– Ты болен, Барни, очень болен, и ты все еще болен. Это связано с головой. Вот почему мы с Андре сидим здесь и ждем врача.
– Да?
– Ты помнишь, что лежал на кровати рядом со мной?
– Да.
– И сразу после этого ты и мой отец страшно повздорили...
– По какому поводу?
– Из-за меня. – Легкое тело Галь задрожало. Она еще больше расстегнула воротник своей пижамы, как будто в комнате было слишком жарко. Ее груди поднялись и затрепетали от этого движения, а Менделл посмотрел на разделявшую их впадину. – Ты пытался убить меня, Барни.
– Почему?
– Ты сказал, что больше не хочешь быть разлученным со мной. Я вынуждена была позвать отца на помощь. И когда отец пришел, чтобы помочь мне... – Она зарыдала, не в силах продолжать дальше.
– Я его убил?
– Да, это так. – Галь сквозь слезы посмотрела на него.
– Я в него стрелял?
– Да.
– А где я взял револьвер?
Галь говорила с ним, как с непонятливым ребенком, тщательно выговаривая слова.
– В ящике комода. Там, где он лежал с тех пор, как ты уехал в клинику.
– Это тот револьвер, который я привез из армии?
– Да. Я пыталась отобрать его у тебя, но не смогла, моих сил не хватило. А как ты вышел из комнаты?
– Я выломал замок.
– Барни, а где револьвер?
– У меня в кармане.
– Отдай его мне, – протянула руку Галь.
Менделл вытащил револьвер и отдал ей.
– А после этого я оделся, да?
– Да, ты оделся, – повторила она, взяв револьвер за ствол, и опустила руку.
– И все это я сам сделал? Сам надел смокинг?
– Да.
Менделл распахнул пальто.
– Если я до такой степени сумасшедший, что сворачивал головы попугаям, видел, как сигареты превращались в сигары, как горячая вода вытекала из холодного крана, скатывался по лестнице вместе с тобой, то все-таки не мог я застегнуть свой смокинг справа налево, как женщина. Посмотри.
Галь все время смотрела ему в глаза. Менделл опустил полы пальто.
– Дорогая, тут ты допустила ошибку. Тебе надо было поручить сделать это твоему другу, он бы застегнул по-мужски. Между двумя шлепками по твоим ягодицам...
Дыхание Андре участилось.
– Я так и знал. Он издевается над нами, Галь. Будьте осторожны с этим грязным поляком. Он все понял.
– Но, дорогой... – продолжала улыбаться сквозь слезы Галь.
Менделл дал ей пощечину, и ее голова стала раскачиваться от одного плеча к другому. Сперва он ударил ее ладонью, потом тыльной стороной ладони. Его пальцы оставляли красные следы.
– Хорошо. А теперь давай объяснимся, согласна?
– Ты меня понял? – Галь грустно посмотрела на него.
– Да. – Менделл нашел сигарету на краю столика и закурил. – Для тебя лучше, чтобы ты заговорила, если не хочешь, чтобы продолжил я.
– Я вас предупреждал, – сказал Андре, – вы будете вынуждены сделать это.
– Да, – ответила Галь, – я знаю.
– Хорошо. Тогда чего же вы ждете?
Галь провела языком по губам. Ее глаза сверкали, хотя и оставались полузакрытыми. Это были глаза влюбленной девственницы, которая в первый раз познала любовь и которая взвешивала все за и против.
– И что же ты собираешься делать? – спросил Менделл.
– Я убью тебя, – прошипела Галь.
– Я так и думал.
Галь вздохнула, потом подняла револьвер, наставила его в грудь Менделлу и спустила курок. Послышался металлический щелчок, потом еще раз. Улыбка Галь погасла, и из груди вырвался хрип. Глаза ее потеряли свой блеск и, казалось, провалились. Но на этот раз губы обнажили зубы не от чувственности. Она была на грани отчаяния, будто ее предали. Она снова нажала на спуск, потом уронила руку с револьвером. Невидимые часы по-прежнему где-то тикали, и ветер стучал в окна ветками деревьев. Менделл смотрел на Галь сквозь дым сигареты.
– А теперь, не правда ли, ты очень довольна, узнав, что не такой уж я сумасшедший, чтобы оставить револьвер заряженным? Что бы произошло, если бы у тебя был ребенок? Кто был бы его отцом?
Губы Галь задрожали, и она бросила револьвер ему в лицо. Менделл легко поймал его.
– Через секунду я буду в твоем распоряжении, а сейчас хочу потолковать с твоим дружком.
Так как Менделл бросил револьвер в кресло, Андре схватил его и, быстро отступив на шаг, попытался воспользоваться им как дубинкой. Менделл получил удар по руке выше локтя и влепил свой кулак в лицо Андре, отбросив того в кресло. Андре быстро восстановил равновесие и осторожно отступил, видя, как Менделл надвигается на него. Медленно, как кот за мышью, Барни следовал за ним, чувствуя себя в полной форме. Он больше не был сумасшедшим, он знал, что никого не убивал.
– Нужно действовать получше, – наставлял он Андре. – Вспомни, дружок, это моя работа и у меня довольно хорошая репутация.
– Мерзавец! – принялась ругаться Галь. – Мерзкий грязный поляк!
Барни приближался к Андре с вытянутой правой рукой, пытаясь задеть его, чтобы потом левой врезать по челюсти, разбить на кусочки, сделать ему так же больно, как недавно было больно ему самому. Теперь, восстановив равновесие, Андре решил драться. Он был высок и силен...
"Когда-то в своей жизни он немного научился боксировать, – подумал Менделл. – Он дерется, как ученик... Немного осторожно, немного нервно. Серия ударов, потом долгое отступление".
От страха, что покалечат красивое лицо Андре, Галь сжала руками голову, ее лицо побледнело и стало невыразительным, красота ее исчезла.
– Убей его! – кричала она. – Убей его, Андре!
Менделл бросил на нее взгляд из-за плеча.
– Отдай ему должное, мой цыпленок, ведь он делает все, что может.
Воспользовавшись тем, что Менделл отвлекся, Андре выдал серию ударов и заставил его отступить. Потом Менделл принялся молотить Андре без передышки, нисколько не сбиваясь с дыхания.
– Что вам нужно? – простонал Андре.
– О, всего лишь небольшой разговор! – Менделл похлопал себя по носу. – Но мне необходимо, чтобы ты был в хорошей форме для этого.
Пот градом катился по лицу Андре. Он продолжал отступать, подняв правую руку для защиты, а левой, при любой возможности, шарил позади себя в поисках какого-нибудь орудия.
– Возле камина! – прокричала Галь. – Возьми кочергу! Позади тебя, справа!
Рука Андре наткнулась на кочергу и сжала ее. Размахнувшись, он ударил ею сверху вниз и попал Менделлу в бок. Но прежде чем Андре повторил удар, Менделл вырвал кочергу у него из рук и швырнул через комнату. Она попала в одно из окон. Послышался звон разбитого стекла и затем глухой стук от падения ее на землю.
– А, – протянул Менделл, – ты хочешь так драться? Как на скотобойне? Все способы хороши? Согласен, дружок, начнем...
– Отойди от него, Андре! – продолжала кричать Галь.
Андре попятился, но Менделл протянул руку, схватил его и потащил назад. Полочка на стене была весьма современной, и Менделл стукнул Андре об нее. Потом серией мощных ударов справа и слева он бросил Андре на деревянные панели, ударяя прямо в лицо, как в мешок, и превращая лицо Андре в кровавое месиво. Кровь стекала у того с губ. Опустив руки, Андре стонал от боли.
– Пощадите... довольно... Менделл...
– Очень хорошо, – Менделл отступил. – Тогда поговорим. Что означают эти ваши махинации? Чего вы от меня хотите, мерзавцы?
Андре закрыл лицо руками, будто боль стала настолько сильной, что он не мог говорить. Потом он резко нагнулся, схватил толстые медные щипцы и швырнул это смертоносное орудие в Менделла. Тот принял этот удар на руку, поднял свою левую и врезал Андре в челюсть, вложив в этот удар всю свою ненависть. Щипцы упали на пол, а Андре на мгновение замер. Потом колени его подогнулись, он оперся на камин и соскользнул на пол, распростершись неподвижно.
– Ты его убил! – простонала Галь. – Ты его убил!
Менделл повернулся и посмотрел на нее.
– Вот так! Теперь займемся тобой. Отвечай. Начнем с восьмидесяти семи тысяч, которые я тебе дал для своей матери. Как получилось, что такая богачка, как ты, обокрала старуху?
– Ты мне ничего не давал, – отшатнулась Галь.
– Не ври!
– Я не вру.
– Я давал их тебе. – Менделл стал приближаться к ней.
– Ты же не знаешь, что делаешь, Барни, ты не знаешь, что говоришь... – Галь зашла за диван.
– Нет, я знаю, что говорю!
– Нет! Нет! Ты болен! Ты сумасшедший!
– Придумай что-нибудь получше...
– Я пытаюсь сказать тебе правду. – Она хотела спрятаться за диваном.
– Правду?
– Я пытаюсь спасти тебя от самого себя!
– Ты предполагаешь, что я убил Вирджинию Марвин?
– Ты должен был ее убить.
– И мистера Куртиса?
– Не знаю. – Галь задыхалась, у нее в горле застрял комок. – Во всяком случае, я уверена, что ты убил моего отца.
Менделл попытался схватить ее, но неудачно.
– И когда это случилось?
Барни остановился, готовый к дальнейшим действиям, а Галь продолжала пятиться от него.
– Около часа назад.
– Тогда как получилось, что одна из ран нанесена часов на двенадцать раньше другой? А вторая сделана уже после смерти старика?
– Ты не соображаешь, что говоришь!
– О, не старайся сбить меня с толку. Я насмотрелся на любые раны.
Задыхаясь, Галь снова отскочила от него.
– Ты не знаешь, о чем говоришь! Ты только воображаешь, что знаешь. Но поверь мне, Барни, попытайся понять, что твое состояние ненормально!
– Есть еще один вопрос, – бросил Менделл.
– Еще вопрос?
– Что ты сделала, чтобы получить заключение доктора Гарриса о моем здоровье? Причем ложное заключение. Ты переспала с ним?
– Теперь ты меня оскорбляешь!
– Я спрашиваю тебя.
Галь попыталась улыбнуться.
– Все, чего я стремлюсь достичь, – это, насколько возможно, облегчить тебе жизнь, Барни.
– И поэтому ты пыталась меня убить?
– Я защищала себя, вот и все. Я знаю, что ты подумал в отношении меня и Андре. У тебя, Барни, грязное воображение!
– Кроме шуток?
Менделл опять попытался поймать ее. Отскакивая, Галь поскользнулась на ковре и закричала, но, прежде чем Менделл успел поймать ее, она уже стояла позади длинной консоли, на которой с каждой стороны находилось по светильнику. Во время падения грудь Галь обнажилась. Она провела языком по губам, глядя на Менделла поверх стола. В ее глазах появился огонек, и она не сделала попытки привести себя в порядок.
– Закрой занавес, – с грустью проговорил Менделл, – меня это уже не волнует.
Он начал обходить стол, и теперь их разделяла только столешница.
– Ты меня любил, Барни...
– Вероятно, я всегда буду любить тебя.
– Тогда почему же ты хочешь причинить мне зло?
– Откуда ты знаешь, что я причиню тебе зло?
– Я это вижу по твоим глазам. – Галь умоляюще посмотрела на него. – Я уеду с тобой, Барни.
– Куда?
– Куда захочешь.
– А на какие шиши? На те восемьдесят семь тысяч, которые я дал тебе для своей матери?
– Ты не давал мне денег.
– Это говоришь ты. Но мне позволь утверждать обратное.
Андре со стоном начал подниматься.
– Андре, защити меня! – умоляла Галь. – Барни собирается меня убить.
Менделл стоял у полированного стола, опираясь руками о столешницу.
– Нет, – спокойно ответил он.
Менделл хотел отодвинуть лампу, но толкнул ее слишком сильно, и она упала и разбилась, как его несбывшаяся мечта. Взгляд Менделла перешел от светильника к Галь.
– Нет, – повторил он. – Все, что я могу, – это сделать тебе больно. Галь, почему ты так боишься меня? Что ты такого натворила, малышка? – Он снова пошел в обход стола.
– Андре! – завопила Галь.
Андре снова встал на ноги с щипцами в руке. Менделл подошел и забрал их у него.
– Не вмешивайся, дружок, мы с тобой объяснимся позднее. А сейчас происходит объяснение между мной и моей женой.
Находясь в полубессознательном состоянии, Андре снова попытался взять щипцы, но Менделл отстранил его.
– Будь умницей, не болтайся под ногами и успокойся. – Он вспомнил старые привычки, поставил Андре на ноги и затем одним ударом снова уложил его. – Убедительно прошу вас, дорогой, полежите.
Менделл довернулся к столу. Двери, выходящие в холл, были широко распахнуты. Галь убежала. Барни прошел в холл. В музыкальном салоне горел свет. В тот момент, когда он прислушался, его взгляд упал на качающуюся тяжелую портьеру. Сделав несколько шагов, Менделл откинул ее и уперся руками в дверь, очень массивную и выполненную из одного куска дерева. Резьба на двери причинила ему боль, и он потер себе руку.
– Галь, не заставляй меня взламывать эту дверь. Я не причиню тебе зла. Я всего-навсего хочу поговорить с тобой.
Галь не отвечала. Менделл отступил на шаг, напряг мускулы. Потом он снова приблизился к двери и услышал, что Галь в другом конце комнаты набирает по телефону какой-то номер. Прижав ухо к двери, он прислушался.
– Говорит миссис Менделл, – прошелестел голос Галь. – Вы знаете Галь Эбблинг... – Появилось ощущение, что она плачет. – Да, сержант, дочь Джона Эбблинга. Большой дом на Драйв. Я хочу сообщить вам об убийстве, кроме того, мне необходима ваша помощь, очень необходима... Мой муж окончательно сошел с ума и хочет убить меня. Да, я заперлась в музыкальном салоне. – Голос Галь становился все пронзительнее. – Сейчас он пытается взломать дверь. Нет, здесь нет никого, кто бы защитил меня. Шофер попытался это сделать, защитить меня и моего отца, но он теперь лежит без сознания. Да, вы его знаете. Это Барни Менделл, чемпион по боксу. Именно тот, о котором пишут все газеты, который убил девушку в Чикаго... Да, это так, сержант. Он провел два года в клинике для сумасшедших, и его выпустили лишь позавчера. Спасибо, сержант, я буду ждать. И прошу вас, приезжайте побыстрей.
Телефон звякнул, когда Галь положила трубку.
"Шлюха, – подумал Менделл, – маленькая грязная шлюха".
Действия Галь оборачивались для него большими сложностями. Он – всего лишь поляк из квартала возле скотобоен и с диагнозом сумасшедшего, а она – из фамилии Эбблингов. "Да, сержант, дочь Джона Эбблинга. Большой дом на Драйв". Дочь покойного Джона Эбблинга...
Менделл в последний раз бросил взгляд на дверь и поглубже натянул на голову шляпу.
– До свиданья, малышка! – пробормотал он, застегнув пиджак слева направо, вышел из дома через заднюю дверь и прошел по покрытой снегом аллее к гаражу.
Глава 19
В Чикаго тоже шел снег. Большим снегоуборочным машинам досталось очень много работы на Уотер-Драйв, на бульварах, на трамвайных рельсах и вообще на всех улицах города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20