– Не будем говорить о родословных.Виктор промолчал.– Что ж! Лишим себя интересной информации. Прими наши поздравления и общий подарок, – Лева взял с книжной полки золотистый футляр. – Настоящий «Паркер»!Виктор смутился, Гурам, обняв его за плечи, подвел к креслу. К ним подошла худенькая девица лет двадцати в синих вельветовых брючках.– Я тоже увлекаюсь музыкой, – и она бойко издала гортанные звуки, имитирующие игру духовых инструментов.Все рассмеялись.– Гениально! Валя-Джаз показывает свое искусство. Вот что значит самореклама, – воскликнул Лева. – Можешь не волноваться. По конкурсу пройдешь. Плачет по тебе отечественная эстрада.Заговорили о пустяках. За стол никто не садился, явно кого-то ждали. Вскоре настойчиво прокричала кукушка-звонок. В комнату вошел высокий парень, несколько располневший, с гладким, матовым лицом. Под тонкой кожаной курткой на черном свитере сверкнул медальон. Он приветливо кивнул всем, почтительно приложился к ручке Виктории Германовны, похлопал Гурама по плечу. До Виктора донесся шепот: «Робик пришел».– Душно у вас, – произнес он и быстрым взглядом обвел собравшихся. У него была неприятная манера разговаривать с видом скучающего скептика. Виктору он не понравился сразу.Все сели за стол. Виктория Германовна и Валя засуетились, словно сговорившись, стали услужливо подвигать в сторону Робика тарелки.– Да не беспокойтесь! С закусками мы сами разберемся. Виктор сел рядом с Тамарой. Другим ее соседом был Лева. Он старательно ухаживал за Валентиной, а она кокетливо поводя плечами, явно желала произвести впечатление на Гурама. Зазвонил телефон. Виктория Германовна принесла из коридора аппарат с длинным проводом. Робик взял трубку, слушал недолго, сказав всего одно слово «хорошо» и встал из-за стола.– К сожалению, должен уехать. Неотложные дела, – остановившись в дверях, он помахал всем рукой. Гурам проводил его до лифта.– Кто он? – спросил Виктор Тамару.– Впервые вижу.– Этот Робик – настоящий босс, – проговорил вкрадчивым голосом невзрачного вида парень и принялся накладывать в тарелку салат.– Вы не знакомы? – кивнул на него Лева. – Можно сказать, будущий Спиноза. В общем, голова. Пока еще даже не аспирант, но зато преуспевающий студент, – в голосе звучала ирония.После ухода Робика все словно размагнителись, заговорили непринужденно. Валя-Джаз потребовала музыки. Гурам включил магнитофон. Понеслась чувствительная мелодия, перешедшая в быстрый незнакомый танец.Валя вытащила из-за стола сопротивляющегося Леву.– Ну не ломайся! Покажем класс, – она отвела руки назад, щелкнула пальцами, изображая испанку.Ритмы, сменяемые то низким, то необычайно высоким голосом певицы, заполнили комнату. Валя и Лева вышли на середину комнаты. Они танцевали слаженно. Темп музыки ускорялся. Громче звучал голос певицы. Они танцевали раскованно, легко.– Ну как? Здорово? – спросила Тамара.– Здорово. Только Лева смахивает на павиана… А в общем-то стыдно.– Кому стыдно? Нам?– Им, – ответил Виктор. Музыка смолкла.– Дамы отдыхают, мужчины угощают! Разгоряченные танцоры, взяв протянутые бокалы, под крики одобрения с жадностью пили вино.– Колоссально! – сдержанно проговорила Виктория Германовна. Гурам перебрался к ней поближе и сидел теперь рядом.Около десяти танцы прекратились. Кто-то предложил сыграть в карты. Со стола убрали посуду. Гурам с Тамарой вышли в коридор.– Тебе в самом деле нравится Виктор?Вопрос прозвучал не грубо, но Тамара посмотрела с вызовом:– А что?– Ничего. Показалось, что ты и замуж за него не против, – он усмехнулся. – Молодой, незарегистрированный…– А хотя бы и замуж! Чем не парень? Честный…– Честный, нечестный. Эти понятия относительные…Не обижайся. У твоего друга сердечного перспективы маловато. Что он может?– Тебе-то что? Вроде бы соболезнование высказываешь? Оставь про это…– Напрасно сердишься. Я по-свойски. Научись смотреть на жизнь реально. Она ошибок не прощает.– Странный разговор завел ты, Гурам. К чему бы? – Тамара холодно посмотрела на него.– Ну что ж! Будем считать, что разговор представлял односторонний интерес, – и как ни в чем не бывало улыбнулся.В коридор выглянул Лева:– Общий сбор на верхней палубе. Прошу за стол.В комнате кто-то притушил люстру и зажег бра. В упокоительном полумраке стало еще уютнее.– Прямо как в Монте-Карло. – Лева сделал эффектный жест рукой. – Не захочешь – заиграешь. Ну, что? Метнем? – обратился он к Гураму. – Жаль, новой колоды нет.– Ничего. Я человек без претензий.– Зато денежный, – в тон добавила Валя.– Давайте в секу, – предложил Лева. – Ты будешь? – обратился он к Виктору.– Я не знаю эту игру.– Это просто. Не преферанс. Как играют в очко, знаешь? А здесь набирай тридцать одно. Только масти пиковая и червонная.Игра оказалась несложной. Виктору повезло. За полчаса он выиграл почти семьдесят рублей.– Браво, Виктор, браво! Так по миру нас пустишь. Спасайтесь, кто может! – посмеивался Лева.– Правильно говоришь. Это же возмутительное безобразие, даю честное слово! Я последнюю ставку делаю, – хмурясь, сказал Гурам и, ловко распушив колоду, передал ее Виктору. – Сдавай, – он небрежно бросил на стол три полсотенных бумажки. – Пан или пропал.– Ого! Среди нас капиталист, – засмеялась Виктория Германовна. – Сделайте его банкротом, ребята!– Это мне не угрожает! – и, словно спохватившись, Гурам добавил: – За что вы меня так, Вика? Я-то думал, ко мне с симпатией…– Думающих всегда ждут великие дела, – ответила она смеясь.Виктор побаивался делать большую ставку. Он незаметно ощупал тоненькую пачку денег, лежащую в боковом кармане. Мать дала их на покупку пальто. Кто-то остановился за его спиной.– У тебя хорошая карта, – шепнула Тамара. – Но не зарывайся.Лева сказал:– У него духу не хватит…– Я ставлю на все, – сказал Виктор.Он набрал тридцать очков. Лева тридцать одно. Перед глазами Виктора все поплыло как в тумане. На какой-то миг его охватило оцепенение.– Дурак!– Ты чего?– Это я о себе!– Господи! Ты как малый ребенок. Говорила же, – взволнованно прошептала Тамара.– Не горюй. Не в деньгах счастье. Деньги – дрянь, – утешал Лева. – Проиграл – радуйся. Значит, в любви повезет. Вот меня нынче карта ласкает – значит, жди: дева изменит.Виктор взял опять карту и опять проиграл, теперь уже сто шестьдесят рублей.– Тебе хватит играть. Долг потом отдашь, – сказал Лева, тасуя колоду.– Успокойся, Виктор, – Гурам обнял его за плечи. – Ты сам вошел в игру. А если бы выиграл?..Закусив губу, Виктор растерянно смотрел перед собой. Денег на покупку пальто матери не осталось. Гурам отвел его в сторону:– Я тебе одолжу. Уж лучше бы я тебя обыграл, чем этот… философ!– Все равно! Проигрыш есть проигрыш:– Ну смотри, – Гурам ладонью хлопнул его по спине. Шел двенадцатый час. Тамара стояла у окна и смотрела на ночную заснеженную улицу. Вид был так себе: два ряда железных гаражей, за ним пустырь. К ней подошел Виктор.– О чем ты говорила с Гурамом в коридоре?– Так, пустое.– Ты меня осуждаешь?Тамара посмотрела на него с досадой:– Что хотел доказать? И кому? Вздорно до глупости. Нельзя вести себя так безрассудно. Будь у меня право, я бы…– Что?– Выпорола бы, как маленького.– Оказывается и ты не прочь помахать кнутом, – попытался защититься шуткой Виктор.– В твои годы нужно быть серьезнее. Поедем домой, товарищ неудачник.– Побудем немного, – сказал Виктор. – Подумают – проиграл и сбежал.Белозубо улыбаясь, Гурам встал, подошел к магнитофону и, быстро прогнав пленку, отыскал понравившуюся ему песенку.– А ты приятные мелодии выбираешь. У тебя хороший вкус, – проговорила Виктория Германовна.– Обычный профессионализм, – ответил Гурам. – А вкус?.. Я как и все. Люблю красивое. Вот вы, например, такое чудо редко встретишь! – сказал открыто, и получилось серьезно. – А все это, – он кивнул на кассеты, – игра и треп, который можно размножить десять, сто, тысячу раз. Вы такая одна!…Была уже ночь. Полная серая луна висела над крышами домов. В золотистом отсвете фонарей улицы казались игрушечно расцвеченными. Тамара шагала неторопливо, прижавшись к плечу Виктора. Она казалось ему сейчас особенно красивой. Виктор неожиданно ощутил странное, тревожное чувство. Вспомнился Робик, который поначалу равнодушно, а потом с интересом поглядывал на Тамару. И Гурам, что-то нашептывающий ей в коридоре. Уклончивый ответ Тамары он тоже истолковал по-своему.– Как тебе эта компания? – спросила она.– Трудно сказать. Но первые впечатления не очень. Симпатичные, но какие-то неопределенные…– Наверное, ты прав, – Тамара усмехнулась.– Ты чего?– Да так! – отозвалась она. – Мне показалось, что они сами мало знакомы друг с другом. Знаешь, почему так решила? Они говорили обо всем и ни о чем. Как на смотрины пришли. Словно приглядывались друг к другу. И все так вежливо: пожалуйста, спасибо, извините… Мне кажется, у них какой-то общий интерес. Ради чего они собрались? Попить, поесть?.. И разойтись? Ты понимаешь меня?– Понимаю. – Виктор поддал ногой льдышку, и она, закрутившись, полетела в снег. Он помолчал, а спустя минуту, будто встревоженный догадкой, сказал: – Я бы смотрел проще. По-моему, это мы для них непонятны. Поэтому и разговоры у них – обо всем и ни о чем. Приглядывались к нам. Ждали, что о себе расскажем.– Нас узнать хотели, а себя скрывали. Я правильно поняла?– Да. Только зачем это им? Мы пришли и ушли, скоро уедем. Мы с ними в жизни больше и не встретимся…– А ты им понравился…– Мне бы хотелось понравиться тебе, а не этим чужакам. И чтоб ты это поняла!Реакция Тамары была совершенно непредвиденной.– Ты любишь только себя. Все, что сказал, это одни слова. Ты думаешь, я ничего не понимаю? Я уже давно заметила, что ты мне не веришь! – воскликнула она запальчиво.– Я тебе поверил с первого взгляда, – прямо ответил Виктор и тут же смутился этого невольного признания.– Ты мне не веришь, – повторила Тамара с каким-то детским упрямством.– С чего ты взяла? – все больше недоумевал Виктор, не понимая резкой перемены в ее настроении.– Тебе все время кажется, что я с тобой неискренна…– Это неправда! – обиделся Виктор.– Ты уверен, что это неправда? – вдруг мягко спросила она.– Да!.. Да!.. Да!И тогда Тамара взяла его под руку, пожала локоть, будто благодаря за то, что он разрешил ее сомнения, и улыбнулась.По скользким, влажным ступеням они спустились в метро. Сели в сверкающий стеклом и никелем пустой вагон. Он мчался по тоннелю так, словно хотел как можно быстрее увезти их в другой конец города. ГЛАВА 5 Школьникова по вызову не явилась. Таранец за суетой дел вспомнил о ней лишь к полудню. Открыв сейф, он взял папку с материалами о краже и позвонил ей на работу. Ответили сдержанно: «Школьникова на службу не вышла». Трубку квартирного телефона сняли сразу, после первого зуммера. Послышался женский плачущий голос.– Оксана Артемьевна? Это Таранец из уголовного розыска. Я у вас был вчера. Что с вами?Всхлипывания перешли в рыдание.– Горе одно не приходит, – задыхаясь от плача, проговорила Школьникова.– Что случилось?– Мой сын отравился! За что мне такая кара? Разве я заслужила?– Я еду к вам!… Таранец вернулся от Школьниковой взволнованный. Он не был растерян, но плохо представлял, как станет докладывать начальнику о случившемся.Арсентьев читал бумаги. Таранцу он не задал ни одного вопроса, только внимательно посмотрел на него.– По-моему, я серьезно просчитался.– Садись-ка и рассказывай! – слова прозвучали как команда.Таранец молчал.– Просчет, как я понимаю, не твоей личной жизни касается, а работы. Поэтому не тяни. Давай ближе к делу!Таранец рассказал о поездке к Школьниковой, об отравлении ее сына и о том, что ее муж устроил в общежитии скандал, в присутствии других ребят обвинил парня в воровстве, обыскивал его постель и тумбочку.– Я изложил только факты, – официальным тоном проговорил Таранец. – Считаю необходимым сообщить, что я запрещал Школьникову ездить в общежитие. Он же сделал по-своему, – Таранец чувствовал, что его рассказ расстроил начальника.Арсентьев вышел из-за стола и заходил по кабинету. Настороженно всматриваясь в него, Таранец спросил:– Что теперь будет?– Какое состояние парня?– Ему вовремя оказали помощь. Арсентьев что-то сосредоточенно обдумывал.– Запрещал, говоришь, Школьникову ездить? – хмуро спросил он. – Выходит, прогнозировал, так надо понимать? Допускал, что могло случиться…В глазах Таранца застыло изумление.– Я руководствовался другим. – Чем?– Тем, чтобы Школьников не мешал проверке! Что будет теперь? – Таранец повторил свой вопрос.– Подумай спокойно, о чем идет речь. Ты что, уговаривал Школьникова ездить в общежитие? Заставлял обижать мальчишку, рыться в вещах? Нет! А все это не простая обида. – Арсентьев говорил сердито.Таранец облегченно вздохнул, хотя заметной перемены в его настроении не наступило.Арсентьев тут же задал другой вопрос:– Ладно! Переживания переживаниями, а дело – делом. Что дала проверка парня?– У него полное алиби. Последние три недели был на практике. Никуда не выезжал. В общежитие вернулся позавчера.Лицо Арсентьева разгладилось.– Связи?– Ничего порочащего.– Но ключами от квартиры могли воспользоваться и другие?Этот каверзный вопрос не застал Таранца врасплох.– Исключено. Во время практики ключи вместе с вещами были в камере хранения общежития. Они и сейчас там…– Выходит, в схему преступления парень не вписывается. Здесь другой поворот. Ты, сыщик, не обижайся, – сказал Арсентьев. – Я поручу инспекции по делам несовершеннолетних срочно проверить парня по своей линии. Кража и попытка отравления похожи на встречные удары. Требуется тщательный разбор… А Школьникову пригласи ко мне завтра. Часам к пяти. Поговорить с ней хочу. * * * Гурам брился тщательно, не спеша. Предстоящая встреча с Викторией требовала придирчивого отношения к своей внешности. Он наклонился и посмотрел в зеркало.– Ну как? – вроде бы между прочим спросил он своего приятеля Леву.– Прекрасно! Шик-блеск! – улыбнулся тот и вышел на кухню варить кофе. Уже в дверях сказал: – Сосредоточься. Пятиминутное одиночество тебе крайне необходимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34