— И все же оставьте, — твердо сказал Караваев.
— Ваша просьба для меня закон. А как же все-таки наш прорицатель? Очень интересная личность. Не хотите пообщаться?
— Как-нибудь в другой раз, — отрезал Караваев таким тоном, что было понятно: другого раза не будет.
На этом они распростились. Когда автомобиль первого секретаря выехал из Монастыря, тот облегченно вздохнул: «Ну слава Богу». О злополучной экскурсии он старался не вспоминать. Дома на расспросы Капитолины отвечал, что ничего особенного. Больница как больница, проще говоря — дурдом. А этого предсказателя он видел. Полнейший идиот, да и никакой он не предсказатель, а так, юродивый.
— И что он тебе предсказал? — жарко шептала жена, когда они уже лежали в постели.
— Что через два года быть мне в обкоме, — соврал Караваев.
— А кем, Аркаша? — замирая, спросила жена.
— Вторым, — коротко ответил Караваев, решив уже не слишком завираться.
— Тоже ничего, — удовлетворенно произнесла Капитолина, — где второй, там и первый. — И она крепко обняла своего ненаглядного партийца.
— А кто такая нимфоманка? — неожиданно спросил Караваев.
— Понятия не имею, — недовольно произнесла Первая Леди Ямайки, — из римской мифологии, наверное. Не отвлекайся, милый.
Глава пятая
Школа до сих пор не возобновляла работу. Директор каждый день обещал, что вот завтра начнутся занятия, но с новым помещением были какие-то сложности.
Хорошая погода закончилась, наступило ненастье, а значит, закончились прогулки Олега по окрестностям городка. Он целыми днями сидел дома, слушал, как шумит за окном дождь, смотрел опостылевший телевизор и размышлял, как же все-таки увидеть таинственного прорицателя. Несомненно, нужно проникнуть в Монастырь, но возможно ли это сделать? Да и сам Монастырь — что он знает о нем? Кроме неясных слухов, ничего. Не то лечебное, не то научно-исследовательское… Кто там лежит? Что скрывается за его высокими стенами? На эти вопросы ответа у Олега не было. Он пробовал расспрашивать свою квартирную хозяйку, но вразумительного ответа не получил. Сначала она вообще отмахивалась от вопросов, потом сказала, что место это нехорошее и дела там творятся самые черные. Больше она на эту тему говорить не хотела, а может, ничего и не знала.
Присутствие тайны меняет жизнь человека, придает ей пряный привкус необычного. По сути, именно такие моменты делают существование осмысленным, во всяком случае, так считал Олег. Именно поэтому он увлекся этим делом. Но как же все-таки пробраться в Монастырь? Конечно, сидя в четырех стенах, ничего толком не узнаешь, надо идти в «народ».
Злачные заведения в Тихореченске были немногочисленны. Среди них наибольшим уважением трудящихся пользовался уже упоминавшийся ресторан. Побывать в нем считалось престижным.
— Вчера в кабаке был, — небрежно сообщал какой-нибудь юный горожанин, и окружающие смотрели на него с восторгом и недоверием. Но ресторан — это для аристократов. Пиво там было относительно свежее, цены умеренные. Демократические массы предпочитали пивбар. Именно здесь и рассчитывал Олег получить необходимую информацию. Пиво он любил, к другим же горячительным напиткам относился с недоверием. Ему всегда казалось, что люди, со знанием дела рассуждающие о качестве алкогольных напитков и преимуществах того или иного, кривят душой. Что водка, что коньяк — все одно гадость. А что касается вин, то они были либо чрезмерно кислыми, либо приторно-сладкими.
Эх, молодость, молодость, ей свойственно заблуждаться.
Однако, как бы там ни было, Олег отправился в пивбар. Назывался он «Казачья застава».
Заведения подобного типа были хорошо известны юноше. В недавние студенческие годы в своем родном городе он изучил их вдоль и поперек. «Казачья застава» ничем от них не отличалась. Те же длинные деревянные, залитые пивом столы; те же бочки, те же служащие за столами. И даже лица посетителей, казалось, те же. Народу было немного, день только начинался. Олег взял кружку пива, какую-то закуску и сел в угол. Низкие своды и полумрак заведения были не современной стилизацией под старину. Дело в том, что в этом помещении испокон веков находилась распивочная. Она существовала всегда, может быть, лишь в грозные годы военного лихолетья прекращала свое существование, но потом, как птица Феникс, возрождалась из пепла и превращала в пепел все новые и новые жизни. Олег разглядывал посетителей, смотрел на сонную толстую официантку, лениво ходившую между столами, и ему сделалось скучно. Похоже, ниточки, ведущие к тайне, здесь не наблюдались. Посетители, в основном хмурые похмельные граждане, уткнулись в свои кружки или разливали на троих водку. Олег заказал вторую кружку и теперь обдумывал, что же делать дальше. Как вступить в контакт с этими мрачными личностями? Подойти и спросить: не можете ли вы рассказать что-нибудь про Монастырь? Пошлют, непременно пошлют, а то еще и похуже.
Неожиданно сзади раздался незнакомый голос:
— Подвинься, учитель.
Олег обернулся и в полутьме различил, что перед ним стоит какой-то незнакомый парень. В каждой руке у незнакомца было по паре кружек пива.
— С бодуна? — спросил парень. — А говорили, что учитель новый не пьет.
Олег обрадовался: туземец, клюнуло… — но радости своей не выказал, молча подвинулся, отметив, что его знают; ну что ж, это упрощает процедуру знакомства. Парень между тем по-хозяйски развалился за столом и залпом выпил первую кружку. Видимо, она не полностью затушила пожар, бушевавший внутри него, потому что за первой кружкой тут же последовала и вторая. Только после этого парень перевел дух, посмотрел на Олега и повторил вопрос: «С бодуна?»
Олег неопределенно кивнул. Кивок можно было понимать: и да, и нет. Парень, видимо, понял как «нет».
— А я вот с бодунища, — меланхолично сказал он и потянулся за третьей кружкой. Сделав пару глотков, он вновь посмотрел на Олега и спросил:
— А почему аборигены съели Кука?
— Что-что? — не понял Олег
— Высоцкий, — пояснил парень. — Значит, не пьешь?
— Ну почему же, — в тон ему сказал Олег, — нынче только сова не пьет…
— Точно, — хмыкнул парень, — …хотели кушать и съели Кука.
Он снова отхлебнул и повернулся к Олегу.
— Стало значительно легче, вообще-то алкоголь — яд. «Ах, где я был вчера, не пойму, хоть убей, только помню, что стены с обоями…» — вновь процитировал он. — Меня, между прочим, Валентином звать, «Валюха крикнул — берегись, но было поздно».
— Олег, — представился наш герой. Разговор со знатоком творчества Владимира Высоцкого принимал несколько однообразный характер,
— «Как ныне сбирается вещий Олег…» — с ходу процитировал новый знакомец, доказав, что он не чужд и классике.
«Как бы его свернуть на нужную тему? — размышлял Олег. — Видимо, сделать это можно только одним способом».
— Пиво — это, конечно, неплохо, — заметил он осторожно, — но не лучше ли по случаю знакомства попробовать что-нибудь покрепче?
— Мысль! — оживился парень. — А ты мне нравишься, учитель, быстро соображаешь. Пойдем в магазин!
Через некоторое время они сидели в старой беседке запущенного городского сада, и Валентин умело раскупоривал бутылку портвейна.
«Голова будет болеть, — тоскливо думал Олег, — ну ничего, потерплю».
Разговор коснулся творчества знаменитого барда, которого так часто цитировал его новый знакомый.
— Братуха у меня служил под Москвой, в ВДВ, так Володя покойный к ним приезжал, пел…
У братухи даже фотка есть — Высоцкий среди десантников, братуха над ней трясется, будто она золотая… Я бы, конечно, тоже трясся, — завистливо вздохнул новый знакомец. — А ты, учитель, почему не в школе, что, с уроков сбежал? — перевел он разговор на другую тему.
— Школа наша… — начал Олег.
— Да знаю я, — хлопнул его по плечу Валентин, — шутка это. Я сам в этой школе учился, слава Богу, не при нас она развалилась.
— Интересно знать, почему она рухнула так внезапно, — осторожно начал Олег.
— Старая была, вот и… — парень употребил непечатное слово, — скажи спасибо, что не на ваши головы.
— Вот это-то и удивительно, — гнул свое Олег, — откуда власти знали, что она развалится?
— Из Монастыря сообщили, — сказал парень как о чем-то само собой разумеющемся.
— Кто сообщил?
— А черт его знает кто. Какой-нибудь тамошний…
— А что это за Монастырь такой?
— Да психушка особого режима, содержат разных со всей страны, дивидендов, что ли.
— Диссидентов, — поправил Олег.
— Ну, может, диссидентов. Там все жутко секретное.
— Но ведь диссиденты — они предсказывать не могут, — не отставал Олег.
— Не знаю я, — недовольно произнес парень, — ты лучше выпей.
Олег через силу опорожнил стакан.
— Я и сам задумывался, — неохотно произнес Валентин, — кого там держат и за что, но никто толком ничего не знает, городских там почти нет, разве только Комар.
— Что за Комар?
— Да есть алкаш один, — парень неопределенно мотнул головой, — работает в Монастыре вроде санитаром, тут с ним недавно один случай произошел, — и Валентин стал излагать историю про поиски клада в горстатистике.
Олег слушал с нарастающим интересом.
— … вот они и обрушили люстру на головы ментам, а клад-то рядом лежал, — закончил Валентин свое повествование.
— А может, клада и не было? — недоверчиво спросил Олег.
— Был! — крикнул Валентин. — Братуха мой в горотделе работает, он сам видел!
— Д-да, — протянул Олег, — не думал я, что в вашей дыре такое может случиться.
— Ды-ре! — презрительно сказал парень. — Сам ты дыра! Тут, знаешь, такое случается, чего и в столицах не бывает, — он обиженно замолчал.
Такой оборот не устраивал Олега. И хотя в голове у него уже шумело, он предложил продолжить.
— «Я сначала был не пьян, возразил два раза я…» — снова двинул цитату Валентин, — что ж, продолжить можно. Клевый ты мужик, учитель.
И продолжили. Дальнейшее Олег помнил плохо. Еще одна бутылка… Потом какие-то новые лица. Снова пили. Пьяные поцелуи, объяснения в любви. При упоминании о Монастыре разговоры как-то сникали, люди подбирались, алкогольный кураж пропадал. Уже совсем пьяный Олег выделил среди калейдоскопа пьяных харь новое лицо, испитое, злое.
— Это он, Комар, — сказал в ухо его новый приятель Валентин, — он все знает про Монастырь.
— Старик, — бросился к нему Олег, — тебя-то мне и надо, мне так надо тебя…
— Зачем? — спросил Комар.
— Я хочу тебя спросить…
— Ну-ну, — подбодрил Комар.
— Нет, ты сначала выпей.
— Это можно, — согласился тот.
— Старик, — продолжал пьяный учитель, — там у вас в Монастыре должен быть один человек, человечек один…
— Там много народу, — неопределенно отметил Комар.
— Человечек очень интересный, Авель…
— Немой Авель?
— Ну пророк!
— Пророк? — переспросил Комар.
— Да, — Олег сквозь пьяный туман вглядывался в костистое лицо, — он может предсказывать разные события, ну и так…
— Ты почему не пьешь? — строго спросил костистый. — Ну-ка выпей, а то и говорить не о чем.
Олег покорно выпил. Что было дальше, он начисто забыл.
На другое утро Олег едва продрал глаза. За окном слышался несмолкаемый шум дождя, ненастье продолжалось.
Голова гудела, во рту было гадко, хотелось умереть. Он кое-как приподнялся. Хмель еще не вышел, и Олег вновь откинулся навзничь. Вторично его разбудила старуха хозяйка. Она не глядя сунула ему стакан. Олег жадно припал к нему, поняв, что пьет холодный огуречный рассол. Невероятное блаженство ощутил он, благодарно посмотрел на старуху.
— На-ка вот, — старуха сунула ему маленький граненый стаканчик.
Олег понюхал, и его передернуло.
— Пей! — повелительно сказала старуха. Кривясь, Олег выпил. Старуха снова сунула стакан с рассолом.
— Плохо начинаешь, — констатировала бабка, — с кем связался… А еще учитель. Что люди скажут? У нас так нельзя! — она недовольно крякнула и вышла.
Олег продолжал лежать. После старухиного стаканчика стало полегче, но муки совести жгли хуже похмелья. Одно утешило: он вроде бы нащупал ниточку, ведущую к Монастырю. Этот Комар, видимо, что-то знает. Надо бы продолжить с ним знакомство, но как? Все тем же способом: стакан в руки и вперед… Олега передернуло. По голове будто ударили кувалдой. И все-таки игра стоит свеч.

* * *
— Ты знаешь, Степа, интерес к нашей фирме возрастает, — Ситников задумчиво разглядывал своего заместителя.
Разговор происходил в уже знакомом кабинете. Козопасов внимательно посмотрел на своего шефа. Он сидел, развалившись в одном из кресел, и совсем не напоминал того забитого подобострастного холуя, каким предстал перед Караваевым. Напротив, чувствовалось, что хозяин кабинета находится на равной ноге с ним.
— Этого дурака первого секретаря мы нейтрализовали, хотя он не представлял опасности. Так, покуражились. Показали придурку, что он придурок.
— Придурку этого не покажешь, — возразил Козопасов.
— Ты прав, конечно, но все же…
— Мне с самого начала не нравилась эта затея, — недовольно сообщил Козопасов. — Нечего было ставить в известность власти.
— Но дети… — возразил Ситников.
— Можно было сделать все тихо. И этих идиотов ни о чем не оповещать. И все было бы тип-топ.
— Однако что сделано, то сделано, — констатировал главврач. — Так вот, — продолжал он, — вчера мне стало известно, что нами интересуется новое лицо — учитель из этой несчастной школы. Молодой совсем парень, только что распределился в Тихореченск. Он, видимо, был свидетелем катастрофы, а отсюда и законное любопытство. Ум молодой, пытливый… Короче, он попытался установить контакт с Комаром. Правда, был пьян, но интерес высказывал неподдельный. И знаешь, как называл нашего прорицателя? Авель!
— Грамотный нынче народ пошел, — отозвался Козопасов.
— Вот именно! Я навел справки. Парень этот — историк, кончил университет. Так что немудрено, что он знает, кто такой Авель.
— Ну и черт с ним, — резюмировал Козопасов. — Интересуется и пускай интересуется, нам-то что?
— У меня созрел один план, — задумчиво сказал Ситников, — с пареньком этим можно очень интересную комбинацию провести. Все равно он не успокоится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45