Да, еще одно: все заклинания действуют только в том случае, если они высказаны в состоянии полного покоя и решимости. Какие-либо колебания в момент трансформации могут повлечь за собой трудно предсказуемые последствия. Иные умения, как телепатия, гипноз, трансмутация металлов в золото, оживление умерших также входят в твою компетенцию, но требуют многих лет тренировки. Пока что я не советую тебе их применять.
Вернемся к проблеме вербовки. Если уговоры не помогут, добудь какой-нибудь предмет, принадлежащий данному объекту, накрой его листком бумаги, на котором по принципу зеркального отражения напиши сажей его имя. Потом повернись шесть раз через левое плечо (не смейся, это методы, испытанные на протяжении многих тысячелетий), и на бумаге проступит эффективный способ воздействия на упирающегося…»
«Например, какой?»
«Получив от вербуемого клятву в верности, а также установив способы контактирования (тут была отсылка к другой страничке, полной детальных поучений), скажешь ему, что операция начнется в день открытия шестого конверта.
На сегодня все. Если у тебя выпадет свободная минута, вспомни тепло своего дяди, которому в данный момент очень жарко, но ничего лучшего в старости, чем огненная сауна, еще не придумано.
Шестью шесть — шестьдесят шесть. С сердечными
проклятиями,
Я.»
Еще днем раньше на подобные поучения Фаусон прореагировал бы смехом, но водопад событий, спадающих стремительно, как вода в туалетном бачке имени Ниагары, заставил его сейчас воспринимать всерьез даже самые абсурдные замечания. Сконцентрировавшись и проверив фактуру туалетной двери (она была крепкой, довоенной, вероятно, дубовой), он решил проникнуть сквозь нее. Двинулся резко, смело сунул руку и голову в расступающуюся материю, но почти одновременно встретил некоторое сопротивление.
«Наверно, краска!» — он рванул сильнее, раздался треск.
Когда он оказался в комнате, от одежды остались воспоминания. То есть хлопчатобумажная нижняя рубашка и трусы уцелели, сорочка же и брюки, разорванные вдоль и поперек, остались на внутренней стороне закрытой двери. Спустя несколько мгновений он понял: не проникали сквозь стены те части гардероба, которые были изготовлены из синтетических материалов.
«Близится полдень. Самое время нанести визит вежливости князю Дракуле», — подумал Мефф. Несколько мгновений он размышлял, не полететь ли к цели на швабре, висящей в прихожей, но припомнив о необходимости конспирации, остановился на трамвае.
— Слушаю? Продать? Купить? — спросил Меффа мужчина из-за прилавка.
Небольшое помещение было забито разнообразнейшими товарами, адресованными, судя по их внешнему виду, явно посетителям из беднейших слоев.
Фаусон, вернее, синьор Дьябло заколебался. Неужто перед ним известный князь с Карпат, вершина вампиризма, страховидло немого кино и противников почетного донорства? Хозяин лавочки скорее напоминал обветшавшего Вечного Жида, нежели крупного вельможу из Трансильвании. Хотя, с другой стороны, лысый череп, уши летучей мыши, мелово-белая кожа и глаза, сидящие так глубоко, что они напоминали огоньки в конце туннеля… Сам не зная почему, Мефф выговорил два слова, взятые из письма дяди:
— Шестью шесть!
— Шестьдесят шесть! — тут же выпалил продавец, полностью пренебрегая таблицей умножения. Одновременно его ушки летучей мыши беспокойно пошевелились. — Чего надо-то? — с легкой хрипотцой спросил он. — Я уже на пенсии.
— Поговорим! — строго сказал наш дьявол, поражаясь собственной решительности.
— О чем? Все обязанности я выполняю как требуется, о профессиональных тайнах помалкиваю, налог в фонд Низа плачу, генеральную линию Низшего Круга выдерживаю, провокационного кровососания случайных граждан не произвожу…
— Надо поговорить, — повторил Мефф.
Князь вздохнул. Запер на ключ дверь, вывесил карточку: «Временно закрыто. Инфляция» и пригласил гостя в служебку, точнее говоря, в шкаф, который, к удивлению Фаусона, оказался лифтом. Однако они поехали не в пекло, а всего лишь в подвал, оборудованный и обставленный с большим вкусом в дакийском стиле периода императора Траяна.
— Беда бедой, но жить на приличном уровне следует, — пояснил хозяин. — Есть какие-нибудь новые сплетни снизу?
— Я пришел не сплетничать, князь. Перед нами поставлена задача.
Дракула ощерился. Точнее, ощерил один клык, сильно разъеденный кариесом. Второй он утратил, надо думать, уже давно.
— Я не гожусь ни для каких заданий. Я пенсионер, эмигрант, больной человек, давно не практикующий. Как вы собираетесь меня использовать?
— В соответствии с квалификацией, — неопределенно ответил Мефф.
— Но это невозможно, совершенно невозможно! — воскликнул вампир-пенсионер. — Я уже забыл, как это делается. В серьезном деле я был бы только помехой. Низ давно уж должен бы делать ставку на молодежь!
— Есть приказ.
— Я чту приказы. Я лояльный член общества, но могу представить медицинскую справку. Вот… — тут он показал на отсутствующий клык. — Инвалидность второй группы. Повторяю, сердцем я с вами, то есть с нами, но я, ей бо… тьфу ты, ей черту, не знаю, чем могу быть полезен.
— Однако приказ…
— Я уже далеко не призывного возраста. Я — заслуженны ч ветеран секции страха, трижды отмеченный черным копытом, один раз даже с большой лентой. И вообще, видно там скверно с кадрами, коли вы обращаетесь ко мне, — голос князя, хоть и подрагивающий старческими тонами, с минуты на минуту становился все увереннее, вероятно, он оценил юного посланника и решил, что справится с ним. Вдруг он застриг ухом.
— Простите, что-то там творится наверху, надо заглянуть в магазин. Такие времена, что в любой момент что-нибудь может случиться.
Воспользовавшись минутой одиночества, Мефф решил испробовать рецепт дядюшки. На полу лежал невероятно грязный и выпачканный, вероятно, кровью носовой платок с золотой монограммой «Д». Он вынул листок бумаги. Сажей он запасся еще утром. На то, чтобы написать одно слово, ему понадобилось несколько секунд, затем он начал вертеться на левой пятке. Когда кончил, в голове немножко кружилось, но под надписью «АЛУКАРД» появилась, словно отпечатанная на машинке, фраза: «Спроси его о четырех девушках». Ничего больше.
Вернулся старый вампир. Действительно, на него жалко было смотреть. Он прихрамывал на правую ногу и все конечности у него тряслись от старости.
— Какой-то тип рвался в магазин, словно не видел объявления, — сказал он.
— Вернемся к делу, — сухо прозвучал голос Мефистофеля XIII.
— Весьма сожалею, но ни о каком деле не может быть и речи. Удивляюсь, как Низ, информированный о моем теперешнем состоянии, вообще обращается ко мне, к тому же, как вижу, через функционера низшего ранга. Мне кажется…
— Ничего вам не кажется, Дракула, мы прекрасно знаем, что о вас думать, — Фаусон снова удивился собственным словам, которых вовсе не собирался произносить. — Лучше припомните-ка, что вы имеете мне сказать о тех четырех девушках?
— Что? — бледная маска князя покрылась холодным потом.
— Четыре девушки! — посланец пекла был неумолим.
— Ну, да, значит, так, ядрена вошь, знаете, — Дракула неожиданно сник и потерял гонор. — Я у вас под колпаком.
— Угу, — усмехнулся Мефф, видя, что попал точно, хотя не знал, чем и во что. — Под колпаком и на крючке!
— Привычка, знаете ли, привычка! — неожиданно заканючил вампир. — Я знаю, что в десятом параграфе семнадцатого пункта инструкции написано: «Вампир на заслуженном отдыхе, не осуществляющий пугания либо кровопития в служебных, тактических, стратегических, научных или учебных (ненужное опустить) целях, не имеет права сосать вены и аорты для личных нужд…»
— Именно!
— Но, помилуйте-с, привычка — вторая натура. Волка тянет в лес, вампира — к аорте, ведь человек не может так вот запросто перемениться, даже если он вампир. Неужто я должен был питаться только одной кашкой и раз в месяц брать талон на банку концентрата с кровью? Я, перед которым дрожала вся Молдова и Валахия, не говоря уж о Бессарабии!
— Четыре девушки, — грозно повторил Мефф, чтобы что-нибудь сказать.
— Да, да, но это было вовсе не так, как вы думаете… Никакого недозволенного насилия, они добровольно, по велению сердца, по-дружески… Вовсе не потому, что я их хозяин. Кроме того, они совершеннолетние. Уже! Они действительно это любят. Очень любят, Оля, Млада, Кати, Йованка!
Приподнялся пурпурный занавес, заслоняющий проход в соседние подземные помещения, и вошли две достаточно выцветшие девицы с изящными формами, поражающие бледностию лиц, и с шеями, довольно плотно прикрытыми платками.
— Где Оля и Йованка? — заволновался румынский аристократ.
— У Оли выходной, а Йованка пошла на лекцию, — сказала та, что повыше, с интересом поглядывая на Фаусона.
— У меня с мсье Делегатом несколько вопросов к вам, девочки, — сказал Дракула так тепло, что Мефф невольно расстегнул пиджак. — Скажите, что вы любите больше всего?
— Вас, князь, — ответили девушки и анемично улыбнулись. Бледно.
— А как с кровопусканием?
Та, что пониже, слегка зарумянилась, а вторая сказала:
— Мы в порядке уважения. Кроме того, врач прописал нам… У меня лично повышенное давление.
— Как видите, я выполняю самое большее роль медицинской пиявки, — сладенько произнес вампир, от возбуждения забыв о хромоте и дрожи в конечностях.
«Не дам тебе отлынивать», — подумал Мефф, чувствуя в этой сладости не естественный сахар, а синтетический сахарин.
— Словам девушек вы можете верить. Они из самых что ни на есть элитных семей в своих странах. Можно сказать, самые высокородные гастарбайтерки в городе Фрейда и Штрауса. Впрочем, пользоваться услугами других я попросту не смог бы.
— Это почему же? — спросил посланник, одновременно раздумывая, не освободилась ли бы от своей бледности Кати, проведя с ним недельку на Майорке.
— Желудок, — пояснил вампир. — Когда ты юн, то можешь сосать что попало, а теперь вот приходится жить исключительно на голубой. Правда, девчата?
Те как по команде подняли вверх руки с характерными для вымирающего класса голубыми жилками.
— Вот вам и вся правда! Тут вы злоупотребления не обнаружите.
— Инструкция остается инструкцией, параграф 17, пункт 10. Это надо будет выяснить Внизу…
Дракула съежился, скрипнул одним клыком, с великим сожалением окинул взглядом тихое гнездышко в дакийском стиле эпохи Траяна, с особой тоской посмотрел на аристократок крови и вздохнул:
— Так точно!
Волна удовлетворения перелилась через волноломы самосознания Меффа. Первый из великолепной пятерки был взят! Осталось, во-первых, уточнить технические детали, в том числе пароль, услышав который Дракула явится в соответствующее время в соответствующее же место, а, во-вторых, несколько разочков мигнуть, дав понять Кати, в каком отеле, на какой улице и в котором номере остановился Агент Нижайшего Круга, К счастью, девушка прекрасно понимала азбуку Морзе. До отлета у Меффа еще было целых три часа с четвертью.
VI
Тяжелая туча в форме атомного гриба висела над влажной и душной сельвой. С террасы одинокой виллы, точнее, бункера, помещенного на склоне холма в том месте, где джунгли постепенно переходят в редкий лес, а затем перерождаются в кустисто-каменистую степь, именуемую на севере «llanos», а на юге «campas», был виден однообразный затуманенный ковер зелени.
Из глубины леса долетал ритмичный гул. Дон Карл ос не любил этого звука, он его раздражал, волновал, а ведь в наэлектризованной атмосфере и без того не было недостатка в грозообразующих элементах. Грохот. И тишина. Снова грохот. Еще несколько дней, и нитка одного из ответвлений Андской магистрали доберется до его резиденции. Дон Карл ос с сожалением подумал о тех временах, когда до ближайшей почты надо было добираться две недели на лошадях по горам, с риском для жизни спускаться по Рио-Карнерро, реке, полной водоворотов, пираний и кайманов.
Подул ветер. На сей раз он шел со стороны возвышенностей, неся дурман гари. Одинокий обитатель дома не любил этого запаха, так же, как нервировали его туземные сувениры — уменьшенные головки обезьян, продаваемые в качестве голов миссионеров, или портмоне из кожи тапира, выдаваемой за человечью.
Вошел чернокожий Мигель.
— Хайль! — обратился он к Карлосу, выкидывая вверх правую руку. Хозяин небрежно ответил. Он не любил своего слугу, однако, поскольку получил его с прекрасными рекомендациями Центра, предпочитал не задираться с Организацией, которая, правду говоря, несмотря на усилия авторов сенсационных романов, была сейчас скорее обществом взаимного обожания склеротических табетиков , нежели серьезным всемирным гангстерским синдикатом, но уж лучше…
— Пришла почта, — сказал негр, в котором, правда, не было и тысячной доли арийских генов, но Организация присвоила ему почетное членство в НСДАП (в эмиграции), учитывая высокий уровень антисемитского сознания. Впрочем, кадры были настолько мизерны, что Организация не брезговала неофитами любого цвета кожи и убеждений, за исключением красных.
— Покажи!
Старческими руками, которые количеством печеночных пятен напоминали лапы ягуара, он разорвал конверт. Депеша! Без шифра! Ах, этот неисправимый Мартин!
«Какой-то тип по имени Дьябло вынюхивает тебя. Вчера прилетел из Вены. Был в клубе. Знает некоторые адреса. Насколько нам известно, не связан ни с Интерполом, ни с одной из комиссий, копающихся в делах Райха. Итальянец из Палермо, около пятидесяти лет. В списках не числится, может сыщик-любитель? У тебя есть какие-нибудь пожелания?»
«Дьябло, Дьябло» — старик задумался. Фамилия ему ни о чем не говорила. Вообще, он знал не так уж много макаронников. На фронте в Ливии был недолго, республику Сало навестил лишь проездом. Он попробовал вспомнить, как звали того итальянского врача, который восполнял убыль его тела в пятьдесят третьем, но нет, тот сейчас был много старше…
— Ответ будет? — спросил Мигель.
— Подумаю, — ответил патрон. Вдруг по его телу прошла дрожь. Уже несколько дней он чувствовал себя отвратно, болели все швы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35