Пока Элеана оплачивала счет, Коннорс, подмигнув портье, доверительно прошептал ему:
– Генерал устал и желает, чтобы его не беспокоили до утра. Понятно?
– Да, сеньор, – ответил портье, пожирая глазами Элеану.
Коннорс убрал багаж Элеаны в машину, после чего поинтересовался у одного из таксистов, расположившихся у гостиницы, как проехать в Лоредо.
– Дорогой, Лоредо в другой стороне. Развернитесь и поезжайте все время прямо.
Лимузин генерала стоял перед такси, а его шофер спал на руле автомобиля. Коннорс молил бога, чтобы тот не проснулся. Сделав полукруг, Коннорс проехал по проспекту Инсурхентес на север. Изучив карту, взятую в гараже, он выяснил, что в конце Пасео де ла Реформа надо повернуть в сторону Урапана. Останавливаться он не собирался, на это времени не оставалось. Необходимо было спешить к границе. Скоро власти, разыскивая их, перекроют все дороги. И вероятнее всего, что первым делом перекроют главную магистраль, ведущую из Мехико в Лоредо.
Миновав парк Чалультепек, Элеана впервые заговорила после того, как они покинули отель.
– Спасибо, Эд! Не знаю, что бы я делала, если бы не встретила вас.
Коннорс горько рассмеялся. Из-за Элеаны ему пришлось убить человека, а она благодарит его. Теперь, когда непосредственная опасность миновала, Эда стал бить озноб. Ему стало так холодно, что у него застучали зубы. Элеана включила отопление в машине.
– Эд, ну почему он решил, что я доступная женщина?
– Потому что вы прелестны!
Другая девушка начала бы, может, и спорить, но только не Элеана. Будучи в двадцать один год весьма пленительной, она уже неоднократно попадала в подобные передряги, но только не в Мексике. По ту сторону границы, в Штатах, одно ее слово "НЕТ" означало: "Вам здесь нечего делать". Да еще на каждом углу находился полисмен, который в нужный момент всегда приходил на помощь.
Включенное отопление помогло Коннорсу согреться. Ночь выдалась холодной, но в машине стало тепло. Они продолжали ехать, не произнося ни слова, пока не очутились далеко в горах. Потом Эд спросил Элеану, чем она занимается в Чикаго. Девушка ответила, что работает учителем. И только сейчас Коннорс заметил, что она говорит с легким акцентом.
– Но на самом деле вы не уроженка Чикаго?
– Нет. Я родилась в Блу-Монд, штат Миссури.
Коннорс достал две сигареты.
– Мне хотелось бы знать, в чем заключается ваше дело здесь, в Мексике? Из-за вас я уже серьезно подмочил свою репутацию, и интересно было бы все же выяснить, из-за чего заварилась вся эта каша. Что это за история с Санчесом? Почему зам так надо увидеть его?
– Я пытаюсь найти своего отца, а Санчес располагает кое-какими сведениями, необходимыми мне.
– Как вы сказали, зовут вашего отца – Дональд Хайс?
– Да.
Коннорс продолжал вести машину, время от времени бросая взгляд в зеркальце заднего вида.
– А эти "кое-какие сведения", которыми располагает Санчес, что это такое на самом деле, конкретно?
– Это брачное свидетельство моей матери.
– Свидетельство чего?
– Свидетельство о замужестве моей матери. – Элеана провела сигаретой в воздухе кривую линию. – Это дело настолько запутано, что я не знаю, с чего начать. Осенью я выхожу замуж, и мне необходимо доказать, что отец и мама были повенчаны. – Фары встречной машины осветили ее лицо на одно мгновение, и ее голос стал суше. – Другими словами, мне необходима официальная справка, что я дочь, законная дочь Селестины и Дональда. Если у меня родится сын-наследник, то на нем не будет ни малейшего пятнышка и он не опозорит фамилию Лаутенбаха.
– Вы хотите сказать, что выходите замуж за старика-миллионера Лаутенбаха, короля мясных консервов? – в ужасе воскликнул Коннорс.
Элеана разразилась смехом.
– Не говорите глупостей! Конечно, нет. Я выхожу за его сына, Аллана.
– Ах, вот оно что, – откликнулся Коннорс.
Продолжая вести машину, он постарался припомнить все, что знал об этом семействе и о наследнике Лаутенбаха. Молодому Лаутенбаху сорок с чем-то лет, и у него з жизни только две страсти – конное поло и маленькие танцовщицы. Таков багаж жениха Элеаны. Сам не зная почему, Коннорс не мог представить Элеану замужем за этим парнем.
– Вы его любите? – спросил он.
– Любовь тут ни причем. Ну, предположим, я его не люблю... Я не собираюсь всю жизнь учительствовать. Это, вероятно, мой единственный шанс выйти замуж за большие деньги. – Она сильно затянулась сигаретой и щеки ее слегка порозовели. – К тому же, – продолжила девушка, выпуская дым, – не думаю, чтобы Аллана волновало, люблю я его или нет. Всего, чего в сущности хотят Аллан и его отец, – это девушку из хорошей семьи, здоровую и способную родить наследника дому Лаутенбахов.
– Стало быть, они требуют, чтобы вы доказали законность своего рождения? – засмеялся Коннорс.
– Нет! Во всяком случае, не сейчас. Но давая себе отчет о тех больших деньгах, ради которых все это и делается, а также цель этой свадьбы, я абсолютно убеждена, что некоторые люди поднимут этот вопрос раньше, чем будет испечен свадебный пирог. А я не хочу, чтобы меня застали врасплох. Вот почему я и должна повидать прокурора и попросить его устроить мне свидание с моим отцом.
– Свидание с отцом? – не понял Коннорс.
– Да. Видите ли, мои отец и мать расстались, когда мне было четыре года. Иначе говоря, отец бросил нас и уехал в Мексику со своей любовницей. Она танцевала на канате в цирке, который мой отец содержал вместе со своим братом.
– Но при чем тут прокурор Санчес? – заинтересовался Коннорс. – Почему он должен организовать это свидание?
– Потому что у меня нет адреса моего отца. А прокурор Санчес его знает. В течение многих лет он являлся поверенным в делах моего отца. Видите ли, после своего отъезда, мой отец через него ежемесячно присылал сорок долларов на мое воспитание; до тех пор, пока я три года назад не начала работать.
Все это казалось достаточно запутанным, а у Коннорса и раньше голова была забита подобными историями.
– Вы, случайно, не пытаетесь ввести меня в заблуждение?
– Нет, Эд, совсем нет, поверьте мне, – покачала головой Элеана. – Все, что я вам сообщила, – правда. До вас, вероятно, никогда не доходили слухи о цирке братьев Хайс?
– Нет, никогда.
Элеана потушила в пепельнице сигарету.
– Судя по тому, что рассказывала мне мама, это стоило посмотреть. Мама была первой наездницей.
– Другими словами, она занималась вольтижировкой?
– Да. У них было три лошади, четыре слона, они поставили несколько клоунад, были и другие номера. Труппа зимовала в Блу-Монд. Мой отец и дядя Джон тогда хорошо зарабатывали, но потом наступил кризис. Мой отец был вынужден отправиться в Калифорнию в поисках выгодной работы, и там под закладную он получил пятьдесят тысяч долларов. Я читала написанное им письмо, в котором он сообщал, что добыл деньги и возвращается домой. И он действительно вернулся. Человек шесть видели его в Блу-Монде. Но этот негодяй не пришел повидаться ни с мамой, ни с дядей Джоном, а подобрал свою любовницу, и они удрали вместе с деньгами.
– А что произошло с цирком?
– Тот человек, который дал отцу деньги, забрал себе цирк. В течение двух лет мама не имела понятия, где скрывается мой отец. Потом, как мне кажется, отец счел свое поведение недостойным, и с этого момента мама стала получать от прокурора Санчеса письма и переводы.
Коннорс взглянул в зеркало заднего вида.
– Полагаю, ваша мать развелась?
– Да, уже давно.
– И вы приехали сюда отыскать ее брачное свидетельство?
– Да.
– А почему вы просто не написали об этом?
– Я неоднократно писала, и каждый раз Санчес отвечал, что займется этим и свяжется с сеньором Хайсом. Но потом наступало молчание. – Несмотря на сильное нервное возбуждение, тепло и мерное покачивание автомобиля убаюкали Элеану и она поудобнее устроилась, поджав под себя ноги и облокотившись на спинку сиденья. – Так продолжалось несколько месяцев.
– А почему же, черт возьми, вы или ваша мать не обратились к мэру города, где происходило венчание, чтобы он вам выслал дубликат?
Элеана закрыла глаза.
– Мама приехала из Франции за два месяца до своей свадьбы. Ей запомнилось только, что венчание происходило в маленьком городке Западного Ириана и им пришлось ехать на машине всю ночь, чтобы добраться туда.
– Вы писали отцу, что собираетесь выйти замуж?
Элеана неопределенно хмыкнула.
– И он не попросил пригласить его на свадьбу?
– Ах, Эд! Я хочу сказать... Видите ли... девица, с которой он тогда исчез, уже была замужем...
– А потом? Все эти годы?
Элеана открыла глаза.
– Вы ничего не понимаете, Эд. Мой отец не может вернуться в Штаты. В ту ночь, когда они убежали, отец убил мужа своей любовницы. Вот почему он ведет все свои дела через Санчеса. – Элеана положила свою руку на плечо Коннорса. – Я боюсь, Эд! Вы уверены, что генерал Эстебан действительно мертв?
– Уверен.
– Что они с нами сделают, если поймают?
Коннорс перестал притворяться спокойным.
– Не знаю, что они сделают с вами, но я готов к тому, что меня они изжарят живьем.
Глава 3
В Морелии было много хороших отелей для туристов и ресторанов высокого класса. Коннорс решил остановиться в самом дорогом отеле, где жили главным образом столичные коммерсанты. В том случае, если полиция усомниться в том, что они поехали в Лоредо и не пустится по ложному следу, лучше было расположиться в таком месте, где их не сразу бы стали искать. Пока Элеана приводила себя в порядок, Коннорс произвел полный осмотр машины, проверил тормоза и долил масло, после чего заказал завтрак на двоих.
Когда Элеана села напротив Эда, казалось, что она сошла с обложки журнала мод. Элеана покопалась в одном из своих чемоданов и поменяла дорожный костюм на умопомрачительное нейлоновое платье в серых тонах двух оттенков. В руках девушка держала сумочку из змеиной кожи, а ноги были обуты в туфельки из разноцветной кожи. Вне всякого сомнения, эта девочка умела одеваться и у нее был превосходный вкус.
– Трудно представить, что вы – учительница! – восхитился Коннорс.
После ночной поездки Элеана чувствовала себя разбитой, но нервничала меньше. Она попросила чашечку кофе.
– А что вы имеете против учительниц?
Она вынула из сумочки очки и пробежала глазами замызганную карточку меню.
– О, ничего! – ответил Коннорс. – Я уже заказал завтрак на двоих.
– Да, вижу, – Она спрятала очки в сумочку. – И все это только за ваши "услуги".
Ее тон был еще более неприятен, чем слова.
– Чтобы вас черт побрал! – вскочил Эд, оттолкнув стул.
Коннорс вышел, сел в машину и поехал в сторону центра. Мисс Хайс, видимо, подумает, что он хочет угнать ее машину, и ему очень хотелось, чтобы она так подумала. Потом Элеана призналась ему, что в первый момент она так и решила. Вместе с тем, когда Эд вернулся, девушка все еще сидела за столом и ковыряла яичницу с зеленью, будто она ей не нравилась.
Элеана не дала ему и рта открыть.
– Простите меня, пожалуйста, Эд! Поверьте мне, я не хотела вас обидеть!
Все еще с недовольным видом, Коннорс попросил кофе, а Элеане показал пригоршню песо, которые получил в обмен на свои часы. Сумма казалась порядочной, но фактически денег было немного – только сто тридцать два песо. И за эти деньги он лишился своих часов! Элеана спросила его, откуда он достал деньги.
– Я сделал то, что должен был сделать еще тогда, когда встретил вас, – продал свои часы, – с горечью ответил Эд. – Отныне каждый будет платить за себя.
– Согласна. – На этот раз улыбка Элеаны казалась отнюдь не неприязненной, но хитрой. Девушка протянула ему руку. – Итак, если у вас нет возражений, сэр, верните мне те двести сорок пять песо, которые вы вытребовали у генерала за ремонт моей машины.
Коннорс сунул руку в карман пиджака и вытащил пачку песо, о которых совершенно забыл. В этом не было чего-то особенно смешного, но они оба разразились смехом и долго не могли остановиться. Молоденькая официантка-индианка приняла их за влюбленную пару. С этого момента их отношения улучшились.
Вернувшись к машине, Коннорс собрался немедленно поехать в Гвадалахару, но Элеана не без оснований не разрешила этого делать, резонно объяснив, что если Эстебан мертв и полиция их разыскивает, то в больших городах у них больше шансов оказаться в руках стражей порядка, чем в маленьких. Именно поэтому в Урапане они будут в большей безопасности, чем в любом другом большом городе.
– Хорошо, едем в Урапан, – согласился Коннорс. – Может я все-таки не убил этого парня!
Пока он вел машину, Элеана без умолку говорила. Из ее монолога Коннорс понял, что вскоре после того, как их покинул отец, Элеана с матерью и обосновались в Чикаго, где жили до сих пор.
– Только летом во время каникул мы возвращались в Блу-Монд и жили у дяди Джона, который к нам неизменно хорошо относился после ухода отца. Вы знаете Чикаго?
– Еще бы! Я прожил там пять лет!
– Писали детективные романы?
– Нет, – поморщился Коннорс. – Составлял скетчи, которыми затыкали дыры между двумя рекламами о том, как нужно стирать и каким мылом, чтобы оставаться в хорошем настроении. Нелепые сказки о том, как изменится ваша жизнь, если вы переведете компании деньги и получите кусок настоящего чуда, которое сделает вашу одежду не хуже, чем у самой прекрасной звезды Голливуда.
– Мама слушала эти скетчи каждый день, – рассмеялась Элеана. – Не представляю, как можно этим долго заниматься и все это выдерживать.
– Настал такой день, когда мне стало невмоготу.
– Но это хорошо оплачивалось?
Коннорс прикурил две сигареты.
– В течение пяти лет у меня было самое меньшее восемьсот долларов в неделю.
– И вы все бросили?
– Увы!
– И теперь вы на мели?
– Я не на мели, у меня есть сто тридцать два песо. Хорошее будущее!
Он сбоку посмотрел на девушку. Вероятно кто-то из ее предков был славянином. Скулы Элеаны были высокими, щеки немного западали, а губы прекрасно очерчены. Временами она хваталась за грудь, как будто ей было трудно дышать. Встретив взгляд Коннорса, Элеана отвернулась.
– А вы не лишены претензий!
У Коннорса участился пульс. Теперь он хорошо разобрался в ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21