- Да, - кивнул собеседник, - я - это ты, а ты - это я. Просто нам
никак не удавалось поговорить друг с другом. А ведь есть о чем!
- Что? - Бретт протер ладонью вспотевший лоб.
- Ведь уже сколько лет мы с тобой как проклятые мотаемся по этому
холодному пустому пространству и никак не можем просто сесть, поговорить,
повспоминать. Нет времени.
- А что вспоминать?
- Ну как - что? Например, можно вспомнить о том, что тебя уже семь
лет нет на родной планете, в родном доме. Или ты считаешь, что это
пустяки? Да, зарабатывание денег - вещь хорошая, но...
Бретт сел. Нахлынувшая вдруг волна отталкивающего страха сменилась
ощущением пустоты и глубокой тоски, щемящей душу. Перед глазами поплыли
картинки.
Малиновый лендровер, вечно пахнущий свиным навозом и бензином, стоял
у порога дома. Уставшее лицо отца. Его сгорбленная фигура застыла в кресле
как статуя. В руке догорала сигарета. Это все необычайно прочно стояло
перед глазами, и у Бретта защекотало в горле.
Дом. Старый дом. После майских дождей потолок весь покрывался мокрыми
разводами. Крыша прохудилась, а денег на починку не хватало. Да и когда их
хватало? Приходилось вкалывать на трех работах. С утра ковырялся в грязных
грузовиках дальнобойщиков, менял прогоревшие клапана и сливал отработанное
масло в старое пластиковое ведро. Днем, с отваливающимися руками, еле
перебирая пальцами, чинил разный домашний хлам в маленькой каморке, вечно
прокуренной и пропитанной дымом перегоревшей изоляции. Доход от этого дела
был поменьше, но почему-то к этому труду тянуло больше всего. Душа лежала,
что ли? А уже почти ночью у старого заброшенного дока резал автогеном
ржавую сталь списанных посудин. Около часа ночи, еле передвигая ноги,
полумертвый приползал домой и с час сидел под струями холодной воды,
отхлебывая из банки теплое пиво.
- Но ведь так было не всегда, - собеседник печально улыбнулся и
опустил глаза.
- Нет, всегда! Боже мой, как я тогда психовал. Я и сейчас не могу
простить ему, хотя уже могу понять все, что он тогда делал.
Отцу нравилась такая жизнь, и он ничего не хотел менять. Ему нравился
дом, стоящий черт знает где, на какой-то грязной свалке. Нравилось то, что
у нас не было ни холодильника, ни телевизора, ни даже нормального сортира.
Единственное, что он позволил мне соорудить, так это душ из старой
канистры, куда перед каждым купанием приходилось закачивать воду. Но он
говорил, что ему, а значит, и мне, только эта жизнь и подходит.
- Да, по сей день я чувствую обиду.
- Конечно! Он же мог все это легко изменить. У него было прекрасное
образование, и он мог найти непыльную работу, за которую очень прилично
платят. А-а-а... - Бретт махнул рукой. - Не повезло.
- Но ведь так было не всегда, - еще раз повторил двойник.
- Да. Отец умер, оставив всего три тысячи да безумную тетку в одной
из частных клиник в Огайо, за которую тоже надо было платить. Ну а потом я
по глупости попал в армию.
- Скажешь тоже! По глупости! Все-таки хорошая жратва, одевали и
деньги обещали немалые. А как я радовался хоть какому-то обществу после
стольких лет вынужденной изоляции!
- Но чего это мне стоило в конце концов! Шесть лет прошло в
постоянной беготне с сорока килограммами за спиной. Кормил малярийных
комаров на западе. Бегал по барханам в Аравии. Неделями не спал под
непрерывным огнем арабов, когда даже сходить под куст было большой
проблемой. Запросто можно было получить пулю в голый розовый зад. А если
честно, то и кустов-то там не было. Вот тогда тоже хотелось все бросить,
плюнуть и вернуться. Но разрыв контракта грозил выплатой неустойки. Да и
было это только однажды. Еле удерживал себя в сознании; оно все норовило
погаснуть. И тогда вышедшее из-под контроля тело бежало бы, бежало,
бежало...
- Разве ты не помнишь, после чего это было?
- Как не помнить?! Тогда меня накрыло полутонным фугасом, и я двое
суток пролежал под полуметровым слоем земли. Удивительно, как вообще
остался жив! Повезло, если, конечно, не считать вдребезги разбитого бедра.
Нашли почти случайно, ты же помнишь. Местные разбирали железо после
очередного наступления, и какого-то черномазого пацана очень
заинтересовали мои классные ботинки, торчащие из земли. Потом два месяца
лихорадки и бреда с выворачивающей наизнанку тошнотой. Но все прошло, и с
горем пополам мне удалось перебраться к нейтралам. Да, тогда единственный
раз в жизни мне сказочно повезло.
- А потом "Пурпурное сердце" и досрочная демобилизация, - закивал
собеседник. - А в Айдахо я встретил Менгу.
- Да, на вечеринке у боевого друга я встретил Менгу, - эхом повторил
Бретт. - Она была тогда чертовски хороша в голубом платье с белым платком
на талии. Это были райские дни.
- Потом удачная работа в космопорте. Это, конечно, был мой звездный
час!
- Да. И большие деньги. Через полгода я позволил себе сделать ей
предложение. Купил собственный дом. Всего за пятьдесят тысяч в рассрочку
на десять лет. Сказочное было время. Мария появилась зимой. Помнишь, она
рожала в пожарной машине: не успели доехать до госпиталя. Замело дороги.
- Да. А еще через год родился Марк. Славный такой, с большими, как у
Мэг, глазами.
- И голосом таким же звонким.
- Да, таким же. И тут начались трудности.
Бретт закрыл глаза, достал сигарету и протянул пачку собеседнику. Тот
взял тоже, и оба закурили.
- А ты помнишь, когда она в первый раз сказала, что больна?
- Конечно. Это было в марте. Мы все тогда ездили к ее родителям. Они,
да и я, были просто убиты этим известием.
- Но ведь все это случилось не сразу.
- Да. Прошло еще два года. Ровно два года, день в день.
Слезы выступили на глазах Бретта и его собеседника.
- Ее родители забрали детей к себе, и я каждую неделю мотался к ним
через три штата.
- А интересно, они меня еще помнят?
- Нет, наверное. Уже и лицо, пожалуй, забыли. Ведь сколько времени
прошло! Марк уже колледж заканчивает... А может, и помнят. Марк делал
вырезки из газет, где упоминались названия кораблей, на которых я летал.
- Подожди, сколько я уже здесь?
- На "Ностромо"? Уже почти девять лет. Господи, как хочется
отдохнуть. Забрать ребят и осесть в своем доме. Можно купить магазинчик.
Вернусь, там видно будет.
- Ничего не выйдет! Я ведь уже не раз пробовал.
- Почему это не выйдет?
- Не могу. Как увижу их, вспоминаю Мэг. Так недельку-две промаюсь, и
если не уйду в рейс, то рискую загреметь в психушку. Отделение пограничных
состояний так и зовет. Вот и выбираю эту чертову неспокойную жизнь.
- Нет. После этого рейса все-таки попробую еще раз.
- Удачи тебе, - собеседник вдруг улыбнулся.
- Сейчас нам всем нужна удача, - вспомнил Бретт и прикрыл глаза. -
Побыстрей бы прихлопнуть эту проклятую тварь - и спать. А там...
Зал был пуст, лишь слабо гудели лампы под потолком. Бретт протер
глаза. Голова отчаянно болела. Тупая боль сползла с темени на виски и
остро отдавалась в глазницах.
"Что это было? Черты знакомые. Сходство со мной все-таки есть. Может
действительно розыгрыш? Не похоже. Скорее, все-таки галлюцинация. От удара
по голове, что ли?.."
Еле слышный кошачий писк донесся из глубины коридора.
- Джонси, кис-кис-кис, иди сюда, прохвост, я тебе дам что-то
вкусненькое!
Бретт с трудом поднялся и шатаясь пошел к выходу. Коридор был пуст.
Он прошел в следующий зал. С потолка из системы пожаротушения мелким
дождем срывалась вода.
- Гребаные испытатели! - Бретт поморщился, подставляя лицо под струи
холодной воды. - Не умеете - не беритесь. Все умников из себя строят.
Подождать не могут, лезут. Потом чини... Никуда этот ваш монстр не
денется, а чувствительность у системы будет хреновая!
Вода глухо барабанила по шапке. Он снял ее. Холодные капли ощущались
израненной кожей как удары палкой. Но вот наконец волосы намокли, и этот
холодный компресс чуть облегчил боль. Перед глазами вдруг снова возник
образ появившегося неизвестно откуда собеседника, и в ушах в такт ударам
капель застучали его последние слова:
- У-да-чи те-бе!
Бретт резко обернулся. Вот он! Рыжий кот сидел между сочленениями
труб.
- Ах вот ты где! На это раз тебе не уйти! Иди, иди ко мне! Тебя все
ждут!
Бретт встал на колени и протянул руки. Кот сделал несколько маленьких
шажков ему навстречу и замер. Уши прижались к голове, шерсть на загривке и
спине встала дыбом, тело выгнулось в мост, пасть оскалилась, обнажая
клыки, и кот угрожающе зашипел.
- Что с тобой, Джонси? Успокойся!
Он попытался ухватить кота за шиворот, но тот забился в угол между
переборкой и трубой.
Поведение всегда дружелюбного кота насторожило Бретта, но причины он
сразу определить не мог. Что-то странное было во взгляде Джонси. Он
смотрел не на человека, а куда-то за его спину; там его что-то пугало и
заставило принять оборонительную стойку. Странное чувство охватило Бретта.
Он медленно, как во сне, поднялся с колен и лишь сейчас ощутил чье-то
присутствие за спиной. Он развернулся и окаменел. В полумраке зала стояло
что-то огромное и тянуло к нему свои тощие руки. Тяжелый горький ком
застрял в горле, не давая возможности произнести ни звука. Огромная
белоснежная с голубым отливом голова в гладком роговом шлеме, начинающемся
ото лба и уходящем далеко назад, склонилась над ним. Потоки склизкой
вонючей жидкости вывалились изо рта и забрызгали Бретту комбинезон. Он
отшатнулся. Руки сжали оружие. Ощущение холодной ребристой рукоятки
электрожектора немного успокоило его. Палец лег на спуск. Целый фонтан
голубых молний вырвался из ствола и охватил лоснящегося разноцветными
искрами монстра. В ушах стоял монотонный треск выстрелов, палец занемел на
спусковом крючке... Картинка застыла. Время шло; ничего на происходило.
Бретт опустил взгляд. Пустые пальцы судорожно дергались. Оружия в них не
было.
"Забыл у баков", - пронеслось в голове.
Эта мысль полоснула как острием ножа; Бретта парализовала
беспомощность.
Голова твари метнулась к нему, узловатые лапы вцепились в шею,
поднимая тело над полом. Огромная пасть открылась, обнажая частокол
редких, но острых, как у крыс, зубов. Челюсти раздвинулись. За первым
рядом зубов оказался еще один, также сидящий на челюсти, за ним - еще и
еще. Водопад слизи омывал всю эту невообразимую конструкцию, и она
искрилась в сиреневом свете.
"Удачи тебе!" - снова вспыхнула фраза в голове Бретта и погасла
вместе с сознанием.
Увенчанный крупными зубами ребристый поршень последней пары челюстей
распахнулся и набросился на жертву: пробил голову, разнес в клочья
бейсболку вместе с черепной коробкой, судорожными движениями расплескал
плоть мозга.
Бретт вскрикнул, но это уже был не крик живого человека. Скорее
легкие выпустили свой последний вздох через сведенные предсмертной
судорогой связки. Поршень втянулся, и следующая пара челюстей плотно
вцепилась в жертву. Лапы разжались; безжизненное тело повисло в зубах
чудовища.
Кот вжался в переборку и хрипло рычал, наблюдая за происходящим. В
его огромных желтых глазах отражался, как в линзах фотокамеры, изломанный
силуэт исчезающей во мраке дыры в потолке. Лишь мелкие шипящие лужицы
едкой смердящей слизи напоминали о происходящем здесь.
Спустя некоторое время Джонси успокоился и ушел.

41
Старинные часы с маятником мерно отбивали секунды, лишь своим
тиканьем нарушая тяжелую тишину.
Душащая как удавка тоска и ощущение того, что без твоей помощи не
обойдутся, что она нужна, и то, что ты хочешь помочь, но не знаешь, как
это сделать, и чувство, просто оглушающе сильное чувство, что помогать уже
некому, - уничтожают все другие чувства. Остается только какая-то
бесконечная тоска и беспомощность. Невозможно даже пошевелиться;
дергаешься бессознательно, дергаешься, как младенец.
Первым очнулся Паркер. Он взвыл, ударил кулаком о переборку и заорал:
- Он был моим другом! Господи! Восемь лет! Восемь лет как один день!
К нему подошла Рипли и положила руку на плечо:
- Не надо! Он исчез...
- Мы все-таки должны что-то придумать! - Ламберт вытащила изо рта
сигарету и стряхнула пепел прямо на пол. В ее больших глазах стояли слезы.
- Может, он еще жив?
- Нет, - Рипли покачала головой, - не может быть такой удачи. Паркер
и Даллас четыре часа лазили по всему правому крылу, пытаясь найти хоть
что-нибудь. Ты же сама все это знаешь!
Даллас поднялся и заходил вокруг стола:
- Да. Ничего. Только электрожектор. Но похоже, что он его просто
забыл еще до трагедии. И никаких следов. Ни крови, ничего.
Рипли посмотрела на Паркера.
- Сколько лет я его помню, - со вздохом сказал тот, - он всегда был
хорошим парнем.
Это прозвучало как прощальное слово на похоронах. Все надолго
замолчали.
В наступившей тишине раздался голос Далласа. Это было то, чего ждали
все, - слово капитана. Казалось, что он размышлял вслух:
- Нам нельзя оставить его в живых. Никак нельзя. - Он поднял голову.
В его взгляде было что-то такое, что заставляло слушать. - Это существо
должно умереть. Мы находимся на пути в Солнечную систему, и везти его туда
было просто безумием. Будем вести поиск.
- Тогда кто пойдет? - спросил Паркер. - Кто будет теперь искать это
чудовище? Кто будет следующим?
- Может быть, я? - спросил Эш.
Не обращая на него внимания, негр продолжал:
- Нам нужно какое-нибудь оружие. Настоящее, действенное. То, что у
нас есть, - просто детская забава.
- Эш, скажи, что мы должны делать, чтобы себя обезопасить? -
обратилась Рипли к офицеру по науке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23