Глупо, но, когда Том схватился в поединке с Толботом, его мысли были далеко.
Почему она тренировалась наравне с мужчинами? С какой целью? Это никак не могло помочь найти мужа. Сам он учился искусству воевать, чтобы возглавить своих людей и быть готовым защитить принадлежащую ему собственность, будь то земля или замок. Но в распоряжении Дианы были солдаты. И хотя она ведет хозяйство в Керкби-Кип, ей совсем не обязательно сражаться самой. Что за причуды?
Том шел к ней, чтобы получить ответы на свои вопросы, с вполне определенной целью – и все испортил. Он не смог удержаться от того, чтобы не потрогать ее, невольно спровоцировал ее. А когда она попыталась остановить его, он силой взял то, что хотел, – целовал ее в губы, обнимал, добился того, что она прекратила сопротивляться. Это угнетало. Он выместил свое недовольство на Толботе, с такой яростью ударяя по его затупленному мечу, что Толбот оступился и упал.
Том протянул ему руку и помог подняться.
Толбот покачал головой, воткнул свой меч в землю и оперся на него.
– Болезнь не ослабила вас, милорд, – произнес он, тяжело дыша.
Том вспомнил долгие часы, которые он провел в подземелье, упражняясь, чтобы сохранить силу.
– Рад слышать это.
Мысли о подземелье перешли в беспокойные размышления о Диане. Ему нельзя вести себя с ней подобным образом. Он ничего не узнает, если она станет остерегаться его. Разумеется, он не утратил намерения соблазнить ее, потому что убедился: она питает слабость к нему. Девушка подпадет под его чары без всякого принуждения, и он узнает правду о ее связи с Лигой.
Плотно запахнув плащ, поскольку дул холодный ветер, Диана, укрывшись за углом конюшни, наблюдала за поединком Баннастера и Толбота. Когда она впервые увидела Баннастера, он был бледным, тихим мальчиком, погруженным в молитвы, что отдаляло его ото всех. Теперь он действовал мечом с мастерством, позволяющим ему одолеть более крупного и мощного противника.
Том хотел стоять во главе своих воинов в сражениях, вот чего он добивался, поняла она. Он способен перехитрить противника, предвосхитить его действия и не дать добиться успеха. И всему этому молодой человек научился всего за несколько лет, тогда как у большинства мужчин на это уходит вся их сознательная жизнь.
Она не может не восхищаться им, неохотно призналась она себе. Из робкого юноши Томас Баннастер превратился в настоящего мужчину, воина. Ничто не могло остановить его.
Она так и напишет в Лигу – виконт обладает упорством и не отступит от намеченной цели. И конечно, он проявил эти качества совсем недавно, когда собирался жениться на женщине, которая отвергла его. Только что хорошего в упорстве, если оно использовалось в дурных целях?
К обеду мужчины закончили тренировки и, по обыкновению, стали сбрасывать с себя верхнюю одежду, чтобы почиститься. Они раздевались до пояса, и если было лето, то обливались водой из ведра. Но зимой они только торопливо смывали пот и грязь. Диана сказала себе, что должна уйти, но продолжала смотреть на Баннастера. И не потому, что не видела его раньше почти без одежды. Он постарался продемонстрировать ей свое тело, когда мылся на ее глазах в подземелье. А не далее как сегодня она могла бы поклясться, что он охотно сбросил бы с себя всю одежду, попроси она его об этом.
Эти сильные руки держали ее, она сама самозабвенно прижималась к нему, терлась об него, не чувствуя стыда.
«Господи, – думала Диана, страдальчески прикрывая глаза, – дай мне силу выполнить задание и не наделать глупостей».
Когда она открыла их, то ее охватил озноб. Баннастер повернулся спиной, на которой оказалось множество старых шрамов – жутких меток, оставшихся от ударов хлыстом, которые были и у ее солдат, – те с удивлением смотрели на них и тут же отводили глаза.
Кто посмел так ужасно наказывать сына виконта? Он, должно быть, потерял много крови. Случалось, что после таких наказаний умирали. А Баннастер сохранил способность беспечно улыбаться любому собеседнику, как если бы прошлое больше не имело над ним власти.
За обедом Баннастер снова ухитрился в результате ловкого маневра оказаться между Дианой и Сесил, и Диана решила поговорить с сестрой позже, указав на его поведение как на доказательство того, что у него нет серьезных намерений в отношении Сесили, – что хороший муж из него не получится. Разве бы он сел рядом с Дианой, если бы намеревался всерьез ухаживать за сестрой?
Но конечно, Сесили и слушать ее не станет. Она поймет это по-своему. Она просто решит, что ей надо приложить больше усилий, чтобы завоевать виконта, и будет делать все наперекор Диане. Для доказательства того, что Баннастер недостойный человек, надо придумать что-то другое.
Но за обедом сделать это было затруднительно. Он развлекал их рассказами о жизни при дворе, и Сесили часто заливалась смехом и ахала от восхищения. Даже Диане пришлось бороться с собой, чтобы оставаться невозмутимой и не улыбаться.
До улыбки ли тут, когда она не могла забыть, что он заставил ее испытать этим утром? Может быть, он проделывал то же самое и с другими женщинами, которыми мимолетно увлекался? Ей не хотелось думать об этом, она всегда считала, что ревность не может иметь к ней никакого отношения.
– Лорд Баннастер, – заговорила Сесили, – вы уже решили, чем заняться после обеда? А завтра утром, представляется мне, вы, наверное, захотите отправиться на охоту с нашими людьми – к празднику Рождества… – Она умолкла и взмахнула ресницами, явно, ожидая приглашения разделить его общество.
– Я думал над этим, миледи, – сказал он, отодвигая стул так, чтобы иметь возможность уделять внимание обеим женщинам.
Диана насторожилась.
– Считаю, что будет справедливо после того, как я провел утро в вашем обществе, – проговорил он, обращаясь к Сесили, и, повернувшись к Диане, закончил: – теперь столько же времени уделить вашей сестре.
Диана увидела, как округлились глаза Сесили за спиной Баннастера, а потом превратились в узкие злые щелки.
– Это не обязательно, милорд, – возразила Диана, гадая, какое еще наказание для нее он задумал. – У меня перед Рождеством много дел.
Сесили открыла было рот, но Баннастер опередил ее:
– Именно поэтому вам надо найти время для отдыха. Помните, король наказал мне, чтобы я получше узнал вас обеих? А приказ монарха надо выполнять.
– Я не хочу, чтобы вы делали то, к чему вас вынудили, – глухо проговорила Диана.
Сесили заулыбалась, посчитав, что их перепалка ей на руку.
– Вздор! Леди Сесили много потрудилась, показывая мне ваше хозяйство. Вы проведете меня по окрестностям. А если вам непременно надо что-то делать, – добавил он, видя, что она собралась ответить, – мы можем поискать омелу для украшения большого зала.
При слове «омела» лицо у Сесили стало красным, и Диана подумала – она вот-вот взорвется.
– Егерь попросил меня взглянуть на дерево, которое он выбрал для рождественского полена, – быстро сказала Диана. – Вы можете пойти с нами, если хотите. – У него не будет возможности остаться с ней наедине, и это устроит обеих, ее и сестру.
Баннастер растянул губы в улыбке:
– Идеальное решение. – Он повернулся к Сесили и вновь направил на нее все внимание.
Удачный предлог – искать омелу, думала Диана, стараясь казаться приветливой.
Глава 11
Том предпочел бы побыть наедине с Дианой, но он знал, что эта совместная прогулка отчасти укрепит предположения ее людей, которые думают, что он ухаживает за обеими сестрами. Так что они отправились в путь в сопровождении егеря и его помощника, которые ехали впереди них по тропе, поднимающейся вверх к дальним вершинам.
Диана ехала молча, сидя в седле по-мужски. Ее юбки задрались настолько, что почти полностью открыли башмаки, но ее это не смущало. Том обнаружил, что слишком часто поглядывает на ее ноги, надеясь увидеть больше. Как будто он только утром не удовлетворил свое любопытство.
Том чувствовал все большую неловкость. Диана почти не говорила с ним с тех пор, и он понимал почему. Но он не знал, как начать разговор об их недавней стычке, как уверить ее, что он не собирался прибегать к силе, принуждать ее к чему-то.
Он ведь вовсе не такой, как его брат.
– Прекрасная лошадь, – сказал он, щурясь от солнечных лучей, проникавших сквозь голые ветви деревьев у них над головами.
– Подходящая.
Он взглянул на нее, но она не смотрела в его сторону.
– У меня была лошадь, на которой я добрался сюда, – сказал он, памятуя, что впереди на небольшом расстоянии ехали егерь и его помощник. – Я не знаю, что случилось с ней, пока я лежал в лихорадке.
Она наконец встретилась с ним глазами, и он поразился уму, светившемуся в ее глазах.
– Может быть, какой-нибудь крестьянин нашел ее и оставил у себя до тех пор, пока не отыщется хозяин.
Он чуть улыбнулся, понимая, что она позаботилась о лошади. Едва ли она могла поместить ее в свою конюшню, ведь конюхи стали бы задавать неудобные вопросы.
– Разумная мысль. Может быть, я поищу ее после праздника.
Она только кивнула и снова стала смотреть вперед.
Солнце уже начало пригревать, так что Диана была без головного убора. Ее убранные назад волосы были перевязаны лентой, и светлые кудри слегка развевались на ветру. Его все время тянуло смотреть на нее, и чем больше он сопротивлялся, тем сильнее хотелось видеть ее чистый профиль, то, как она устремляла свой взгляд на далекие горы.
Тропа сделалась круче, порой путь преграждали валуны. Лошади замедлили шаг, и вскоре Том и Диана отстали на расстояние, на котором их нельзя было услышать.
– Леди Диана, – произнес он нарочито официально, чем немало удивил свою спутницу.
Она смотрела подозрительно.
– Нам надо ехать быстрее.
– Выслушайте меня. – Он пристально вглядывался в нее. – Утром я перешел границы дозволенного джентльмену. Я хочу, чтобы вы знали, что впредь подобное не повторится. Поверьте, я сожалею, что утратил самообладание. Подобная манера мне не свойственна.
Теперь она внимательно изучала его.
– А какая же свойственна? – удивилась она. – Как прикажете вас понимать?
– Что бы вы ни сделали со мной, вы не заслужили навязывания вам романтического поединка.
– Романтического? – с сарказмом произнесла она. – Не вижу ничего романтического в том, чтобы оказаться с заломленными за спину руками.
Он рассердился.
– С вами трудно обходиться, как с другими дамами, когда вы ведете себя по отношению ко мне совсем не как леди.
Она открыла рот, но он не дал ей говорить.
– Я ведь не оправдываю свое поведение тем, что вы засадили меня в подземелье. Поймите меня правильно – я все еще намерен соблазнить вас.
Она даже рот открыла от возмущения, но тут же взяла себя в руки.
– И когда я это сделаю, – продолжил он, – вы будете желать меня так же, как я желаю вас, – по своей воле, без принуждения. В моей постели вы найдете наслаждение, подобного которому никогда не знали.
Она прерывисто вдохнула, но больше ничто не свидетельствовало о том, что в ней идет борьба, что она старается усмирить свой норов.
– Вы, Баннастер, странный человек, – наконец тихо сказала она. – Вы берете то, что хотите, а потом извиняетесь. Вашу совесть не тревожат былые поступки?
Он скрипнул зубами.
– Я учился на них, как все мы учимся на наших ошибках.
– Или, может быть, не совесть, а кровь, текущая в ваших жилах, пугает вас?
Он сузил глаза.
– Скажите, что вы имеете в виду.
– Даже сюда, на север, дошли слухи о вашем брате. Это одна из причин, по которой я не хочу, чтобы Сесили выходила за вас замуж. И вы продолжаете подтверждать мои опасения. Почему я должна верить, что вы в состоянии обуздать свой нрав, свои похотливые желания, если ваш брат вовсе не пытался себя обуздывать? Это не входило в его планы. А теперь вот вы заявляете мне, что частью моего наказания будет попытка соблазнить меня.
Диана знала, что зашла далеко, заговорив о покойном виконте вскоре после того, как Баннастер увидел Мэри. Но Лига хотела узнать о нем нечто важное, и ей пришлось рисковать.
Тем не менее то, что он извинился, произвело на нее большое впечатление. По крайней мере его поведение свидетельствовало, что у него есть совесть. Этого она не ожидала, стараясь держаться поближе к своим людям, на случай если Баннастер попытается лишить ее связи с ними. Ее почти пугала перспектива оказаться с ним за пределами Керкби-Кип. Если бы она только знала его планы в отношении ее – помимо элементарного обольщения… Сколько еще ей придется ждать, пока он не разоблачит ее?
– Мой брат никогда и не пытался обуздывать свои порывы, – в конце концов заговорил Баннастер, цедя слова сквозь зубы. – Мне понадобилось немало времени, чтобы понять, каким человеком он был, и попытаться исправить то, что он натворил. Когда я готовился в священники, я надеялся, что, если буду горячо молиться, Бог, быть может, изменит его. Но эти мои молитвы, как и многие другие, остались неуслышанными. Он был убит, а многие женщины в замке Баннастер продолжали страдать от последствий его поведения.
– Кто-то услышал ваши молитвы, касающиеся брата, – сухо сказала она.
– Возможно, и на то была воля Всевышнего. – Он взглянул на нее. – Вы ведь не думаете, что это я убил его?
Она пожала плечами, понимая, что вступила на шаткую почву. Иногда ей казалось, что она недостаточно винит себя в смерти виконта. В конце концов, она убила человека, пусть и защищаясь от его насилия. Но ведь его брат, Томас Баннастер, попал под подозрение из-за того, что совершила она.
Несколько минут они ехали молча, продираясь сквозь густые ветки деревьев. Она плотнее запахнула плащ, потому что сюда, под деревья, проникало меньше солнечных лучей. Диане не хотелось говорить о смерти виконта, но приходилось, чтобы не вызвать у него подозрений.
– Вы не похожи на убийцу, – сказала она. – Как вы пытались исправить то, что он сделал со служанками?
Он не встретился с ней взглядом, потому что смотрел вперед, чтобы не оступиться на узкой тропке. Его плащ, подбитый мехом, развевался за широкими плечами, шапку он натянул до самых бровей.
– У нескольких женщин остались незаконнорожденные детишки, – сказал он наконец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33