Но сейчас у нас нет времени…
Дэн не дал ей договорить.
– Что ты хочешь этим сказать: нет времени? Лия повернулась к Фредди.
– Ты им ничего не сказал?
– Нет, я… – он еще крепче прижал к себе собаку, словно ища у нее защиты. – Я…
Лия прервала его.
– Он боится сказать вам об этом. Фредди вступил в британскую армию. У него в распоряжении всего одна неделя. Поэтому-то мы так спешно и поженились.
Отделанная стеклярусом бахрома абажура заплясала перед глазами Хенни. Мгновенно ослабев, она рухнула на стул. Все вокруг потемнело. Она видела открытый рот Дэна, темный, как пещера; его лицо было темным, комната была темной и все кружилось в каком-то бешеном танце. Она уронила голову на стол.
Кто-то коснулся рукой ее волос, и она услышала над собой голос Фредди:
– Не плачь, мама. Я должен был это сделать. Ты сама всегда говорила, что люди должны поступать в соответствии со своими принципами, а иначе этим принципам грош цена.
Она глубоко вздохнула.
– Жаль только, что мы с тобой придерживаемся различных принципов, но так уж случилось и тут ничего не поделаешь. Я лишь прошу тебя уважать мои, как я всегда уважал твои.
На голове у нее лежала теплая рука ее сына. Та самая, в которой она учила его когда-то держать ложку; которая сжимала ее ладонь в первый день в школе; которая очаровывала ее, скользя по клавишам.
Она открыла глаза и подняла голову. Ничем не примечательная знакомая комната с находившимися в ней четырьмя людьми, которые сотни раз ели за этим столом, перед этой плитой, приобрела вдруг какую-то болезненную значимость. Такой, как сейчас, она и запомнится: с красными льняными занавесками и чугунком для супа; с белым умоляющим лицом Фредди и внезапно постаревшим на десять лет Дэном, в душе которого явно боролись гнев и печаль; с Лией, преисполненной достоинства в своем новом положении и более сильной, чем любой из них.
– О, Фредди, что ты наделал! – вырвался из груди ее горестный крик.
Она заломила руки. Обычно так пишут в романах, но это правда. В горе ты стискиваешь руки и заламываешь их.
– Что же ты наделал, Фредди!
– Я поступил правильно, мама. Это последняя война. После нее наступит мир на всей земле. Я сделал правильный выбор, я в этом уверен.
Дэн вскочил.
– Ты ушел из колледжа! Выбросил псу под хвост свое образование! Мог бы, по крайней мере, подождать год, прежде чем отправиться разыгрывать из себя героя.
– Я наверстаю упущенное, когда вернусь. Это не проблема.
Дэн набросился на Лию.
– А ты… это ты стоишь за всем этим? Ты поощряла этого… этого идиота, который решил попусту растратить свою жизнь? – у него внезапно перехватило дыхание и он замолчал.
– Ты не прав, Дэн, это несправедливо! – воскликнула Хенни, прежде чем Лия смогла ответить. – Тебе с самого начала было известно отношение Фредди к этой войне. Нечестно взваливать на Лию вину за его дурацкие идеи.
– Ладно, я беру свои слова назад. Господи, я не соображаю, что говорю, – Дэн стукнул себя кулаком по голове. – Я пытаюсь понять, не снится ли мне все это, не вижу ли я кошмарный сон… Но нет, похоже, я не сплю.
Хенни взглянула на сына. Для нее он был все тем же хрупким светловолосым ребенком с голубыми, как озера, глазами. И вот сейчас этот ребенок собирался ее покинуть, отправиться, возможно, на смерть, и ради чего? Задолго до этой войны, с того самого момента, как она стала достаточно взрослой, чтобы думать о таких вещах, все ее силы, вся энергия были отданы утверждению противоположной идеи. Иногда, благодаря собственной убежденности, ей удавалось склонить на свою сторону даже совершенно незнакомых ей людей; но она – и Дэн тоже – потерпели полную неудачу в том, что касалось их сына, в ком не было и следа этих убеждений.
– Я не знаю, что сказать, – прошептала она и расплакалась.
Дэн обнял ее за плечи.
– Посмотри, до чего ты довел свою мать! – воскликнул он. – А ты, Лия? Как ты поступила с этой женщиной, которая спасла тебя, боролась за тебя, отдала тебе свое сердце и душу?! Черт побери, на вашем месте я давно бы уже сгорел со стыда!
– Нет, Дэн, нет, – запротестовала Хенни. – Сделанного не воротишь. Мы должны думать о будущем, должны идти вперед. Сделанного не воротишь.
– Если вы не хотите, чтобы я возвращалась сюда, – сказала Лия, – я могу после отъезда Фредди поселиться у друзей с моей работы.
Большой же путь, подумала Хенни, прошел этот когда-то никому не нужный ребенок! Тогда, на январском ветру, когда мы устало тащились по улицам с ее матерью, я обещала ей, что позабочусь о ее дочери, и я выполнила свое обещание. Теперь она моя дочь, которая любит моего сына и, однако, готова расстаться с ним после того, как они пробудут вместе всего лишь неделю. Безумие! Все это настоящее безумие.
Она встала и вновь прижала Лию к груди.
– Поступай, как считаешь нужным. Это твой дом, если ты этого хочешь. Я думаю, ты это знаешь.
– Как скажет Фредди, – в голосе Лии неожиданно зазвенели слезы. – И, конечно, если Дэн не будет возражать, я останусь здесь.
– Мне было бы спокойнее, если бы я знал, что она здесь с вами, – сказал Фредди.
– Как жена нашего сына, – произнес Дэн с некоторой чопорностью, – ты здесь у себя дома. Итак, этот вопрос мы решили, – голос его на мгновение прервался, – …насколько это было возможно.
– Мы собираемся уехать на несколько дней, – проговорил Фредди. – Дядя Альфи предложил нам пожить в Лорел Хилл. На этой неделе их там не будет.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что Альфи знал об этом?! – воскликнул Дэн.
– Он узнал обо всем лишь сегодня утром, когда Пол спросил у него, не могли бы мы там пожить какое-то время. Пол нас туда и отвезет.
– Пол знал? Итак, все было проделано за нашей спиной. Все об этом знали, кроме отца с матерью!
– Только с сегодняшнего утра. Не сердись на них. Они ни в чем не виноваты. Я взял с них слово ничего вам не говорить и… и в сущности это не имеет никакого значения, потому что мы поступили бы так в любом случае, и Пол это понимал. Как и дядя Альфи.
– Так… – протянул Дэн. – Так…
И снова наступила торжественная тишина; словно саваном она окутала крошечную кухню и четверых людей в ней, которые стояли кружком, как стоят обычно в ожидании той минуты, когда можно будет разбить этот круг, сказать последние слова и уйти.
Первой нарушила молчание Лия.
– Уже половина четвертого. Мы сказали Полу, что будем ждать его внизу, на улице.
Такса заскулила, и она взяла ее на руки.
– Он будет скучать по мне. Я скоро вернусь, Струдель. Вы позаботитесь о нем, Хенни?
– Конечно.
Фредди поднял чемоданы.
– Мы вернемся в пятницу, тогда и попрощаемся. Не будем делать этого сейчас.
Дэн открыл дверь.
– Хорошо. Только… только береги себя.
Закрыв за молодоженами дверь, он прислонился к ней лбом. Хенни смотрела на его трясущиеся плечи, вслушиваясь в звуки удаляющихся шагов; вскоре до нее донесся шум заработавшего двигателя, затем все стихло, и их снова окутала мрачная тишина.
– Все это скоро кончится, – проговорил Дэн. Онемевшие от горя, они лежали без сна в своей постели и разговаривали. – Он никогда не сможет ее полностью удовлетворить.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Она для него слишком сильная. Она будет подталкивать его и тащить за собой, пока он в конце концов не упадет.
– Лия хорошая девушка.
Она говорила это, наверное, в тысячный раз и неимоверно устала от этого. И потом, главным сейчас был не брак. Фредди в военной форме – вот что стояло у нее перед глазами, добрый мягкий Фредди с ружьем в руке. Ей вновь вспомнились ужасные фотографии в газетах: изрытая окопами земля, напоминающая собой лунный ландшафт; нет, даже хуже, так как на луне, при всех ее кратерах и трещинах и полном отсутствии зелени, не было, по крайней мере, крови. Что значил какой-то брак по сравнению со всем этим?
Дэн с горечью сказал в темноту:
– Она веревки из него может вить, и так оно и будет, помяни мое слово.
– Они любят друг друга, Дэн. И любовь эта продлится еще много, много лет. Ты был прав, когда сказал мне об этом. Я ничего не замечала.
– Ты многого не замечаешь, я всегда тебе это говорил.
Сейчас, подумала Хенни, мама тоже могла бы мне сказать: «Я тебе это говорила». На что я бы ответила: «Ты также думала, что мне не следовало выходить замуж за Дэна, не так ли?» Нет, благослови вас Господь, Лия и Фредди; пусть мой сын возвратится домой живым и невредимым, и пусть они будут счастливы друг с другом. Я верю, что так все и произойдет. Странно, но я совсем непохожа на тех матерей, которые, как говорят, считают, что все девушки недостаточно хороши для их сына. Я верю, что Фредди будет счастлив с Лией; ее сила станет для него благом. Она вздохнула.
– Будем надеяться, что они будут счастливы друг с другом, также, как и мы, – она придвинулась к Дэну ближе.
Он прижал ее голову к своему плечу.
– Да. Если бы только не эта проклятая война…
– Дорогой мой, мы ничего не можем здесь с тобой поделать. Нам остается лишь надеяться. И сохранять мир в этом доме… Бедная Лия! Бедная малышка! Так начать свою супружескую жизнь!
Начало нашей совместной жизни, мелькнула у нее мысль, тоже не было усыпано розами.
– Какая она бедная! Бедная Хенни, вот что я скажу, – проворчал Дэн.
– Не такая уж я и бедная, пока у меня есть ты. Обними меня, Дэн. Я так устала. Думаю, сейчас мне наконец-то удастся заснуть.
В Лорел Хилл, провозглашая приход весны, громко квакали лягушки. Облаченные в свитера, так как ночь была довольно прохладной, Пол, Фредди и Лия сидели на террасе после позднего ужина.
– Нет, вы только послушайте этот хор! – воскликнула Лия. – Какая удивительная ночь! Жаль, что Мими не захотела посидеть здесь вместе с нами.
– Для нее сейчас слишком холодно, – объяснил Пол. – Она очень легко простужается, – он поднялся. – Я, пожалуй, тоже пойду. Завтра рано утром мы возвращаемся в город. Уедем тихо, так что вы даже не проснетесь.
– Вы не должны уезжать из-за нас, – сказал Фредди.
– Это ваш медовый месяц. Уверен, наша компания вам сейчас совсем ни к чему.
– Но дом громадный, – возразила Лия. – Мы можем и не видеться, пока сами этого не захотим.
Она встала и подошла к перилам террасы.
– Взгляните на звезды! Их мерцание совсем не холодное. Кажется, они полыхают огнем. Ой, смотрите! – воскликнула она вдруг. – Что это?
Над холмом, между деревьями, небо внезапно словно вспыхнуло.
– Это метеорный поток! – воскликнул Фредди. Они бросились к стене; огни вспыхивали один за другим, так что казалось, идет огненный дождь. Онемевшие от восторга, они застыли, не в силах отвести глаз от этого удивительного зрелища. Через несколько секунд все закончилось.
– Что это было? – вскричала Лия. – Что?
– Ничего такого, чего бы следовало бояться.
В сумраке Пол увидел, что Фредди улыбнулся и нежно обнял молодую женщину за плечи.
– Это куски льда, – продолжал Фредди. – Они летят в космосе с огромной скоростью, в сотни раз быстрее пули.
– Никогда ничего подобного не слышала! И ты же всегда утверждал, что ничего не смыслишь в науке.
– Так оно и есть. Просто, благодаря отцу, я кое-чего нахватался. Я часто поднимался вместе с ним по пожарному выходу на крышу, и он рассказывал мне о звездах. Кое-что из его объяснений и застряло у меня в голове.
Лия вытянула перед собой руку.
– Свет от звезды, находящейся от нас на расстоянии миллионов миль, и вот он, касается моих пальцев, – медленно проговорила она и через мгновение добавила: – По существу, мы ничего не знаем, не так ли?
Звезды, звезды, влюбленные и звезды, – подумал Пол. Смутно ему припомнились строки написанной древним римлянином поэмы о любви, звездах и вечности, и о том, что и через столетия влюбленные все так же будут смотреть на звезды… Он повернулся и вошел в дом; они даже не заметили его ухода.
Что сказала Лия? Что в сущности мы ничего не знаем? Да, мы несомненно ничего не знаем, или, в конечном итоге, почти ничего. Кто бы мог подумать, что Лия так тонко все чувствует; она всегда казалась такой практичной, такой здравомыслящей? Ну что же, это только лишний раз доказывает, что следует быть весьма осторожным в своих суждениях о другом человеке. Но уж избытком мягкости она никак не могла похвастаться. Хотя, возможно, именно такая девушка и нужна Фредди, у которого этой мягкости даже больше, чем нужно.
О, Господи! Что на него нашло?! Бедный парень, идет на войну, хотя ему в этом нет никакой нужды! Не из-за того ли это парня, Джеральда? Не желание ли это оказаться не хуже, чем он? Или показать отцу – о чьей храбрости во время того, давнишнего пожара, он должно быть слышал тысячи раз – что и он может быть таким же храбрым? Может, в нем жила бессознательная потребность доказать самому себе, что он настоящий мужчина? Все это было слишком сложно; вероятно, эти парни в Вене, занимающиеся психологией, могли бы лучше в этом разобраться, а может, и нет. Но в одном можно было не сомневаться: Фредди был романтиком, и один только Господь знал, что это ему принесет, если он останется в живых. Он вполне мог стать исследователем Аравии, но, скорее всего, кончит преподаванием классической филологии в какой-нибудь консервативной частной школе, сожалея, что не родился столетием раньше.
А Лия? Что на нее нашло? Может, дело тут во внешнем эффекте? Несомненно, со своими светлыми, как у ангела, волосами и голубыми глазами Фредди будет выглядеть совершенно потрясающе в военной форме. Недаром же говорят, что все женщины неравнодушны к военным.
Нет, так думать о ней несправедливо; она для этого слишком умна. Она желала его, только и всего. Она любила его или думала, что любит, – в сущности это одно и то же – и схватила его, как только смогла. Миллионы молодых женщин были сейчас в таком же положении, как она. Бедняжки! Если бы только можно было предвидеть, что их всех ожидает впереди? И нас тоже…
Всего лишь неделю назад более ста американцев погибли на «Лузитании». Ему вспомнилось, как он танцевал в этом роскошном плавучем дворце, ел за обедом икру под звуки музыки; или читал на палубе, время от времени поднимая голову, чтобы взглянуть на появляющийся в серых водах океана пенистый след, когда они увеличивали скорость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65