Хиитола перевел, и тут же Торгни опять заговорил:
— Теперь ты под моей порукой. Никто не посмеет нанести тебе обиду без моего отмщения. Но также и ты должен будешь мстить за любого, кто идет на моем корабле. Слышал ли ты меня, Мирко Вилкович?
— Слышал, Торгни, — подтвердил тот.
— Теперь тебе ничего не грозит ни здесь, ни на корабле, — заверил хиитола. — Пока не ослушаешься Торгни и его закона.
— Собирайся. Мы уходим назавтра поутру, — закончил Торгни беседу с Мирко. — Ты слышал, Свенельд? — обратился он к воеводе.
— Я слышал тебя, Торгни, — заверил Свенельд. — Коней своих возьмешь у дружинной коновязи, — бросил он мякше. — Благодари Грома, что таких заступников тебе сыскал, — заключил он. — Все слышали? — задал он тот же вопрос дружине.
— Слышали, слышали, — отвечали те.
Воевода кивнул и, ни слова более не говоря, пошел к прочь по улице в направлении дружинного крома. Воины потянулись за ним.
На круге остались Ари, староста Неждан, поморяне и еще Хаскульв, а также трое сельчан, судя по одежде, из тех, кто поважнее.
— Ты можешь хорошо биться, — вперед вдруг выступил рыжий поморянин. — Поэтому Торгни взял тебя. И ты не лжешь против закона, — он говорил на родном Мирко языке так же, как говорил на своем: будто вороном каркал. — Меня зовут Торфинн, сын Торгрима. Я немного говорю по-твоему. Если надо что-то знать, можешь спросить меня.
— А у поморян все имена на «Тор» — начинаются? — вдруг обмолвился Мирко и сразу смутился: уместно ли было так говорить?
— Тор — велик и силен, поэтому почетно носить такое имя, и это привлекает удачу, — с гордостью объяснил Торфинн. — Но есть много и других славных имен. Сейчас нам надо идти обратно на корабль. Приходи, и там я тебе расскажу еще много про нас. Ты должен знать.
Торгни тоже изрек что-то.
— Торгни говорит тебе, чтобы ты приходил. Мы тебя ждем, — перевел на этот раз рыжий Торфинн. Он протянул длинную свою ручищу и ободрительно похлопал Мирко по плечу. В ответ Мирко сделал то же самое — ему пришлось тянуться, так как поморянин был намного выше него. С тем немцы, оказавшиеся не столь уж немыми, и удалились.
— Пойдем, я тебя в кром провожу, — подошел к Мирко Хаскульв. — Заодно скажу кое-что. — Дружинник покосился выразительно на старосту. — И ты, Ари, лучше будет, если с нами пойдешь, — добавил он.
— Пожалуй, — согласился хиитола.
Оставив Неждана и его сотоварищей глядеть им вослед, трое спутников, сведенных вдруг судьбою вместе, сначала направились обратно к сараю — отвязать собаку, пока худого чего не вышло, как объяснил напоследок Хаскульв.
— Ты вот что, паря, — вдруг по-свойски обратился к Мирко Свенельдов старший. — Значит, вышло так, что ты на костер вышел, где Прастен с Етоном снопы стерегли. Так?
— Так, Хаскульв, — кивнул мякша, пока не смекая, куда же клонит нежданный провожатый.
— И, значит, крепко ему там задал, от «вежливой» его встречи?
— Пришлось. — Мирко не желал слишком распространяться с ответами.
— А после где ночевал? Когда Етон убрался? У огня?
— Врать не стану, там сидел, — не стал отпираться мякша.
— Ведомо тебе, чего Етону от Прастена надобно? — просто, будто о заурядном происшествии, вопросил Хаскульв.
— И тебе, стало быть, ведомо, коли спрашиваешь? — Мирко не знал, что известно Ари, и не знал, чего хочет старший, а оттого не спешил говорить прямо.
— И мне ведомо, Мирко Вилкович, — вдруг отозвался Ари. — Не торопись серчать. Дело непростое. С сильными людьми силой не сладишь. То есть не везде. И деньги глупому давать, все равно что рыбью мелочь крупной сетью черпать.
— А я на что вам сдался? — сумел вставить слово Мирко. — Что с Етоном сделать можно, то вы видели, а дальше теперь без меня.
— Да вот и нет, паря, — покачал головой Хаскульв. — В том и дело. Здешним всем против Етона не с руки идти — потом себе дороже выйдет. И тебе не с руки… было. Только теперь дело иное. Думаешь, Торгни тебя просто за удаль взял к себе?
— Думаю, не просто, — согласился Мирко. — Думаю, нужен я ему для дела — не шибко хорошего, — добавил он.
— А я тебе и скажу, для какого, — ухмыльнулся Хаскульв. — А Ари скажет, как и из той петли выскользнуть, коли она на твоей ноге на Вольных Полях затягиваться станет. Только ты сначала нас выслушай. Времени есть немного… — Старший приостановился и вопросительно глянул на Мирко.
— Выходит, не зря немцы во мне такое участие приняли, — усмехнулся мякша. — Ладно, говори, Хаскульв. А потом ты, Ари. На вас мне причины нет злое думать.
— Это мне все одно, что ты обо мне думаешь, — усмехнулся Хаскульв. — Мне сына женить надо. А заодно девицу эту выручить получится. И так, чтобы Свенельд на меня не подумал.
— А твоего сына ни Актев ли звать? — догадался Мирко.
— Актев, — кивнул старший. — Догадлив ты, мякша. Дело простое. У тебя на Етона обида имеется. Встретиться с ним на селе — несложно. Повздорить — да он первый худое слово молвит. А парней его ражих не опасайся, это уж мое дело. Если что, отвечают за тебя теперь немцы. Они тебя уж никому не отдадут. К тому ж доблесть да ярь у них в цене — заодно и отличишься…
Мирко слушал, сначала глядя прямо в серо-синие глаза Хаскульва, пытаясь уяснить себе, насколько правдив человек воеводы, но так и не понял, а потому перевел взгляд на реку. Хойра, изредка бросая отблески, мощно катила водяную массу сквозь леса, к дальнему морю. Там, на реке, уже качалась душа Мирко, уже шла по ней на полдень, и берега со всем, что было на них, уходили прочь. Ввязываться в дела Устья ему не было ни смысла, ни повода, тем более что и о делах этих он был не слишком осведомлен. А при воспоминании о Прастене у него и вовсе пропадала охота кого-то здесь спасать от невзгод — здесь, где староста и воевода не спешат изловить не слишком ловких разбойников, а предпочитают использовать их, чтобы своих же держать в страхе. А пособника разбойников не уважают, но и осудить не хотят, стремясь сделать это чужими руками… Мирко понял, что дальше слушать Хаскульва не станет. — Ты прости, — мякша остановил собеседника. — Не стану я этого делать. Етона я уж проучил за свое, даже больше, чем надо. А все другое сами вершите. Вам здесь жить, вам и виднее. Как с разбойными людьми поступать, вы видели. И как Етона утихомирить, тоже видели. Вам даже драться не надо — он и так струхнет. А как с немцами быть, я и сам решу. Вам благодарствую, что помощь мне такую оказали, только и я для вас постарался, хотя того и не знал. Не обессудьте.
— Вот как, — промолвил Хаскульв, глянув туда же, на реку. — В Радослав, значит, потянуло. Ну, благодарствуй за добрый совет, как нам тут всем быть без тебя.
— Постой, Хаскульв, — мягко заговорил Ари. — Не злись и реку не зли. Она свое слово сказала вперед твоего. Мирко Вилкович, не спеши с решением. Если каждый о своем только думать станет, то лада меж людьми не получится никогда.
— Ему и тогда не бывать, если не сами до него добрались. У соседей лада не занять, — ответствовал мякша. — Меня так в Мякищах научили. Если здесь по-иному, то мне того не уразуметь за полдня. А потому в делах ваших участвовать не хочу.
— Если о ладе говорить, нам заповеданном, то тогда прав Етон, и все по его должно случиться, — заметил Ари. — А у немцев своя правда, и тебе до нее тоже дела нет. Они тебя выручили, ты им поможешь и дальше пойдешь, со своей правдой. Что ж, все правы, выходит?
Мирко посмотрел на реку еще раз. Хойра текла как текла. Ари был прав. Поступить так, как говорил Хаскульв, Мирко не хотел и имел полное право отказаться. Ари говорил о том же, но по-другому, и по его словам Мирко следовало согласиться.
— Ари, отведи моих коней и собаку на корабль. Хаскульв, а я с тобой пойду, — нежданно для старшего решился вдруг мякша. — Только пусть скорее все это будет.
— Ну пошли, молодец, — все еще с подозрением глянув на него, Хаскульв указал на узкий проход меж двумя дворами. — Так прямиком к Етонову дому выйдем. Там его и повстречаем. Не опасайся его людей, — повторил он. — На них-то управа есть. — И он недобро ухмыльнулся.
— Не беспокойся, Мирко Вилкович, все сделаю, а потом еще несколько слов успею сказать нужных, — громко напутствовал Мирко Ари Латикайнен, продолжавший путь по берегу.
— Его людишки в разбой тоже хаживали, — пояснил Хаскульв. — Без предводителя и без Алвада им теперь защиты не видать. Староста их прижмет. Не станут они шибко за Етона вступаться. К тому ж вести по селу быстро идут, перед немцами забоятся на тебя нападать. А коли совсем туго станет, то я рядом буду.
Мирко не знал, каков в бою Хаскульв, но в нем, несомненно, чувствовались повадки человека, знавшего про бой не понаслышке, — Мирко было с кем сравнивать. Да и то, что дожил Хаскульв до таких лет, свидетельствовало за то, что воин он был не последний. Во всяком случае, если в честности Хаскульва Мирко не был уверен, то Ари он доверял. Не оставил бы его хиитола на ненадежного человека.
Пройдя задворками, они оказались на улице как раз против дома Етона. У двери на лавке сидел сам хозяин — беседовал с каким-то мужиком. Они, как видно, были не довольны друг другом: Етон держался надменно, что-то выговаривая стоящему перед ним собеседнику, а тот вроде как упирался, не желая своей вины признавать, но не слишком ершисто, опасаясь, что Етон прогневается всерьез. Молодцев-охранников видно не было: должно быть, в подклети прохлаждались.
— Я здесь побуду. — Хаскульв отступил к изгороди, оказавшись почти скрытым за кустами. — А ты ступай.
Мирко, и без того не любивший мешкать, больше ничего спрашивать не стал и просто, будто по привычке, вышел на улицу и направился прямо к открытым воротам Етонова двора.
Хоть и занятый своей перебранкой, Етон тут же заметил мякшу и, прервавшись на полуслове, грубо и резко крикнул:
— Чего явился? Мало тебе пришлось? Сейчас еще получишь!
Мужик, стоявший перед Етоном, аж в сторону шарахнулся, а обернувшись и увидев нежданного гостя, вовсе растерялся и поспешил податься в сторонку, прильнув к стене дома: видно, знал, чем обязаны друг другу Етон и мякша заезжий. Связываться с человеком, которого немцы приветили, было неразумно, но и быть свидетелем того, как Етон не в лучшем положении окажется, тоже не хотелось. А просто убегать тоже как-то не годилось. Вот и попытался мужичок исчезнуть, будто не было его тут вовсе.
Все это Мирко заметил мельком: будучи привычным к лесу, он сразу схватывал взором не только саму цель, но и многое вокруг.
— Должок за тобой. — Не останавливаясь, Мирко вошел во двор и быстро направился прямо к Етону, обратившись к нему, но не называя по имени. Для лесовика или мякши это было бы знаком, но в Устье, похоже, о таком забыли — во всяком случае, у Етона за душой, видно, одни монеты только звенели. — И за то, что разбойником звал, и за то, что я по твоей милости чуть жизни не лишился, и за то, что людей, как скотину, торгуешь…
Етон наконец-то уразумел, с чем пожаловал вдруг гость, да было поздно. Мирко одним движением выхватил из ножен длинный охотничий нож и, не доходя шагов пяти, с силой метнул его в горло противника. Начавший было вставать Етон только всхрапнул, издал нелепый булькающий звук и рухнул, как куль, навзничь. Грянувшись затылком о лавку, он замер полусидя, в положении, какое живой человек никогда бы не принял по доброй воле. Мирко, даже не взглянув на остолбеневшего от неожиданности и страха мужика, мигом оказался рядом с обмякшим телом, выдернул нож, отер его о траву, выбивавшуюся из-под лавки, и таким же скорым шагом, но не переходя на бег, пошел вон со двора.
Мужик, с которым говорил Етон, видно, перепугался так, что молчал как рыба. Только собака, выскочившая из-за угла дома, кинулась с лаем, но Мирко уже покидал двор, и она отстала. Видно, не слишком любил ее хозяин, иначе не так бы себя повела. Мирко пересек улицу, дошел до того места, где стоял Хаскульв. Старшего на месте не было.
— Так-то, — тихо сказал мякша куда-то в воздух. — Хорошо. К пристани-то я дорогу знаю.
И он так же, не опрометью бегом, а скорым, упругим шагом поспешил назад, тем же путем, каким привел его сюда Хаскульв. Село будто обезлюдело. Конечно, многие в поле ушли работать или на реку, но во дворах, мимо которых шел Мирко, никого, кроме собак, он не увидел. Вот и река блеснула, вот и приречная тропка. Мирко повернул к пристани, и тут…
— Постой, молодец, — окликнули его сзади, и он услышал, как звякнула кольчуга.
«Хорошо не из лука», — помыслил мякша и, остановившись, обернулся.
С той стороны, куда ушел Ари за лошадьми и Пори, его догоняли дружинники во главе с самим Свенельдом. Мирко заметил, что вооруженных луком промеж них нету.
— Ты что ж, — Свенельд, не делая покуда движения навстречу Мирко, смотрел на него не то что недобро, но будто кабан-секач перед ударом, — удумал, что теперь можно все, раз немцы за тебя поручились? Почто Етона порешил?
— Не по правде жил, — ответил Мирко. — Не по правде людьми, что скотиной, торговать. У нас со скотиной так не со всякой поступят, как у вас с людьми.
— Ладно, хватит меня мякшинским вашим порядкам наставлять, — оборвал Мирко воевода. — Сейчас и твой черед придет, а немцам твоим я найду что сказать. Да и серебро уже уплачено.
Мирко, в отличие от Етона, дожидаться судьбы не стал. Кольчуги на нем не было, и потому бежать ему было проще, чем дружинникам. Он попросту развернулся и помчался прочь, к пристани.
Позади затопали сапогами преследователи.
«Дорогу бы не преградили», — только и думал мякша.
Но как ни быстро он бегал, а все ж молодые дружинники бегали не хуже, и в бронях бегать тоже были привычны, а потому не отставали. Перед пристанью тропка шла на взгорок, и там более здоровым и длинноногим парням проще было достать легкого Мирко. Так оно и получалось. Все те десяток саженей, какие мякша успел выиграть на ровной тропе, стали быстро съедаться, как только начался подъем. Мирко не оборачивался, но понимал, что на вершине его как раз догонят, и если немцы его и увидят, то только изрубленным дружинными мечами с закругленными оконечьями.
Однако и тут он ошибся. Сверху, с холма, внезапно донесся звук от удара стальных колец друг о друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64