https://wodolei.ru/brands/Am-Pm/
– «Слушаю и повинуюсь!» – сказал Джафар. И они вылезли из лодки и попросили позволения войти, и вдруг к ним вышел юноша, красивый на вид, с нежными словами и красноречивым языком, и сказал: «Приют и уют, о господа, оказывающие мне милость! Входите, ширина вам и простор!» И они вошли (а юноша шёл перед ними) и увидели дом, выходящий на четыре стороны, и потолки в нем были позолоченные, а стены были разрисованы лазурью. В доме был портик, под которым стояла красивая скамья, а на ней сидели сто невольниц, подобных лунам. И юноша закричал на них, и они сошли с сидений, а затем хозяин дома обернулся к Джафару и сказал: «О господин, я не отличаю среди вас высокого от высшего. Во имя Аллаха! Пусть пожалует тот из вас, кто всех выше, на почётное место, а товарищи его пусть садятся, каждый по чину». И все сели на своё место, а Масрур стоял перед ними, прислуживая, и хозяин дома сказал: «О гости, с вашего позволения – не принести ли вам чего-нибудь съестного?» И ему ответили: «Хорошо!» И тогда он велел невольницам принести еду, и пришли четыре невольницы с перетянутым станом, неся перед собой стол, на котором были диковинные кушанья из того, что ходит, летает и плавает в морях, – ката, перепёлки, цыплята и голуби, и по краям скатерти были написаны подходящие к месту стихи. И пришедшие поели вдоволь и вымыли руки, и юноша сказал: «О господа мои, если у вас есть нужда, скажите нам о ней, чтобы мы почтили себя её исполнением». И пришедшие ответили: «Хорошо! Мы пришли в твоё жилище только из-за голоса, который услыхали за стеной твоего дома, и хотим услышать его и узнать его обладательницу, и, если ты решишь пожаловать нам это, это будет от твоих благородных качеств, а потом мы вернёмся туда, откуда пришли». – «Добро вам пожаловать!» – сказал юноша. А затем он обернулся к одной чёрной невольнице и сказал ей: «Приведи твою госпожу такую-то». И невольница ушла, и пришла, неся скамеечку, и поставила её, и ушла вторично, и вернулась с девушкой, подобной луне в её полноте, и девушка села на скамеечку, а затем чёрная невольница подала ей атласный чехол, и девушка вынула из него лютню, украшенную драгоценными камнями и яхонтами, а колки её были из золота…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот сорок восьмая ночь
Когда же настала девятьсот сорок восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка, когда пришла, села на скамеечку и вынула лютню из чехла, и вдруг оказалось, что она украшена драгоценными камнями и яхонтами, а колки её – из золота. И девушка подтянула струны лютни, и она была такова, как сказал о ней и о лютне её поэт:
Она обняла её, как нежная мать дитя,
На лоне своём, и ярко блещут колки её.
Коль правою шевельнёт рукой, чтоб настраивать,
Сейчас же другой рукой поправит колки она.
И затем она прижала лютню к груди и склонилась над ней, как мать склоняется над ребёнком, и прошлась по её струнам, которые жалостно вскрикнули, как кричит ребёнок, зовя мать. А потом она ударила по струнам и произнесла такие стихи:
«О, вернёт пусть время любимого для укоров мне!
Мой друг, ты чашу вкруг пусти и пей вино,
Что с кровью сердца мужа лишь смешается,
И тотчас полон радости, восторга он.
Ветерок берётся нести его вместе с чашею,
Но видал ли ты луну полную, что звезду несёт?
Как часто ночью я с луной беседую,
Над Тигром ночи сумрак озаряющей,
И склоняется месяц к западу, как будто бы
Протянул он меч позолоченный над гладью вод».
А окончив свои стихи, девушка заплакала сильным плачем, и все, кто был в доме, закричали, плача, так что едва не погибли, и не было среди них никого, кто бы не исчез из мира, не разорвал бы своих одежд и не бил бы себя по лицу из-за красоты её пения. И ар-Рашид сказал: «Поистине, пение этой девушки указывает на то, что она влюблённая-разлучённая». И её господин ответил: «Она потеряла мать и отца». И ар-Рашид воскликнул: «Это не плач того, кто потерял отца и мать, это тоска того, кто лишился любимого». И ар-Рашид пришёл в восторг и сказал Исхаку: «Клянусь Аллахом, я не видел ей подобной!» И Исхак молвил: «О господин мой, я дивлюсь на неё крайним удивлением и не владею своей душой от восторга».
А ар-Рашид при всем этом смотрел на хозяина дома и вглядывался в его прелести и изящество его черт. И он увидел у него на лице следы желтизны, и обратился к нему, и сказал: «О юноша!» И юноша ответил: «Я здесь, о господин». И ар-Рашид спросил его: «Знаешь ли ты, кто мы?» – «Нет», – отвечал юноша. И Джафар сказал: «Хочешь ли ты, чтобы мы сказали тебе, как имя каждого из нас?» – «Да», – отвечал юноша. И Джафар молвил: «Это повелитель правоверных и сын дяди господина посланных», – и назвал ему имена остальных пришедших. А после этого ар-Рашид сказал: «Хочу, чтобы ты рассказал мне про желтизну, которая у тебя на лице, приобретённая ли она, или коренная, со времени рождения?» – «О повелитель правоверных, – сказал юноша, – мой рассказ удивителен, и дело моё диковинно, и если бы написать его иглами в уголках глаза, он бы был назиданием для поучающихся».
«Осведоми меня о нем, – сказал халиф. – Может быть, твоё исцеление придёт через мои руки». – «О повелитель правоверных, предоставь мне твой слух и освободи для меня твоё внимание», – молвил юноша. И ар-Рашид воскликнул: «Подавай твой рассказ, – ты внушил мне желание его послушать!»
И тогда юноша сказал: «Знай, о повелитель правоверных, что я человек из купцов, торгующих в море, и род мой из города Омана. Мой отец был купцом с большими деньгами, и было у него тридцать кораблей, которые работали в море, и плата за них каждый год составляла тридцать тысяч динаров. А он был человек благородный и научил меня письму и всему, что нужно человеку. И когда пришла к нему кончина, он позвал меня и заповедал мне то, что обычно, и затем Аллах великий взял его к своему милосердию (да оставит Аллах в живых повелителя правоверных!). А у моего отца были товарищи, которые торговали на его деньги и ездили по морю. И в какой-то день случилось, что я сидел в моем жилище, вместе с несколькими купцами, и вдруг вошёл ко мне один из моих слуг и сказал: „О господин, у ворот человек, который просит позволения войти к тебе“. И я позволил ему, и он вошёл, неся на голове что-то закрытое, и поставил это передо мной и открыл, и вдруг оказалось, что это плоды, поспевшие не вовремя, и редкости и диковинки, которых нет в нашей стране. И я поблагодарил его за это и дал ему сто динаров, и он ушёл благодаря. А потом я разделял принесённое среди всех, кто был со мной из друзей, и спросил купцов: „Откуда это?“ – „Из Басры“, – сказали они и стали хвалить плоды и описывать красоту Басры, и все они сошлись на том, что среди городов нет города прекраснее Багдада и его обитателей. И они начали описывать Багдад и прекрасный нрав его жителей, и его хороший воздух, и красивое расположение, и моей душе захотелось туда, и мечты мои привязались к тому, чтобы его увидеть. И я продал свои земли и владения, и продал корабли за сто тысяч динаров, и продал рабов и невольниц, и когда я собрал все свои деньги, их оказалось тысяча тысяч динаров, кроме драгоценных камней и металлов. И я нанял корабль, и погрузил на него деньги и все своё имущество, и плыл на нем дни и ночи, пока не прибыл в Басру. И я провёл там некоторое время, а потом нанял корабль и сложил на него свои деньги, и мы плыли вниз по реке немного дней и достигли Багдада. И я спросил, где живут купцы и какое место лучше всего для жизни, и мне сказали: „Квартал аль-Карх“ И я пришёл туда, и нанял дом на улице, называемой Шафранная, и перенёс все свои деньги в этот дом, и провёл там некоторое время. А затем в какой-то день я отправился на прогулку, имея с собой немного денег (а был день пятницы), и пришёл в соборную мечеть, называемую мечеть аль-Мансура, в которой совершается соборная молитва. И когда мы кончили молиться, я вышел с людьми и пошёл в место, называемое Карн-ас-Сарат. И я увидел в этой местности высокий красивый дом с балконом, выходящим на берег, и на балконе было окно. И я подошёл, среди других людей, к этому помещению и увидел сидящего старика, одетого в красивые одежды, от которого распространялся приятный запах. И старик распустил свою бороду, и она разделялась у него на груди на две пряди, подобные серебряным тростям, и вокруг него стояли четыре невольницы и пять слуг. И я спросил одного человека: «Как зовут этого старика и какое его ремесло?» И он сказал: «Это – Тахир ибн аль-Ала, и он содержатель девушек. Всякий, кто к нему входит, ест, пьёт и смотрит на красавиц».
«Клянусь Аллахом, – воскликнул я, – я уж давно хожу и ищу чтонибудь подобное!..»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот сорок девятая ночь
Когда же настала девятьсот сорок девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что юноша воскликнул: „Клянусь Аллахом, я уже давно хожу и ищу что-нибудь подобное!“ И я подошёл к старику, о повелитель правоверных, – говорил он, – и приветствовал его, и сказал: „О господин мой, у меня есть до тебя нужда“. – „Что у тебя за нужда?“ – спросил он. И я сказал: „Я хочу быть твоим гостем сегодня вечером“. – „С любовью и охотой!“ – ответил старик. А потом он сказал: „О дитя моё, у меня много девушек, и среди них есть такие, чья ночь по десять динаров, а есть такие, чья ночь по сорок динаров, а есть и такие, чья ночь стоит больше. Выбирай которую хочешь“. – „Я выбираю ту, чья ночь по десять динаров“, – сказал я. И затем я отвесил старику триста динаров за месяц, и он передал меня слуге, и этот слуга взял меня, и отвёл в баню, находящуюся в доме, и хорошо мне прислуживал. А когда я вышел из бани, он привёл меня в какую-то комнату и постучал в дверь. И к нему вышла девушка, и он сказал ей: „Бери твоего гостя“. И девушка встретила меня пожеланием уюта и простора, смеясь и радуясь, и ввела меня в удивительную комнату, украшенную золотом, и я всмотрелся в эту девушку и увидел, что она подобна луне в ночь её полноты, и ей прислуживали две невольницы, подобные звёздам. И она посадила меня, и села со мной рядом, и сделала девушкам знак, и они принесли столик со всевозможным мясом – курицами, перепёлками, ката и голубями, и мы ели, пока не насытились, и я в жизни не видел кушаний слаще этих. И когда мы поели, столик был убран, и принесли столик с напитками, цветами, сладостями и плодами, и я провёл с этой девушкой месяц в таких обстоятельствах.
А когда месяц кончился, я сходил в баню и пришёл к старику и сказал ему: «О господин мой, я хочу ту, чья ночь по двадцать динаров». – «Вешай золото», – сказал он. И я пошёл, и принёс золото, и отвесил старику шестьсот динаров за месяц, и он позвал слугу и сказал: «Возьми своего господина». И слуга взял меня и отвёл в баню, а когда я вышел, он привёл меня к дверям какой-то комнаты и постучался, и из комнаты вышла девушка: «Возьми своего гостя», – сказал он ей. И она встретила меня наилучшей встречей, и вдруг я вижу – вокруг неё четыре невольницы. И она приказала принести еду, и принесли столик со всевозможными кушаньями, и я стал есть, а когда я покончил с едой и столик убрали, девушка взяла лютню и пропела такие стихи:
«О мускуса дуновенье из вавилонских стран,
Любовью моей молю – послания мои доставь!
Я знал в этих странах раньше милых жилища все – и
Возвышенней средь жилищ других они истинно!
И та в них живёт, любовь к кому всех влюбившихся
Пленила, но пользы нет для них от неё совсем».
И я провёл у неё месяц, а затем пришёл к старику и сказал: «Хочу ту, что за сорок динаров!» И старик сказал: «Вешай золото!» И я отвесил ему за месяц тысячу двести динаров и провёл с девушкой месяц, точно день, столь прекрасной я нашёл её внешность и её общество. И затем я опять пришёл к старику. А дело было уже под вечер, и я услышал большой шум и громкие голоса и спросил его: «В чем дело?» И старик сказал: «Сегодняшняя ночь у нас самая знаменитая из ночей, и все люди развлекаются в эту ночь, глядя друг на друга. Не хочешь ли ты подняться на крышу и посмотреть на людей?» И я сказал: «Хорошо!» И поднялся на крышу и увидел красивую занавеску, а за занавеской – великолепное помещение, в котором стояла скамья, и на ней были прекрасные ковры, и там сидела красивая девушка, которая ошеломляла смотревших своей красотой, прелестью, стройностью и соразмерностью. И рядом с ней сидел юноша, положив руку ей на шею, и целовал её, и она целовала его. И, увидев их, о повелитель правоверных, я не мог владеть своей душой и не знал, где я, – так ослепил меня прекрасный облик этой девушки. И когда я спустился вниз, я спросил девушку, у которой я был, и описал ей облик той девушки, и она сказала: «А что тебе до неё?» И я воскликнул: «Клянусь Аллахом, она взяла у меня ум!» И девушка улыбнулась и сказала: «О Абу-ль-Хасан, у тебя есть до неё желание?» – «Да, клянусь Аллахом, она овладела моим сердцем и умом!» – воскликнул я, и девушка молвила: «Это дочь Тахира ибн аль-Ала, и она наша госпожа, а мы все – её невольницы. Знаешь ли ты, о Абу-ль-Хасан, сколько стоит её ночь и день?» – «Нет», – ответил я. И девушка сказала: «Пятьсот динаров, и по ней вздыхают сердца царей». – «Клянусь Аллахом, – воскликнул я, – я изведу все свои деньги на эту девушку!» И я провёл всю ночь, борясь со страстью, а наутро я пошёл в баню и надел самые роскошные одежды из одежд царей и, придя к отцу девушки, сказал ему: «О господин, я хочу ту, чья ночь по пятьсот динаров». – «Вешай золото!» – сказал старик. И я отвесил ему пятнадцать тысяч динаров за месяц, и он взял их и сказал слуге: «Отведя его к твоей госпоже такой-то!» И слуга взял меня и привёл в помещение, наряднее которого не видел мой глаз на лице земли.
И я увидел, что девушка сидит там, и когда я увидел её, она ошеломила мой ум своей красотой, о повелитель правоверных, и была она подобна луне в четырнадцатую ночь…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до девятисот пятидесяти
Когда же наступила ночь, дополняющая до девятисот пятидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что юноша рассказал повелителю правоверных о качествах той девушки и продолжал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот сорок восьмая ночь
Когда же настала девятьсот сорок восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка, когда пришла, села на скамеечку и вынула лютню из чехла, и вдруг оказалось, что она украшена драгоценными камнями и яхонтами, а колки её – из золота. И девушка подтянула струны лютни, и она была такова, как сказал о ней и о лютне её поэт:
Она обняла её, как нежная мать дитя,
На лоне своём, и ярко блещут колки её.
Коль правою шевельнёт рукой, чтоб настраивать,
Сейчас же другой рукой поправит колки она.
И затем она прижала лютню к груди и склонилась над ней, как мать склоняется над ребёнком, и прошлась по её струнам, которые жалостно вскрикнули, как кричит ребёнок, зовя мать. А потом она ударила по струнам и произнесла такие стихи:
«О, вернёт пусть время любимого для укоров мне!
Мой друг, ты чашу вкруг пусти и пей вино,
Что с кровью сердца мужа лишь смешается,
И тотчас полон радости, восторга он.
Ветерок берётся нести его вместе с чашею,
Но видал ли ты луну полную, что звезду несёт?
Как часто ночью я с луной беседую,
Над Тигром ночи сумрак озаряющей,
И склоняется месяц к западу, как будто бы
Протянул он меч позолоченный над гладью вод».
А окончив свои стихи, девушка заплакала сильным плачем, и все, кто был в доме, закричали, плача, так что едва не погибли, и не было среди них никого, кто бы не исчез из мира, не разорвал бы своих одежд и не бил бы себя по лицу из-за красоты её пения. И ар-Рашид сказал: «Поистине, пение этой девушки указывает на то, что она влюблённая-разлучённая». И её господин ответил: «Она потеряла мать и отца». И ар-Рашид воскликнул: «Это не плач того, кто потерял отца и мать, это тоска того, кто лишился любимого». И ар-Рашид пришёл в восторг и сказал Исхаку: «Клянусь Аллахом, я не видел ей подобной!» И Исхак молвил: «О господин мой, я дивлюсь на неё крайним удивлением и не владею своей душой от восторга».
А ар-Рашид при всем этом смотрел на хозяина дома и вглядывался в его прелести и изящество его черт. И он увидел у него на лице следы желтизны, и обратился к нему, и сказал: «О юноша!» И юноша ответил: «Я здесь, о господин». И ар-Рашид спросил его: «Знаешь ли ты, кто мы?» – «Нет», – отвечал юноша. И Джафар сказал: «Хочешь ли ты, чтобы мы сказали тебе, как имя каждого из нас?» – «Да», – отвечал юноша. И Джафар молвил: «Это повелитель правоверных и сын дяди господина посланных», – и назвал ему имена остальных пришедших. А после этого ар-Рашид сказал: «Хочу, чтобы ты рассказал мне про желтизну, которая у тебя на лице, приобретённая ли она, или коренная, со времени рождения?» – «О повелитель правоверных, – сказал юноша, – мой рассказ удивителен, и дело моё диковинно, и если бы написать его иглами в уголках глаза, он бы был назиданием для поучающихся».
«Осведоми меня о нем, – сказал халиф. – Может быть, твоё исцеление придёт через мои руки». – «О повелитель правоверных, предоставь мне твой слух и освободи для меня твоё внимание», – молвил юноша. И ар-Рашид воскликнул: «Подавай твой рассказ, – ты внушил мне желание его послушать!»
И тогда юноша сказал: «Знай, о повелитель правоверных, что я человек из купцов, торгующих в море, и род мой из города Омана. Мой отец был купцом с большими деньгами, и было у него тридцать кораблей, которые работали в море, и плата за них каждый год составляла тридцать тысяч динаров. А он был человек благородный и научил меня письму и всему, что нужно человеку. И когда пришла к нему кончина, он позвал меня и заповедал мне то, что обычно, и затем Аллах великий взял его к своему милосердию (да оставит Аллах в живых повелителя правоверных!). А у моего отца были товарищи, которые торговали на его деньги и ездили по морю. И в какой-то день случилось, что я сидел в моем жилище, вместе с несколькими купцами, и вдруг вошёл ко мне один из моих слуг и сказал: „О господин, у ворот человек, который просит позволения войти к тебе“. И я позволил ему, и он вошёл, неся на голове что-то закрытое, и поставил это передо мной и открыл, и вдруг оказалось, что это плоды, поспевшие не вовремя, и редкости и диковинки, которых нет в нашей стране. И я поблагодарил его за это и дал ему сто динаров, и он ушёл благодаря. А потом я разделял принесённое среди всех, кто был со мной из друзей, и спросил купцов: „Откуда это?“ – „Из Басры“, – сказали они и стали хвалить плоды и описывать красоту Басры, и все они сошлись на том, что среди городов нет города прекраснее Багдада и его обитателей. И они начали описывать Багдад и прекрасный нрав его жителей, и его хороший воздух, и красивое расположение, и моей душе захотелось туда, и мечты мои привязались к тому, чтобы его увидеть. И я продал свои земли и владения, и продал корабли за сто тысяч динаров, и продал рабов и невольниц, и когда я собрал все свои деньги, их оказалось тысяча тысяч динаров, кроме драгоценных камней и металлов. И я нанял корабль, и погрузил на него деньги и все своё имущество, и плыл на нем дни и ночи, пока не прибыл в Басру. И я провёл там некоторое время, а потом нанял корабль и сложил на него свои деньги, и мы плыли вниз по реке немного дней и достигли Багдада. И я спросил, где живут купцы и какое место лучше всего для жизни, и мне сказали: „Квартал аль-Карх“ И я пришёл туда, и нанял дом на улице, называемой Шафранная, и перенёс все свои деньги в этот дом, и провёл там некоторое время. А затем в какой-то день я отправился на прогулку, имея с собой немного денег (а был день пятницы), и пришёл в соборную мечеть, называемую мечеть аль-Мансура, в которой совершается соборная молитва. И когда мы кончили молиться, я вышел с людьми и пошёл в место, называемое Карн-ас-Сарат. И я увидел в этой местности высокий красивый дом с балконом, выходящим на берег, и на балконе было окно. И я подошёл, среди других людей, к этому помещению и увидел сидящего старика, одетого в красивые одежды, от которого распространялся приятный запах. И старик распустил свою бороду, и она разделялась у него на груди на две пряди, подобные серебряным тростям, и вокруг него стояли четыре невольницы и пять слуг. И я спросил одного человека: «Как зовут этого старика и какое его ремесло?» И он сказал: «Это – Тахир ибн аль-Ала, и он содержатель девушек. Всякий, кто к нему входит, ест, пьёт и смотрит на красавиц».
«Клянусь Аллахом, – воскликнул я, – я уж давно хожу и ищу чтонибудь подобное!..»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот сорок девятая ночь
Когда же настала девятьсот сорок девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что юноша воскликнул: „Клянусь Аллахом, я уже давно хожу и ищу что-нибудь подобное!“ И я подошёл к старику, о повелитель правоверных, – говорил он, – и приветствовал его, и сказал: „О господин мой, у меня есть до тебя нужда“. – „Что у тебя за нужда?“ – спросил он. И я сказал: „Я хочу быть твоим гостем сегодня вечером“. – „С любовью и охотой!“ – ответил старик. А потом он сказал: „О дитя моё, у меня много девушек, и среди них есть такие, чья ночь по десять динаров, а есть такие, чья ночь по сорок динаров, а есть и такие, чья ночь стоит больше. Выбирай которую хочешь“. – „Я выбираю ту, чья ночь по десять динаров“, – сказал я. И затем я отвесил старику триста динаров за месяц, и он передал меня слуге, и этот слуга взял меня, и отвёл в баню, находящуюся в доме, и хорошо мне прислуживал. А когда я вышел из бани, он привёл меня в какую-то комнату и постучал в дверь. И к нему вышла девушка, и он сказал ей: „Бери твоего гостя“. И девушка встретила меня пожеланием уюта и простора, смеясь и радуясь, и ввела меня в удивительную комнату, украшенную золотом, и я всмотрелся в эту девушку и увидел, что она подобна луне в ночь её полноты, и ей прислуживали две невольницы, подобные звёздам. И она посадила меня, и села со мной рядом, и сделала девушкам знак, и они принесли столик со всевозможным мясом – курицами, перепёлками, ката и голубями, и мы ели, пока не насытились, и я в жизни не видел кушаний слаще этих. И когда мы поели, столик был убран, и принесли столик с напитками, цветами, сладостями и плодами, и я провёл с этой девушкой месяц в таких обстоятельствах.
А когда месяц кончился, я сходил в баню и пришёл к старику и сказал ему: «О господин мой, я хочу ту, чья ночь по двадцать динаров». – «Вешай золото», – сказал он. И я пошёл, и принёс золото, и отвесил старику шестьсот динаров за месяц, и он позвал слугу и сказал: «Возьми своего господина». И слуга взял меня и отвёл в баню, а когда я вышел, он привёл меня к дверям какой-то комнаты и постучался, и из комнаты вышла девушка: «Возьми своего гостя», – сказал он ей. И она встретила меня наилучшей встречей, и вдруг я вижу – вокруг неё четыре невольницы. И она приказала принести еду, и принесли столик со всевозможными кушаньями, и я стал есть, а когда я покончил с едой и столик убрали, девушка взяла лютню и пропела такие стихи:
«О мускуса дуновенье из вавилонских стран,
Любовью моей молю – послания мои доставь!
Я знал в этих странах раньше милых жилища все – и
Возвышенней средь жилищ других они истинно!
И та в них живёт, любовь к кому всех влюбившихся
Пленила, но пользы нет для них от неё совсем».
И я провёл у неё месяц, а затем пришёл к старику и сказал: «Хочу ту, что за сорок динаров!» И старик сказал: «Вешай золото!» И я отвесил ему за месяц тысячу двести динаров и провёл с девушкой месяц, точно день, столь прекрасной я нашёл её внешность и её общество. И затем я опять пришёл к старику. А дело было уже под вечер, и я услышал большой шум и громкие голоса и спросил его: «В чем дело?» И старик сказал: «Сегодняшняя ночь у нас самая знаменитая из ночей, и все люди развлекаются в эту ночь, глядя друг на друга. Не хочешь ли ты подняться на крышу и посмотреть на людей?» И я сказал: «Хорошо!» И поднялся на крышу и увидел красивую занавеску, а за занавеской – великолепное помещение, в котором стояла скамья, и на ней были прекрасные ковры, и там сидела красивая девушка, которая ошеломляла смотревших своей красотой, прелестью, стройностью и соразмерностью. И рядом с ней сидел юноша, положив руку ей на шею, и целовал её, и она целовала его. И, увидев их, о повелитель правоверных, я не мог владеть своей душой и не знал, где я, – так ослепил меня прекрасный облик этой девушки. И когда я спустился вниз, я спросил девушку, у которой я был, и описал ей облик той девушки, и она сказала: «А что тебе до неё?» И я воскликнул: «Клянусь Аллахом, она взяла у меня ум!» И девушка улыбнулась и сказала: «О Абу-ль-Хасан, у тебя есть до неё желание?» – «Да, клянусь Аллахом, она овладела моим сердцем и умом!» – воскликнул я, и девушка молвила: «Это дочь Тахира ибн аль-Ала, и она наша госпожа, а мы все – её невольницы. Знаешь ли ты, о Абу-ль-Хасан, сколько стоит её ночь и день?» – «Нет», – ответил я. И девушка сказала: «Пятьсот динаров, и по ней вздыхают сердца царей». – «Клянусь Аллахом, – воскликнул я, – я изведу все свои деньги на эту девушку!» И я провёл всю ночь, борясь со страстью, а наутро я пошёл в баню и надел самые роскошные одежды из одежд царей и, придя к отцу девушки, сказал ему: «О господин, я хочу ту, чья ночь по пятьсот динаров». – «Вешай золото!» – сказал старик. И я отвесил ему пятнадцать тысяч динаров за месяц, и он взял их и сказал слуге: «Отведя его к твоей госпоже такой-то!» И слуга взял меня и привёл в помещение, наряднее которого не видел мой глаз на лице земли.
И я увидел, что девушка сидит там, и когда я увидел её, она ошеломила мой ум своей красотой, о повелитель правоверных, и была она подобна луне в четырнадцатую ночь…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до девятисот пятидесяти
Когда же наступила ночь, дополняющая до девятисот пятидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что юноша рассказал повелителю правоверных о качествах той девушки и продолжал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418