И Бедр-ад-дин Хасан посмотрел на своего дядю и горько заплакал и сказал: «О господин мой, в чем мой грех перед вами?» – «Это ты сварил гранатные зёрнышки?» – спросил его везирь. «Да, – отвечал Бедр-ад-дин, – а вы нашли в них что-то, за что следует снять голову?» – «Это наилучшее и наименьшее возмездие тебе!» – воскликнул везирь. И Бедрад-дин сказал: «О господин мой, не сообщишь ли ты мне, в чем мой грех?» – «Да, сию минуту», – отвечал везирь, и потом он крикнул слугу и сказал: «Приведите верблюдов». И они взяли Бедр-ад-дина Хасана и положили в сундук, и заперли его, и поехали, и ехали, не переставая, до ночи. А потом они сделали привал, кое-чего поели и вынули Бедр-ад-дина и покормили его и положили обратно в сундук, – и так это продолжалось, пока они не достигли Камры.
И тогда Бедр-ад-дина Хасана вынули из сундука, и везирь спросил его: «Это ты варил гранатные зёрнышки?» – «Да, о господин мой», – отвечал Бедр-ад-дин; и везирь сказал: «Закуйте его!» И его заковали и снова положили в сундук и поехали, и когда прибыли в Каир, остановились в ар-Рейдании. И везирь велел вынуть Бедр-ад-дина Хасана из сундука и приказал позвать плотника и сказал ему: «Сделай для него деревянную куклу». – «А что ты будешь с ней делать?» – спросил Бедр ад-дин-Хасан. «Я повешу тебя на кукле и прибью тебя к ней гвоздями и повезу тебя по всему городу», – отвечал везирь. И Бедрад-дин воскликнул: «За что ты со мной это сделаешь?» – «За то, что ты скверно сварил гранатные зёрнышки, – сказал везирь. – Как мог ты их так сварить, что в них недоставало перцу?» – «И за то, что в них не хватало перцу, ты со мной все это делаешь! – воскликнул Бедрад-дин. – Недостаточно тебе было меня заточить! И кормили-то вы меня раз в день!» – «Не хватало перцу, и нет для тебя наказания, кроме смерти!» – сказал везирь. И Бедр-ад-дин изумился и опечалился о самом себе.
«О чем ты думаешь?» – спросил его везирь. «О бестолковых умах, подобных твоему, – отвечал Бедр-аддин. – Будь у тебя разум, ты бы не сделал со мною этих дел». – «Нам надо тебя помучить, чтобы ты больше не делал подобного этому», – сказал везирь, а Бедр-ад-дин Хасан возразил: «Поистине, ничтожнейшее из того, что ты со мной сделал, достаточно меня измучило!» Но везирь воскликнул: «Тебя непременно надо повесить!» А в это время плотник готовил куклу, а Бедр-ад-дин смотрел. И так продолжалось, пока не подошла ночь, и когда дядя Бедр-ад-дина взял его и бросил в сундук и сказал: «Это будет завтра!»
И он подождал, пока не убедился, что Бедр-ад-дин заснул, и, сев на коня, взял сундук, поставил его перед собою и въехал в город, и ехал, пока не прибыл к своему дому, и тогда он сказал своей дочери, Ситт-аль-Хусн: «Слава Аллаху, который соединил тебя с сыном твоего дяди! Поднимайся, убери комнату так, как она была убрана в вечер смотрин».
И она встала и зажгла свечи, а везирь вынул исчерченную бумажку, на которой он нарисовал расположение комнаты, и они поставили все на место, так что видевший не усомнился бы, что это та же самая ночь смотрин.
И после этого везирь приказал положить тюрбан Бедрад-дина Хасана на то же место, куда он положил его своей рукой, а также его шальвары и кошель, который был под тюфяком, а затем он велел своей дочери раздеться, так же как в ночь смотрин, и сказал: «Когда войдёт сын твоего дяди, скажи ему: „Ты заставил меня ждать, уйдя в покой уединения!“ И пусть он с тобой переночует до утра, а тогда мы ему покажем записанные числа».
Потом везирь вынул Бедр-ад-дина из сундука, раньше сняв с его ног оковы и освободив его от того, что на нем было, так что он остался в тонкой ночной рубашке, без шальвар (а он спал, ничего не зная).
И по предопределённому велению Бедр-ад-дин перевернулся и проснулся и увидел себя в освещённом проходе и сказал себе: «Это испуганные грёзы!»
И он встал и прошёл немного до второй двери и посмотрел, – и вдруг, оказывается, он в той комнате, где перед ним открывали невесту, и видит балдахин, и скамеечку, и свой тюрбан, и вещи.
И, увидя это, Бедр-ад-дин оторопел и стал переступать с ноги на ногу и воскликнул: «Сплю я или бодрствую?»
И он принялся тереть себе лоб и с изумлением говорил: «Клянусь Аллахом, это помещение невесты, где её открывали для меня! Где же я? Я ведь был в сундуке!»
И пока он говорил сам с собою, Ситт-аль-Хусн вдруг подняла край полога и сказала: «О господин мой, не войдёшь ли ты? Ты задержался в покое уединения». И когда Бедр-ад-дин услышал её слова и увидел её, он рассмеялся и сказал: «Поистине, это спутанные грёзы!»
Потом он вошёл и стал вздыхать, размышляя о том, что случилось, и не зная, что думать, и все происшедшее стало ему неясно, когда он увидел свой тюрбан и шальвары и кошель, в котором была тысяча динаров.
«Аллах лучше знает! Это спутанные грёзы!» – воскликнул он. И тогда Ситт-аль-Хусн сказала ему: «Что это, ты, я вижу, смущён и удивлён? Не таким ты был в начале ночи!» И Бедр-ад-дин засмеялся и спросил: «Сколько времени меня с тобою не было?» И она воскликнула:
«Спаси тебя Аллах! Имя Аллаха вокруг тебя! Ты только вышел за нуждою и возвращаешься. Ты потерял ум!»
И Бедр-ад-дин, услышав это, засмеялся и сказал: «Ты права! Но когда я вышел от тебя, я забылся в домике с водой и видел во сне, что я сделался поваром в Дамаске и прожил там десять лет, и будто ко мне пришёл кто-то из детей вельможи и с ним был евнух…»
И тут Бедр-ад-дин Хасан пощупал рукой лоб и, найдя на нем след удара, воскликнул: «Клянусь Аллахом, о госпожа моя, это как будто правда, так как он ударил меня по лбу и ранил меня. Похоже, что это наяву было!»
Потом он сказал: «Когда мы обнялись и заснули, мне приснилось, будто я отправился в Дамаск без тюрбана и без шальвар и сделался поваром…» И он простоял некоторое время растерянный и сказал: «Я как будто видел, что я сварил гранатных зёрнышек, в которых было мало перцу… Клянусь Аллахом, я, наверно, заснул в комнате с водой и видел все это во сне!..»
«Заклинаю тебя Аллахом, что ты ещё видел во сне, кроме этого?» – спросила Ситт-аль-Хусн; и Бедр-ад-дин Хасан рассказал ей и добавил: «Клянусь Аллахом, если бы я не проснулся, они бы, наверное, распяли меня на деревянной кукле!» – «За что же?» – спросила Ситт-аль-Хусн. «За недостаток перца в гранатных зёрнышках, – ответил Бедр-ад-дин. – Они как будто разрушили мою лавку, разбили всю мою посуду и положили меня в сундук, а потом привели плотника, чтобы сделать для меня виселицу, так как они хотели меня повесить. Слава же Аллаху за то, что все это случилось со мною во сне, а не произошло наяву!»
И Ситт-аль-Хусн засмеялась и прижала его к своей груди, и он тоже прижал её к груди, а после, подумав, сказал: «Клянусь Аллахом, похоже на то, что это было несомненно наяву! Не знаю, в чем тут дело!»
И он заснул, недоумевая о своём деле, и то говорил: «Я грезил», то говорил: «Я бодрствовал», – и так продолжалось до утра, когда к нему вошёл его дядя, Шамс-аддин, везирь, и поздоровался с ним.
И Бедр-ад-дин Хасан посмотрел на него и воскликнул: «Клянусь Аллахом, не ты ли это велел меня скрутить и прибить меня гвоздями и разрушить мою лавку из-за того, что в гранатных зёрнышках недоставало перцу?» И тогда везирь сказал ему: «Знай, о дитя моё, что истина выяснилась, и стало явно то, что было скрыто. Ты – сын моего брата, и я сделал это, чтобы убедиться, что ты тот, кто вошёл к моей дочери той ночью. А убедился я в этом только потому, что ты узнал комнату и узнал твою чалму и шальвары, и твоё золото и бумажку, что написана твоим почерком, ту, которую написал твой родитель, мой брат. Я не видел тебя прежде этого и не знал тебя, а твою мать я привёз с собою из Басры».
И после этого он бросился к Бедр-ад-дину и заплакал, и Бедр-ад-дин Хасан, услышав от своего дяди такие слова, до крайности удивился и обнял своего дядю, плача от радости. А потом везирь сказал ему: «О дитя моё, всему этому причиной то, что произошло между мной и твоим отцом», – и он рассказал ему, что случилось у него с бра том и почему тот уехал в Басру.
Затем везирь послал за Аджибом; и, увидев его, его отец воскликнул: «Вот тот, кто ударил меня камнем!» А везирь сказал: «Это твой сын». И тогда Бедр-ад-дин кинулся к нему и произнёс:
«Я немало плакал, когда случилось расстаться нам,
И пролили веки потоки слез в печали.
И поклялся я, что когда бы время свело нас вновь,
О разлуке я поминать не стал бы устами.
Налетела радость, но бурно так, что казалось мне,
Что от силы счастья повергнут я в слезы».
И когда он кончил свои стихи, вдруг подошла его мать и кинулась к нему и сказала:
«Мы сетовали при встрече на силу того, что скажем;
Не выразить ведь печали устами гонца вовеки».
А затем его мать рассказала ему, что случилось после его исчезновения, и Хасан рассказал ей, что он перенёс, – и они возблагодарили Аллаха великого за то, что встретились друг с другом.
Потом везирь Шамс-ад-дин отправился к султану, через два дня после того, как он прибыл, и, войдя к нему, поцеловал перед ним землю и приветствовал его, как приветствуют царей; и султан обрадовался и улыбнулся ему в лицо и велел ему приблизиться, а потом расспросил его о том, что он видел в путешествии и что с ним произошло во время поездки.
И Шамс-ад-дин рассказал ему всю историю от начала до конца; и султан сказал: «Слава Аллаху, что ты получил желаемое и возвратился невредимый к семье и детям! Я непременно должен увидеть твоего племянника Хасана басрийского, приведи его завтра в диван». – «Твой раб явится завтра, если захочет Аллах великий», – ответил Шамс-ад-дин, а затем пожелал султану мира и вышел; а вернувшись домой, он рассказал сыну своего брата, что султан пожелал его видеть, и Хасан басрийский сказал: «Раб послушен приказанию владыки!»
Словом, он отправился к его величеству султану со своим дядей Шамс-ад-дином и, явившись пред лицо его, приветствовал его совершеннейшим и наилучшим приветствием и произнёс:
«Вот землю целует тот, чей сан вы возвысит
И кто во стремлениях успеха достиг своих.
Вы славой владеете, – и те лишь удачливы,
Чрез вас кто надеется, быв низким, высоким стать».
И султан улыбнулся и сделал ему знак сесть, и он сел подле своего дяди Шамс-ад-дина; а потом царь спросил его об его имени, и Хасан сказал: «Я недостойнейший из твоих рабов, прозываемый Хасаном басрийским, молящийся за тебя ночью и днём».
И султану понравились его слова, и он пожелал испытать его, чтобы проявилось, каковы его знания и образованность, и спросил: «Хранишь ли ты в памяти како-нибудь описание родинки?» – «Да, – ответил Хасан и произнёс:
Любимый! Всякий раз, как его вспомню,
Я слезы лью, и громко я рыдаю.
Он с родинкой, что красотой и цветом
Зрачок очей напомнит или финик».
И царь одобрил это двустишие и сказал Хасану: «Подавай ещё! Аллаха достоин твой отец, и да не сломаются твои зубы!» И Хасан произнёс:
«Клянусь точкой родинки, что зёрнышку мускуса
Подобна! Не удивись словам ты сравнившего, –
Напротив, дивись лицу, что прелесть присвоило
Себе, не забывши взять мельчайшего зёрнышка».
И царь затрясся от восторга и сказал ему: «Прибавь мне, да благословит Аллах твою жизнь!» И Хасан произнёс:
«О ты, чей лик украсила родинка,
Что мускусу подобна на яхонте, –
Не будь жесток и близость даруй ты мне,
Желание и пища души моей!»
«Прекрасно, о Хасан, ты отличился вполне! – воскликнул царь. – Разъясни нам, сколько значений имеет слово „аль-халь“ в арабском языке?»
«Да поддержит Аллах царя, пятьдесят восемь значений, а говорят – пятьдесят», – ответил Хасан. И царь сказал: «Ты прав! – а потом спросил: Знаешь ты, каковы отдельные качества красоты?» – «Да, – отвечал Хасан, – миловидность лица, гладкость кожи, красивая форма носа и привлекательность черт, а завершение красоты – волосы. И все это объединил ещё аш-Шихаб-аль-Хиджази в стихах, размером реджез. Вот они:
Липу краса, скажи, должна присуща быть,
И коже гладкость. Будь же проницательным!
За красоту все хвалят нос, поистине,
Глаза ж прекрасных знамениты нежностью.
Да! А устам присуща прелесть, сказано;
Пойми же то, да не утратишь отдых ты!
Язык быть должен острым, стан изящным быть,
Чертам лица быть следует красивыми.
Верх красоты же, говорится, – волосы.
Внемли же ты стихам моим и краток будь!»
И царь порадовался словам Хасана и обласкал его и спросил: «Что означает поговорка: «Шурейх хитрее лисицы?» И Хасан отвечал: «Знай, о царь, – да поддержит тебя Аллах великий, – что Шурейх в дни моровой язвы удалился в Неджеф, и когда он вставал на молитву, приходила лисица и, стоя против него, подражала ему, отвлекая его от молитвы. И когда это продлилось, он снял однажды рубаху и повесил её на трость, вытянув рукава. а сверху надел свой тюрбан и перевязал рубаху у пояса и поставил трость на том месте, где молился. И лисица, как всегда, пришла и встала напротив, а Шурейх подошёл к ней сзади и поймал её, – и сказано было, что сказано».
И, услышав то, что высказал Хасан басрийский, султан сказал его дяде, Шамс-ад-дину: «Поистине, сын твоего брата совершенен в области словесных наук, и я не думаю, чтобы подобный ему нашёлся в Каире!» И Хасан басрийский поднялся и облобызал землю перед султаном и сел, как садится невольник перед своим господином.
И султан, узнавши поистине, какие достались Хасану басрийскому знания в словесности, обрадовался великой радостью и наградил его почётной одеждой и назначил его на дело, которое могло бы помочь ему поправить своё положение; а после того Хасан басрийский поднялся и поцеловал землю перед султаном и, пожелав ему вечного величия, попросил позволения уйти вместе со своим дядей, везирем Шамс-ад-дином.
И султан позволил ему, и он вышел и пришёл со своим дядей домой, и им подали еду, и они поели того, что уготовил им Аллах, а затем, покончив с едой, Хасан басрийский вошёл в покой своей жены Ситт-аль-Хусн и рассказал ей, что с ним произошло в присутствии султана; и она воскликнула: «Он непременно сделает тебя своим сотрапезником и в изобилии пожалует тебе награды и подарки!
По милости Аллаха ты блещешь светом своих совершенств, словно величайшее светило, где бы ты ни был, на суше или на море».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418