Да плевать, в конце концов, и на девочку, и на линейный корабль, и на Черного Эрго с его резиновыми кишками под плащом. Главное, что квестор самому себе доказал, что – гениален. Один-одинешенек, без штурмовиков и децибеллеров, распутал, разгадал хитроумное дело. Ну кто, скажите, кто мог предположить, что стальных громил-штурмовиков выкидывали из башни номер 400 никакие не террористы, а… обыкновенные тумбочки?
Оказывается, у тумбочек есть нештатный, экстренный режим. В случае, если хозяину плохо, у него посинело лицо и он медленно заваливается на бок, судорожно хватая руками воздух в поисках спасительной пилюли, домовой может дать тумбочке команду подскочить к хозяину на форсаже. В режиме форсажа тумбочка полностью вырабатывает заряд своих батарей за 8 секунд, зато в течение этих самых 8 секунд способна разогнаться до 180 километров в час. Такая скорость позволяет тумбочке за считаные мгновения проделать путь по длинному коридору многокомнатной квартиры от технической комнаты до хозяйской спальни…
Понятно, что две-три десятикилограммовые тумбочки, мгновенно разгоняющиеся с места до скорости 40—50 метров в секунду, действуя синхронно, вполне способны пробить бетонную стену, вытолкнуть в окно или спустить вниз по лестнице средних размеров рояль – не говоря уже о преторианском штурмовике.
Итак, Литот сделал свое дело блестяще. Гм, конечно, ему не очень приятно вспоминать о том, что он принял старого нищего по прозвищу Вован за ротмистра элитного сарацинского спецподразделения, а гнилой скворечник, чудом уцелевший на ветке столетнего дерева – за робоснайпера с тепловым сенсором. Конечно, Литот никогда никому не расскажет, как перепугался он в квартире маленькой девочки, которая заказала себе черные стены и готическую мебель в стиле «Хогвартс» . Никто не обязан знать, как шарахался Пофририй от игрушки под названием «Ведьмин котел», от невинного механического паучка, от наглядного учебного пособия по анатомии животных… Глупо, конечно, рубить топором робота-слугу, костюмированного под вампира по прихоти своей юной хозяйки. Но что поделать: таковы издержки параноидального метода, усмехнулся Порфирий.
…Высокоскоростной удобокат с шипением выскользнул из черной дыры тоннеля и, мягко замедляясь, взвился на самый верх ажурной транспортной спирали, витиевато и многоэтажно закрученной над старым зданием Манежа. Слева блеснул серебристым санитарным куполом НИИ Управляемых галлюцинаций, а прямо по курсу – вот она, главная вертикаль московского центра – стройная матово-серебристая сигара Даун Дауна, уходящая за облачную пелену смога верхним концом, срезанным чуть наискось.
Литот приказал приподнять бронированный щит на крыше удобоката и, жмурясь от легкой рези в глазах, поглядел сквозь прозрачный потолок кабины – туда, где огни небоскреба голубовато подсвечивали свинцовое марево промышленных облаков, которых в небе над Центром немало даже в самый ясный день. Говорят, там, за облаками, у самой верхушки, на высоте полукилометра над землей, к зданию лепится узкая треугольная платформа «Висячих Садов» – помимо знаменитого Орденского Парка, Академии современного рыцарства и Музея крестовых походов там находятся взлетно-посадочные полосы, способные принять полностью загруженный орбитальный челнок.
Профессорский удобокат прокатился по стеклянному мосту над желто-зелеными волнами Новой Неглинной и – нырнул в одну из ниш, открывшихся в сплошной серебристой стене небоскреба. В салоне сразу стало темным-темно; мощное внешнее поле подавило подсветку внутри удобоката, и ни одной лампочки не зажглось в приемном боксе до тех пор, пока невидимые сканеры не закончили изучение вкатившегося в нишу объекта. Наконец, минуты через три, в кромешной тьме высветился небольшой желтоватый транспарант: «Добро пожаловать, профессор».
Это был сигнал: идентификация состоялась.
Литот подождал, пока восстановится подсветка в салоне. Положил на колени свой профессорский чемоданчик, прижал холодный палец к замку, раскрыл. Поверх файлов, вчерашних газет и прочего барахла лежал небольшой футляр из драгоценной кожи клонированных калмыцких крокодилов. В футляре находилось так называемое «телеоко» – облегченный вид офицерского персоника с функциями телефона, прибора улучшенного видения и компьютера с прямым доступом в глобальную электронную сеть. Эту суперсовременную игрушку Порфирий получил совсем недавно, вместе с петлицами центуриона.
Вот уже несколько лет в высшем обществе считалось неприличным появляться без электронных очков. А кроме того, Литота предупредили, что встречать его в гараже Даун Дауна никто не будет, придется самому искать дорогу к приемной Маэстро, расположенной где-то на верхних этажах. Порфирию не приходилось ранее бывать в этом удивительном здании, поэтому он решил довериться волшебному устройству.
Раскрыв футляр, осторожно достал небольшие очки в черно-серебристой оправе – с замиранием сердца надел.
Толстые солидные дужки приятно холодили виски… Очки были необычные: верхняя половина линз прозрачная, а нижняя – совершенно темная. Помимо очков в футляре находилась черная коробочка размером со спичечный коробок клинтонианской эпохи, а также – золотистый предмет, по форме напоминавший наперсток . И еще какие-то мелочи: серебристое колечко вроде серьги, две клипсы, булавка для галстука и т.п.
Порфирий уже несколько раз баловался этой игрушкой, стоившей больше, чем средних размеров поместье на модном Баренцевом взморье. Он уже знал, что нужно положить черную коробочку во внутренний карман форменного пончо, поближе к сердцу. Серебряное колечко нацепить на нижнюю губу, как фалын-пирсинг. А наперсток надеть на указательный палец правой руки…
Вот так, замечательно. Наперсток присосался к пальцу, а запрятанный в коробочку микрокомпьютер едва слышно пискнул, подключаясь к слабым токам сердца. В тот же миг ранее непрозрачная, нижняя половина линз перед глазами Литота мягко засветилась и превратилась в подобие компьютерного экрана. Объемное стереоизображение мгновенно подстроилось под остроту зрения Порфирия, чтобы он мог глядеть на окуляры-экранчики без усилия, не ломая глаз.
Поначалу, конечно, неудобно. Кажется, что взгляд фокусируется слишком близко, глаза начинают косить… Впрочем, ничего страшного, можно привыкнуть. Значит, так: взгляд поверх – видим реальность. Взгляд вниз – видим экран компьютера. Волшебно.
Центурион Литот коснулся большим пальцем прохладной поверхности золоченого наперстка, надетого на указательный палец. И увидел, как поползла, прислушиваясь к этому движению пользовательских пальцев, крошечная белая стрелочка в нижней части окуляров. Стрелочка была очень чуткой и реагировала на самое слабое прикосновение пальца к поверхности наперстка. Ага, сейчас начнется самое интересное: Литот двинул стрелку вверх, и она… без труда выползла за границы нижней, «компьютерной» половины и – теперь ею можно отметить любой реальный объект, видимый сквозь прозрачное стекло!
Верхняя половина стекла, оказывается, тоже была своего рода экраном – только цифровая матрица-«подложка» у него была оптически прозрачной. В этом и состояло главное достижение разработчиков «телеока»: цифровое видео встречалось с реальной оптикой человеческого глаза. Отныне на любой предмет, видимый сквозь верхнюю часть очков, можно навести компьютерную стрелочку —и получить самую полную справочную информацию.
Итак, верхняя половина очков – смотреть, а нижняя – читать справочный текст об увиденном. Наперсток – манипулятор, коробочка у сердца – микропроцессор, колечко на нижней губе – радиомикрофон. В очки вмонтировано (в районе переносицы) приемно-передающее устройство, обеспечивающее постоянный радиоконтакт с глобальной электронной сетью.
Литот подождал, пока стрелка наползет на желтое табло с приветствием, по-прежнему мигавшее в темном гаражном боксе, и вполголоса (чувствуя, как непривычно шевельнулось колечко на нижней губе) произнес:
– Что это такое?
Черная коробочка во внутреннем кармане мелодично пискнула, соединяясь с базой данных Ордена. Через миг на экранчиках в нижней части очков высветился ответ:
«Это приветствие Ордена в адрес профессора Литота, прибывшего на аудиенцию в приемную Маэстро Гилльома. Появление подобного транспаранта означает, что сканирование транспорта и личных вещей успешно завершено. Теперь можно выйти из удобоката и проследовать в приемную».
– Куда идти-то? – поинтересовался Порфирий.
«Вас ждут в зале имени Эдлая Стивенсона на 195-м этаже, в южной секции. Вам надлежит выйти из гаражного бокса и проследовать в гостевой вестибюль, где находятся южные лифты», – замигала надпись, а белая стрелочка метнулась чуть вбок, указывая на едва заметный в полумраке контур выходного шлюза.
Центурион Литот выждал, пока отклеится дверца – и полез наружу. «Осторожно!» – полыхнуло в очках: он вовремя пригнул голову… Надо же, едва не разбил лоб о стальную притолоку – загляделся в очковые экраны. Это нормально: разработчики телеока предупреждали, что поначалу многие пользователи будут путать реальности и наталкиваться на стены.
Как только левый ботинок центуриона коснулся решетчатого пола, контур выходного шлюза высветился ярче. Порфирий взмахом руки попрощался с машиной – услышал, как щелкнули блокираторы на дверях – и пошел к выходу. В очках, тем временем, возникла цветная карта-схема, на которой желтой ползущей оспинкой было отмечено местонахождение центуриона.
«Осторожно! Низкая притолока выходного шлюза. Держите голову ниже», – мелькнуло в нижней части очков. Квестор хмыкнул, покорно нагнул голову и пошел туда, куда вела его белая подмигивающая стрелка.
KOHKУРC НАЧИНАЕТСЯ
В гостевом вестибюле было очень просторно, очень прохладно и пусто. Интерьер был оформлен в классическом древневавилонском стиле: огромные светильники в виде львиных лап, удерживающих в когтях горшки с пылающими углями, красноватые каменные плиты с крылатыми быками на стенах, холод и полумрак – ни души. Это был настоящий портал с доброй полусотней одинаковых дверей, темневших в стенах гексагональной залы. Порфирий порадовался, что надел компьютерные очки: спросить дорогу было не у кого. А белая стрелочка услужливо указала Литоту на одну из дверей:
«За этой дверью находится галерея имени сэра Гамильтона, ведущая в южную секцию. Вам лучше поспешить, до назначенного времени остается 10 минут».
Дверь бесшумно раздвинулась, тяжкие створки въехали в пазы с удивительной легкостью. Галерея сэра Гамильтона представляла собой длинную анфиладу одинаковых комнат. На стенах поблескивали витрины с древними манускриптами, а в центре каждой комнаты возвышалось почерневшее от времени кресло с очень высокой спинкой, в которую была вмонтирована тусклая старинная лампа для чтения.
«Это читальный зал имени Вольтера. Это читальный зал имени Руссо. Это читальный зал имени Радищева…» – мигали в очках пояснительные надписи. Порфирий шел быстро, нигде не задерживаясь: он уже увидел яркий электрический свет в конце анфилады. Так и есть, это лифты.
Его шаги гулко защелкали под сводчатым потолком лифтового зала. Сразу пять или шесть кабин приветственно распахнули черно-красные бархатные пасти. Литот шагнул в ближайшую – встал у зеркала и, глубоко вздохнув, задержал дыхание. Нельзя так волноваться, это недопустимо для чиновника, достигшего 28-го градуса Гильдии Гнева. Он должен, он обязан сохранять полнейшее самообладание. Как древний эллин перед лицом персидской конницы. Как самурай за штурвалом истребителя, падающего на русский эсминец.
Двери раскрылись на совсем новом уровне, и Порфирий едва не задохнулся от яркого света, музыки, тугой волны восхитительных запахов… Голова пошла кругом от блеска бриллиантов в женских волосах, от золотой рези в глазах, от блистания снежных улыбок, обнаженных дамских плеч и загорелых впалых животиков – бал, настоящий великосветский бал! Лифт раскрылся прямо в сад – все было зелено от листьев, усеянных алмазными каплями благоуханной росы, от сочного сплетения толстых лиан, по которым скользили перламутровые улитки и маленькие бирюзовые змейки – а между листьями, между цветами – кавалеры в оранжевых смокингах, дамы в роскошных джинсах и строгих купальных костюмах, живые музыканты и стюарды с каскадом золотых бокалов на бликующих подносах! Литот машинально вышагнул из лифта, будто окунулся в озера света, и звуков, и запахов – что это, куда он попал?
«Это зал торжественных приемов имени Максимилиана Робеспьера», – настойчиво мигала надпись в очках, он насилу заметил ее. – «Вам направо и далее по коридору, десятая дверь по левую руку».
Восхищенно оглядываясь на мелькавшие среди растений фигуры праздных граждан, Порфирий не без сожаления двинулся направо – в заросли искусственных пальм, где на него немедленно набросились ряженные купидонами официанты с кушаньями на подносах. С трудом пробившись сквозь золотистую толпу хохочущей прислуги, Порфирий очутился в темном и тесном коридоре, казавшемся весьма мрачным по контрасту с тем, что происходило в зале имени Робеспьера. Вот и десятая дверь по левую руку… Над дверью – небольшой экранчик с надписью: «ИДЕТ АУДИЕНЦИЯ».
Пожав плечами, Литот отважно приблизился – дверь почувствовала его и распахнулась, пропуская в ярко освещенную комнату, оформленную удивительно непримечательно – совершенно так же, как миллионы других, самых обычных ведомственных приемных: дежурные фрейдистские панно на стенах, непременная статуя ведомственного божка с двумя-тремя кровавыми кусками жертвенного мяса на мини-алтаре, скучнейший триллер на экране для ожидающих своего часа посетителей и сохнущие мутогруши на блюде.
Литот прощелкал каблуками по блистательному поющему паркету, обогнул низенький столик со свежими номерами «Ленивых картинок» и приблизился к раскидистому гостевому креслу, черневшему меж двух аквариумов с радиоуправляемыми морскими коньками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48