Макалпин с ассистентами и так уже разделал его на части за прошлые два раза, так что зрелище было действительно тошнотворное.
Когда они кончили, я нашел Макалпина в дезинфекционной и спросил, нашел ли он что-нибудь новое. Судебный медик поморщился, изучая свои только что продезинфицированные руки и вздохнул.
— Они пропустили небольшую деталь. Они хитрые, как черти, и им так это и сошло бы с рук, если бы столько людей не видели его совсем недавно, ну мы и нашли у него в костном мозге жизнеспособные агранулярные лейкоциты.
— И для этого вам потребовалось ломать кости, да? — кивнул я и потом спросил: — А что это означает, что вы нашли эти жизнеспособные как-их-там-зовут, доктор?
— Это означает, что он был мертв совсем недолго для того, чтобы успеть разложиться, — твердо ответил Макалпин. — Какой-то хитрозадый сукин сын открыл ему бедренную артерию и накачал его концентрированным пепсином. Затем ему сделали клизму из соляной кислоты и мясной приправы-размягчителя в смеси с питательным бульоном, чтобы размножились бактерии. Эта гадость давно ушла в землю к тому времени, когда вы его раскопали!
— Я знаю, — я поморщился, — от него невозможно пахло!
— О, это происходит быстро в закрытом гробу. — Макалпин пожал плечами. — Кислота создает много газа, и когда от энзимов отделяется метан и сероводород…
— Оставьте детали при себе, — перекосившись, перебил я. — Зачем, как вы думаете, они оттяпали ему ступни и кисти рук?
— Это затруднило бы опознание, если б его нашли прежде, чем от него останутся только кости и мокрое место, — сказал Макалпин. — Его уродливая ступня была бы важным указателем, даже у скелета. И там же была какая-то чепуха насчет мертвой руки? Я не проводил на ней эти тесты. Но, я помню, речь идет о костях руки, опущенных в парафин, и об отпечатках пальцев?
— Имеется в виду, что Мерлин был волшебником, — объяснил я. — Он специально позаботился о том, чтобы к нам в руки попала мумифицированная рука с его собственными отпечатками пальцев. Он был большой шутник.
— Может, это была тонкая резина, высушенная прямо у него на руке и надетая на другую руку?
— Резина или какая-то жирная пластмасса. Кончики пальцев сгорели первыми. Так что нам придется сделать попытку научно объяснить, как он это сделал. Он же не мог знать, производя со мной эти трюки, что с ним самим сыграют трюк, когда он станет уже не нужен.
— М-да, — вздохнул Макалпин. — Ваш сотрудник, Кус-тис, сказал, что у него для меня заготовлена еще пара чернокожих. Это мужчина и женщина?
— Если мы найдем, где их закопали.
— Это сделала та же шайка?
— Мы так думаем.
— Восхитительно. Я имею в виду, что я просто без ума от состояния, в котором они оставляют для меня своих мертвецов! Куда же подевались приятные, нормальные убийцы, действующие топором, и сексуальные маньяки?
На девушке из судебно-медицинской лаборатории был белый халат на два размера меньше, чем нужно, а волосы на лбу были обесцвечены и разделены посредине наподобие готического собора. Она нашла меня в кабинете лейтенанта Брюстера и спросила, не глотал ли кто-нибудь того, что она невозмутимо назвала «это дерьмо». Из ярлыка, который она принесла, я заключил, что она имела в виду мой быстрорастворимый кофе. Я сообщил ей, что выпил по меньшей мере две чашки перед тем, как взлететь в воздух наподобие воздушного шара, и она пробормотала:
— Вы, должно быть, здоровый, как бык, или вы любите слабозаваренный кофе. Здесь полно Атропа Белладонна, Хиоциамус нигер и старого доброго ЛСД.
— Я знаю, что такое ЛСД, — сказал Брюстер, — но назовите еще раз остальное.
— Белладонна и белена, для невежд, — фыркнула девица — Мы не можем определить, хотели ли вас убить, запустить в далекое путешествие или и то, и другое.
— Галлюциногены и аконит не соответствуют друг другу, — сказал Брюстер.
Я не знал, о чем они оба говорят, и так им и сказал.
— Я думаю, здесь шла работа с противоположными целями, Морган, — объяснил Брюстер. — Зачем добавлять белены и ЛСД тому, кому ты уже подсыпал белладонны?
— Чтобы он жил в кошмаре, пока не умрет? — предположил я.
Девушка из лаборатории отрицательно покачала головой:
— Я бы сказала, что ваш кофе был отравлен дважды. Может, и три раза, если принять во внимание ЛСД!
— Подождите. — Я моргнул. — Вы думаете, меня хотели отравить двое разных людей?
— Почему бы и нет? — сказал Сэм Брюстер. — Разве с самого начала члены этой шайки не действовали с противоположными целями? Ты не раз был у них в руках, Морган. Тем не менее по какой-то причине они не убили тебя.
Я кивнул:
— Мы знаем, что они умеют убивать. У Сэнди Макалпина целый холодильник мертвецов. Так почему же я оказался таким удачливым?
— Гленда, Добрая Волшебница Севера? — улыбнулся Брюстер.
— Позвольте, вы думаете, что я нахожусь под защитой кого-то из этой группы?
— Именно так оно и выглядит, приятель. Ты был в полной их власти в том подвале на складе. Из твоего револьвера они могли застрелить тебя вместо Плью и кота. Но, по какой-то причине, они ничего тебе не сделали.
— Зато потом подсунули мне отраву! — поправил я.
— Атропа белладонна — ужасный яд, — добавила девушка из лаборатории. — Другу ее не подсыпают.
— Давайте посмотрим на это по-другому, — предложил Брюстер. — Глава группы приказал, чтобы тебя не убивали, по какой-то причине. Но кто-то другой имеет зуб на тебя и попытался прикончить тебя на стороне.
— Мерлин Плью? — Я наморщил лоб.
— Он был мертв, когда тебя отравили.
— Да, но он или Мама Палавер могли отравить мой кофе за несколько дней до этого, и, если они поругались насчет того, как избавиться от моего драгоценного тела, этим можно было бы объяснить внезапное исчезновение Плью и его компании.
— Может быть, — кивнул Брюстер, — но все равно у нас остается множество «почему». К примеру, почему шайка психов-убийц должна нарушать свои обычные правила и оберегать полицейского.
— Их план, по-видимому, состоит в том, чтобы убедить нас, что они преследуют цель, которую на самом деле они не преследуют, или наоборот, — сказал я. — А мертвый полицейский им в этом не сможет помочь, как ни говорите!
— Мы ходим по замкнутому кругу, — сказал Брюстер.
— По-видимому, таков их модус операнди, — сказал я. — Если бы хоть кто-то из нас смог вырваться из этого замкнутого круга и взглянуть на дело свежим взглядом, мы бы узнали, почему они хотят, чтобы мы ходили по замкнутому кругу!
Прогулочным шагом вошел Кустис, и Брюстер спросил его, где он, черт побери, болтался, Кустис ответил:
— Прокат автомашин, бюро регистрации смертей, кладбище Гленвуд. В таком порядке. Люди из проката нашли сегодня утром брошенный фордовский грузовичок через два квартала от кладбища. Номера были сняты с катафалка, принадлежащего владельцу похоронного бюро, находящегося на той же улице, что и храм Мамы Палавер. Он был очень удивлен, когда узнал, что ездил по городу с номерами, зарегистрированными на чужое имя.
— В грузовичке что-нибудь нашли? — спросил Брюстер.
— Внутри все было вымыто с помощью шланга с водой и протерто масляной тряпкой. Но на шинах сохранились следы песка с кладбища. Так что Зомби Джонс, вероятно, говорил правду о том, что грузовик использовали для перевозки гробов.
— Звучит логично, — сказал Брюстер, — а как насчет бюро регистрации смертей, и что ты нашел на кладбище?
— Я искал свидетельства о смерти и захоронении за последнее время. Я полагаю, что поскольку эта шайка теряет своих членов, они испытывают недостаток в землекопах.
— Они предпочтут засунуть Маму Палавер с компанией в мягкую землю, — согласился я.
Кустис кивнул, но добавил собственное примечание:
— Или в мавзолей. На кладбище Гленвуд около сорока семейных склепов, а взломать дверь легче, чем копать могилу, даже в мягкой земле. Именно это я там и искал.
— Нашел что-нибудь интересное? — спросил Брюстер.
— Ни на одном из склепов, которые я осмотрел, нет следов взлома. Но это не значит, что у кого-нибудь не может быть лишнего ключа, о котором не знает директор кладбища. Я потребовал у них список семейных склепов, находящихся в частном владении, и даты их официальных посещений за последнее время.
— Они предпочтут воспользоваться таким, который не посещается, — подумал я вслух. — Сколько гробов бывает в одном склепе, интересно?
— В среднем около дюжины, — сказал Кустис. — В старых бывает больше. Сейчас склепы строят не так, как раньше.
— Дюжина пойдет, если принять во внимание, что в их группе тринадцать членов, — сказал Брюстер.
Я спросил:
— Ты думаешь, Пит, что в этом все и дело? Что их руководитель или руководительница хочет остаться в одиночестве?
— Сомневаюсь, — ответил Кустис. — Прежде всего, если верить Зомби Джонсу, они страдали от недостатка людей еще до того, как мы до них добрались. Джонс говорит, что и раньше шабаши становились невыносимыми для некоторых членов. Тот шабаш, что был разыгран для тебя, был весьма степенным по сравнению с настоящим. Он говорит, что они занимались сексуальными оргиями с ЛСД в доме госпожи Сибиллы, пока он не сгорел. Похоже, это была смешанная группа чернокожих и белых, которые были без ума от секса, садизма и мгновенного душевного воссоединения, в таком порядке. Они встречались голыми или с голым задом, в диких масках. Джонс говорит, что явным лидером группы была белокожая шлюха с хорошей фигурой, которая носила позолоченную кошачью маску и занималась ненормальными развлечениями с помощью своего жезла в виде фаллоса. Он говорит, что она как-то уговорила его заняться сексом в позе «шестьдесят девять» однажды ночью и заездила его чуть ли не до смерти.
Брюстер поморщился:
— Похоже, это действительно очень болезненная дама. Джонс ни разу не видел ее лица?
— Нет, — сказал Кустис, — но он говорил, что у нее на левой груди есть родинка, похожая на землянику.
Брюстер задумчиво на меня посмотрел и спросил:
— Ты никого не знаешь с родинкой на левой груди, Прайс?
— Нет! — фыркнул я, чувствуя, что уши у меня начинают краснеть. — И кое-кто из тех быков в сбруе, что вы поставили у моей квартиры, слишком много болтает!
— У него был приказ — докладывать обо всех, кто входит или выходит из твоей квартиры. — Брюстер пожал плечами. — Если ты хочешь, чтобы все видели, как дамы уходят от тебя в шесть часов утра, это твое дело. Но давай не будем дуться на человека, выполняющего свою работу, а?
Я не ответил.
Кустису, казалось, было очень неловко, когда он мягко спросил меня:
— Это не такой вопрос, который один джентльмен может задавать другому, Прайс. Но ты же знаешь, разве не так?
— Ты хочешь знать, сплю я с Патрицией Вагнер, да?
— Нет, — вздохнул Кустис, — просто нет ли родинки у нее на…
— Я сказал вас, что нет, черт побери! — оборвал я. — Я больше ничего не хочу об этом слышать, ясно?
— Четко и понятно. Тема закрыта, и извинения принесены, — трезво ответил Кустис.
Брюстер, казалось, так же как и я, стремился сменить тему. Он спросил Кустиса, не могла ли болезненная извращенность руководительницы шабаша в кошачьей маске навести ее и ее ближайших последователей на мысль замести следы. Кустис сдвинул брови и задумался, пока лейтенант развивал свою мысль:
— Предположим, что на одной из этих оргий они кого-то убили. Разве они не захотят убрать как можно больше свидетелей?
— Да, но зачем вовлекать в это нас? — спросил Кустис. — Мы не знали, что эта шайка вообще существует, пока они сами не привлекли наше внимание к своей деятельности. Зачем им нужно было водить нас за нос, пугать Прайса, если они просто хотели избавиться от Плью и компании чернокожих из Черри Крик? Черт, они бы могли убить Плью, Маму Палавер и дюжину других, и мы бы никогда об этом не узнали!
— Хорошо. Значит, они хотели, чтобы мы знали, — сказал Брюстер.
— Знали что, Сэм? — спросил я тихо.
— Я боялся, что именно это ты и спросишь, — вздохнул лейтенант.
Холостяцкие квартиры обладают множеством удобств — для одного, но если спать там вдвоем, возникает множество проблем. Мой раскладной диван фирмы «Кастро» был достаточно широк для меня и Пат. Но в раскрытом виде он оказывался под лампой на потолке, и она жаловалась, что из-за этого она не может заснуть.
О себе я мог сказать то же самое. Вместе с управляющим Майком мы забрались под крышу и привинтили лампу к несущим балкам с помощью болтов с контргайками. Я также поставил второй замок «Медико» на люк, выходящий на пожарную лестницу, и полицейскому, стоящему на страже, было приказано держать ее под наблюдением. Однако, когда я лежал ночью на диване и по потолку пробегали отсветы от проходящих машин, я так и ждал, что эта чертова лампа откроется, кто-то высунется и скажет: «Ага!»
Пат настаивала, что ей не так мешает спать кто-то, как что-то.
Она, очевидно, так и не простила мне, что я упомянул о сове Мерлина Плью, если она у него вообще была. Пытаясь ее успокоить, я заметил, что он очень много врал. Но она, несомненно, была права в том, что человек, который смог раздобыть мумифицированную человеческую руку, без особых проблем сумел бы достать и пару сов!
Наконец я встал, достал из стенного шкафа кобуру с револьвером, положил ее на пол в изголовье и прикурил две сигареты. Передав ей одну, я ободряюще улыбнулся при мерцающем свете зажигалки и спросил:
— Ну как, теперь ты чувствуешь себя в большей безопасности, котик?
— Я бы чувствовала, если бы он был прямо под подушкой. — Ее передернуло.
Я отрицательно покачал головой:
— Может, ты и будешь чувствовать себя лучше. Но вряд ли будешь в большей безопасности. Заряженный револьвер под подушкой может сделать «бум-бум»!
— Я думаю, — вздохнула она, глубоко затягиваясь. — А что, если… что-нибудь случится, пока мы спим?
— Черт, нам же все-таки нужно хоть когда-то поспать! — Я пожал плечами. — Полночь уже миновала, и нам обоим завтра на работу, не забыла?
— Тебе, может быть, и надо, — поправила она, — но я взяла отпуск, пока с этими ужасными делами не будет покончено!
— Да? — Я нахмурился. — Ты уезжаешь?
— Домой, в Аллендорф. — Она кивнула. — Я сказала в университете, что мне нужен отдых, и, честно говоря, мне не нужны эти деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25