Она сказала, что им была нужна шлюха с пышными формами, чтобы она лежала голой на алтаре, — дай-ка я посмотрю свои записи… Прайс, говорит вам что-нибудь это имя — Рианнон Ган Тадвед?
— Первое слово — это из древнего языка, — сказал я, нахмурившись. — Имя женщины, которое можно перевести как «Царственная Дева». Остальное означает «… Земли».
— Царственная Дева Земли, а? — Брюстер хмыкнул. Затем сказал: — Вот для кого, значит, был устроен алтарь. Пауэлл вспомнила, что Мерлин привел ее в дом на Вест-Хэмптон-Террас. Это, по ее описанию, был обычный узкий кирпичный дом с крыльцом из песчаника. Кирпич был покрашен в голубой цвет, а входная дверь — красная. Кроваво-красная, она сказала.
— Расскажите ему о звонке, шеф, — подсказал Кустис.
Брюстер кивнул:
— Дверной молоток был из литой бронзы, позеленевшей от времени, в виде рогатой кошки с кольцом в зубах. Этим кольцом и стучат. Также она припомнила цифры двести тридцать три из той же позеленевшей бронзы над, дверью. Так что мы имеем голубой дом с кроваво-красной дверью номер двести тридцать три по Вест-Хэмптон-Террас, понятно?
— Ясно. Там они и проводили свой шабаш?
— Да. Мерлин и девушки прибыли пораньше, и их впустила старая шлюха по имени госпожа Сибилла. Она провела их в подвал, где все было устроено так, как будто бы там собирался развлекаться Дракула. На стенах были развешаны восточные ковры, черные свечи горели, как показалось Цинтии, в настоящих человеческих черепах, и с одной стороны был алтарь. Его, по-видимому, соорудили, накрыв синим бархатом стол или несколько ящиков. Над алтарем вверх ногами было установлено распятие в натуральную величину.
— Заметьте — не обычное ведьмовское распятие, — вмешался Кустис. — Вместо Тела Христова они приспособили бы голозадую шлюху. Цинтия говорила, что распятие казалось таким настоящим, что это, возможно, был и покойник.
— Я к этому и подхожу, — сказал Брюстер. — Но детали не так уж важны. По указанию Мерлина Джинджер разделась догола и улеглась на алтарь. Он, госпожа Сибилла и Цинтия надели черные бархатные балахоны. Одеяние Цинтии было с капюшоном, скрывавшим лицо, как у ку-клукс-клановцев. Мерлин и старуха надели маски. Цинтия подумала, что они могли быть сделаны из позолоченного папье-маше. Маска Мерлина изображала ухмыляющегося дьявола с бородой и козлиными рогами. Маска же старой шлюхи делала ее похожей опять же на шлюху, но молодую, с полумесяцем на лбу, так что его концы выступали вверх с обеих сторон, как рога. Нам еще долго ехать, Пит?
— Пять-шесть кварталов, шеф.
— Я тогда буду краток, Прайс. Вы уяснили картину? Хорошо. Следующее, о чем нам рассказала, — Цинтия, это приезд остальных членов группы. Всего их было десять, одетых в такие же черные одежды, так что присутствующих стало наконец тринадцать. Она детально описывала церемонию, но детали не важны, если не воспринимаешь все это всерьез. Нас же интересует суматоха, разразившаяся в самый разгар церемонии. В самом интересном месте кто-то из этой компании. в балахонах стал тыкать своим магическим жезлом в кого-то другого и вопить, что он или она — э-э, сейчас посмотрю — это кауван. Это что-нибудь вам говорит, Прайс?
— Нет, — ответил я. — Единственное, что приходит на ум, это уэльское каулас. Это каменщик, или масон. Не представляю, что такое кауван.
— Это означает что-то нехорошее, — сказал Брюстер, — по крайней мере для тех ненормальных в подвале. Цинтия говорила, что началась невообразимая кутерьма, затем кто-то достал пистолет и начал палить.
— Господи! И он в кого-нибудь попал?
— Она думала, да. Сказала, что рядом с ней кто-то упал, и из-под его черного бархатного балахона потекла кровь. В тот момент все вопили, и кто-то потушил огонь. Пауэлл решила, что колдовства для нее на сегодня хватит. Она нашла боковой выход, стянула с себя балахон и побежала. Она, должно быть, была здорово потрясена, потому что все еще бежала, когда ввалилась в ночной бар и потребовала позвать полицию. Пара наших ребят привезла ее на полицейской машине около четырех часов утра. Пит выслушал ее первое заявление, и, так как не смог ничего понять, поднял меня с постели.
— Что вы имеете в виду, говоря, что он не разобрался, лейтенант?
— Я имею в виду, что эта история сразу же начала разваливаться, как только мы начали ее проверять. Мы послали машину по указанному адресу, но не нашли голубого дома с красной дверью. Они обошли весь район, но на Вест-Хэмптон-Террас не нашлось ничего похожего. Большинство домов там высокие, а остальные — просто легкие строения с верандами и небольшими палисадниками перед ними.
— Значит, адрес был неверен. — Я пожал плечами.
Брюстер кивнул:
— Да, только легче было предположить, что она слегка рехнулась. Мы приняли ее заявление, послали ее домой, сказав, что мы ее известим, если обнаружится мертвец в длинном черном бархатном балахоне. Она, казалось, была очень расстроена. Но, как я уже говорил, в ту ночь было полнолуние, и у нас уже было два звонка от людей, возомнивших себя Наполеонами, или таких, за которыми гонятся зеленые человечки.
— Лично я подумал, что за этим что-то есть, — возразил Кустис, — даже когда ее рассказ не подтвердился, меня что-то все-таки тревожило, понимаете? Я имею в виду, что видел всяких ненормальных за свою жизнь, а эта малютка, мне казалось, ничего не выдумывала. Обычно, когда вы ловите параноика на какой-либо детали, он набрасывается на вас. Но она продолжала утверждать, что она там была и видела то, что видела. Я сказал ей, что на Вест-Хэмптон-Террас просто нет никакой маленькой пожилой леди, живущей в голубом кирпичном доме, а она заявила, что свихнулся я!
— Она все время рыдала, — добавил Брюстер. — Настоящее представление, если, конечно, она не говорила правду. Но эта правда была совершенно дикой, и — гм — по-моему, я спешил домой поспать.
Огромный полицейский помолчал немного и тихо сказал:
— Если бы я ее послушал…
— Что было после того, как вы ее отослали? — спросил я.
Брюстер пожал плечами и ответил:
— В течение двух дней ничего. Потом в понедельник вечером она позвонила и заявила, что, по ее мнению, ее хотят убить.
Пит Кустис сказал:
— На этот раз я тоже подумал, что она тронулась. Я взял трубку, и когда она стала рассказывать о том, что уэльские ведьмы охотятся за ней, я посоветовал ей принять пару таблеток аспирина и позвонить мне утром.
— В среду утром она была уже мертва, — вздохнул Брюстер. — Ее домохозяйка обнаружила ее только в среду днем. Но тело уже было холодным.
— О-го! — поразился я. — А как ее убили? — И сразу спохватился: — Ах да, забыл.
— Да, — кивнул Брюстер. — Причина смерти — неизвестна. Сначала я подумал, что мы имеем дело с истерическим самоубийством. Но Пит не зря у нас работает. Он грызет дела, как собака кость, и, оказывается, я был не прав.
— Вы, значит, нашли дом? — спросил я Кустиса.
Черный полицейский гордо кивнул:
— Мне казалось, что Цинтия могла немного напутать. Она не так давно приехала в этот город, а названия улиц у нас часто повторяются в западной и восточной части города, и когда я сверился со справочником, я обнаружил, что на другой стороне города есть и Ист-Хэмтон-Террас. Я поехал туда и — вот оно!
— Мы сейчас туда и едем?
— Именно. Я думаю, если мы разнесем этот подвал…
— Спокойнее! — предупредил его начальник. — Мы все еще идем по тонкому льду — заявление мертвой девицы не подтверждено, Пит.
— Да, но все сходится, шеф! Те же голубые кирпичи, та же кроваво-красная дверь со странным дверным молотком и — угадайте, кому принадлежит дом номер двести тридцать три?
— Я не гадаю. Я проверил. — Брюстер улыбнулся. — Ее зовут Сибилла Эванс. Она вдова городского брандмейстера, который умер восемь лет назад. Она также владеет недвижимостью и всегда голосует за того, кого надо. Я ясно излагаю?
— Мы будем с ней вежливо обращаться, — кивнул Кустис.
— Мы несомненно будем с ней вежливо обращаться, — сказал Брюстер, — пока у нас не будет к ней чего-либо более серьезного, чем подозрения. Ты видел, что получилось, когда мы вызвали на допрос Мерлина Плью, черт бы его побрал!
— А что получилось, лейтенант? — вмешался я.
Брюстер нахмурился и объяснил:
— Пустой номер. Он сам вызвался пройти обследование на детекторе лжи в тот день, когда Цинтия была найдена мертвой. Он заявил, что не знал никакой Цинтии Пауэлл и что ведьма или колдун с пистолетом — это полное несообразие.
— В смысле?
— Он сказал, что он и другие колдуны могут убить кого захотят, — способом, который он назвал «сглазить». Он также заявил, что никогда не посещал таких церемоний, как описала девушка, и что это более походило на какой-то культ Сатаны, а не на эсбат истинно верующих. Он сказал, что перевернутое распятие означает Черную мессу и что он этим не занимается. Он также заявил, что никогда не слышал о ведьме по имени госпожа Сибилла, а этот чертов детектор лжи все время показывал, что он говорит правду!
— Самописец не дрогнул даже тогда, когда он утверждал, что ему пятьсот лет от роду, — заметил Кустис. — Если можно сказать такую нелепость и детектор лжи не отреагирует…
— Да, я знаю, что ты имеешь в виду, — кивнул Брюстер. — Но факт в том, что у нас нет ни грамма доказательств. Разве не знаешь, что сделают с нами газетчики, если мы привлечем пожилую вдову по обвинению в колдовстве?
Машина притормозила, и Кустис сказал:
— Это угол ее дома, шеф. Может, припаркуетесь у газозаправочной станции и мы пойдем пешком, или как?
— Остановимся перед домом, — возразил Брюстер. — Нам ни к чему, чтобы кто-то решил, будто мы установили наблюдение на станции. Разговаривать буду я, хорошо?
Мы повернули в тупичок, обсаженный по краям деревьями. Неподалеку, с правой стороны, я заметил дом. Он выглядел именно так, как я и думал, кроме входной двери. Когда говорили, что она кроваво-красная, я представлял ее красной, как пожарная машина. Но у нее был совсем другой оттенок — она была цвета свежей артериальной крови. Она даже казалась влажной!
— Какая-то дикая окраска, — пробормотал я, вылезая из машины.
— Думаю, это акриловая пластмасса, — сказал Кустис. — Кажется, что в нее можно окунуть пальцы, правда?
Я кивнул:
— Вполне достаточно, чтобы у Дракулы слюнки потекли.
— Потише. Кто-то смотрит на нас сквозь занавески, — предупредил Брюстер.
Мы поднялись по ступеням из песчаника, и лейтенант положил руку на странный дверной молоток. Пару раз он ударил кольцом, висевшим из пасти рогатой кошки, и подождал. Спустя некоторое время дверь открылась внутрь, и мы оказались лицом к лицу с полной, похожей на воробья женщиной в потертом шелковом домашнем платье. Ее волосы были закручены на розовые пластиковые бигуди, и те из них, что были доступны глазу, были того странного лавандово-cepoгo цвета, каким пожилые женщины любят подкрашивать волосы.
— Э-э, госпожа Сибилла Эванс? — неловко осведомился Брюстер.
Пожилая женщина рассмеялась, взглянув на него черными воробьиными глазками, и сказала вибрирующим голосом:
— Госпожа Сибилла, говорите? Я происхожу из честной работящей семьи, знаете ли. Вполне достаточно было бы миссис Эванс.
— Мы из полиции, миссис Эванс, — сказал Брюстер, махнув перед ней удостоверением, — могли бы мы с вами побеседовать?
— А, вы насчет этих мальчишек, не так ли? Входите, входите все трое, я угощу вас чаем. Господи, я даже не ожидала, что вы придете так быстро, понимаете?
Кустис и я переглянулись недоуменно и вошли следом за Брюстером. Миссис Эванс ввела нас в загроможденную маленькую гостиную рядом с прихожей и весело проговорила:
— Садитесь, садитесь. Я только на минутку — сейчас все устрою.
Она вылетела из комнаты, оставив нас в растерянности, глазеющих друг на друга. Комната напоминала мне кладовку моей тети Родды в ее домике в Глиндиверте, если не считать кошек.
Миссис Эванс, по всей видимости, была большой любительницей кошек. Здесь были фарфоровые кошки, стеклянные кошки, везде были изображения кошек. Две кованые железные подставки для дров у небольшого кирпичного камина представляли собой тонких черных кошек с зелеными стеклянными глазами, которые, должно быть, светились, когда за ними горел огонь. Из-за мягкого кресла-качалки у окна осторожно выглядывал и настоящий кот. Это был огромный черный зверь с немигающими янтарными глазами и прижатыми ушами.
— Эй, киска, — сказал ему Кустис, и бесхвостый зашипел на него.
Кустис пожал плечами и сел, пробормотав:
— Здоровый, сукин сын. Интересно, что случилось с его хвостом.
— У него и не было хвоста. Это бесхвостая порода, — объяснил я, присаживаясь на подушку.
Брюстер остался стоять.
Миссис Эванс вернулась с подносом, нагруженным чайными принадлежностями:
— Садитесь, садитесь, садитесь! Вы — Сэмюэл Брюстер, говорите?
— Да, мадам. Это — сержант Кустис, а этот джентльмен в темных очках — сержант Прайс.
— Прайс, говорите — Прайс? — Пожилая женщина поставила поднос на кофейный столик рядом со мной и задумалась, — в Уэльсе это было бы Ап Райс, не правда ли?
— Мы произносим свою фамилию Прайс со времен Ллуэллина Мавра.
— Вот как? Ну что ж, это не так уж и плохо. Тюдоры ведут свое происхождение из Англси, видите! А мы все-таки происходим от И Сеснега, не так ли? А что с вашими глазами, молодой человек?
Брюстер бросил на меня многозначительный взгляд, и я объяснил, что должен носить темные очки, так как мои глаза болезненно реагируют на свет.
— Щепотка сушеной руты очень полезна для глаз, — улыбнулась она. — Хотите, я положу вам в чай? Я сама выращиваю травы в садике за домом.
— Я, гм, лучше буду следовать указаниям своего врача, спасибо, — ответил я.
— Вы что-то говорили насчет мальчишек, миссис Эванс? — спросил Брюстер.
— О да, ужасные дети! Ужасные, ужасные. Я, видите ли, сразу же вас позвала, как только узнала об этом.
— Боюсь, меня не ввели в курс дела, мадам.
— Речь о подвале — они туда лазят, ужасные дети.
— Мальчишки лазят в ваш подвал?
— Ну конечно. Я же только что сказала. Не знаю, что им там надо. Там нечего воровать. Но я не знаю, что я сделаю, если они там не прекратят поддать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25