Р. должна созвучием соединять разнообразное, а не повторять тожественное. Значение Р., как элемента, связующего разрозненный представления, указывает на пределы, в каких можно увеличивать расстояние между двумя рифмованными стихами: если это расстояние будет слишком велико, то сознание может не уловить Р. Как на образец умелого увеличения до крайности расстояния рифмического периода можно указать «Koptisches lied» Гёте (обычный способ обозначения последовательности рифмованных стихов: одинаковые буквы означают рифмованные между собою стихи. Напр., формула «Песни о вещем Олеге» – ababcc, abcbcadeec) и «Первый Лист», Тютчева (формула: abcababcba). Зрение могло бы отметить Р. и при большем расстоянии, но ее не уловило бы ухо, а Р. – таково общее и неизменное правило – как явление музыкальное, рассчитана только на слух. Можно, поэтому, рифмовать руководясь произношением, а не начертанием. Такого – строго, изобрел – осмотрел – не Р.; наоборот, употребительны вольности, оправдываемые слухом: миг – роковых (Фет), звучат – разлад (Ал. Толстой), тучи – могучий и т. п. Комбинации различных Р. могут быть разнообразны до бесконечности. Теории стихосложения в прежнее время занимались классификацией и наименованием этих сочетаний; отсюда богатая терминология теории версификации немецкой (Binnenreim, Parallelreim, Kettenreim, Beruhrung, Umschlingung) и французской (rime equivoquee, аnnехее, brisee, couronnee etc). Все эти формы и сочетания, свободные и разнообразные, не нуждаются в рамках, систематизации, которая к тому же – как неоднократно показывала история литературы – имеет ту дурную сторону, что вовлекает второстепенных стихотворцев в бессодержательную игру формой. Более интересны для теории те установленные формы строф и лирических стихотворений, где непременным условием формы является раз навсегда определенное сочетание Р.; таковы, напр., сонет, терцины, октава. Рифмованные полустишия, на которых иногда останавливается теория, в сущности – обыкновенные стихи, рифмованные по схеме и напечатанные в строку попарно. – Появление Р. в поэзии европейских народов выяснено не вполне; предполагалось, что она перешла сюда из семитической поэзии, где она очень употребительна, через испанских арабов, в VIII веке; но едва ли возможно настаивать на этом после знакомства с латинской поэзией первых веков по Р. Хр. Уже у Овидия, Вергилия, Горация встречаются Р., которые нельзя считать случайными. Весьма вероятно, что Р., известная римским классикам и бывшая у них в пренебрежении, как ненужная игрушка, получила значение у второстепенных поэтов упадка, обращавших исключительное внимание на игру формальными ухищрениями. К тому же вытеснение строго метрического стихосложения элементами стихосложения тонического требовало более явственного разграничения отдельных стихов, что достигалось Р. Первое сплошь рифмованное произведение – латинские «Instructiones» Коммодиана (270 г. по Р. Хр.); здесь по всему стихотворению проходит одна рифма. Р. разнообразная и изменяющаяся с каждым двустишием появляется в так назыв. леонинском гекзаметре, где первое полустишие рифмует с концом; затем с 600 г. мы находим ее в церковной латинской поэзии, где с 800 г. она становится обязательной и откуда переходит в светскую поэзию кельтских и романских, а затем и германских народов. В немецкую поэзию Р. введена под влиянием романских форм. «Вкрадчивые итальянские или французские мелодии попадали в Германию, и немецкие поэты подставляли к ним немецкие тексты, как позднее делали это миннезенгеры и поэты Возрождения; с такими мелодиями, песнями и танцами пришла и Р. В первый раз мы знакомимся с ней на верхнем Рейне, откуда она первоначально, вероятно, и распространилась» (Шерер). Первое большое немецкое произведение в рифмованных стихах – сводное Евангелие («Krist») Отфрида (868 г.). В дальнейшем развитии стихотворной поэзии Р. то опускалась до вычурного и неестественного украшения, с извращением слов (мейстергезанг, ученая поэзия XVII в.), то совершенно отвергалась (Бодмер, Брейтингер, Пира, Клопшток), пока Лессинг и особенно Гёте не восстановили, теоретически и практически, ее высокое значение. Судьбы Р. во французской поэзии были связаны с литературными движениями, придававшими форме особое значение. Уже Ронсар и Дю-Беллэ, не увлекаясь несвойственным французскому языку метрическим стихом, избегали нерифмованных стихов, требуя Р. точной, богатой, но отнюдь не изысканной, и запрещая жертвовать ей счастливым оборотом или точностью выражения. Малерб предъявил Р. еще более строгие требования: он воспрещал Р. легкие и банальные – запрет, который нашел столь блестящее применение в стихах его современников и еще более в поэзии романтизма. Важностью Р. в французском – силлабическом – стихосложении обусловлена строгость в ее применении, неизвестная другим языкам: здесь – несмотря на полное созвучие – воспрещается рифмовать множественное число с единственным, слово, кончающееся гласной, со словом, оканчивающимся согласной (canot и domino, connus и parvenu) и т. п. Русскому языку Р. свойственна в высокой степени; чтобы убедиться, что она не является здесь элементом заимствованным, достаточно обратить внимание на произведения народного творчества. Если примеры Р. – исключительно глагольной – в богатырском эпосе можно считать случайными, то этого никак нельзя сказать о Р. в лирике и особенно в таких древних народных произведениях, как пословицы, загадки, заговоры, где отсутствие Р. – редкое исключение. «Искусственная» стихотворная поэзия, испытавшая влияние западных образцов, с самого начала – в киевских «виршах» – должна была держаться Р. уже потому, что этого требует силлабическая система стихосложения. Тредьяковский думал – пока держался старой системы, – что русскому языку свойственны одни лишь женские Р., «так как красота русского стиха непременно требует, чтобы созвучие двух Р. всегда чувствовалось на предпоследнем слоге». Лишь для строф или стансов он ввел «смешанные Р., похожие во всем с теми, которые есть у французов и немцев». В этом случае он обратился к польскому стихосложению, «которое почти одинаково с нашим, за исключением некоторых частностей – и тем не менее оно допускает столько же Р. непрерывную, сколько и так называемую смешанную, и в этом отношении такая смесь не противна нежности уха» (француз. письмо к Штелину, 1736 г.). Из драматических произведений Тредьяковский решительно изгонял Р.: «Что есть драма? Разговор. Но природно ль есть то собеседование, кое непрестанно оканчивается женскою Р., как на горе – море, и мужскою, как на увы – вдовы». Это рассуждение блестяще опровергнуто бессмертными Р. «Горя от ума». В общем теория Р., данная французами и повторенная у нас, мало движется вперед. Специальные сочинения, посвященные Р., немногочисленны; особый отдел их, имеющий мало общего с научной разработкой предмета, составляют наставления к приисканию Р. и так называемые словари рифмы, особенно распространенные в средние века; таковы Ugo Eaidit, «Donatus provincialis», «Legs d'amours» позднейших трубадуров, испанск. «Gaya de Segovia», нем. Hubner, «Poetisches Handbuch» (1696), Peregrinus Syntax (Hempel), «Allgemeines deutsche Reimlexicon» (1826), Quitard, «Dictionnaire des rimes» (1883), Бродовский, «Руков. к стихосложению» (с словарем Р.) и др. Теория Р. изложена у Poggel, «Grnndzuge einer Theorie des Reims» (1834); Uhland, «Schriften» (1865, т. 1, стр. 366); Wolf, «Ueber die Lais, Sequenzen und Leiche» (1841); Wilh. Grimm, «Zur Geschichte des Rims» (1852); Masing, «Ueber Ursprung und Verbreitung des Reims» (Дерпт., 1866); Bellanger, «Etude historique et philosophique sur la rime francaise» (1876), а также в поэтиках Каррьера, Готтшаля, Боринского, Фигофа, Гейне и Гёте. Ар. Горнфельд.

Рифы

Рифы. Брать Р. – уменьшать площадь парусов при увеличении силы ветра.

Рихтер

Рихтер (Иоганн Павел Фридрих Richter, известный под псевдонимом Жан Поль) знаменитый нем. писатель (1763 – 1825) Сын деревенского пастора, уроженец Баварии, он провел юность в лишениях, был студентом в Лейпциге и, не окончив, вследствие бедности, курса, жил частными уроками; к литературе он обратился лишь в надежде добыть писательством средства к жизни. Еще во время студенчества он издал сатирические очерки: «Gronlandische Processe» (Берлин, 1783 – 1784), но ни это произведение, ни «Auswahl aus Teufels Papieren» (Гера, 1789) не имели большого успеха. Являясь здесь прямым подражателем Свифта и Гиппеля, Жан Поль отличается от последнего глубоким сентиментализмом, который находит у него выражение в излюбленной литературной форме сентиментального настроения – в идиллии. «Leben des Tergnugten Schulmeisterlein Wuz» (1790) проникнута уже характерными особенностями более крупных произведений Р.; субъективноавтобиографический элемент занимает в них и впоследствии видное место. Разнообразная фантазия, чрезвычайная изобретательность, знание человеческого сердца, глубина чувства, богатство идей и дар пластического, яркого изображения, при недостаточном развитии чувства меры – таковы свойства таланта Р., с большей еще силой выразившиеся в его следующем крупном произведении – «Die unsichtbare Loge» (1793), биографическом романе, который не был окончен автором, потому что во время его создания изменилось направление описываемых им событий. Оставив частные уроки, Р. был тогда безвестным школьным учителем в баварском городке Шварценбахе. Громкая слава окружает его имя сразу после его следующего произведения: «Hesperus oder 45 Hundspottage» (1795); сочувственное изображение героини романа делает его кумиром его соотечественниц, к которым он так подходил своей сентиментальностью. Его обычный недостаток – неумение распределять материал, беспорядочный характер, непоследовательность всего произведения – заметен и здесь, но выкупается чертами проникновенного юмора, вниманием к мелочам жизни и вдумчивым снисхождением к людским слабостям. Общее поклонение окружало его в Байрейте, куда он ездил неоднократно в ближайшие годы; здесь он сошелся с Осмундом, купцом-евреем, благотворное влияние которого отмечают биографы Р. Повторив в «Quintus Fixlein» (1796) свой излюбленный сюжет – идиллическое изображение жизни учителя, – Р. напечатал неоконченные и менее удачные «Biographische Веlustigungein unter der Gehirnschale einer Riesiu» (1796), приложение к которым, «Salatkirchweih in Obersees» – превосходный образец юмористической и реалистической идиллии. С этого же времени начинает выходить в свет роман «Blumen-Frucht and Dornenstucke, oder Ehestand, Tod and Hochzeit des Armen-Advocaten Siebenkas» (1796 – 97), где в двух героях – сентиментально-мягком и насмешливо-дерзком – явно отразилась двойственность натуры самого автора. Возрастающая известность Р. обращает на него внимание веймарского кружка; он получает оттуда деньги и приглашение приехать для личного знакомства. Но поездка Р. и радушный прием двора не повлекли за собой сближения его с великими поэтами: Гете и Шиллер были любезны, но холодны с даровитым писателем, который, в своем буржуазном отрицании их «Kraftgenialitat», казался им лишь образцом филистерства. От приглашения заняться воспитанием принцев Гогенлоэ Жан-Поль отказался, находя, что посторонние занятия могут вредить его творчеству. В период времени с 1797 до 1804 г., Р. издал ряд научных и художеств. произведений: «Jubelsenior», «Kampanerthal oder uber die Unsterblichkeit der Seele» (результат знакомства с критической философией), «Palingenesien» (1798), «Jean Paul's Briefe und bevorstehender Lebenslauf» (1799 – статьи разнообразного содержания), «Clavis Fichtiana» (1800 – против Фихте) и др. Наконец, в 1802 г. он окончил многолетнюю работу над «Титаном» – главным произведением Р. В «Titan» (1800 – 1803, с дополн.: «Komischer Anhang zum Titan») излагается история развития нем. принца, который вырос, не зная, кто он, и должен облагодетельствовать страну, где ему суждено править. Истинный смысл книги – протест против идеалов «Sturm und Draugperiode», антититанизм. Герой – здоровый человек; вокруг него больные погибают: эфирная, одухотворенная Лиана, его первая любовь, экстравагантная титанида Линда, его вторая любовь, титанический развратник Рокайроль, его друг и соперник, гениальный юморист Шоппе, который руководил отчасти его воспитанием и кончил сумасшествием" (Шерер). Несмотря на некоторые реальные черты, выбор среды, мало знакомой автору и несвойственной его «фламандскому» стилю, объясняет неудачные стороны этого произведения. Автор как будто почувствовал это и в своих «Flegeljahre» (1804 – 1805) возвратился к юмористическому изображению простой жизни. «Flegeljahre» повторяют мотив «Зибенкеза»: и здесь личность автора раздваивается в двух образах – неловком, сантиментальном, непрактичном Вальте и смелом, самонадеянном, язвительном Фульте. В это время Жан Поль, женившись в Берлине, жил в Байрейте и готовил к печати два научных труда, доставивших ему на родине такую же известность, как и его художественные произведения. «Vorschule der Aesthetik» (1804) занимает видное место в истории немецкой эстетики; общая система недостаточно ясна, изложение страдает неуместной образностью, но громадная начитанность и ряд тонких замечаний, интересных и теперь, сообщают труду большую ценность; особенное значение имеют отделы о юморе, о комическом, и т. п. «Levana oder die Erzieрungsiehre» (1807) также ценна не общей системой, не самостоятельной и не новой, но множеством указаний опытного, наблюдательного и образованного практика. Вслед за этими работами Жан Поль вновь обратился к публицистике, которою с жаром занимался в молодости. Убежденный демократ и последовательный приверженец принципов 1789 г., он имел особенное основание ратовать за них теперь, в годину позорного угнетения родины («Freiheitsbuchlein», 1805, «Dдmmerungen fur Deutschland», 1809); свобода мысли была основным сокровищем, которого он добивался; наряду с этим он не уставал проповедовать, что главным условием национального возрождения является нравственный подъем («Friedenspredigt an Deutschland», 1809). В то же время он начал ряд мелких юмористических рассказов: «Des Feldpredigers Schmelzle Reise nach Platz», «Dr. Katzenberger's Badereise» (1809), «Leben Fibels» (1811), «Der Komet oder Nicolaus Markgraf» (и. 820), в которых бичуются фантастические увлечения, столь свойственные немецким мечтателям. Сборник статей и рассказов «Museum» (1815), «Erinnerungen aus den schonsten Stunden fur die Letzten» (1815), «Kleine Bucherschau» (1825) – наиболее выдающиеся из его последних произведений. Перед смертью он готовил полное собрание сочинений, которое появилось впервые в 1826 – 28 гг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77