«Меня обманули» — мелькнула у актера мысль.
— Она человек, — рассмеялась Бэта, — человек, как ты, и амулеты против нее бессильны. А ну, покажи, старая, искусство цирюльника!
Он только успел прошептать:
— Не убивайте!
— Никто не собирается тебя убивать, если только будешь умником, — бросила Бэта.
— Я буду. Буду!
— И исполнишь приговор предателю?
— Ис… исполню, — в его голосе звучало искреннее желание, — но кто он?
Гали молча указал на запертую дверь ванной.
— Нет… я, нет… только не ее, — простонал актер. Хозяйка подвернула юбку и принялась точить бритву о посиневшую ляжку.
— Все, что угодно, только не это, — стонал актер.
— Мы требуем только этого!
Али кинул на столик кассету с пленкой. Гали рассыпал мешочек с золотыми луидорами, среди которых, словно лимон в чае, плавала чековая книжка. Хал и добавил паспорт, выписанный на чужое имя.
— Вот твоя свобода!
Из ванной струилась музыка Рене Клера. Андре поднялся со стула и бессильно опустился опять.
— Я не могу этого сделать. Убивайте!
— Это же чужой тебе человек, — искушала Бэта. — Фаусоновская жопа, из-за него ты влип в такую историю. Какое тебе до нее дело? На второй тарелке весов твоя жизнь.
Презирая себя, он вынужден был признать ее правоту.
— Кроме того, такое действие возродит тебя как мужчину, — захохотал Али.
Андре охватил жар. Он почувствовал дикую ненависть к Мэрион. Стоит только покончить с ней, и он снова свободен.
— Вы меня освободите? — еще раз удостоверился он.
— От всего, — прокаркал хор.
Мэрион мыла спину и думала только, как сдержать нервы. Сейчас кошмар кончится. Кто-то постучал в ванную. Она вздрогнула и уронила губку.
— Открой, милая! — услышала она странно хриплый голос жениха.
— Минутку. Я сейчас, — сказала она, борясь с тревогой.
— Открой немедленно!
Она скорчилась в воде. Ничего не понимала, хотя чувствовала все. Единственное оконце было узким и зарешеченным. Лесор ударил плечом в дверь раз, другой.
В этот момент взгляд Мэрион задержался на шланге душа. Она на полную мощность пустила горячую воду. Из ситечка рванулся сноп воды и пара. Дверь качалась, трещала, наконец упала. Она подняла свое оружие. В тот же момент мощная струя сникла, словно цветок, политый ядом. Воду отключили. Она прикрыла глаза еще прежде, чем источающий кровь мужчина с лицом, искаженным отчаянием, влетел в ванную.
Сильные руки погрузили ее в ароматную воду. Парализованная ужасом, она почти не сопротивлялась. Остатками сознания чувствовала вливающуюся в легкие воду. Вспомнила здание консорциума и письменный стол в кабинете шефа.
Может, это было последнее, может, предпоследнее движение. Ее рука, цепляющаяся за гладкий край ванны, натолкнулась на небольшой предмет, висящий на цепочке. Она стиснула на нем пальцы и оторвала!..
— Поздравляю! — усмехнулся Гали. — Профессиональная работа.
Лесор поднялся от ванны и его стошнило. А потом он хватился медальона. И понял. Понял, что, совершив убийство, лишился последней надежды и отдал себя в руки Зла.
Послышался топот маленьких лапок.
На пороге столбиком стояла большая крыса. Это продолжалось всего мгновение. Почти тут же грызун начал расти, увеличиваться и уже через минуту рядом с выломанной дверью стоял синьор Дьябло во всей своей красе.
— Задание выполнено! — доложил Хали.
Агент Низа подошел к лежащей в пене Мэрион, бледной и спокойной. К женщине, с которой жил столько месяцев, матери своего ребенка (о котором он вовсе не знал). Странный холод охватил его. Он не ощущал ничего. Хоть должен был ощущать. О, его даже распирала своеобразная радость, какую дает хорошо исполненное задание. Процесс осатанения, начавшийся в избе из силикатного кирпича, подходил к концу. От личности давнего Фаусона осталось очень немногое.
— Браво! — кратко бросил он и шутливо добавил: — Нас ждет еще небольшое дельце.
Он указал головой на улицу. Ночная тишина рвалась под напором полицейских сирен.
— Нас окружают, — пискнула хозяйка.
— Тихо, сука, — цыкнула на нее Бэта, — видно, так должно быть.
Комиссар Сюрель разместил людей таким образом, чтобы кольцо полицейских словно обруч замкнулось вокруг пансионата. Сообщение, полученное от говорившей по-английски женщины, позволило приступить к давно намеченной акции. Донесения о подозрительной группе людей с некоторых пор беспокоили французские органы безопасности. Однако недоставало доказательств или хотя бы повода. Комиссар многие годы сотрудничал с неким лысым субъектом, о связях которого не знал ничего, но который часто бывал источником столь необычных сведений, что Сюрель привык воспринимать его как личного ангела-хранителя. Сегодня Лысый сам участвовал в операции, хотя комиссар понимал, что это несколько расходится с правилами.
Из штатских присутствовали еще два человека из «опеля», которые только что сообщили, что особа, по паспорту именуемая Маттео Дьябло, прибыла в отель через несколько минут после американской пары.
— Ну вот, теперь все в сборе, — обрадовался Альбинос. — Три полусатаны, ведьма Бэта, полуведьма-хозяйка, таинственный синьор Дьябло — пора кончать игру.
Лысый дополнительно настаивал на участии в операции некоего испанского священника с чрезвычайно полезными способностями, но Сюрель решительно воспротивился. Попов он не любил, к тому же вмешательство иностранца грозило международным скандалом.
Полицейские еще не успели занять удобных позиций за деревьями, а комиссар поднять микрофон (он намеревался призвать окруженных сдаться), когда из окон на полуэтаже загремели автоматные очереди. Рыжий Поль свалился на землю, а его дружок Арман зашипел, раненный в плечо.
— Двое готовы, — рассмеялся Гали, вращая белками глаз.
— Держи их на расстоянии! — крикнул Хали, занимая огневую позицию в комнате напротив. Таким образом, они контролировали фасад и тылы «Парадиза». В боковых стенах дома окон не было. Металлические жалюзи закрывали окна холла. Остальные отверстия прикрывали солидные решетки. Обороняться можно было долго, хотя и не бесконечно. Бэта, которая не знала всего плана, хотела спросить, каковы дальнейшие намерения, но тут Мефф вручил ей оружие и велел занять место на чердаке. В то же самое время Али кончил гримировать Лесора. Актер не сопротивлялся. Принял к сведению, что гримировка «под Дьябло» поможет ему бежать.
— А я, что будет со мной, я же не бессмертна? — допытывалась хозяйка «Парадиза».
Фаусон не реагировал на ее нытье, а только с удовольствием насыщался ее страхом. С некоторых пор чужие страдания, страхи или подлости доставляли ему все большую радость. О, насколько же Зло оказалось занятнее Добра!
Тем временем укрытые за деревьями и автомобилями полицейские качали запускать газовые гранаты (красу и гордость цивилизованного человечества), но достаточно было краткого заклятия неосатаны и баллоны, совершив полный круг, возвращались и взрывались на месте запуска.
Мефф повторил про себя инструкцию из пятого письма дяди. Пока все шло, как положено. Он взглянул на часы. Полночь. Вытащил аэрозоль и брызнул огнем на кровать, шкаф и плотные гардины. Они мгновенно воспламенились.
— Нет, нет! — охнула старуха-хозяйка. — Не делайте этого! На «Парадиз» работали три поколения нашей семьи! — Она, словно пиявка, вцепилась ему в руку и поволокла по полу, в то время как снаряды снаружи рвали дубовые панели. — Прочь отсюда, сатана! Изыди! Мефф совершенно сознательно направил распылитель баллончика на ее живот. Нажал. Видел, как огонь выжигает в ней отверстие с точностью ацетиленовой горелки. Полуведьма издала дикий вопль. Ее седые волосы охватило пламя. Уже лишенная внутренностей, дырявая навылет, словно памятник работы Осипа Цадкина в Роттердаме, она все еще была жива. Подбежала к балконному окну и вывалилась наружу, таща за собой, будто комета, хвост огня и дыма.
Пожар разгорался, огненные змеи бежали по коридорам со скоростью горящего бикфордова шнура. С глухим взрывом, словно зажженный бензин, наполнился пламенем холл.
— Что там творится? — воскликнул Сюрель и рявкнул в радиотелефон: — Прекратить обстрел! Похоже, мы угодили в емкость с горючим.
— А может, они дерутся, — подсказал Лысый, косясь на газон, на котором дымились останки хозяйки гостиницы.
— Где пожарные? — крикнул комиссар.
— Мы не станем работать под пулями, — ответил флегматичный голос командира пожарных.
Красно-желтые языки пламени превратили первый этаж и подвалы в бушующий ад. Пурпурное зарево разливалось на полнеба. Жители окрестных домов, в основном перепуганные пенсионеры, толпились на тротуарах, выспрашивая, не пришел ли уже конец света?
По какой-то необъяснимой игре судьбы включилась неоновая надпись над входом и теперь пульсировала то темно-синим, то красным среди бушующего пожара. С гулом рухнули лестницы. Канонада утихла. Только с чердака долетали единичные выстрелы.
— Выходите: это ваш последний шанс! — надрывался через мегафон Сюрель, надеясь, что его голос пробьется сквозь гул пожара. Тем временем огонь добрался до чердака. Но удивительное дело, не тронул деревьев, ветви которых во многих местах касались деревянных навесов. Лысый догадывался, почему, но предпочитал не комментировать.
На крыше Бэта опоражнивала магазин за магазином.
— Надо бы уже смываться, шеф! — сказала она, увидев Фаусона, который весь в саже вынырнул из пламени, волоча за собой изменившегося до неузнаваемости Лесора.
— Делайте свое дело, — огрызнулся Агент Низа.
Впервые у Бэты мелькнула мысль, что дело и для нее может кончиться невесело. Если целью операции и была ликвидация следов, то они свое сделали и надо было бежать. Они пока еще не использовали против полиции даже половины своих возможностей. Они могли испепелить автомобили, околдовать водителей, нарушить связь. О! Даже принудить полицейских драться друг с другом. По сравнению с древними дьявольскими штучками современные средства — радар и лазер, ноктовизоры и противогазы — детская забава. Однако они этого не сделали. Неужто, Фаусон в чем-то ошибся? А если это не была ошибка? Что ждало ее? Трояков?.. Она грязно выругалась.
Огромный факел давно превратил ночь в день: горели и полы, и кирпичи, и только по странной случайности не горела ванна с телом Мэрион. Выстрелы умолкли. Полицейские, еще неуверенно, но все же поднялись со своих мест. Было на что посмотреть.
Приподнялась крышка люка, ведущего на крышу, и из пламени выскользнула небольшая плотная фигурка. Размахивая руками, она бежала по краю крыши, словно взывая о помощи. Сюрель поднял бинокль. Несомненно, сам синьор Дьябло оказался в сложной ситуации.
— А, однако, и у адских отродий случаются ошибки! — потирал руки Лысый.
За Дьябло появились четыре фигуры. Почти не касаясь черепицы, они бежали следом, больше похожие на чудовищные тени, чем на живые существа.
— Не стрелять! — приказал комиссар. — Они, кажется, спятили!
Синьор Дьябло добежал до края крыши, ниже находилась плотная группа кустов. Несмотря на высоту, существовала какая-то возможность спастись. Чужеземец оглянулся и, видя протянутые к нему когти преследователей, прыгнул.
И произошло невероятное. Вихрь воздуха подхватил его и с колоссальной силой всосал в пылающее чрево дома, который тут же рухнул, заглушая дикий крик. Четверка на крыше, ошеломленная, несколько мгновений стояла как вкопанная.
— Быстрей! Лестницы! Пусть твои растянут спасательное полотно! — крикнул комиссар командиру пожарных.
Пожарные торопились и без команды. Анита, глядевшая из кустов на истинно мемлинговскую картину, лихорадочно бормотала литанию по погибающим.
У полудьяволов осталось мало времени. Они еще не верили, не хотели верить, что их земная карьера подходит к концу, что их, как ни говори, всего лишь полудьяволов, ждет совершенно неопределенное будущее.
С гулом рушились ломающиеся стропила. Какое-то мгновение адские функционеры колебались, не принять ли предложение полиции, но откуда-то из глубины полыхающего пансионата до них дошел категорический голос: «Приказ!».
Они еще плотнее сбились в кучу. На глазах изумленных французов возник удивительный клубок тел и, подгоняемый дымом, покатился к середине крыши.
Полупрогоревшая конструкция не выдержала. Крыша разломилась надвое, словно торпедированный супертанкер, а живой шар с адским визгом и грохотом рухнул куда-то в глубины, гораздо более бездонные, чем можно себе вообразить.
Увлеченные до беспамятства газетчики трудились без устали, щелкали затворы фотоаппаратов, стрекотали кинокамеры. Однако никто не предполагал, что это пусто занятие, ибо уже наутро пленки оказались засвеченными.
Странные силы действовали вокруг пансионата «Парадиз». Едва стих визг адской четверки, как из развалившегося надвое дома взвился гейзер огня, высотой в несколько сотен метров, многоцветный и безгранично смердящий. А потом вдруг все закончилось.
Глазам, привыкшим к жару, показалось, что погасили свет. Однако это всего лишь исчезло пламя. Так же быстро, как и появилось. Когда по приказу комиссара разгорелись прожекторы, глазам полицейских и зевак предстал выгоревший скелет пансионата, окутанный дымом и трупной вонью.
— Порядок, — Лысый обнял Сюреля.
— Я тут ни при чем, — вздохнул комиссар. Правда, огонь не коснулся деревьев и кустов, но поглотил машину, стоявшую рядом с хозпостройками.
Это был автомобиль, о краже которого вместе с находившимся в нем трупом некоей женщины докладывали Сюрелю во вторую половину дня. На часах была почти полночь. Откуда-то издалека донеслось пение разбуженного заревом петуха.
Мокрая от слез Гавранкова кончила молитву. Как и другие наблюдатели, она пыталась понять, что же, собственно, произошло. Вдруг в нескольких шагах от нее что-то пошевелилось. Кто-то пытался снизу поднять крышку канализационного колодца. Она помогла. Из отверстия высунулась сначала покрытая копотью рука, потом худощавое лицо, тоже все в саже.
— Анита! — услышала она знакомый голос.
— Вы живы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35