Здесь магазин https://Wodolei.ru
И всякий раз, как он выкрасит одежду, мы собираемся и смотрим на её окраску, так как в нашей стране нет красильщиков, которые умеют красить в такие цвета. А у него случилось с красильщиками в нашем городе то, что случилось».
И этот человек рассказал Абу-Сиру о том, что случилось у Абу-Кира с красильщиками, и как он пожаловался на них султану, а тот поддержал его, и построил ему эту красильню, и дал ему столько-то и столько-то денег. И рассказал обо всем, что произошло. И Абу-Сир обрадовался и подумал: «Хвала Аллаху, который помог ему, и он стал мастером! Этому человеку простительно: может быть, его отвлекало от тебя ремесло, и он про тебя забыл. Но ты сделал ему милость и оказал ему уважение, когда он был без работы, и когда он увидит тебя, он тебе обрадуется и окажет тебе уважение за то, что ты оказал ему уважение».
И он подошёл к дверям красильни и увидел Абу-Кира, который сидел на высоком сиденье, над выступом, в дверях красильни, в платье из царских одежд, и перед ним стояли четыре раба и четыре белых невольника, одетые в роскошные одежды, и Абу-Сир увидел, что рабочие – десять рабов – стоят и работают, так как Абу Кир, купив их, научил их красильному делу. А сам он сидел среди подушек, словно величайший везирь или славнейший царь, и ничего не делал своей рукой, а только говорил: «Сделайте то-то и то-то».
И Абу-Сир остановился перед ним, думая, что когда Абу Кир его увидит, он обрадуется, и приветствует его, и окажет ему уважение, и обойдётся с ним ласково; но когда глаза встретились с глазами, Абу-Кир сказал: «О сквер вый, сколько раз я тебе говорил: не стой в дверях этой мастерской! Разве ты хочешь опозорить меня среди людей, о разбойник? Хватайте его!»
И рабы подбежали к Абу-Сиру и схватили его, и АбуКир встал прямо и, взяв палку, сказал: «Повалите его!» – и когда цирюльника повалили, побил его по спине сотней ударов; а затем Абу Сира перевернули, и он побил его сотней ударов по животу и сказал: «О скверный, о обманщик! Если я увижу, после сегодняшнего дня, что ты стоишь у дверей этой красильни, я сейчас же отошлю тебя к царю, и он передаст тебя вали, чтобы тот скинул тебе голову. Иди, да не благословит тебя Аллах!»
И Абу-Сир ушёл от него с разбитым сердцем из-за побоев и унижений, которые достались ему и присутствующие спросили Абу-Кира, красильщика: «Что сделал этот человек?» И Абу-Кир сказал: «Это разбойник, который крадёт чужие ткани…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот тридцать пятая ночь
Когда же настала девятьсот тридцать пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня о счастливый царь, что Абу-Кир побил Абу-Сира и прогнал его и сказал людям: „Это разбойник, который крадёт чужие ткани. Сколько раз он воровал у меня ткани и я говорил в душе: „Аллах простит ему! Это человек бедный“. И не хотел его расстраивать, и отдавал людям деньги за их ткани, и мягко удерживал его, но он не воздерживался; и если он вернётся ещё раз после этого раза, я пошлю его к царю, и он его убьёт и избавит людей от его вреда“.
И люди стали бранить Абу-Кира после его ухода.
Вот что было с Абу-Киром. Что же касается Абу-Сира, то он вернулся в хан и сел, раздумывая о том, что сделал с ним Абу-Кир, и сидел до тех пор, пока на нем не остыли побои.
А затем он вышел и прошёл по рынкам города, и ему пришло в голову сходить в хаммам. И он спросил одного из жителей города: «О брат мой, где дорога в хаммам?» И тот человек спросил его: «А что такое хаммам?» – «Место, где люди моются и снимают с себя грязь, и это одно из лучших благ здешней жизни», – ответил Абу-Сир. И тот человек молвил: «Вот перед тобой море». – «Мне нужен хаммам», – сказал Абу-Сир. И тот человек сказал: «Мы не знаем, какой бывает хаммам, и мы все ходим к морю. Даже царь, когда хочет помыться, идёт к морю».
И когда Абу-Сир понял, что в этом городе нет хаммама и люди не знают, что такое хаммам и каков он, он пошёл в диван царя и, войдя к нему, поцеловал перед ним землю, пожелал ему блага и сказал: «Я человек уз чужой страны, и по ремеслу я банщик. Я вступил в твой город и хотел пойти в хаммам, но не увидел в нем ни одного хаммама. И как может город такого прекрасного вида быть без хаммама, когда хаммам – одно из лучших благ в мире?» – «А что такое будет хаммам?» – спросил царь. И Абу-Сир стал описывать ему качества хаммама и сказал: «Твой город станет совершённым только тогда, когда будет в нем хаммам». – «Добро пожаловать!» – воскликнул царь, и одел Абу-Сира в одежду, которой нет подобия, и дал ему копя и двух рабов, а затем он пожаловал ему четырех невольниц и двух белых невольников и приготовил ему дом, устланный коврами. Он оказал ему уважение большее, чем красильщику, и послал с ним строителей и сказал им: «В том месте, где ему понравится, выстройте ему хаммам».
И Абу-Сир взял их и пошёл с ними на середину города, и когда ему понравилось одно место, он указал на него строителям, и те начали постройку.
И Абу-Сир указал им, какое это должно быть здание, пока они не построили ему хаммам, которому нет равного, а затем Абу-Сир велел разрисовать этот дом, и его разрисовали удивительными рисунками, так что он стал отрадой для смотрящих.
И после этого Абу-Сир пошёл к царю и рассказал ему об окончании постройки хаммама и его разрисовки и сказал: «Там не хватает только ковров».
И царь дал ему десять тысяч динаров, и Абу-Сир взял их, и устлал хаммам коврами, и развесил в нем полотенца на верёвках, а всякий, кто проходил мимо дверей хаммама, изумлялся, и мысли его смущались при виде рисунков на стенах.
И люди толпились около этого дома, подобного которому они не видели в жизни, и глядели на него и говорили: «Что это такое?» И Абу-Сир отвечал: «Это хаммам». И люди удивлялись.
А затем Абу-Сир нагрел воду и пустил хаммам в ход. Он сделал фонтан в водоёме, который похитил умы всех жителей города, видевших его, и попросил у царя десять невольников, не достигших зрелости, и царь дал ему десять невольников, подобных лунам, и Абу-Сир стал разминать им тело и говорил им: «Делайте с посетителями то же самое».
А потом он разжёг курения и послал глашатая, который кричал в городе и говорил: «Эй, твари Аллаха, идите в хаммам, он называется „Хаммам султана“.
И к Абу-Сиру стал приходить народ, и он приказал невольникам мыть людям тело, и люди спускались в водоём и выходили оттуда, а по выходе они садились под портиком, и невольники разминали их, как их научил Абу-Сир.
И люди входили в хаммам и исполняли там то, что им было нужно, а затем выходили, не платя, и так продолжалось три дня, а на четвёртый день Абу-Сир пригласил царя в хаммам, и царь сел на коня вместе с вельможами правления, и они отправились в хаммам.
И царь разделся и вошёл, и Абу-Сир вошёл тоже и начал тереть царя мочалкой, и он удалял с его тела катышки грязи, точно фитили, и показывал их царю, и царь радовался, и от прикосновения его руки к телу слышался звук из-за его мягкости и чистоты.
А вымыв царю тело, Абу-Сир прибавил к воде купальни розовой воды, и царь спустился в купальню и вышел оттуда, и его тело увлажнилось, и у него появилась бодрость, которой он всю жизнь не чувствовал, и потом АбуСир посадил его под портиком, и невольники начали разминать его, и курильницы распространяли запах алоэ.
И царь сказал: «О мастер, это и есть хаммам?» И АбуСир отвечал: «Да». И царь воскликнул: «Клянусь жизнью моей головы, мой город стал городом только с этим хаммамом! Какую плату ты берёшь с человека?» – спросил он потом. И Абу-Сир сказал: «Сколько ты прикажешь мне дать, столько я и возьму».
И царь приказал дать ему тысячу динаров и сказал: «Со всякого, кто у тебя вымоется, бери тысячу динаров». – «Прости, о царь времени, – сказал Абу-Сир. – Люди не все одинаковы, напротив – среди них есть богатые и есть бедные, и если бы я брал с каждого тысячу динаров, хаммам перестал бы работать. Ведь бедный не может заплатить тысячу динаров». – «А как же ты сделаешь с платой?» – спросил царь. И Абу-Сир сказал: «Я назначу плату по великодушию, и каждый даст мне сколько может и сколько пожалует его душа. Мы будем брать с каждого человека по его состоянию, и если дело будет таково, народ станет ходить к нам, и кто богат, тот даст мне сообразно своему сану, а кто беден, тот даст столько, сколько пожалует его душа, и если останется дело так, хаммам будет действовать, и будет он в великом почёте. Что же касается тысячи динаров, то это – дар царя, и не всякий может дать столько».
И вельможи царства подтвердили его слова и сказали: «Вот это истина, о царь времени! Разве ты считаешь, что все люди подобны тебе, о славный царь?»
И царь сказал: «Поистине, ваши слова правильны, но этот человек – чужестранец и бедняк, и нам обязательно надо оказать ему уважение. Ведь он сделал у нас в городе этот хаммам, равного которому мы в жизни не видели, и наш город украсился и приобрёл значительность только из-за него. Если мы окажем ему уважение увеличением платы, то это немного». – «Если ты хочешь оказать ему уважение, – сказали вельможи, – то оказывай ему уважение из твоих денег (а уважение от царя бедному – малая плата за хаммам), для того чтобы молились за тебя подданные. Что же касается тысячи динаров, то мы – вельможи твоего царства, но наша душа не соглашается их дать. Как же согласится на это душа бедняков?» – «О вельможи моего царства, – сказал царь, – каждый из вас пусть даст ему в этот раз сто динаров, невольника, невольницу и раба». – «Хорошо, мы дадим ему все это, – сказали вельможи, – но после сегодняшнего дня всякий входящий пусть даёт ему лишь то, что пожалует его душа». – «В этом нет беды», – сказал царь. И вельможи дали Абу-Сиру каждый сто динаров, невольницу, невольника и раба, и было число вельмож, которые мылись с царём в этот день, четыреста душ…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот тридцать шестая ночь
Когда же настала девятьсот тридцать шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что число вельмож, которые мылись с Царём в этот день, было четыреста душ. А количество того, что они дали из динаров, оказалось сорок тысяч, и невольников – четыреста, и рабов – четыреста, и невольниц – четыреста (достаточно с тебя такого дара!), а царь дал АбуСиру десять тысяч динаров, десять невольников, десять невольниц и десять рабов.
И Абу-Сир выступил вперёд, и поцеловал перед царём землю, и сказал: «О счастливый царь, обладатель здравого суждения! Какое место вместит меня с этими невольниками, невольницами и рабами?» И царь молвил: «Я приказал это своим вельможам только для того, чтобы мы собрали тебе большое количество денег. Ты ведь, может быть, вспомнишь свою страну и семью и соскучишься по ней и захочешь поехать на родину, и окажется, что ты взял из нашей с граны основательное количество денег, которое поможет тебе жить в твоей стране». – «О царь времени, да возвеличит тебя Аллах! – сказал Абу-Сир. – Эти многочисленные невольники, невольницы и рабы – по сану царям, и если бы ты велел дать мне наличные деньги, они быт бы лучше, чем это войско, потому что люди едят и пьют и одеваются, и сколько бы мне ни досталось денег, их не хватит на содержание этих рабов».
И царь засмеялся и воскликнул: «Клянусь Аллахом, ты сказал правду, – их оказалось целое войско, и у тебя нет возможности содержать их! Не продашь ли ты мне каждого из них за сто динаров?» – «Я продал их тебе за эту цену», – сказал Абу-Сир. И царь послал за казначеем, чтобы тог принёс ему денег, и когда казначей принёс их, царь отдал Абу-Сиру деньги за всех полностью и до конца, а затем после этого он пожаловал рабов их владельцам и сказал: «Всякий, кто узнает своего раба, невольника и невольницу, пусть берет их. Они – подарок вам от меня».
И вельможи исполнили приказание царя, и всякий из них взял то, что ему принадлежало, и Абу-Сир сказал: «Да избавит тебя Аллах от зла, о царь времени, как ты избавил меня от этих гулей, которых может насытить только Аллах!»
И царь засмеялся его словам и признал, что он прав, а затем он взял вельмож своего царства и ушёл из бани во дворец.
И Абу-Сир провёл эту ночь, считая золото, складывая его в мешки и запечатывая. И у него было двадцать рабов, и двадцать невольников, и четыре невольницы для услуг. А когда наступило утро, он открыл хаммам и послал глашатая кричать: «Всякий, кто войдёт в хаммам и помоется, пусть даст то, что пожалует его душа и чего требует его великодушие!»
И Абу-Сир сел около сундука, и на него налетели посетители, и всякий, кто входил, клал в сундук то, что было для него нетрудно положить, и не наступил ещё вечер, как сундук наполнился добром Аллаха великого.
А затем царица пожелала войти в хаммам, и когда это дошло до Абу-Сира, он разделил ради неё день на две части и назначил от зари до полудня время мужчин, а от полудня до заката – время женщин. А когда царица пришла, он поставил за сундуком невольницу.
И он обучил четырех невольниц банному делу, так что они стали искусными банщицами, и когда царица вошла в хаммам, это ей понравилось, и её грудь расправилась, и она положила тысячу динаров. И слава АбуСира распространилась в городе, и всякому, кто входил, он оказывал уважение – все равно, был это богатый или бедный, и благо стало входить к нему из всех дверей.
И он свёл знакомство с приближёнными царя, и появились у него друзья и товарищи, и царь приходил к нему один день в неделю и давал ему тысячу динаров, а остальные дни недели были для вельмож и бедняков, и Абу-Сир старался уважать людей и обращался с ними очень ласково.
И случилось в один из дней, что капитан царя вошёл к нему в хаммам, и Абу-Сир разделся, и вошёл с ним, и стал его растирать, и обошёлся с ним особенно ласково. И когда капитан вышел из хаммама, Абу-Сир приготовил ему питьё и кофе, а когда он пожелал дать ему что-нибудь, Абу-Сир поклялся, что не возьмёт с него ничего, и капитан был ему признателен, так как видел его крайнюю ласку и милость, и чувствовал смущение, не зная, что подарить этому банщику за его почёт.
Вот что было с Абу-Сиром. Что же касается Абу-Кира, то он услышал, что все люди бредят хаммамом и всякий из них говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418
И этот человек рассказал Абу-Сиру о том, что случилось у Абу-Кира с красильщиками, и как он пожаловался на них султану, а тот поддержал его, и построил ему эту красильню, и дал ему столько-то и столько-то денег. И рассказал обо всем, что произошло. И Абу-Сир обрадовался и подумал: «Хвала Аллаху, который помог ему, и он стал мастером! Этому человеку простительно: может быть, его отвлекало от тебя ремесло, и он про тебя забыл. Но ты сделал ему милость и оказал ему уважение, когда он был без работы, и когда он увидит тебя, он тебе обрадуется и окажет тебе уважение за то, что ты оказал ему уважение».
И он подошёл к дверям красильни и увидел Абу-Кира, который сидел на высоком сиденье, над выступом, в дверях красильни, в платье из царских одежд, и перед ним стояли четыре раба и четыре белых невольника, одетые в роскошные одежды, и Абу-Сир увидел, что рабочие – десять рабов – стоят и работают, так как Абу Кир, купив их, научил их красильному делу. А сам он сидел среди подушек, словно величайший везирь или славнейший царь, и ничего не делал своей рукой, а только говорил: «Сделайте то-то и то-то».
И Абу-Сир остановился перед ним, думая, что когда Абу Кир его увидит, он обрадуется, и приветствует его, и окажет ему уважение, и обойдётся с ним ласково; но когда глаза встретились с глазами, Абу-Кир сказал: «О сквер вый, сколько раз я тебе говорил: не стой в дверях этой мастерской! Разве ты хочешь опозорить меня среди людей, о разбойник? Хватайте его!»
И рабы подбежали к Абу-Сиру и схватили его, и АбуКир встал прямо и, взяв палку, сказал: «Повалите его!» – и когда цирюльника повалили, побил его по спине сотней ударов; а затем Абу Сира перевернули, и он побил его сотней ударов по животу и сказал: «О скверный, о обманщик! Если я увижу, после сегодняшнего дня, что ты стоишь у дверей этой красильни, я сейчас же отошлю тебя к царю, и он передаст тебя вали, чтобы тот скинул тебе голову. Иди, да не благословит тебя Аллах!»
И Абу-Сир ушёл от него с разбитым сердцем из-за побоев и унижений, которые достались ему и присутствующие спросили Абу-Кира, красильщика: «Что сделал этот человек?» И Абу-Кир сказал: «Это разбойник, который крадёт чужие ткани…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот тридцать пятая ночь
Когда же настала девятьсот тридцать пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня о счастливый царь, что Абу-Кир побил Абу-Сира и прогнал его и сказал людям: „Это разбойник, который крадёт чужие ткани. Сколько раз он воровал у меня ткани и я говорил в душе: „Аллах простит ему! Это человек бедный“. И не хотел его расстраивать, и отдавал людям деньги за их ткани, и мягко удерживал его, но он не воздерживался; и если он вернётся ещё раз после этого раза, я пошлю его к царю, и он его убьёт и избавит людей от его вреда“.
И люди стали бранить Абу-Кира после его ухода.
Вот что было с Абу-Киром. Что же касается Абу-Сира, то он вернулся в хан и сел, раздумывая о том, что сделал с ним Абу-Кир, и сидел до тех пор, пока на нем не остыли побои.
А затем он вышел и прошёл по рынкам города, и ему пришло в голову сходить в хаммам. И он спросил одного из жителей города: «О брат мой, где дорога в хаммам?» И тот человек спросил его: «А что такое хаммам?» – «Место, где люди моются и снимают с себя грязь, и это одно из лучших благ здешней жизни», – ответил Абу-Сир. И тот человек молвил: «Вот перед тобой море». – «Мне нужен хаммам», – сказал Абу-Сир. И тот человек сказал: «Мы не знаем, какой бывает хаммам, и мы все ходим к морю. Даже царь, когда хочет помыться, идёт к морю».
И когда Абу-Сир понял, что в этом городе нет хаммама и люди не знают, что такое хаммам и каков он, он пошёл в диван царя и, войдя к нему, поцеловал перед ним землю, пожелал ему блага и сказал: «Я человек уз чужой страны, и по ремеслу я банщик. Я вступил в твой город и хотел пойти в хаммам, но не увидел в нем ни одного хаммама. И как может город такого прекрасного вида быть без хаммама, когда хаммам – одно из лучших благ в мире?» – «А что такое будет хаммам?» – спросил царь. И Абу-Сир стал описывать ему качества хаммама и сказал: «Твой город станет совершённым только тогда, когда будет в нем хаммам». – «Добро пожаловать!» – воскликнул царь, и одел Абу-Сира в одежду, которой нет подобия, и дал ему копя и двух рабов, а затем он пожаловал ему четырех невольниц и двух белых невольников и приготовил ему дом, устланный коврами. Он оказал ему уважение большее, чем красильщику, и послал с ним строителей и сказал им: «В том месте, где ему понравится, выстройте ему хаммам».
И Абу-Сир взял их и пошёл с ними на середину города, и когда ему понравилось одно место, он указал на него строителям, и те начали постройку.
И Абу-Сир указал им, какое это должно быть здание, пока они не построили ему хаммам, которому нет равного, а затем Абу-Сир велел разрисовать этот дом, и его разрисовали удивительными рисунками, так что он стал отрадой для смотрящих.
И после этого Абу-Сир пошёл к царю и рассказал ему об окончании постройки хаммама и его разрисовки и сказал: «Там не хватает только ковров».
И царь дал ему десять тысяч динаров, и Абу-Сир взял их, и устлал хаммам коврами, и развесил в нем полотенца на верёвках, а всякий, кто проходил мимо дверей хаммама, изумлялся, и мысли его смущались при виде рисунков на стенах.
И люди толпились около этого дома, подобного которому они не видели в жизни, и глядели на него и говорили: «Что это такое?» И Абу-Сир отвечал: «Это хаммам». И люди удивлялись.
А затем Абу-Сир нагрел воду и пустил хаммам в ход. Он сделал фонтан в водоёме, который похитил умы всех жителей города, видевших его, и попросил у царя десять невольников, не достигших зрелости, и царь дал ему десять невольников, подобных лунам, и Абу-Сир стал разминать им тело и говорил им: «Делайте с посетителями то же самое».
А потом он разжёг курения и послал глашатая, который кричал в городе и говорил: «Эй, твари Аллаха, идите в хаммам, он называется „Хаммам султана“.
И к Абу-Сиру стал приходить народ, и он приказал невольникам мыть людям тело, и люди спускались в водоём и выходили оттуда, а по выходе они садились под портиком, и невольники разминали их, как их научил Абу-Сир.
И люди входили в хаммам и исполняли там то, что им было нужно, а затем выходили, не платя, и так продолжалось три дня, а на четвёртый день Абу-Сир пригласил царя в хаммам, и царь сел на коня вместе с вельможами правления, и они отправились в хаммам.
И царь разделся и вошёл, и Абу-Сир вошёл тоже и начал тереть царя мочалкой, и он удалял с его тела катышки грязи, точно фитили, и показывал их царю, и царь радовался, и от прикосновения его руки к телу слышался звук из-за его мягкости и чистоты.
А вымыв царю тело, Абу-Сир прибавил к воде купальни розовой воды, и царь спустился в купальню и вышел оттуда, и его тело увлажнилось, и у него появилась бодрость, которой он всю жизнь не чувствовал, и потом АбуСир посадил его под портиком, и невольники начали разминать его, и курильницы распространяли запах алоэ.
И царь сказал: «О мастер, это и есть хаммам?» И АбуСир отвечал: «Да». И царь воскликнул: «Клянусь жизнью моей головы, мой город стал городом только с этим хаммамом! Какую плату ты берёшь с человека?» – спросил он потом. И Абу-Сир сказал: «Сколько ты прикажешь мне дать, столько я и возьму».
И царь приказал дать ему тысячу динаров и сказал: «Со всякого, кто у тебя вымоется, бери тысячу динаров». – «Прости, о царь времени, – сказал Абу-Сир. – Люди не все одинаковы, напротив – среди них есть богатые и есть бедные, и если бы я брал с каждого тысячу динаров, хаммам перестал бы работать. Ведь бедный не может заплатить тысячу динаров». – «А как же ты сделаешь с платой?» – спросил царь. И Абу-Сир сказал: «Я назначу плату по великодушию, и каждый даст мне сколько может и сколько пожалует его душа. Мы будем брать с каждого человека по его состоянию, и если дело будет таково, народ станет ходить к нам, и кто богат, тот даст мне сообразно своему сану, а кто беден, тот даст столько, сколько пожалует его душа, и если останется дело так, хаммам будет действовать, и будет он в великом почёте. Что же касается тысячи динаров, то это – дар царя, и не всякий может дать столько».
И вельможи царства подтвердили его слова и сказали: «Вот это истина, о царь времени! Разве ты считаешь, что все люди подобны тебе, о славный царь?»
И царь сказал: «Поистине, ваши слова правильны, но этот человек – чужестранец и бедняк, и нам обязательно надо оказать ему уважение. Ведь он сделал у нас в городе этот хаммам, равного которому мы в жизни не видели, и наш город украсился и приобрёл значительность только из-за него. Если мы окажем ему уважение увеличением платы, то это немного». – «Если ты хочешь оказать ему уважение, – сказали вельможи, – то оказывай ему уважение из твоих денег (а уважение от царя бедному – малая плата за хаммам), для того чтобы молились за тебя подданные. Что же касается тысячи динаров, то мы – вельможи твоего царства, но наша душа не соглашается их дать. Как же согласится на это душа бедняков?» – «О вельможи моего царства, – сказал царь, – каждый из вас пусть даст ему в этот раз сто динаров, невольника, невольницу и раба». – «Хорошо, мы дадим ему все это, – сказали вельможи, – но после сегодняшнего дня всякий входящий пусть даёт ему лишь то, что пожалует его душа». – «В этом нет беды», – сказал царь. И вельможи дали Абу-Сиру каждый сто динаров, невольницу, невольника и раба, и было число вельмож, которые мылись с царём в этот день, четыреста душ…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот тридцать шестая ночь
Когда же настала девятьсот тридцать шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что число вельмож, которые мылись с Царём в этот день, было четыреста душ. А количество того, что они дали из динаров, оказалось сорок тысяч, и невольников – четыреста, и рабов – четыреста, и невольниц – четыреста (достаточно с тебя такого дара!), а царь дал АбуСиру десять тысяч динаров, десять невольников, десять невольниц и десять рабов.
И Абу-Сир выступил вперёд, и поцеловал перед царём землю, и сказал: «О счастливый царь, обладатель здравого суждения! Какое место вместит меня с этими невольниками, невольницами и рабами?» И царь молвил: «Я приказал это своим вельможам только для того, чтобы мы собрали тебе большое количество денег. Ты ведь, может быть, вспомнишь свою страну и семью и соскучишься по ней и захочешь поехать на родину, и окажется, что ты взял из нашей с граны основательное количество денег, которое поможет тебе жить в твоей стране». – «О царь времени, да возвеличит тебя Аллах! – сказал Абу-Сир. – Эти многочисленные невольники, невольницы и рабы – по сану царям, и если бы ты велел дать мне наличные деньги, они быт бы лучше, чем это войско, потому что люди едят и пьют и одеваются, и сколько бы мне ни досталось денег, их не хватит на содержание этих рабов».
И царь засмеялся и воскликнул: «Клянусь Аллахом, ты сказал правду, – их оказалось целое войско, и у тебя нет возможности содержать их! Не продашь ли ты мне каждого из них за сто динаров?» – «Я продал их тебе за эту цену», – сказал Абу-Сир. И царь послал за казначеем, чтобы тог принёс ему денег, и когда казначей принёс их, царь отдал Абу-Сиру деньги за всех полностью и до конца, а затем после этого он пожаловал рабов их владельцам и сказал: «Всякий, кто узнает своего раба, невольника и невольницу, пусть берет их. Они – подарок вам от меня».
И вельможи исполнили приказание царя, и всякий из них взял то, что ему принадлежало, и Абу-Сир сказал: «Да избавит тебя Аллах от зла, о царь времени, как ты избавил меня от этих гулей, которых может насытить только Аллах!»
И царь засмеялся его словам и признал, что он прав, а затем он взял вельмож своего царства и ушёл из бани во дворец.
И Абу-Сир провёл эту ночь, считая золото, складывая его в мешки и запечатывая. И у него было двадцать рабов, и двадцать невольников, и четыре невольницы для услуг. А когда наступило утро, он открыл хаммам и послал глашатая кричать: «Всякий, кто войдёт в хаммам и помоется, пусть даст то, что пожалует его душа и чего требует его великодушие!»
И Абу-Сир сел около сундука, и на него налетели посетители, и всякий, кто входил, клал в сундук то, что было для него нетрудно положить, и не наступил ещё вечер, как сундук наполнился добром Аллаха великого.
А затем царица пожелала войти в хаммам, и когда это дошло до Абу-Сира, он разделил ради неё день на две части и назначил от зари до полудня время мужчин, а от полудня до заката – время женщин. А когда царица пришла, он поставил за сундуком невольницу.
И он обучил четырех невольниц банному делу, так что они стали искусными банщицами, и когда царица вошла в хаммам, это ей понравилось, и её грудь расправилась, и она положила тысячу динаров. И слава АбуСира распространилась в городе, и всякому, кто входил, он оказывал уважение – все равно, был это богатый или бедный, и благо стало входить к нему из всех дверей.
И он свёл знакомство с приближёнными царя, и появились у него друзья и товарищи, и царь приходил к нему один день в неделю и давал ему тысячу динаров, а остальные дни недели были для вельмож и бедняков, и Абу-Сир старался уважать людей и обращался с ними очень ласково.
И случилось в один из дней, что капитан царя вошёл к нему в хаммам, и Абу-Сир разделся, и вошёл с ним, и стал его растирать, и обошёлся с ним особенно ласково. И когда капитан вышел из хаммама, Абу-Сир приготовил ему питьё и кофе, а когда он пожелал дать ему что-нибудь, Абу-Сир поклялся, что не возьмёт с него ничего, и капитан был ему признателен, так как видел его крайнюю ласку и милость, и чувствовал смущение, не зная, что подарить этому банщику за его почёт.
Вот что было с Абу-Сиром. Что же касается Абу-Кира, то он услышал, что все люди бредят хаммамом и всякий из них говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418