Тщательное исследование подвала, в котором я был найден, и при дневном свете ничего не дало. Мой письменный рапорт могли подтвердить только останки мертвого кота.
Ветеринар сообщил Кустису, что это был очень старый бесхвостый кот и что он был убит одним выстрелом. Пуля, извлеченная из деревянного ящика, была выпущена из моей «кобры». К нашему великому облегчению, ветеринар был того мнения, что Мередит-и-так-далее оставался жив до тех пор, пока моя пуля не убила его.
Мы уже не считали это самой собой разумеющимся.
Балахон, кольцо и все прочее было снято с меня, когда я лежал без сознания. Почему они не взяли также мой револьвер или мою жизнь — можно было только догадываться. Отдел по розыску пропавших людей не имел информации об исчезновении прислуги — черной, белой или любой другой. Внезапная проверка гетто в Восемнадцатом округе ничего не дала. Было длинное, прохладное лето, и никаких сведений о полных черных дамах средних лет.
Начальник округа сообщил Брюстеру, что из главного управления пришел запрос насчет моей психической полноценности.
Брюстер стоял за меня, как мог. Он показал мне копию письма, которое он отправил комиссару, где подчеркивалось, что такая же ерунда происходила и до того, как я был подключен к этому делу.
Комиссар заявил, что он равно считает меня тронувшимся.
Мы с Брюстером обсуждали наши дальнейшие планы, поскольку мое инкогнито теперь было раскрыто, когда в его кабинет заявилась мисс Клюни из Британского Консульства с дополнительной информацией о Цинтии Пауэлл.
Этим мы сразу же и занялись. Хелен Клюни сообщила, что из Кардиффа наконец получены сведения об американском отце Цинтии.
— Он тоже был уэльсцем, — объяснила мисс Клюни. — Правда, уэльсцем, родившимся в Америке. Он был в увольнении и посещал могилы предков, когда встретил мать Цинтии.
— И стал с ней встречаться, — добавил я.
— Это было зачатие в первую же ночь, — сказала Хелен Клюни, криво улыбнувшись. — Вы никогда не угадаете, из какой части Америки он происходит.
Она ошибалась. Сэм Брюстер сразу же взял трубку телефона:
— Если на нашу шею окажется, что он здесь…
— Нет, — перебила Хелен Клюни. — Его звали Ральф Говер, и он был убит под Швайнфуртом в сорок четвертом году. Он был стрелком американского В-24. Его самолет добрался до аэродрома при помощи только одного крыла и молитвы, а сержант Ральф Говер истек кровью над своими пулеметами. Он был похоронен близ Ситинга, в Восточной Англии, на некоторое время.
— Что значит «на некоторое время»? — спросил я.
Брюстер недовольно отмахнулся сигарой:
— Это было еще до того, как ты родился, несмышленыш. Сразу после войны большинство из них были перевезены обратно. Помню, я тогда был в президентской парламентской комиссии в Сан-Франциско. Мы их закопали восемь штук за один день на кладбище Голден Гейт. Этот Говер, наверное, похоронен сейчас где-то поблизости.
— Владельца «Уэльского уголка» зовут Говер, — вспомнил я внезапно.
Брюстер взглянул на меня в испуге:
— Э-эй, послушай! Этот мертв уже более четверти века!
— Но у него же была семья, — настаивал я. — Этот Говер из «Уэльского уголка» может быть его братом или отцом!
— Мы это проверим, — сказал Брюстер. Затем, так как Хелен Клюни уже освободилась от груза своей информации, он рассказал ей о моих развлечениях предыдущей ночью.
Она заинтересовалась кольцом с печаткой, которое они мне предоставили для церемонии.
— По-моему, это фамильный герб, — сказала она и обратилась к Брюстеру: — Вы не против, если я позвоню? — Брюстер кивнул и, пока она набирала номер, задумчиво произнес: — Очевидно, они хотели, чтобы Моргана можно было сразу узнать, даже в черном балахоне. Кольцо большое и неуклюжее, оно заметно в полумраке.
— Возможно, — откликнулась она; затем на том конце линии взяли трубку. — Это ты, Сюзан? Это мисс Клюни. Ты бы посмотрела в «Книге пэров Брука» один герб. Книга есть в моем кабинете, на… А, у тебя тоже есть? Отлично. Записывай. Геральдическое описание следующее: «Обузданный Древней Короной», полудракон на задних лапах, обычный. Подозреваю, что фамилия окажется Ап Рис, Райс или Прайс. Будь киской и перезвони мне по этому телефону…
Она продиктовала телефон Брюстера, в то время как мы с ним обменялись озадаченными взглядами. Когда она повесила трубку, Брюстер, нахмурившись, спросил ее:
— С чего вы взяли?
— Мне кажется совершенно очевидным, что кто-то пытается дискредитировать сержанта Прайса. После того, что вы мне рассказали, я готова поспорить, что все это было инсценировано ради него. Они несомненно знали, кто он такой.
— Может быть, но зачем им было трудиться и раздобывать это кольцо? И почему вы думаете, что это должен быть герб Прайса?
Девушка пожала плечами:
— Назовите это интуицией, если хотите. Но после того, что вы мне рассказали об этой команде привидений, я думаю, подобная вещь вполне соответствовала бы их гротескному чувству юмора. А достать такое кольцо — ничего не может быть проще. Есть несколько фирм, которые по почте могут снабдить поверхностно образованных американцев «древними» фамильными гербами. В Англии Геральдическая Коллегия этого не поощряет.
— Вы имеете в виду, что все эти объявления в журналах — жульничество?
— И да, и нет, — объяснила девушка. — Почти каждая фамилия имеет зарегистрированный где-то герб. Но использовать зарегистрированный герб может только заявитель.
— Вы имеете в виду, что если бы я в какой-нибудь книге нашел герб семьи Брюстеров, сам бы я не имел права его использовать?
— Именно это я и имею в виду. Если бы вы хотели иметь собственный герб на своей серебряной посуде, к примеру, вам нужно было бы зарегистрировать его в Геральдической Коллегии. Если, конечно, вам нужна регистрация в Великобритании.
— Для этого мне нужно быть рыцарем или чем-то в этом роде?
— Совсем нет. Там очень небольшая плата за регистрацию, и, конечно, ваш герб не должен вступать в противоречие с уже существующими гербами.
— Надо же, — рассмеялся Брюстер. — Я всегда думал, что, чтобы иметь герб, надо быть кем-то вроде лорда.
— Различная отделка определяет ранг владельца, — объясняла англичанка. — Но если вы не будете использовать шлем или животных, то всегда можно изобразить щит или гребень сверху. Однако нужно быть внимательным. Определенные символы обозначают трусость или внебрачное происхождение. Поэтому некоторые из ваших американских торговых марок развлекают нас в этом плане.
Телефон на столе Брюстера зазвонил, и, взяв трубку, он передал ее мисс Клюни.
— Да, сектанты меня вычислили. На кольце, которое дал мне Мерлин, был фамильный герб семьи Ап Райс.
— Они знали, что вы попытаетесь их остановить, — сказала мисс Клюни, — так что кто-то из них все время стоял за вами с дубинкой.
— Похоже на то, — согласился Брюстер. — Но как насчет этой черной горничной? Ты думаешь, она играла, Прайс?
— Если так, то она великолепная актриса, — сказал я.
— Никто, подходящий под ее описание, не заявлял в полицию и не пропадал, — размышлял Брюстер. — А ты уверен, что она была черная? Ты говорил, что у нее кавказские черты. Она могла накраситься. Кто угодно может купить парик с африканской прической и…
— Не спешите! — фыркнул я. — Они раздели ее почти догола, Сэм.
— Может, она намазалась вся?
— Нет. Они достаточно грубо с ней обращались, и у нее было белое нижнее белье. Я уверен, что женщина была черной.
— Я рад, что ты хоть в чем-то уверен! — буркнул Брюстер.
Вошел Пит Кустис. Брюстер пробормотал:
— Где ты был, Пит? У меня есть для тебя работа, придется побегать.
— А я и бегал. — Высокий сыщик осклабился. Потом он спросил меня, уэльская ли фамилия Данрейвен.
— Ирландская, — твердо ответила Хелен Клюни. Похоже, она это точно знала.
Кустис сдвинул брови:
— Ну все равно, это очень странно.
— Кто этот Данрейвен, Пит? — спросил лейтенант.
— Вы меня взяли врасплох, Сэм, — сказал Кустис. — Но он только что был похоронен на кладбище Гленвуд, и знаете что? В его бумагах не было свидетельства о смерти!
Глаза Брюстера стали задумчивыми.
— Интересно, а что ты делал на кладбище Гленвуд, Пит?
— Рыскал. Я проверял похоронные бюро, а это кладбище ближе всего к сгоревшему дому Сибиллы Эванс. Я подумал, что никто не будет тащить мертвеца дальше, чем надо, и…
— Ну-ну, и что же насчет этого Данрейвена?
— Вот что написано на камне: «Роберт Дж. Данрейвен, 1924-1971» — а могила свежая, и нет записи о том, что за последние шесть лет там хоронили кого-нибудь с таким именем. И рабочие на кладбище не помнят, что они его хоронили!
— Я получу ордер на эксгумацию, — бросил Брюстер, взяв трубку.
— А я схожу за лопатами, — сказал Кустис, усмехаясь.
Несмотря на то, что рабочий день окончился, несколько раздраженных полицейских копали мягкую землю на могиле Данрейвена.
Директор кладбища Гленвуд; тоже был не в восторге. Он и двое его сотрудников с несчастным видом наблюдали, как лейтенант Брюстер, Кустис, мисс Клюни и я ждали, когда лопата коснется гроба. Сэм Брюстер пытался отговорить девушку от этой поездки, так как раскапывание могил иногда бывает крайне неприятным делом. Но она настояла, заявив, что сделана из прочного материала. И, должен сказать, что она была вполне спокойна, когда один из землекопов, ударив лопатой обо что-то твердое, сказал:
— Гроб, лейтенант. По-моему, он прогнил.
— Давайте открывать, — сказал Брюстер, еще раз взглянув на дату смерти.
Гробокопатели сняли большую часть земли с разъеденных червями досок, и директор кладбища заметил:
— Это, по-видимому, внешняя оболочка. Под ней должен быть более солидный гроб.
Он был прав. Под полусгнившей крышкой наружного ящика была еще одна, латунная, позеленевшая от фунтовых вод. Брюстер спросил, сколько времени нужно, чтобы латунь позеленела, и работники кладбища ему ответили, что на это требуется достаточное количество времени.
Крышка была привинчена, и болты тоже позеленели. Однако после серии неудачных попыток и приглушенных ругательств землекопы внизу отвинтили их. Мы все сделали глубокий вдох, глядя, как открывается крышка.
На нас смотрел скелет, обнажив зубы в издевательской улыбке. Клочки рыжеватых волос прилипли к бровям над пустыми глазницами. Обрывки коричневато-оливковой шерсти прикрывали ребра. В сумеречном свете блестела латунная пуговица.
Долгое время никто из нас не знал, что и сказать. Затем Брюстер пробурчал:
— Не очень-то он хорошо сохранился для человека, похороненного день-два назад, не так ли?
— Этому телу лет двадцать, если не больше, — предположил директор. Брюстер не стал его спрашивать, откуда ему известно. Вполне логично было предположить, что директор действительно это знает.
— Что теперь, лейтенант? — спросил один из землекопов, стоящих у крышки гроба неизвестного скелета.
— Мы передадим его доктору Макалпину и посмотрим, не сможет ли он сказать, кто это такой.
— Мне кажется, я это знаю, лейтенант, — вмешался я. Брюстер медленно повернулся ко мне.
— Узнал с первого взгляда, что ли? Ходил с ним в школу, или как?
Повернувшись к директору кладбища, я спросил у него, много ли солдат было похоронено в конце сороковых годов и нет ли среди них Ральфа Говера.
На поиски ушло некоторое время. Но наконец, в середине кладбища могила стрелка военно-воздушных сил была найдена. Брюстер продолжал настаивать, что моя догадка слишком уж дикая, пока один из гробокопателей не воткнул лопату в то, что должно было быть землей, слежавшейся за двадцать пять лет.
— Ого, земля мягкая! — воскликнул он.
— Начинайте копать, — сказал Брюстер.
— Послушайте, лейтенант, — зашипел директор. — У вас ведь нет ордера на эксгумацию этого трупа!
Брюстер мрачно ему улыбнулся и спросил:
— Вы действительно хотите, чтобы дело зашло так далеко, дружище?
— Это решительно против правил, — протестовал несчастный директор, — но я вас уверяю, что мне нечего прятать!
— А кое-кому есть, — ответил Брюстер. — И становится чертовски поздно. Может, прекратим трепотню и все же узнаем, что там внизу?
— Я не буду отвечать, если родственники подадут в суд!
— Не подадут, — вмешался я. — В стране нет его родственников. По крайней мере таких, которые подали бы в суд.
— Откуда ты это взял? — спросил Брюстер.
— Они бы не стали подменять мертвецов, если бы это было не так, — ответил я.
Брюстер тонко улыбнулся:
— Интересно, как это ты так удачно нашел могилу. Я тоже видел, что это воинский гроб. Но сопоставить все это мне поначалу не пришло в голову.
— Пауэлл или кто-то, кто знал ее, могли знать и то, что ее отец здесь похоронен и что его можно будет безопасно перенести. Раскопать кого-то другого было бы рискованно. Одни только даты вам не скажут о том, как часто посещается та или иная могила.
Брюстер взял у Кустиса переговорное устройство и вызвал другую команду гробокопателей, а присутствующим дал приказ продолжать, пока их не сменят. Солнце к этому времени уже садилось, и, похоже, впереди у нас была длинная ночь. Мы с Хелен Клюни пошли в придорожную столовую, оригинально расположенную прямо напротив ворот кладбища. Занявшись кофе с пончиками, она продолжала изложение своей теории о том, что сектанты стремились выставить меня в дурацком свете. На мое возражение, что я не имел отношения к этому делу, когда оно началось, она сказала:
— Вы единственный полицейский во всей полиции, говорящий на уэльском. Они, естественно, ожидали, что вас привлекут к делу, так замесив уэльское блюдо, что оно оказалось не по зубам лейтенанту.
— Хорошо. Я — потерянный брат Цинтии Пауэлл или что-нибудь в этом роде, — фыркнул я.
— Не смейтесь. Девушка из семьи Пауэлл только что вышла замуж за члена вашей семьи, как вы знаете.
— Позвольте, лорд Глиндиверт очень дальний родственник, если вообще он мой родственник. Мы даже не знаем никого по фамилии Пауэлл.
— Может, наследство? — спросила она. — Ваш отец владел землей в Уэльсе, не так ли?
— Он продал ее много лет назад. Мой дядя в Америке исполнил его волю, а деньги находились под опекой, пока я не достиг совершеннолетия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25