Владимир КЛИМЕНКО
КОТЕЛ КОЛДУНА


"В районе озера Тургай в Горном Алтае упал крупный
метеорит..."
"Вполне возможно, что военные провели испытание
нового оружия в труднодоступной части Горного Алтая..."
"Русские не выполняют договор о полном прекращении
ядерных испытаний..."
"Мощный всплеск аномальных явлений в окрестностях
озера Тургай позволяет предположить, что здесь имело место
посещение Земли НЛО..."
"...обнаружено тело эколога из Новосибирска
П.Балашова. Молодой ученый погиб при невыясненных
обстоятельствах..."
"Высказано мнение, что П.Балашов подвергся "болезни
Жарова"..."
"Следует рассказать о необычной болезни, которая
время от времени случалась с рабочими Семипалатинского
полигона. Между собой ее называли там "рассыпание, или
болезнь Жарова". Этот доктор натолкнулся на загадочный
эффект... "рассыпавшийся" человек словно бы выпадал из
жизни на несколько суток - не дышал, не двигался, а потом
вдруг вскакивал как ни в чем не бывало"
"Создана правительственная комиссия по исследованию
загадочной аномалии..."
Из газетных сообщений
Часовой с красными погонами внутренних войск на выгоревшей
гимнастерке даже не потребовал пропуск.
- Не подходить! - крикнул он еще издали и деловито поправил ремень
тяжелого "калашникова".
Павел растерянно остановился. Упакованная в брезентовый чехол
байдарка больно оттягивала плечо. Его нерешительность придала уверенности
часовому.
- Иди отсюда! - совсем по-мальчишески добавил он и мотнул головой в
сторону автобусной остановки. - Стрелять буду!
- Да у тебя и патронов, наверное, нет, - пробормотал Павел, но дальше
все же не пошел.
Солнце на западе уже цеплялось за верхушку дальней горы. Длинная тень
Павла, неестественно вытянутая и худая, упиралась прямо в пыльные сапоги
часового, но не дотягивалась до колючей проволоки, на которой висела
хорошо заметная табличка: "Проход воспрещен. Опасная зона".
- Чего остановился? - снова крикнул солдат и повертел тощей шеей,
даже не задевавшей за края воротничка. - Иди, иди, турист!
Часовому было смертельно скучно и жарко. Павел посмотрел на его
простодушное деревенское лицо с капельками пота над верхней губой и
ослабил шнуровку байдарочного чехла. Прямо под шнуровкой должен лежать
литровый термос с водой. Воду он предусмотрительно набрал еще в поселке,
пока дожидался попутки.
- Пить хочешь? - примирительно спросил он и набулькал в крышку
термоса с полстакана не успевшей за два часа нагреться колодезной воды.
- Иди отсюда, - уже не приказал, а попросил часовой. В его глазах
отчетливо читалось: "Пропадите вы все пропадом".
Дорога, ведущая к воротам турбазы, была пуста, но за колючей
проволокой и отступающим за ней метров на пять забором слышались
отрывистые слова команд и тарахтенье мотора.
- Сейчас вызову наряд, арестуют!
Солдат снова поправил автомат, как бы показывая этим жестом, что он
при исполнении и праздных разговоров не потерпит.
Павел со вкусом, не торопясь, выпил воду, а оставшиеся капли стряхнул
под ноги. Вода тут же скаталась в мелкие пыльные шарики.
И дорога, и турбаза были знакомы до мелочей.
Четыре года назад Павел прожил здесь целый месяц. Забор и тогда стоял
на том же месте, но лишь чисто символически указывал на границы базы:
ворота всегда распахнуты настежь, и на огражденную территорию не забредал
только ленивый. Местные жители из соседней деревни ходили в туристический
магазинчик, как в свой, а вечером молодежь со всей округи тянулась на
танцы.
Дощатый помост танцплощадки на невысоком обрывистом берегу озера
Тургай, казалось, нависал над самой водой, и ночью в спокойной темной
глубине отражались разноцветные огоньки праздничных гирлянд, глухо ухала
бас-гитара, и далеко-далеко разносился тоскующий вопль солиста: "Бессаме,
бессаме мучо...".
За поворотом дороги пронзительно взвыла милицейская сирена, мгновенно
вернув к реальности.
Павел торопливо спрятал термос и затянул шнуровку.
Выпрямляясь, он стукнулся о дюралевые лопасти весел, торчащие из
чехла, как чутко настороженные уши, и, потирая ушибленное место, увидел,
как прямо на него, сверкая проблесковым маячком, несется милицейская
"Волга", а следом за ней едут еще две машины.
Не дожидаясь лишних неприятностей, Павел поволок байдарку к обочине.
"Волги" - милицейская белая с синей полосой и две черные -
затормозили метрах в семи от часового, на том самом месте, где только что
стоял Павел. Следовало ожидать, что часовой отдаст честь и откроет проход
в "колючке", но этого не произошло.
Машины постояли, словно совещаясь, и наконец дверка второй черной
"Волги" отворилась и из нее вышел генерал-майор вместе с двумя
полковниками. Павел заметил, как подтянулся часовой и нервно поправил
пилотку, но остался стоять на посту.
"Неужели не пропустит? - отчаянно-весело подумал Павел и покосился на
самую дальнюю машину, из нее на дорогу как раз стали выходить мужчины в
штатском самого начальственного вида.
"Из краевого совета, что ли? Вон какое солидное сопровождение. Хотя
еще неизвестно, кто кого сопровождает."
Лицо начальника, вышедшего последним, показалось Павлу неожиданно
знакомым.
"Господи, да это же Николай Ильич Бойко из "Центрохранприроды"! -
вдруг вспомнил он, глядя на то, как высокий осанистый мужчина в
темно-синем костюме с ярким заграничным галстуком раскуривает "Мальборо".
- Вот так встреча!".
Уже не обращая больше внимания на военных, не спеша направившихся к
часовому, Павел шагнул с обочины обратно на дорогу и, преодолевая
смущение, крикнул:
- Николай Ильич!
Мужчина обернулся и недоумевающе посмотрел на Павла.
- Николай Ильич! Это я, Балашов. Из Новосибирского управления
Госкомприроды. Помните, доклад делал по строительству электродного завода
на объединенном совещании. Потом тезисы вам присылал в Москву. Помните?
Ожидая ответа, Павел придал своему подвижному лицу выражение наивного
удивления и восторга по поводу случайной встречи. В общем-то, он валял
дурака, поскольку ничего подобного не испытывал, но желание соблюсти
субординацию и тем самым достичь определенной выгоды заставило его глядеть
на начальника бесхитростно и с вниманием.
- А, Балашов, - не то действительно вспомнил, не то умело притворился
Николай Ильич, глядя на Павла безо всякого интереса. - А ты что здесь
делаешь, в командировку приехал?
- Да нет, в отпуск. Хотел по Тургаю пройти на байдарке. До нас слухи
дошли о здешних аномалиях, но точно никто ничего не знает. Вот я и решил
отдохнуть и заодно посмотреть, что и как. С пропуском не поможете? Я ведь
не знал, что здесь такие строгости.
Обычно верно взятый тон и кажущаяся откровенность приносили свои
плоды.
В своем отделе Павел считался мастером по установлению
дипломатических контактов. Помогала ему в этом и подходящая внешность:
высокий блондин спортивного телосложения с открытым взглядом серо-голубых
глаз, явно не рубаха-парень, но и не занудливый интеллектуал. По
определению непристроенных девиц - завидный и никем пока не прибранный
жених, по мнению начальства - дельный специалист. Но сейчас никакой из
этих плюсов не произвел на Николая Ильича ни малейшего впечатления.
Бойко, казалось, только теперь заметил полевой геологический костюм
Павла и разобранную байдарку.
Раздраженно щурясь, дым от сигареты попал в глаза, он неспешно отошел
от своих спутников и, немного приблизившись к Павлу, вполголоса сказал:
- Вот что, Балашов. Тебя сюда не вызывали. Вообще не понимаю, как ты
добрался до озера, всех туристов тормозят еще в Бийске. Мой тебе совет,
немедленно уезжай, если не хочешь неприятностей. На обратном пути заеду в
Новосибирск, там, возможно, поговорим. И все! Чтоб духу твоего на Тургае
не было!
Павел немного опешил от такого нарочито хамоватого тона.
Близко Бойко он никогда не знал, но и двух встреч на крупных
совещаниях было достаточно, чтобы уяснить, Николай Ильич - человек
деликатный, интеллигентный, безо всех этих барских замашек, что так часто
встречаются у большей части столичной номенклатуры.
От растерянности Павел промолчал и лишь заметил, как из
распахнувшихся за колючей проволокой ворот к машинам вышел офицер.
Захлопали закрывающиеся дверцы "Волг", и маленький кортеж устремился
в образовавшийся проезд, где сразу за дощатым забором глухо урчал
армейский БТР, а чуть дальше виднелся боевой вертолет цвета хаки с
неподвижно поникшими лопастями.

Колдун сидел неподвижно, положив на кедровую плаху стола сомкнутые
кисти рук с узловатыми суставами пальцев, и только изредка взглядывал на
окно. Вместе с движением сонных век рывком отлетала от узкой рамы
цветастая ситцевая занавеска, на миг приоткрывая пустую поляну и
начинающийся сразу за ней густой хвойный лес. Казалось, Колдун кого-то
ждет, но, когда послышалось хриплое рычание пса, а следом за этим
уверенный стук копыт по земле, обернулся не к окну, а к двери, и
занавеска, не шелохнувшись, осталась висеть на месте.
Через минуту копыта застучали около самого крыльца, как будто всадник
пытался верхом въехать в дом, и рычание сидящего на цепи пса перешло в
рев.
Лицо Колдуна недовольно сморщилось. Он тяжело встал из-за стола,
ухватив одной рукой прислоненный к лавке посох. Лишь только посох грохнул
о некрашеные половицы, рычание пса смолкло и тут же распахнулась дверь
избы, пропуская в комнату гостя.
Для того, чтобы не удариться о косяк, Китоврасу пришлось низко
наклонить свою большую голову, но его плечи все равно задели притолоку, а
колени подогнулись.
В избе сразу стало мало места, остро запахло лошадиным потом.
- Ждешь? - не то одобрительно, не то осуждающе громко спросил
Китоврас вместо приветствия и протопал прямо к столу, выбивая копытами
мелкую дробь.
Мощный круп полуконя-получеловека покрывала короткая золотистая
шерсть. Широкая грудь животного странно переходила в совершенно безволосый
атлетический торс, который венчала крупная голова с огненно-рыжей
шевелюрой. Голубые глаза Китовраса смотрели спокойно и дружелюбно, подолгу
останавливаясь на предметах, которые, очевидно, были ему хорошо знакомы,
так как он, не колеблясь, отставил на столе крынку с молоком и взялся за
большой жбан с квасом.
- Ну и чего ждать? - снова спросил Китоврас, наливая в берестяную
кружку квас. - Все равно раньше завтрашнего дня не придет.
Он сделал долгий глоток и тут же негодующе фыркнул.
- Квас прокис! - возмущенно загремел Китоврас и с отвращением брякнул
кружку на стол. - Где домовой? Это что же он себе позволяет!
- Загулял домовой, будто не знаешь, - заговорил наконец Колдун. Его
низкий сильный голос совсем не подходил облику белобородого старца с
изрезанными морщинами лицом. - Третий день домовые гуляют да песни поют.
Вот слышишь, опять...
Колдун вновь взглянул на окно и занавеска с коротким хлопком взвилась
вверх.
- Домой не дозовешься. Можно подумать, у него работы здесь нет.
Понаехали отовсюду, у них там вроде съезда. Богорты, брауни, кобольды. А
тон задают Клуракан да Линчетто. Все спорят, что лучше - эль или вино.
Остальных пробовать заставляют. И наш туда же. Совсем от рук отбился.
Порыв ветра из чащи донес нестройный хор голосов. Домовые орали
вразброд, но с чувством.
- Не вовремя они праздник затеяли, - Китоврас повернулся к Колдуну и
тут же задел печь. На шерсти осталось белое пятно, и Китоврас привычно
стряхнул известку, похлопав себя рукой по крупу.
- Тесно, - словно оправдываясь, произнес он. - Не вовремя, совсем не
вовремя. Коридоры открыты, кого сейчас на озере только нет, а домовые
встречу отмечают. Не нравится мне все это. Сейчас хотел пройти к Алабелле,
спросить, когда начнется Путешествие. Но дошел только до ближнего мыса,
там сейчас дакини.
- Дакини не тебя, Ученика стерегут. - Колдун подошел к двери и
распахнул ее настежь. Послышалось тихое поскуливание пса. - Надо бы тебе с
собой Гарма взять, да вы с ним не ладите.
Услышав, что говорят про него, пес, натянув невидимую цепь, подошел
как можно ближе к крыльцу и подсунул чудовищную, почти медвежью голову
Колдуну под ладонь.
- Да я бы прошел к Алабелле, будь у меня оружие. У дакинь и чары, и
магия, а у меня только вот... - Китоврас с деланным сожалением посмотрел
на свои мощные руки. - Мне бы хоть лучемет, что ли.
- А еще лучше гравитационную пушку: один удар, и прощай последний
инкубатор.
- Это точно. Но встречать Ученика все же придется. Такой суеты в
Инкубаторе я что-то не припомню. Все один к одному. Хранитель старый, -
Китоврас посмотрел на Колдуна. - Дракон - молодой. Все коридоры - настежь.
Кого сюда не поналезло.
- Вуйвр молодой, да. - Колдун согласно кивнул. - Это будет его первое
Путешествие. Но мы-то здесь тогда зачем. Ничего, справимся.
Китоврас хотел что-то ответить, но в этот момент с дальнего края
поляны послышался пьяненький тенорок.
Домовой не вышел, а как-то странно боком вывалился из чащи и,
притопывая лапотком о траву, засеменил к избе, широко расставив руки.
Таракан дрова рубил,
Комар по воду ходил,
В грязи ноги увязил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11