Но и это еще не все – генерал располагал и кое-чем получше. Его козырная карта – мертвый адвокат Санчес.
Флик в штатском, усмехаясь вышел из отеля, присоединился к своему коллеге и Эстебану, и вскоре их силуэты растаяли в ночи. Коннорс воспользовался этим, чтобы проскользнуть в патио. Элеана все так же сидела на кровати и нервно вертела в руке стакан. Когда Эд вошел, она подняла голову.
– Здесь внизу Эстебан, живой и невредимый, – объявил Коннорс. – Он только что приехал с двумя инспекторами, и они выяснили, что мы здесь. – Он надел пиджак. – Я удираю. Для вас же будет лучше, если вы останетесь тут. Я вынужден заботиться о своей шкуре. Что же касается вас, то ничего, кроме генерала Эстебана, вам не грозит.
– Я отправляюсь с вами, – заявила Элеана.
Коннорс не располагал временем для споров. В любой момент мог зажечься свет в комнате напротив. Детективы обязательно заглянут к Санчесу, чтобы выяснить, какие у Элеаны к нему дела. Резким жестом Эд сорвал с кровати шаль.
– Тогда пошли!
– А наши чемоданы?
– Их придется бросить. И хорошенько подумайте – я не знаю, в какую сторону скрываться и каким образом это проделать. Может быть, вы все-таки останетесь?
Элеана ничего не ответила, взяла в руку саквояж, накинула на голову шаль, как будто всю жизнь носила такую, и они вышли из патио. Последнее окно на их стороне дворика выходило в холл отеля, и они смогли лицезреть генерала Эстебана с детективами, беседующих с дежурным отеля. Коннорс сильно сжал локоть Элеаны, и они остановились на границе освещенного участка, создаваемого фарами проезжавших автомобилей и уличными фонарями. Опираясь на крыло "кадиллака", шофер с револьвером в руке наблюдал за входной дверью отеля.
Вечер был теплым, и напротив отеля по аллее прогуливалась молодежь. Молодые девицы фланировали под восхищенными взглядами молодых парней. Коннорс подождал, пока три молодые красавицы не прошли в направлении, противоположном тому, куда намеревался идти сам. Как он и ожидал, шофер взглядом знатока проводил пухленькие зады девиц до самого начала аллеи.
– Теперь пора! – шепнул он Элеане.
И они смешались с толпой гуляющих. Пот заливал Эду глаза, спина болела от напряжения в ожидании окрика или даже выстрела, но Коннорс заставил себя замедлять шаги. Пока все шло хорошо. Тут он заметил, что Элеана плачет, а ее слезы могли обратить на себя внимание. Он решительно приказал Элеане перестать реветь, предупредив, что в противном случае даст ей пощечину. Это помогло. Девушка перестала плакать и спросила его:
– А теперь что мы будем делать?
– Постараюсь достать машину.
Однако он не питал никаких надежд покинуть город на машине. Им бы не удалось далеко уехать. Гигантская полицейская машина должна была запуститься с минуты на минуту. Но если бы им удалось выцарапать из когтей полиции свой "форд", то тогда бы удалось запутать следы. Эд объяснил свои соображения Элеане и оставил ее на скамейке в парке, посоветовав не шевелиться и ни с кем не разговаривать. Потом, сделав круг, он подошел к отелю со стороны дворика. Патио было темным и молчаливым, но труп Санчеса уже обнаружили. Возле его комнаты раздавались голоса и сверкали переносные лампы.
Коннорс тихо вывел машину со стоянки и остановился на маленькой темной улочке, чтобы обдумать дальнейшие действия. Несколько дальше него, возле дома с темными окнами, припарковалась машина с мексиканским номером. Вынув из багажника отвертку и плоскогубцы, Коннорс снял передний и задний номера с мексиканской машины и установил их на "форд", а номера штата Иллинойс снял и спрятал под кустами.
Потом он сел в машину и отправился на базар, где купил черный костюм, который шел ему. Костюм был не старый, но все же его чистота внушала сомнения. Черная шляпа с большими полями обошлась ему в восемь песо. Эд прихватил также кое-что и для Элеаны – простую черную кофточку с большим декольте и светлую юбку. Туфлями же она должна была довольствоваться своими, так как он не знал размера ее ноги. Эд сложил свои покупки в пакет и вернулся к скамейке, где его ждала Элеана. Не успел он остановиться, как она уже оказалась в машине. Коннорс положил пакет с вещами ей на колени.
– Я отгоню машину немного в сторону, и мы там переоденемся. С этого момента мы мексиканцы. Если возникнет необходимость, разговаривать буду я. И никаких возражений...
– А я и не возражаю, – с трудом произнесла девушка, будто слова застревали у нее в горле.
Коннорс загнал машину в темный уединенный уголок и там переоделся в черный костюм. От костюма дурно пахло, и Эд чувствовал себя неуютно, хотя и неплохо выглядел. Со своими чистыми руками он вполне мог сойти за писаря, шнырявшего повсюду в поисках заработка. Таких было очень много на дорогах Мексики. Элеана освободилась от своего элегантного серого костюма. Ее нервное возбуждение все нарастало.
– Если бы мои ученицы могли меня увидеть!
Коннорсу очень хотелось получше разглядеть ее. Увидев в темноте ее белую фигурку, он подошел к ней, обнял и поцеловал.
– Ты, наверное, больше не хочешь спать? – спросила она, очутившись в его объятьях.
Коннорс сел за руль. После того, как Элеана переоделась, они вернулись в город. Чтобы попасть на автостанцию, нужно было проехать мимо отеля "Моралес", Теперь возле "кадиллака" стояли две полицейские машины. Эд проехал мимо них и остановился у автобусной станции.
– А что теперь? – спросила Элеана.
– Попытаемся уехать на автобусе, – ответил Эд.
Удовлетворенный собственным видом, он при свете фонаря осмотрел Элеану. Вместе с серым костюмом исчезли учительница и туристка. Шаль оттеняла зеленые глаза Элеаны, юбка оказалась настолько короткой, что хорошо были видны ноги девушки. Большое декольте блузки позволяло увидеть большую часть ее красивой груди. Это получилось удачно, так как, приковывая к себе внимание, декольте должно было отвлечь нескромные взгляды от других подробностей внешнего вида Элеаны. Он посоветовал ей поярче накрасить губы, что придало ей бесстыдный вид. Она все еще была красива, но пламенеющие губы делали Элеану похожей на потаскуху, ожидающую клиента за два песо на стоянке автобусов.
Из расписания явствовало, что отправление рейса на Гвадалахару через пятнадцать минут. Автобус стоял в ожидании. Коннорс купил два билета и усадил Элеану в еще не освещенный автобус. Она должна была занять ему место, но ни под каким видом не разговаривать.
– Я боюсь, – призналась девушка.
Коннорс проглотил слюну, чтобы протолкнуть комок, застрявший у него в горле.
– Странно, но я тоже чувствовал бы себя лучше в другой обстановке.
Он вернулся к "форду", вывернул две свечи, с отверткой поработал над карбюратором и закрыл капот. Когда он тронулся с места, мотор стал чихать и стрелять. Эд только успел доехать до гаража, как "форд" в последний раз взвизгнул и заглох. Единственный механик гаража не пришел в восторг при его появлении. Был субботний вечер и, видит бог, он уже собирался закрывать свое заведение, когда подъехал Коннорс. Механик заявил, что не сможет отремонтировать машину раньше понедельника, а то и вторника. Коннорс объяснил, что не торопится, и это сняло все сомнения. Пройдет несколько дней, а то и неделя, прежде чем полиция решит поискать "форд" по гаражам, поскольку его не заметят ни на одном контрольном пункте.
Коннорс подошел к автобусу за пять минут до отправления. Тот уже заполнился женщинами, детьми, пьяницами и индейцами, которые везли с базара цыплят, фрукты и прочие вещи. Элеана удержала ему место, но оно оказалось последним. У девушки уже были неприятности с пьяницами, которые отпускали шуточки на еесчет, но она, к счастью, их не понимала.
Отправление задерживалось на пять-десять минут, и Коннорс забеспокоился. Он подумал, что недооценил мексиканскую полицию и военных фликов, сопровождавших Эстебана. А если они отдали распоряжение о задержке всех рейсовых автобусов из Урапана? Люди все же толпились у автобуса. Потом неизвестно откуда появился шофер, хлопнул дверью перед носом жаждавших пробраться в салон и оттеснил назад стоящих пассажиров. Пальцы Элеаны сжали запястье Коннорса. Он обнял ее за талию. До выезда из Урапана полицейские машины дважды промчались мимо автобуса, завывая сиренами.
В пятнадцати километрах от города, в месте, где основная магистраль пересекалась с дорогой, ведущей к вулкану, стояла полицейская машина. Но полицейские даже не удостоили взглядом автобус, они ждали "форд" модели тысяча девятьсот пятидесятого года с номером Иллинойса.
Приближалась ночь. Время от времени автобус замедлял ход, чтобы дать возможность пассажирам выйти у небольших сарайчиков или просто на безлюдных перекрестках. Остальное время Коннорс был вынужден крепко держать Элеану, так как старый автобус немилосердно бросало на поворотах из стороны в сторону, а водитель не снижал скорости. В салоне автобуса стояла невыносимая жара, и, кроме того, немилосердно пахло человеческим потом, спелыми дынями и птицами. Коннорс снял пиджак и расстегнул воротничок рубашки, а Элеана разулась и поджала под себя ноги. Около моста стоял часовой с винтовкой. С дюжину более скоростных машин обогнали автобус, и Коннорсу оставалось только надеяться, что это не полицейские машины.
Они прибыли в Гвадалахару в два часа ночи. Краснокожий полицейский прохаживался взад-вперед по аллее у остановки автобуса, но не обратил на них никакого внимания. Очевидно, район поисков еще не распространился так далеко. Вне сомнений, полиция считала, что Эд и Элеана еще находятся в Урапане или неподалеку от него. Оба они обессилели. Найдя возле остановки автобуса работающее всю ночь кафе, беглецы молча поели. Потом Коннорс обнаружил дешевый отель с яркой вывеской. На этот раз нечего было и думать проделать комедию с двумя отдельными комнатами и общей ванной. Они назвались сеньором и сеньорой Гомес из Мехико.
Индианка с кротким лицом назвала Элеану "милое дитя", взяла восемь песо, в которые она оценила номер, и показала их комнату. Ее можно было назвать скорее кельей – белые стены, кровать, стол и один стул. С потолка свисала лампочка без абажура. Яркая реклама отеля находилась как раз над их окном. Когда индианка покинула их, Коннорс подошел к окнам и поднял шторы. Реклама давала вполне достаточно света для их комнаты и можно было не зажигать электричества.
В тот момент, когда Эд поворачивался от окна, вывеска погасла и в глубине комнаты зеленые глаза Элеаны загорелись как у кошки. Потом реклама снова зажглась, и одежда Элеаны упала на пол бело-черной кучкой. На ней не было ничего, кроме губной помады. Коннорс почувствовал, как у него застучало в висках, и с трудом овладел дыханием.
Потом Элеана провела рукой по своей груди и при каждой вспышке рекламы Коннорс видел, как дрожали соски ее грудей и играли мускулы под кожей ее живота.
Им не было необходимости говорить.
* * *
Зазвонили колокола – большие и маленькие, с теплыми голосами, высокими и низкими. Они звонили в течение часа, приглашая верующих на молитву. Удовлетворив свои желания, Элеана отдыхала в объятиях Коннорса.
– Эд, ты мне все также нравишься!
– Ты мне тоже нравишься, Элеана!
Его уважение к Элеане сильно выросло – не было ни слез, ни сожаления, не было ложного стыда. Что сделано – то сделано. Все великолепно.
Но они понимали, что им нельзя здесь оставаться, прямо сегодня необходимо двигаться дальше. Человек по имени Сезар А. Санчес умер в Урапане, и каждый полицейский в Мексике искал или должен был искать сбежавших. Коннорс решил, что лучше всего продолжать ехать на автобусах. Самолет или поезд имели преимущество в скорости, но там ими могли бы заинтересоваться. А ведь еще надо пересечь границу. Эд спросил Элеану, есть ли у нее путеводитель по Мексике. Она ответила, что есть, и поднялась, чтобы достать его из сумочки вместе со своими очками.
Прежде чем вернуться в кровать, она посмотрела в окно. Смотреть особенно было не на что – обычное зрелище большого города ранним утром – старые дома, грязные улицы... Сев на край кровати и надев очки, Элеана захотела узнать, что заставило Эда рассмеяться.
– Ты! – воскликнул он. – Впервые в жизни я нахожусь в одной комнате с учительницей, у которой вся одежда состоит лишь из очков.
Элеана поглядела на него поверх очков.
– Тебе не нравится ансамбль?
– Я нахожу его чертовски привлекательным.
Ее улыбающиеся глаза стали серьезными. Она бросила путеводитель на кровать, сняла очки и, положив руки на грудь Эду, наклонилась к нему.
– Для разнообразия поговорим серьезно, Эд. Что мы теперь будем делать?
Почувствовав ее близость, Коннорс восхитился. Он хотел обнять Элеану, но она поймала его руку и положила на кровать. Девушка волновалась, и основания для этого у нее были. Даже если их не задержат и им удастся перейти границу, все равно ей трудно будет объяснить все происшедшее.
– Ты все еще хочешь выйти замуж за Лаутенбаха? – спросил Коннорс и тут же пожалел о сказанном, так как эта фраза внесла диссонанс в их установившееся взаимопонимание.
– Да, безусловно, – с усилившимся акцентом ответила она и поцеловала Коннорса в губы, но глаза Элеаны при этом стали совсем серыми. – Видишь ли, дорогой, это произошло в последний раз. Я совсем не жалею о случившемся, но со мной больше такого не произойдет никогда.
– Ни с кем?
– До моей свадьбы с Алланом.
Коннорс взял путеводитель и изучил основные дороги. Они находились сейчас ближе к Лоредо или к Броунвиллю, чем к Эль Пасо, но по этой же причине полиция, вероятно, более жестко контролирует движение на первых двух направлениях. По мере возможности, Эд хотел оставаться в стороне от Первой Национальной дороги Мексики. Даже если полиция нашла машину Элеаны и догадалась, что беглецы теперь пользуются общественным транспортом, она, вне сомнений, будет ждать их на дороге в Лоредо. Путеводитель им мало чем помог, он не давал исчерпывающих сведений о дорогах между Гвадалахарой и Торреоном, который должен стать ключевым пунктом их путешествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21