— Удирать так удирать, — сказала она. — Но кто потащит наши пожитки? Вы, надеюсь, понимаете, что, кроме ребенка, я ничего не понесу.
— О мадам, об этом не беспокойтесь: мы заберем с собой осла.
— Но он же нам не принадлежит. Его кто-то оставил здесь в конюшне. Элементарная порядочность не дает нам права его присвоить.
— Прости, но мы действуем не в своих личных интересах: мы заботимся о спасении сына. А разве Иисус не владыка мира?
Возражать не приходилось. Вопрос об ослике был решен. Мария уселась на него верхом, взяла сынишку на руки, и они отправились в путь.
Когда над горизонтом появилось солнце, святое семейство было уже далеко от Вифлеема. Беглецы шли целый день. Под вечер, в сумерках, их окружили какие-то подозрительные типы со свирепыми физиономиями.
— Кошелек или жизнь! — крикнул главарь шайки. Мария скрыла от Иосифа, что она прихватила с собою ларец с золотом, преподнесенный волхвом. Поэтому на требование разбойника Иосиф с восхитительным простодушием ответил:
— Голубчики мои, вы просто ошиблись: мы вовсе не богатые путешественники, за которых вы, должно быть, нас принимаете. Сам я бедный плотник, почти ни с чем я покинул родные края. Пила да рубанок — вот все мое богатство. Эта молодая женщина — моя жена, а мальчуган — не кто иной, как мессия, которого пророки обещали еврейскому народу.
Разбойник, по-видимому, читал пророчества и даже верил в них. Он бросился на колени перед непорочной мамашей, умоляя простить ему несколько бесцеремонное обращение.
— Мадам или мадемуазель — обратился он к ней, — меня зовут Димас. Я вор по профессии, но тонкие чувства мне не чужды. Прошу прощения за то, что я вас задержал. А за то, что мы вас напугали, позвольте пригласить к себе на ночлег. У меня тоже есть малыш, он, бедняжка, хворает. Пойдемте ко мне, там вам будет хорошо. И поскольку ваш карапуз — мессия, его пребывание в моем доме принесет мне счастье.
— Как ты смотришь на это предложение? — спросил Иосиф у Марии. — Мне кажется, оно сделано от чистого сердца. А кроме того, похоже, дождик собирается. Разве мы можем допустить, чтобы божественный мальчуган, которого доверил нам Яхве, подхватил насморк?
— Среди воров тоже встречаются порядочные люди, — ответила пречистая дева. — Примем его приглашение.
Христианская легенда не сохранила других воспоминаний о бегстве в Египет. Первую ночь семейство Иосифа провело в доме у разбойника Димаса, с которым мы еще встретимся позже, в конце этого рассказа. На другой день, когда Иосиф покинул гостеприимный кров грабителя, ребенок был уже здоров. Надо еще сказать, что около дома Димаса находился источник, в котором Мария полоскала пеленки своего божественного дитяти, ибо, хотя Иисус и был божеством, над ним имели силу все законы человеческой природы.
До наших дней в окрестностях Вифлеема паломникам показывают источник Димаса, где стирались пеленки, испачканные малюткой Христом. В память об этой постирушке источник и по сей день порою творит великие чудеса.

Глава 12. У ЦАРЯ ИРОДА ТОЖЕ ЕСТЬ НЕРВЫ.
Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов.
Матфей, глава 2, стих 16
Между тем, как уже было сказано, царь Ирод прослышал о появлении на свет маленького помазанника божия. По словам волхвов, которые, видимо, были в курсе дела, новорожденному впоследствии суждено было стать царем иудейским; сие означало, что ему, Ироду, грозило свержение с престола. Царь был очень встревожен: как-никак он дорожил своей короной.
Царь Ирод велел пригласить к себе во дворец первосвященников и книжников. Подробно рассказав им о посещении волхвов и о том, что они ему сообщили, упомянув, в частности, случай с блуждающей звездой, он поставил перед ними вопрос ребром:
— Что во всей этой истории соответствует истине? Первосвященники ответили:
— Да, мы видели караван царствующих волхвов, мы видели на небе блуждающую звезду, но мы не знаем, что это означает.
— Вы просто ослы! — гневно вскричал царь Ирод. — Подумать только, волхвы, никогда не читавшие книг, ваших пророков, по движению светила вычислили, что поблизости от Иерусалима должен родиться новый царь, а вы, вы, которых учили уму-разуму в Иерусалимском храме, вы, которые назубок знаете предсказания пророков, вы понятия не имеете о том, что должно произойти! Да видано ли такое?! Вы, господа, даром деньги получаете! А ну-ка живо растолкуйте мне смысл пророчеств, иначе не уйти вам от виселицы! Книжникам и первосвященникам не улыбалась такая перспектива. Они притащили все свои книги и принялись лихорадочно их листать. Ничто в Библии с достоверностью не указывало на рождение иудейского царя в эпоху императора Августа. Но раз уж надо было во что бы то ни стало угодить Ироду, они перевели ему один отрывок из пророка Михея (глава 5, стих 2), где говорилось: «И ты, городок Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? Из тебя произойдет мне тот, который должен быть владыкою в Израиле и которого происхождение из начала, от дней вечных».
Когда и как должен был родиться этот царь — об этом в пророчестве Михея умалчивалось.
Опять-таки для того, чтобы не перечить Ироду, ученые иудеи высказали мысль о том, что можно усмотреть совпадение между этим довольно туманным предсказанием и алгебраическими выкладками волхвов.
— Хорошо, — подумал Ирод, — придется последить за Вифлеемом.
Он выпроводил священников, не сообщив им о коварном плане, который уже обдумывал. А он действительно обдумывал коварный план.
Среди представителей иудейского духовенства по крайней мере один человек мог достаточно точно осведомить царя Ирода по интересовавшему его вопросу. Этим человеком был первосвященник Симеон, участвовавший в обряде очищения Марии и принесения Иисуса во храм: ведь Симеона — читатель, должно быть, помнит об этом — осенила благодать божья, и он с первого же взгляда узнал мессию. Более чем вероятно, что Симеон присутствовал на собрании первосвященников во дворце тетрарха. Почему же он не сказал о том, что было ему известно? Ясно, что Яхве, который 2 февраля сделал его таким разговорчивым, на сей раз заткнул ему рот.
Ирод решил дождаться возвращения волхвов, однако волхвы, повинуясь небесному гласу, пошли другим путем, минуя Иерусалим.
Раздражаясь все сильнее и сильнее, царь Ирод кончил тем, что впал в страшную истерику. Ярости его не было границ! Он перебил всю посуду, отхлестал по щекам всех своих слуг, нагрубил ни в чем не повинной супруге, повыдирал у себя на голове немало волос и даже вывихнул руку, размахнувшись для того, чтобы ударить кулаком по зеркалу.
Он отправился в Вифлеем, взяв с собою палача и его помощников. Там Ирод вызвал к себе именитых граждан.
— Не появлялись ли здесь за последнее время три восточных монарха? — спросил он у них.
— Так точно, ваше величество, появлялись. Три монарха верхом на роскошных верблюдах шли за какой-то звездой и проследовали в конюшню.
— В конюшню?
— Да-да, ваше величество, в конюшню, где поселился старичок со своею женой, которая на днях родила ребенка.
— Вы в этом твердо уверены?
— Еще бы, ваше величество, в нашем городе нет и трех тысяч жителей, — ответили именитые граждане. — Мы все тут друг друга знаем, и неужели вы думаете, что появление трех приезжих монархов могло остаться незамеченным? Мы порядком удивились, когда увидели, как три царя верхом на своих верблюдах торжественно направились к конюшне!.. К самому что ни на есть захудалому хлеву, устроенному в скале, где обычно держат свою скотину пастухи и бедные крестьяне.
Ирод на минуту задумался, а потом возобновил свой допрос:
— Где же теперь три этих странных царя, что пошли к обитателям конюшни?
— Вот уж об этом мы, право, ничего не знаем. Они ни к кому не обращались, ни у кого ничего не спрашивали, потому что целиком полагались на свою звезду, и исчезли они так же неожиданно, как появились.
— А старичок и его жена с новорожденным младенцем все еще находятся в конюшне?
— Нет, ваше величество, в одно прекрасное утро или, вернее сказать, в одну прекрасную ночь они тоже исчезли. Одного беднягу угораздило оставить в конюшне своего осла, так они и осла с собой увели. Мы, конечно, не знаем, что это за семейка, но, видать, они люди непорядочные.
— Довольно! — пробормотал Ирод. — Вы скрываете от меня правду. Вы прячете этого необыкновенного младенца, ради которого три царя прибыли следом за своей звездой в Вифлеем.
— Мы клянемся вам, ваше величество…
— А я не верю! Из политических соображений я заинтересован в том, чтобы этот ребенок не прожил ни одной лишней секунды, и мне необходима гарантия, что он не уйдет из моих рук. Поэтому палач и его помощники, коих я имею честь вам представить, сейчас же приступят к истреблению всех вифлеемских мальчиков в возрасте до двух лет.
Поднялся общий вопль. Именитые граждане в слезах бросились к ногам царя Ирода. Он был неумолим.
— Палачи! — крикнул он. — Вы слышали мой приказ? Приступайте же к выполнению своих обязанностей!
Палачи тотчас бросились обыскивать две-три сотни домов, из которых состоял городок, и, когда к вечеру солнце скрылось за горизонтом, они уже справились со своим кровавым делом: в городишке, едва насчитывавшем три тысячи жителей, было уничтожено, как утверждает церковь, двадцать тысяч невинных младенцев.
Что касается бога-отца, то он и пальцем не пошевелил, чтобы предотвратить чудовищную резню. Судьба невинных жертв царского гнева должна была (так, по крайней мере, мне кажется) представлять особый интерес для мало-мальски праведного судьи. Одного вздоха всемогущего было бы достаточно, чтобы уберечь от смерти всех этих крошек, которые, здраво рассуждая, никак не могли быть повинны в рождении Христа. Но бог Саваоф на сей раз не счел нужным спуститься со своего облака и безучастно взирал на кровавую бойню.

Глава 13. ИИСУС В ЕГИПТЕ.
По смерти же Ирода, се, ангел господень во сне является Иосифу в Египте.
И говорит: встань, возьми младенца и матерь его, и иди в землю Израилеву; ибо умерли искавшие души младенца.
Он встал, взял младенца и матерь его, и пришел в землю Израилеву.
Матфей, глава 2, стихи 19-21.
Расстояние между Вифлеемом и Гелиополисом, египетским городом, в котором, по христианскому преданию, скрывалась семья Иосифа, составляет добрых четыреста километров. Учтите при этом, что беглецам пришлось пересечь Аравийскую пустыню в самой широкой ее части, начисто лишенной дорог, что путь их лежал среди песков и камней, где без компаса (или в крайнем случае без помощи путеводной звезды) просто немыслимо было не заблудиться, и вы поймете, что бегство в Египет отнюдь не могло быть для святого семейства увеселительной прогулкой.
Однако мамаша-девственница и ее супруг не заблудились. Они шли и шли себе напрямик, и ангелы время от времени указывали им путь. Ночью они вполне обходились без фонаря: «тело божественного младенца излучало вокруг яркий свет».
Но как выжил в дороге через пустыню осел, уведенный ими из конюшни, — это никому не известно.
Церковь считает, что всевозможные чудеса сопутствовали святому семейству и всячески облегчали ему путешествие. Дороги расстилались перед ним сами собой, и жаль, что они исчезали, как только у путников пропадала в них надобность. Пески пустыни — увы, тоже временно — превращались в плодородные земли, где на минуту зацветали иерихонские розы. Плоды были к их услугам буквально на каждом шагу, срывать их святому Иосифу не составляло ни малейшего труда: деревья сами склоняли свои ветви ему навстречу.
Понятно, что в подобных условиях святое семейство легко могло пройти хоть через две пустыни. Тем более, что аравийские львы, тигры и даже драконы (ибо в то время драконы существовали) целыми толпами подбегали к Иисусу и бросались к его ногам в знак преклонения перед его святостью. Местопребыванием семейства Иосифа в Египте был город Гелиополис, или Он, ныне Матариех, в восьми километрах от Каира. Никто не знает, чем занимались блаженные эмигранты в годы своего изгнания. Самым ясным в этом эпизоде из жизни Иисуса является то, что в настоящее время в Матариехе находится монастырь коптских монахов: здесь паломникам за известную плату показывают дикую смоковницу, которую богородица удостоила великой чести, покормив под ее сенью своего бутуза.
Вы, вероятно, скажете, что эта смоковница должна была бы уже высохнуть от старости? Как бы не так! Она зелена, как никогда, и, несмотря на свои тысяча девятьсот лет, сохранила все очарование молодости.
Тот, кто не верит в подобные чудеса, пусть сам отправится в Матариехский монастырь и проведет там всего каких-нибудь лет двести — триста, а я буду ждать от него известий.
Другое чудо, в котором каждый может убедиться, никуда не выезжая, — это чудо с финиками. Купите кулек фиников и съешьте их. На каждой косточке этого плода вы заметите маленький кружок в виде буквы "О". Раньше на финиках никакого "О" не было — косточки были совершенно гладкими.
А произошло вот что: когда Иисусу было полтора годика, мать однажды дала ему финики. Крошка, до тех пор лепетавший лишь что-то невнятное, при виде фиников вдруг воскликнул: «О, прекрасные плоды!» Маленькое "О" на косточках финика служит вечным напоминанием об этом чудесном возгласе.
По словам святого Бонавентуры, святое семейство провело в изгнании семь лет. Все это время маленький Иисус находился на попечении матери, которая кормила его, своим молоком. Молоко девственницы — вот вам еще одно чудо. Мальчуган, как и подобает сыну, играл папиными инструментами, а папа, как и подобает отцу, мастерил ему кубики.
Словом, раннее детство Христа, если не считать нескольких мелких чудес, прошло так, как оно проходит у всех ребятишек, и не исключено, что малютка утирал свои божественные сопли мамашиным рукавом или подолом ее платья. Ангелы постоянно держали Иосифа в курсе всего, что предпринималось
Иродом. Так он узнал и об избиении двадцати тысяч вифлеемских младенцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56