https://wodolei.ru/brands/Grohe/rainshower/
Когда он выбежал на опушку, Тлж и Антифрикцио стояли у самой черты пентаграммы, в шаге от них на земле сидел Солпо. Верзун перевел взгляд на пентаграмму.
Внутри звезды стояли те, кто стал орудием убийства в руках Темноликих Богов и смертью Верзунов. Они были также прекрасны, как в его воспоминаниях. Сердце Верзуна сжалось, но он не был больше юным глупцом, который видит только то, что хочет. Его глаза отметили твердые когти на нежных ручках, острые зубы, лица были слегка треугольной формы, большие глаза. Движения слишком грациозны и пластичны, словно они лишены костей. Женщины напоминали больших оживших змей.
Тлж придвинулся к пентаграмме, его почти коснулась белая рука суккуба. Громадным прыжком Верзун перекрыл расстояние до пентаграммы, оттолкнул Тлжа и Антифрикцио. Прикоснувшись к любому живому существу на линии пентаграммы, суккубы получили бы возможность вырваться на поверхность Земли. Из глаз Верзуна вырвались синие лучи, они образовали подобие купола. Купол накрыл суккубов, затем стал уменьшаться в размерах, врастать в землю. Суккубы завизжали, когти бессильно заскребли по светящейся синей поверхности. Потом вместо женщин в куполе заклубился туман, пентаграмма опустела.
Селена опустилась на землю, слишком много переживаний для девушки-тролля, рядом примостилась Лина. Члерка не двинулась с места, переводя дух. Только Тхара настороженно принюхивалась, потом открыла рот и…
…Полузверь издавала пронзительные звуки, глядя на высоких худых людей, молча сползающих со стволов деревьев. Ангрий поморщился.
— Заткнись, глупышка. Что орешь, как потерпевшая?
— Этт-тт-то паукккк-ккки, — дрожащим голосок Тхары вызвал легкое недоумение у Лины. Она-то считала, что подруга не знает страха.
Тхара и правда не часто проявляла эмоции. Но попробуй оставаться спокойной, когда на тебя наступают полчища людей-пауков с вытянутыми синими лицами.
Селена, благоразумно спрятавшаяся за спину брата, рассматривала новоприбывших. Ничего особенного и страшного. Обычные люди: чуть вытянутые челюсти, утолщающееся в талии туловище, две руки… четыре… шесть… восемь рук. Ой, мамочка! Да они же монстры! Селене показалось, что спина брата недостаточно широка для защиты. Девушка нашла более надежное убежище, перебежав за Члерку.
Члерка тряслась мелкой дрожью. Незнакомцы пугали ее. Потихоньку передвигаясь, она постаралась укрыться за стариком, но опоздала. Старик сам прятался за Гее, вместе с Антифрикцио, Линой, Тлжем и Ангрием. Женщина-тумба заметалась. Воспользовавшись моментом, Гее спрятался за ее мощной фигурой. Теперь уже металась вся компания. Не выдержав напряжения, Члерка упала в обморок, причем весьма удачно, за спиной Верзуна.
Верзун неторопливо приводил ноги в порядок, даже не взглянув на новоприбывших. Со ступней исчезли чешуйки, когти втянулись в пальцы. Пауки не пугали его, всего лишь насекомые переростки.
В пентаграмме материализовался демон, на его плече сидел Веселун. С интересом посмотрели на происходящее. Демон смачно рыгнул, нарушил линию луча пентаграммы, снова рыгнул. Исчез в струйке дыма.
Из-за деревьев показалась Корделия. Искоса взглянула на Верзуна. Тот в ответ широко развел руки. Девушка прижалась к его широкой груди. Незнакомцы с холодными неподвижными глазами приближались.
—47-
Кошка вырывалась. Попытка убежать от Крылатых людей закончилась фиаско. Не смотря на предупреждение Шамана держаться подальше от опасного места полного мертвецов, один из юношей, самый храбрый или самый глупый, презрел запрет. Отчаянным рывком ринувшись вниз он схватил священное животное, поднял в воздух.
Шаман посмотрел в сторону смельчака: исцарапанное лицо, на руках застывшая кровь. Да… зрелище не из приятных. Красавец превратился в урода, вряд ли такие царапины заживут без следа. Девушки любить не будут. Правда одна из них уже смотрит в восхищении, губки облизывает. Неужто, правда, что шрамы украшают мужчин? Может и себе завести парочку? Шаман задумался, всерьез обдумывая данную мысль.
Кошка заорала, заставив Шамана поморщиться. Была бы здесь его младшая самая любимая жена, разом усмирила бы… священное животное. Но красавица сбежала. Он вздохнул. Теперь придется самому как-то выкручиваться. Шаман поднял руку, он всегда перед началом речи использовал данный жест для привлечения внимания.
— Собратья мои, возлюбленные соплеменники. То, что мы считали добром, оказалось злом. Это животное, — он взял на руки притихшее животное, — пришло к нам от Темноликих Богов.
Крылатые люди ахнули, укоризненно посмотрели на пушистое животное. Как они могли так ошибаться. Кошка неожиданно вывернулась и укусила Шамана за руку. Он заорал во весь голос, и совсем не песню, девушки даже покраснели, взмахнул рукой.
Некоторое время маленькая часть Крылатого племени смотрела на падающее пушистое тельце. Затем, опомнившись, ринулись вниз, спасать священное животное. Последним, летел отчаянно ругающийся Шаман.
Кошка бежала по лесу. Над ней плотной тучей летели Крылатые люди, периодически кто-либо из них пытался схватить ее за пушистую шерстку. Но поймать юркое животное в лесу не так просто, как могло бы показаться. Кошка пряталась под корни, едва чувствовала опасность.
Шаман, устав взывать к благоразумию соплеменников, устало плелся позади священного животного. Его крылья бессильно повисли. Иногда Шаман поднимал голову, смотрел на юношей и девушек парящих над деревьями и думал, что они глупее, чем он предполагал. Кто же ловит «рыбу» голыми руками, хоть бы сачок взяли или сеть. Вот он умный, идет по следу, спустившись с неба на землю, догонит и поймает животное своими руками. Поэтому и Шаман, что самый умный.
Кошка насторожилась, замерла. Шерсть на загривке встала дыбом, она зашипела. Не замечая ничего необычного в ее поведении, Шаман подкрался сзади и уже потирал руки, когда его вежливо похлопали по плечу. Он отмахнулся. Ему взъерошили волосы. Шаман пропел:
— Братья мои, что ж это такое, Оставьте меня, охотника, в покое.
— Крылышки, — скрипучий голос, раздавшийся из-за спины, сопровождался выкручиванием крыльев.
— Отпусти, — попытался вырваться шаман, но не тут-то было. Слегка дебильный голос продолжал вопить.
— Старший братик, а я крылышки поймал.
— Отстань, — донеслось из-за соседнего дерева, — не видишь, я к обеду готовлюсь.
— А здесь еще киска, — восторгался неизвестный придурок.
Шаман услышал, громкое шипение кошки, и понял, что кошка тоже попалась. На этот раз ответили с другой стороны:
— Номер сто двадцать пятый, вы мешаете процессу подготовки праздничного стола, — голос был похож на женский, но с теми же скрипучими интонациями.
— А что это значит? — поинтересовался номер сто двадцать пятый. На этот раз ответили многие:
— Заткнись!!!
— Ну и ладно, — обиженно ворчал номер сто двадцать пятый, уходя. Он не выпустил из рук крылатого мужчину и кошку, хотя пушистый комочек царапался и вырывался. Шаман тоскливо смотрел в небо, полузакрытое ветвями деревьев и тоскливо думал о том, что его бросили. Глупцы, они не смогут жить без него, своего ШАМАНА. Внутри его рождалась грустная песня, когда уже не стало сил держать ее в груди, шаман открыл рот и запел:
Меня покинули родные,
Оставив в лапах тайны и тоски.
Когда — то видел небо,
Теперь лишь кошку и кусты.
Коварный незнакомец
Шамана уволок в неведомо куда.
О, где моя свобода,
Утащен в лапах…
Возникла заминка, шаман никак не мог подобрать рифму словам «неведомо куда». «Забытые года»? Нет, может «ездюка»? Надо припомнить есть ли такое слово, хотя…Сии серьезные рассуждения прервал скрипучий голос:
— Сто двадцать пятый я. В моих ты лапах.
— Простите, пожалуйста, вы не подскажите в какой именно лапе? Левой или правой? Пригодиться для последующих песен.
— В одной из восьми. А о каких «последующих» песнях ты говоришь? Что-то я не понял вопроса.
— Певцу невозможно рот заткнуть, — горячо воскликнул Шаман.
— А я и не собираюсь тебе рот затыкать, — сто двадцать пятый не мог понять, почему приходится объяснять такие очевидные вещи. — Я тебя съем.
— Почему? — оторопел шаман.
— Ну… -замялся сто двадцать пятый, — не знаю. Мы, пауки, всегда так поступаем.
— Па-па-па-у-у-ки-ки-ки? — переспросил Крылатый мужчина в легкой панике.
— Ты не любишь пауков? — в скрипящем как несмазанная телега слышались нотки недовольства. — Почему? Мы такие хорошие!
Шамана бесцеремонно поставили на землю, кошка, воспользовавшись моментом, вырвалась и убежала, оглашая лес громким мяуканьем. На крылатого мужчину смотрел ребенок: маленький худенький, с восьмью ручками. На каждой ручке по шесть тоненьких пальчиков, взгляд чистый искренний. Ребенок протянул к Шаману руку, тот вздрогнул, вспомнив, как тянула его за собой данная ручка. Стальной канат на подъемном кране, не меньше. Ребенок погладил его по пушистым волосам:
— Ты такой хороший, я не буду тебя кушать. Я открою секрет. Никому не расскажешь?
— Нет, я же Шаман, — Шаман открыл глаза.
— Я люблю морковку.
— У тебя будет столько морковки, сколько пожелаешь. Я большой человек в своем племени.
— Честно-честно? Не обманешь? А то один человек меня обманул.
— Что за человек?
— Он был весь заросший шерстью. Серый человек. А лицо похоже на то животное, что сейчас убежало. Все наши пошли убивать какие-то цветы…тюльпаны, а я остался. Вернее меня оставили сторожить его, а он убежал. Сказал, что в подвале спрятал морковку, для меня, я пошел. Там было столько коридоров, я ходил-ходил. Вышел, а серого человека нет. Мой старший брат потом мне подзатыльник дал.
— Ну это не страшно!
— Ага, подзатыльник всеми восьмью лапами. Скажете тоже, это больно. И мне запретили кушать морковку. Теперь я ем только мясо, -ребенок жалостливо посмотрел на Шамана, тот торопливо принялся убеждать.
— Не стоит все принимать так близко к сердцу. Я не обижусь, если ты меня не сьешь. А куда побежала кошка?
— Пушистый комочек побежал туда, мистер Шаман.
— Пошли туда, побыстрей, сто двадцать пятый.
— Мистер шаман…вы только не обижайтесь, -ребенок глубоко вздохнул, собираясь с силами. -
Вы могли бы называть меня Морковкой, а не сто двадцать пятым?
— Но это же девчачье прозвище!
— А я и есть девочка.
— Хорошо, Морковка.
Шаман взял девочку за одну из восьми лапок, и они пошли по следам кошки.
—48-
Деревья прикрывались ветками, восьмирукие существа с легкостью поднимали с земли сухие стволы, тяжелые камни, отбрасывали их в сторону. Верзун с невозмутимым лицом наблюдал за Пауками, он знал их повадки. Запугать, а потом спокойненько отобедать жертвой, которая после подобных демонстраций обычно не в силах сопротивляться. От спокойно стоящего нелюдя веяло такой нечеловеческой силой, что Пауки в недоумении остановились. Задние ряды подзуживали передние, призывали к нападению. Ведь позади нелюдя столько прекрасной еды: податливой, высококалорийной, прямо слюнки текут. Передние ряды возражали, что мертвому пустой желудок ни к чему.
Антифрикцио набрался смелости, вышел из толпы и встал слева от Верзуна, справа уже стояла Корделия. Тлж помялся, тоже вышел вперед. Ему стало стыдно, что трусливый человек оказался смелее свирепого тролля. Гее сурово сдвинул брови, он будет биться до последней капли крови. Жди меня Авр. я скоро. Только оборотень и старик не спешили пополнить строй храбрых мужчин: оборотень выжидал, а Солпо утешил себя тем, что давно уже не мужчина. Лина придвинулась к Тхаре, Селена придвинулась к Лине.
Они стояли плечом к плечу, воины, готовые сражаться до победы. Верзун отметил, что на серьезных лицах нет страха.
Пауки, видя подготовку противника к бою, скоренько провели пересчет личного состава. Построились в колонну по четверо, посовещались, перестроились полукругом. «Вкусный обед» нежданно-негаданно оказался с зубами, когтями и явно не хотел, чтобы его съели. А ведь казалось так просто: пришел, поел, поспал, ушел. Не вышло. Старый паук под номером пять вещал:
— Трудные времена настают, братья. Раньше пища никогда не сопротивлялась, даже сама в рот лезла. Но мы не сдадимся. Ведь мы, ПАУКИ! Сильные духом и телом создания Солнцеликих Богов. Нам никто не страшен, даже…
— Пирановцы! — раздалось совсем рядом, кажется кричал восемьдесят третий.
— Да, даже пирановцы нам не страшны! — с энтузиазмом закончил пятый.
— Да нет же! — не успокаивался восемьдесят третий. — Они на нас нападают, в смысле идут в атаку, ну…прикончить хотят.
Пауки оказались в сложном щекотливом положении. Перед ними новые враги, вокруг собираются старые вековые супротивники. В какую сторону не повернись, позади все равно останется неприятель. Верзун прислушался, по лесу разносился топот, звук усиливался. По синеватым лицам заструился пот, теперь со всех сторон доносилось блеяние хруст сухих веток, это неслись пирановцы. Старик Солпо с интересом спросил:
— Кто такие пироновцы, паучий старик?
— Овцы с острейшими зубами. Живут в воде, в нашей речке Овечке. Выходят на сушу только за кормом.
— Что же они едят? — не унимался Солпо.
— Ну-у-у, меня могут сьесть. Минуты за две. Могут и тебя сьесть за полминуты.
— Понятненько, — подвел итог старик из рода людей. — Значит есть будут всех. О-хо-хо, стар я для всего этого. Да и жить больше не зачем, демон-кот мертв. Моя семья отомщена. Значит, будем умирать.
— Это как это умирать, — заволновался Антифрикцио. — Ты спятил на старости лет, Солпо. Вы же уже сталкивались с этими овечками, мистер… Старый Паук? Как их можно убить?
— Палкой? — охотно откликнулся пятый. -Берешь пирановцу за голову, колешь за зад, а сам в это время по голове ее палкой.
— Извините, номер пять, — к ним вприпрыжку приблизился паук, идти он не мог из-за отсутствия одной ноги. Конечность торчала из пасти овцы, мирно жующей ее вместе с ботинком. Белесый сок, вытекающий из рану паука, остался лежать на земле комьями слизи. -Пирановцы уже напали на нас. Можно начать обороняться?
—49-
На лесной лужайке кипел бой. Деревья делали ставки, на кон ставились запасы минеральных удобрений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Внутри звезды стояли те, кто стал орудием убийства в руках Темноликих Богов и смертью Верзунов. Они были также прекрасны, как в его воспоминаниях. Сердце Верзуна сжалось, но он не был больше юным глупцом, который видит только то, что хочет. Его глаза отметили твердые когти на нежных ручках, острые зубы, лица были слегка треугольной формы, большие глаза. Движения слишком грациозны и пластичны, словно они лишены костей. Женщины напоминали больших оживших змей.
Тлж придвинулся к пентаграмме, его почти коснулась белая рука суккуба. Громадным прыжком Верзун перекрыл расстояние до пентаграммы, оттолкнул Тлжа и Антифрикцио. Прикоснувшись к любому живому существу на линии пентаграммы, суккубы получили бы возможность вырваться на поверхность Земли. Из глаз Верзуна вырвались синие лучи, они образовали подобие купола. Купол накрыл суккубов, затем стал уменьшаться в размерах, врастать в землю. Суккубы завизжали, когти бессильно заскребли по светящейся синей поверхности. Потом вместо женщин в куполе заклубился туман, пентаграмма опустела.
Селена опустилась на землю, слишком много переживаний для девушки-тролля, рядом примостилась Лина. Члерка не двинулась с места, переводя дух. Только Тхара настороженно принюхивалась, потом открыла рот и…
…Полузверь издавала пронзительные звуки, глядя на высоких худых людей, молча сползающих со стволов деревьев. Ангрий поморщился.
— Заткнись, глупышка. Что орешь, как потерпевшая?
— Этт-тт-то паукккк-ккки, — дрожащим голосок Тхары вызвал легкое недоумение у Лины. Она-то считала, что подруга не знает страха.
Тхара и правда не часто проявляла эмоции. Но попробуй оставаться спокойной, когда на тебя наступают полчища людей-пауков с вытянутыми синими лицами.
Селена, благоразумно спрятавшаяся за спину брата, рассматривала новоприбывших. Ничего особенного и страшного. Обычные люди: чуть вытянутые челюсти, утолщающееся в талии туловище, две руки… четыре… шесть… восемь рук. Ой, мамочка! Да они же монстры! Селене показалось, что спина брата недостаточно широка для защиты. Девушка нашла более надежное убежище, перебежав за Члерку.
Члерка тряслась мелкой дрожью. Незнакомцы пугали ее. Потихоньку передвигаясь, она постаралась укрыться за стариком, но опоздала. Старик сам прятался за Гее, вместе с Антифрикцио, Линой, Тлжем и Ангрием. Женщина-тумба заметалась. Воспользовавшись моментом, Гее спрятался за ее мощной фигурой. Теперь уже металась вся компания. Не выдержав напряжения, Члерка упала в обморок, причем весьма удачно, за спиной Верзуна.
Верзун неторопливо приводил ноги в порядок, даже не взглянув на новоприбывших. Со ступней исчезли чешуйки, когти втянулись в пальцы. Пауки не пугали его, всего лишь насекомые переростки.
В пентаграмме материализовался демон, на его плече сидел Веселун. С интересом посмотрели на происходящее. Демон смачно рыгнул, нарушил линию луча пентаграммы, снова рыгнул. Исчез в струйке дыма.
Из-за деревьев показалась Корделия. Искоса взглянула на Верзуна. Тот в ответ широко развел руки. Девушка прижалась к его широкой груди. Незнакомцы с холодными неподвижными глазами приближались.
—47-
Кошка вырывалась. Попытка убежать от Крылатых людей закончилась фиаско. Не смотря на предупреждение Шамана держаться подальше от опасного места полного мертвецов, один из юношей, самый храбрый или самый глупый, презрел запрет. Отчаянным рывком ринувшись вниз он схватил священное животное, поднял в воздух.
Шаман посмотрел в сторону смельчака: исцарапанное лицо, на руках застывшая кровь. Да… зрелище не из приятных. Красавец превратился в урода, вряд ли такие царапины заживут без следа. Девушки любить не будут. Правда одна из них уже смотрит в восхищении, губки облизывает. Неужто, правда, что шрамы украшают мужчин? Может и себе завести парочку? Шаман задумался, всерьез обдумывая данную мысль.
Кошка заорала, заставив Шамана поморщиться. Была бы здесь его младшая самая любимая жена, разом усмирила бы… священное животное. Но красавица сбежала. Он вздохнул. Теперь придется самому как-то выкручиваться. Шаман поднял руку, он всегда перед началом речи использовал данный жест для привлечения внимания.
— Собратья мои, возлюбленные соплеменники. То, что мы считали добром, оказалось злом. Это животное, — он взял на руки притихшее животное, — пришло к нам от Темноликих Богов.
Крылатые люди ахнули, укоризненно посмотрели на пушистое животное. Как они могли так ошибаться. Кошка неожиданно вывернулась и укусила Шамана за руку. Он заорал во весь голос, и совсем не песню, девушки даже покраснели, взмахнул рукой.
Некоторое время маленькая часть Крылатого племени смотрела на падающее пушистое тельце. Затем, опомнившись, ринулись вниз, спасать священное животное. Последним, летел отчаянно ругающийся Шаман.
Кошка бежала по лесу. Над ней плотной тучей летели Крылатые люди, периодически кто-либо из них пытался схватить ее за пушистую шерстку. Но поймать юркое животное в лесу не так просто, как могло бы показаться. Кошка пряталась под корни, едва чувствовала опасность.
Шаман, устав взывать к благоразумию соплеменников, устало плелся позади священного животного. Его крылья бессильно повисли. Иногда Шаман поднимал голову, смотрел на юношей и девушек парящих над деревьями и думал, что они глупее, чем он предполагал. Кто же ловит «рыбу» голыми руками, хоть бы сачок взяли или сеть. Вот он умный, идет по следу, спустившись с неба на землю, догонит и поймает животное своими руками. Поэтому и Шаман, что самый умный.
Кошка насторожилась, замерла. Шерсть на загривке встала дыбом, она зашипела. Не замечая ничего необычного в ее поведении, Шаман подкрался сзади и уже потирал руки, когда его вежливо похлопали по плечу. Он отмахнулся. Ему взъерошили волосы. Шаман пропел:
— Братья мои, что ж это такое, Оставьте меня, охотника, в покое.
— Крылышки, — скрипучий голос, раздавшийся из-за спины, сопровождался выкручиванием крыльев.
— Отпусти, — попытался вырваться шаман, но не тут-то было. Слегка дебильный голос продолжал вопить.
— Старший братик, а я крылышки поймал.
— Отстань, — донеслось из-за соседнего дерева, — не видишь, я к обеду готовлюсь.
— А здесь еще киска, — восторгался неизвестный придурок.
Шаман услышал, громкое шипение кошки, и понял, что кошка тоже попалась. На этот раз ответили с другой стороны:
— Номер сто двадцать пятый, вы мешаете процессу подготовки праздничного стола, — голос был похож на женский, но с теми же скрипучими интонациями.
— А что это значит? — поинтересовался номер сто двадцать пятый. На этот раз ответили многие:
— Заткнись!!!
— Ну и ладно, — обиженно ворчал номер сто двадцать пятый, уходя. Он не выпустил из рук крылатого мужчину и кошку, хотя пушистый комочек царапался и вырывался. Шаман тоскливо смотрел в небо, полузакрытое ветвями деревьев и тоскливо думал о том, что его бросили. Глупцы, они не смогут жить без него, своего ШАМАНА. Внутри его рождалась грустная песня, когда уже не стало сил держать ее в груди, шаман открыл рот и запел:
Меня покинули родные,
Оставив в лапах тайны и тоски.
Когда — то видел небо,
Теперь лишь кошку и кусты.
Коварный незнакомец
Шамана уволок в неведомо куда.
О, где моя свобода,
Утащен в лапах…
Возникла заминка, шаман никак не мог подобрать рифму словам «неведомо куда». «Забытые года»? Нет, может «ездюка»? Надо припомнить есть ли такое слово, хотя…Сии серьезные рассуждения прервал скрипучий голос:
— Сто двадцать пятый я. В моих ты лапах.
— Простите, пожалуйста, вы не подскажите в какой именно лапе? Левой или правой? Пригодиться для последующих песен.
— В одной из восьми. А о каких «последующих» песнях ты говоришь? Что-то я не понял вопроса.
— Певцу невозможно рот заткнуть, — горячо воскликнул Шаман.
— А я и не собираюсь тебе рот затыкать, — сто двадцать пятый не мог понять, почему приходится объяснять такие очевидные вещи. — Я тебя съем.
— Почему? — оторопел шаман.
— Ну… -замялся сто двадцать пятый, — не знаю. Мы, пауки, всегда так поступаем.
— Па-па-па-у-у-ки-ки-ки? — переспросил Крылатый мужчина в легкой панике.
— Ты не любишь пауков? — в скрипящем как несмазанная телега слышались нотки недовольства. — Почему? Мы такие хорошие!
Шамана бесцеремонно поставили на землю, кошка, воспользовавшись моментом, вырвалась и убежала, оглашая лес громким мяуканьем. На крылатого мужчину смотрел ребенок: маленький худенький, с восьмью ручками. На каждой ручке по шесть тоненьких пальчиков, взгляд чистый искренний. Ребенок протянул к Шаману руку, тот вздрогнул, вспомнив, как тянула его за собой данная ручка. Стальной канат на подъемном кране, не меньше. Ребенок погладил его по пушистым волосам:
— Ты такой хороший, я не буду тебя кушать. Я открою секрет. Никому не расскажешь?
— Нет, я же Шаман, — Шаман открыл глаза.
— Я люблю морковку.
— У тебя будет столько морковки, сколько пожелаешь. Я большой человек в своем племени.
— Честно-честно? Не обманешь? А то один человек меня обманул.
— Что за человек?
— Он был весь заросший шерстью. Серый человек. А лицо похоже на то животное, что сейчас убежало. Все наши пошли убивать какие-то цветы…тюльпаны, а я остался. Вернее меня оставили сторожить его, а он убежал. Сказал, что в подвале спрятал морковку, для меня, я пошел. Там было столько коридоров, я ходил-ходил. Вышел, а серого человека нет. Мой старший брат потом мне подзатыльник дал.
— Ну это не страшно!
— Ага, подзатыльник всеми восьмью лапами. Скажете тоже, это больно. И мне запретили кушать морковку. Теперь я ем только мясо, -ребенок жалостливо посмотрел на Шамана, тот торопливо принялся убеждать.
— Не стоит все принимать так близко к сердцу. Я не обижусь, если ты меня не сьешь. А куда побежала кошка?
— Пушистый комочек побежал туда, мистер Шаман.
— Пошли туда, побыстрей, сто двадцать пятый.
— Мистер шаман…вы только не обижайтесь, -ребенок глубоко вздохнул, собираясь с силами. -
Вы могли бы называть меня Морковкой, а не сто двадцать пятым?
— Но это же девчачье прозвище!
— А я и есть девочка.
— Хорошо, Морковка.
Шаман взял девочку за одну из восьми лапок, и они пошли по следам кошки.
—48-
Деревья прикрывались ветками, восьмирукие существа с легкостью поднимали с земли сухие стволы, тяжелые камни, отбрасывали их в сторону. Верзун с невозмутимым лицом наблюдал за Пауками, он знал их повадки. Запугать, а потом спокойненько отобедать жертвой, которая после подобных демонстраций обычно не в силах сопротивляться. От спокойно стоящего нелюдя веяло такой нечеловеческой силой, что Пауки в недоумении остановились. Задние ряды подзуживали передние, призывали к нападению. Ведь позади нелюдя столько прекрасной еды: податливой, высококалорийной, прямо слюнки текут. Передние ряды возражали, что мертвому пустой желудок ни к чему.
Антифрикцио набрался смелости, вышел из толпы и встал слева от Верзуна, справа уже стояла Корделия. Тлж помялся, тоже вышел вперед. Ему стало стыдно, что трусливый человек оказался смелее свирепого тролля. Гее сурово сдвинул брови, он будет биться до последней капли крови. Жди меня Авр. я скоро. Только оборотень и старик не спешили пополнить строй храбрых мужчин: оборотень выжидал, а Солпо утешил себя тем, что давно уже не мужчина. Лина придвинулась к Тхаре, Селена придвинулась к Лине.
Они стояли плечом к плечу, воины, готовые сражаться до победы. Верзун отметил, что на серьезных лицах нет страха.
Пауки, видя подготовку противника к бою, скоренько провели пересчет личного состава. Построились в колонну по четверо, посовещались, перестроились полукругом. «Вкусный обед» нежданно-негаданно оказался с зубами, когтями и явно не хотел, чтобы его съели. А ведь казалось так просто: пришел, поел, поспал, ушел. Не вышло. Старый паук под номером пять вещал:
— Трудные времена настают, братья. Раньше пища никогда не сопротивлялась, даже сама в рот лезла. Но мы не сдадимся. Ведь мы, ПАУКИ! Сильные духом и телом создания Солнцеликих Богов. Нам никто не страшен, даже…
— Пирановцы! — раздалось совсем рядом, кажется кричал восемьдесят третий.
— Да, даже пирановцы нам не страшны! — с энтузиазмом закончил пятый.
— Да нет же! — не успокаивался восемьдесят третий. — Они на нас нападают, в смысле идут в атаку, ну…прикончить хотят.
Пауки оказались в сложном щекотливом положении. Перед ними новые враги, вокруг собираются старые вековые супротивники. В какую сторону не повернись, позади все равно останется неприятель. Верзун прислушался, по лесу разносился топот, звук усиливался. По синеватым лицам заструился пот, теперь со всех сторон доносилось блеяние хруст сухих веток, это неслись пирановцы. Старик Солпо с интересом спросил:
— Кто такие пироновцы, паучий старик?
— Овцы с острейшими зубами. Живут в воде, в нашей речке Овечке. Выходят на сушу только за кормом.
— Что же они едят? — не унимался Солпо.
— Ну-у-у, меня могут сьесть. Минуты за две. Могут и тебя сьесть за полминуты.
— Понятненько, — подвел итог старик из рода людей. — Значит есть будут всех. О-хо-хо, стар я для всего этого. Да и жить больше не зачем, демон-кот мертв. Моя семья отомщена. Значит, будем умирать.
— Это как это умирать, — заволновался Антифрикцио. — Ты спятил на старости лет, Солпо. Вы же уже сталкивались с этими овечками, мистер… Старый Паук? Как их можно убить?
— Палкой? — охотно откликнулся пятый. -Берешь пирановцу за голову, колешь за зад, а сам в это время по голове ее палкой.
— Извините, номер пять, — к ним вприпрыжку приблизился паук, идти он не мог из-за отсутствия одной ноги. Конечность торчала из пасти овцы, мирно жующей ее вместе с ботинком. Белесый сок, вытекающий из рану паука, остался лежать на земле комьями слизи. -Пирановцы уже напали на нас. Можно начать обороняться?
—49-
На лесной лужайке кипел бой. Деревья делали ставки, на кон ставились запасы минеральных удобрений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31