"Отстыковка закончена", - сообщил компьютер.
Голос "мамочки" вновь наполнил пространство рубки: "До
автоматического уничтожения корабля осталось тридцать секунд". Двигатели
тяжело вздохнули, и "шаттл", медленно ускоряясь, пополз под брюхом громады
звездолета. "Начинаю отсчет".
"Двадцать восемь". Перегрузка навалилась на измученное тело Рипли.
Громадная масса корабля не хотела выпускать челнок из пут своего
тяготения.
"Двадцать семь". Днище корабля все быстрее и быстрее мелькало над
головой, как шоссе под колесами автомобиля.
"Двадцать шесть". Казалось, этому не будет конца.
"Двадцать пять". На дисплее высвечивались значения растущей
перегрузки.
"Двадцать четыре". Рипли напрягла все мышцы тела, оттягивая широкую
рукоятку форсажа на себя.
"Двадцать три". Быстрее туда, в спасительные бездны, в холодную
приветливую пустоту.
"Двадцать два". Корабль над головой все несся и несся прочь.
"Двадцать один". Значение перегрузки росло, приближаясь к "10 g".
"Двадцать". Двадцать шесть миллионов тонн смерти все еще висели над
головой.
"Девятнадцать". Голос, производивший отсчет времени, отвратительно
дребезжал.
"Восемнадцать". Бортовые огни превратились в одну сплошную
белоснежную полосу.
"Семнадцать". Хрупкая женская фигурка в маленькой скорлупке пыталась
преодолеть притяжение огромного корабля.
"Шестнадцать". Время остановилось. Нет, правда, невозможно, чтобы эта
мука длилась бесконечно...
"Пятнадцать". Господи! Помоги! Если не ты, то кто же? Это уже выше
человеческих сил, которых не осталось совсем...
"Четырнадцать". Еще немного - и эта проклятая перегрузка убьет...
"Тринадцать". Хорошо бы не видеть, заснуть, отключиться, забыть...
"Двенадцать". Челнок вырвался из поля корабля!
"Одиннадцать". Стена перегрузки рухнула, оставляя в теле ноющую волну
напряжения... Глоток, еще один...
"Десять". Господи, спасибо тебе! Только ты всегда можешь...
"Девять". "Ностромо" превратился в маленькую точку на бархатном
черном покрывале космоса.
"Восемь". Дальше, как можно дальше от этого проклятого...
"Семь". Это межпланетное кладбище с беснующимся на нем дьяволом...
"Шесть". Главное, что это уже никогда не повторится!
"Пять". Жить - это не так плохо, как иногда кажется!
"Четыре". Двигатели надсадно ревели, выплевывая плазму.
"Три". Прощай, "Ностромо". Пусть тебя упокоит эта черная бездна!
"Два". Господи, прими их души!..
"Один". Господи!..
Пространство раскололось, холодный мрак космоса исчез за
ослепительной вспышкой. Волна взрыва подбросила легкий челнок и принялась
трясти его, как в лихорадке. Казалось, еще миг - и тонкая обшивка не
выдержит такой взбучки, лопнет.
Даже сквозь сомкнутые веки был виден гигантский взрыв. Всепроникающий
жар пожирал пространство, проникая через толстые тройные монокварцевые
стекла иллюминаторов. Новое солнце разгоралось позади. "Ностромо" умирал в
адском пламени ядерного пожара. Ослепительный шар пылал, разбрасывая во
все стороны кривые хвосты протуберанцев. Казалось, что все демоны
Вселенной собрались на шабаш и пляшут вокруг своего ночного адского
костра, деля легкую добычу и стараясь урвать кусок побольше, проглотить в
своем огненном ненасытном чреве всю материю мира.
Шар разрастался все больше и больше и наконец рассыпался на множество
разлетающихся во все стороны радужных ошметков. Свет взрыва постепенно
умирал, уступая место вечному ледяному мраку космоса. Лишь легкое облачко
радиоактивной пыли мерцало в этой бездне, как памятник гигантскому
космическому кораблю "Ностромо".
- Я все-таки успела, - прошептала Рипли, утирая со лба пот. - Голова
раскалывается...
Боль пульсировала в висках четкими тугими щелчками. Она оторвала
голову от подголовника кресла и посмотрела на коробку с котом. Джонси,
свернувшись калачиком, лежал на дне и, слабо щурясь, шевелил усами. Рипли
встала с кресла и, раскрыв коробку, вытащила его.
- Иди ко мне, мой красавец!
Рипли прижала теплый пушистый комок к груди.
- Джонси! Ты со мной, и мы победили его!
Она поцеловала кота в мокрый нос и почесала за ухом. Кот щурился,
мурлыкал и подставлял загривок под ее ласковые пальцы. После грохота и воя
сирен на умирающем корабле пощелкивание приборов и урчание навигационной
системы успокаивали, как стрекот цикад солнечным летним днем. Тишина и
ритмичная работа приборов наполняли голову рыхлой и пушистой, как шерсть
Джонса, умиротворенностью.
Рипли открыла крышку анабиозного бокса. Приятный желтый свет наполнил
камеру. Она посадила кота внутрь. Джонс сразу нырнул в теплую нишу бокса и
принялся медленно вращаться на одном месте, мелко перебирая передними
лапами.
- Делаешь себе гнездо? - Рипли улыбнулась. - Я сейчас приду. Жди.
Она опустила прозрачный лепесток колпака и опустилась рядом на пол,
расшнуровывая ботинки. Шнурки путались в уставших пальцах, зажатое
голенище не хотело отпускать их, и ей никак не удавалось ослабить тугую
перевязь, вьющуюся через стальные кольца. Рипли поднялась, подошла к
шкафчику в стене и вынула из него тяжелый армейский нож. Острая сталь в
одно мгновение решила все проблемы. Ботинки с перерезанными шнурками упали
на пол. Прохлада пола освежала. Рипли пошевелила пальцами.
Теперь - комбинезон. Он был весь забрызган кровью.
"Это Паркер, - подумала Рипли. - Когда я подошла к нему..."
Пуговицы запеклись в темной густой жидкости и практически срослись с
петлями. Расстегнуть их не было никакой возможности.
"Придется резать".
Она медленно, по одной, срезала застежки и бросала их на пол.
Змейка, находившаяся под пуговицами, тоже пропиталась кровью и не
хотела выпускать тело из грязного мешка комбинезона. Рипли просунула нож в
воротник и, перерезав его, начала распускать ткань. Проделав разрез от
плеча к стопе, она вынула из негнущегося рукава руку и принялась
освобождать другую. Комбинезон задубел и снимался с трудом, но ей все же
удалось содрать его с себя. Покончив с этим, Рипли собрала останки одежды
и запихнула их в жерло мусоросборника. Под комбинезоном была надета
футболка. Она вся пропиталась потом и мокрой вонючей тряпкой повисла на
теле. Рипли поступила с ней так же, как и с комбинезоном: просунув под
ворот нож, она разрезала ее до самого подола и с отвращением выбросила.
Разрезанные на боках трусы полетели следом. Рипли вернула нож на место.
- Ну, все. Теперь - в душ!
Она вошла в небольшое помещение, нажала на стенке кнопку - и с
потолка пошел дождь. Рипли подставила лицо под прохладные струи и замерла,
закрыв глаза...

67
...Небо было ясным, лишь слабое белое марево ползло над горизонтом.
Легкий теплый ветер приносил запах цветущего жасмина, нежно ласкал
распущенные волосы и лицо невидимыми руками.
Оркестр отыграл гимн академии. Полковник отошел от флагштока,
продолжая держать руку в приветствии и косясь взглядом на трепещущий
звездно-полосатый флаг. Его морщинистое лицо было спокойно, и лишь в
уголках губ и глаз сияла тщательно скрываемая улыбка. Он медленно и
торжественно, как на параде, поднялся на внешнюю палубу боевого грейвера,
специально для этого случая украшенную всяческой яркой мишурой. Подойдя к
импровизированной трибуне, откашлялся в кулак. Затем прищурился и
посмотрел на выстроившихся на бетонном поле курсантов.
- Сегодняшний день, - его голос, усиленный мощными динамиками,
гремел, эхом разносясь по порту и многократно отражаясь от блестящих на
солнце бортов разнокалиберных кораблей, - вы будете вспоминать всю свою
будущую долгую жизнь как самый счастливый из всех дней.
Висевший над рядами слабый шепот затих. Все с трепетом вслушивались в
слова начальника академии, ощущая значительность и неповторимость этой
минуты.
- От имени Президента и всего народа нашей страны поздравляю вас,
дорогие мои, с успешным окончанием академии! Шесть лет вашего обучения
закончились. Много сил и времени потратили вы и ваши учителя, чтобы в
бездонных и опасных глубинах космоса вы чувствовали себя уверенно. Были
спокойны, вооруженные знаниями и навыками в обращении со сложной техникой.
Мы обучили вас правильно и без ошибок управлять ею. Мы передали вам все,
что знали сами, все то, что имелось в нашем распоряжении. Пользуйтесь этим
для блага нашей страны и для блага всей планеты.
Он отошел от трибуны и, козырнув, примкнул к группе учителей и
военных чиновников, приглашенных на церемонию выпуска.
Рыжеволосая девчонка тихо зашипела сквозь зубы:
- Наша "Швабра", как обычно, напустил дымовую завесу!
Рипли, чуть повернув голову, одними глазами показала свое согласие.
Стоящий через два человека капрал скосил глаза и беззвучно зашевелил
губами, сжимая руку в кулак. Рыжеволосая мгновенно встрепенулась и стала
смотреть в затылок впереди стоящему.
"Все, хана Пейт! - подумала Рипли, и теплый ветер на мгновение
показался ей ледяным. - Капрал этого ей не простит. Перед отъездом он ей
нервы попортит..."
По очереди вызывали всех курсантов. Процедура длилась уже часа
полтора и сильно утомила всех.
- Приглашается курсант восьмого отделения Элен Скотт Рипли.
Эти слова, разносимые динамиком по полю космопорта академии, как
ведро холодной воды обрушились на голову Рипли, переворачивая все
внутренности и заставляя бешено колотиться сердце. Казалось, еще мгновение
- и оно выпрыгнет из груди и поскачет по бетону, как мячик.
Шаги звонким цоканьем отдавались в бетоне полосы. Поднявшись на
палубу, она вдруг заметила, что руки ее дрожат. Пришлось приложить уйму
сил, чтобы скрыть свое волнение. Она даже не ожидала от себя такой
сентиментальности.
Полковник подвел Рипли к микрофону и, улыбаясь одними глазами, все
так же громогласно и торжественно проговорил:
- Правительство Соединенных Штатов вручает вам эти офицерские нашивки
и диплом об окончании академии "Нордстар".
Полковник протянул ей раскрытую коробочку, в которой лежали погоны
офицера безопасности, и большую алую папку с дипломом. Рипли взяла все это
и прижала к груди, боясь, что выронит эти сокровища из дрожащих рук.
Полковник на полшага отступил от микрофона и проговорил вполголоса, так,
чтобы это слышала только она:
- Не дрейфь, красотка, ради этого стоило отмотать шесть лет.
Он лихо подмигнул ей. Рипли оцепенела, она никак не ожидала услышать
такие слова от самого полковника, всегда серьезного и сдержанного, который
ни разу за все время ее учебы в академии даже не улыбнулся. Слова, которые
она хотела сказать в эту минуту и разучивала целую неделю, совсем вылетели
из головы, и она лишь улыбнулась, шепотом произнеся:
- Спасибо.
Полковник поморщился и протянул руку. Рукопожатие напоминало
гидравлические тиски. Он подтолкнул Рипли к микрофону.
- Скажи хоть пару слов, - прошипел он.
Рипли подняла глаза, и тут ей стало совсем плохо. Но деваться было
некуда, и, набрав полную грудь воздуха, она произнесла:
- Что у меня есть самое любимое? Это моя страна, мой дом, моя семья.
Но сейчас я хочу сказать о стране. Именно она позволила мне получить
знания и заниматься тем, что мне нравится. И я считаю, и со мной
согласятся все мои товарищи, что оборона страны и обеспечение безопасности
наших граждан есть наш долг. Для защиты страны мы с радостью и гордостью
отдадим все знания и силы - как если бы мы защищали наш дом. Небрежность к
стране была бы просто признаком неблагодарности и бескультурья. Защита ее
есть защита нашего образа жизни и наших духовных ценностей. Поэтому,
получая эти нашивки и диплом, я еще раз благодарю свою родину и людей,
верно служащих ей, за это. Спасибо!
Рипли опустила голову и отошла от микрофона.
"Господи, о чем это я?"
На площади и палубе грейвера стояла мертвая тишина. Лишь ветер слабо
гудел в сложных переплетениях бортовых конструкций. Ее взгляд забегал по
присутствующим. Речь напугала ее:
"Вот так сказанула! Ишь, как обалдели. Не шевелятся..."
Ей казалось, что она лишь открывала рот и выпускала воздух через
голосовые связки, а говорил за нее кто-то другой.
И тут грохот аплодисментов разорвал тишину.
Полковник подошел к ней и сказал:
- Я много слышал речей, но эта... Даже губернатор расчувствовался!
Тут он улыбнулся, обнажая ряды белых зубов.
- Жди хорошего назначения, девочка!
Рипли всматривалась в эту улыбку. Что-то настораживало ее, что-то
показалось жутким, до боли знакомым и наводящим животный страх.
Губы полковника стали утончаться, обнажая розовые десны с алыми и
белыми прожилками. Сами зубы росли, изо рта полились потоки вонючей
прозрачной слизи, придавая острым, как у крысы, резцам стальной оттенок.
- Жди хорошего назначения! - повторил этот жуткий рот, и челюсти
распахнулись.
Рипли подняла взгляд. Перед ней стоял гигантский монстр. Его
молотовидная голова-шлем нависала над все уменьшающейся и уменьшающейся
фигуркой Рипли. Чудовище сделало шаг навстречу и протянуло длинные
узловатые руки. Она попятилась назад, и нога, соскочив с помоста и не
найдя опоры, провалилась. Рипли кубарем покатилась по ступеням, больно
ударяясь всем телом...

68
...Потоки воды лились и лились на разгоряченное лицо.
В каюте было тихо. Аппаратура отстрекотала свое, положив челнок в
дрейф, и отключилась. Лишь механический хронометр на переборке чуть слышно
тикал, придавая всему помещению корабля какой-то удивительно домашний уют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23