Уже три дня дежурили они на «Радио Монте-Карло» в ожидании, каких-либо событий после того, как договорились с директором. Когда детективы изложили ему свои намерения, сидя у него в кабинете, Роберт Бикжало взглянул на них сощурившись сквозь ядовитый дым своей странной сигареты. Он оценил все, что сказал комиссар Юло, и стряхивая пепел с водолазки от Ральфа Лорена, принялся буравить их своими глазами-щелочками, которые делали его похожим на хорька.
— По-вашему, этот человек может позвонить снова?
— Мы не уверены. Это всего лишь оптимистическое предположение. Но если он объявится, нам необходимо ваше сотрудничество.
Юло и Фрэнк сидели напротив друг друга в кожаных креслах. Фрэнк отметил, что их высота была отрегулирована таким образом, чтобы сидевший за письменным столом смотрел на собеседников сверху вниз.
Бикжало обратился к Жан-Лу Вердье, расположившемуся на таком же, как кресла, диване слева от письменного стола.
Диджей провел рукой по темным, довольно длинным волосам. Он внимательно и в то же время вопросительно посмотрел на Фрэнка зелеными глазами. Нервно потер ладони друг о дружку.
— Не знаю, смогу ли я сделать то, что вы просите. То есть не знаю, как я должен держаться. Одно дело вести передачу, говорить по телефону с нормальными людьми и другое говорить… говорить…
Фрэнк понял, что Жан-Лу не решается произнести слово «убийца», и пришел ему на помощь.
— Знаю, что нелегко. Нам тоже трудно предположить, что там в голове у этого типа. Но мы будем здесь и дадим тебе необходимые указания при любом развитии событий. Мы пригласили еще и эксперта.
Он обернулся и взглянул на Никола, до сих пор молчавшего.
— Тебе будет помогать психопатолог, доктор Клюни, консультант полиции, который обычно ведет переговоры с преступниками при захвате заложников.
— Хорошо. Если объясните, что мне делать, то я готов.
Жан-Лу посмотрел на Бикжало, словно оставляя последнее слово за ним.
Директор рассматривал картонный фильтр русской сигареты и складывал его по всем правилам. Он начал издалека.
— Конечно, это немалая ответственность…
Фрэнк сразу понял, куда тот клонит и поднялся с кресла. Теперь он смотрел на Бикжало сверху вниз.
— Послушайте, я не знаю, понимаете ли вы всю серьезность положения. Чтобы вам окончательно все стало ясно, наверное, стоит вам кое-что показать.
Он наклонился и достал из сумки Юло, лежавшей на полу возле кресла, несколько фотографий размером двадцать на тридцать. И бросил их на письменный стол.
— Мы ловим человека, который способен сделать вот это.
На фотографиях были трупы Йохана и Эриджейн и их изуродованные головы крупным планом. Взглянув на снимки, Бикжало побледнел.
Юло усмехнулся про себя.
Фрэнк снова опустился в кресло.
— Этот человек еще на свободе, и мы считаем, что он способен повторить подобное. Нужно остановить его, и сейчас мы рассчитываем только на вас. Тут речь идет не о том, чтобы увеличить вашу аудиторию. Это охота на человека. От нее зависит жизнь или смерть многих людей.
Фрэнк отвел взгляд от Бикжало подобно тому, как змея отводит на мгновение свой гипнотический взгляд от жертвы, с которой хочет поиграть. Он взял со стола пачку сигарет и принялся с интересом рассматривать ее.
— Не говоря уже о том, что, если эта история разрешится с вашей помощью, ваше радио и Жан-Лу получат такую известность, какой вы сами не добились бы и за тысячу лет.
Бикжало немного расслабился. Он подтолкнул снимки к Фрэнку, коснувшись их кончиками пальцев, словно боясь обжечься. Потом с явным облегчением откинулся на спинку кресла. Теперь можно было продолжить разговор.
— Согласен, если нужно помочь закону, если от нес будет польза, «Радио Монте-Карло» не откажет. А кроме того, ведь задача «Голосов» как раз в том, чтобы помогать. Помогать людям, которые нуждаются в поддержке. Я только одно хотел бы попросить у вас, если возможно…
Фрэнка молчал, и Бикжало решил, что можно продолжить.
— Эксклюзивное интервью с вами. Мы хотим быть первыми. Его проведет Жан-Лу, как только все будет закончено. Прямо тут у нас, на радио.
Фрэнк посмотрел на Юло, тот еле заметно кивнул.
— Договорились.
Он снова поднялся.
— Придут наши техники со своей аппаратурой, чтобы поставить телефоны на контроль. И сделают еще кое-что, потом объяснят вам подробно. Начнем сегодня же вечером.
— Хорошо. Велю своим сотрудникам быть в вашем распоряжении и всячески вам содействовать.
Совещание закончилось. Все поднялись. Фрэнк поймал растерянный взгляд Жан-Лу Вердье. Он похлопал его по плечу, как бы ободряя.
— Спасибо, Жан-Лу. У тебя отличная передача. Уверен, ты прекрасно справишься. Боишься?
Диджей поднял на него чистейшие, зеленые, как морская вода, глаза.
— Боюсь. До смерти.

13
Фрэнк взглянул на часы. Жан-Лу выпустил в эфир еще один рекламный блок. Лоран подал Барбаре знак, и на последних словах диджея она ввела музыку.
Настал пятиминутный перерыв.
Фрэнк поднялся и слегка потянулся, желая расправить плечи.
— Устал? — спросил Лоран, закуривая. Дым поднялся вверх и улетел в вентиляцию.
— Не особенно. В каком-то смысле я привык ждать.
— Счастливец! А я буквально умираю от волнения, — сказала Барбара, вставая и поправляя свои рыжие волосы. Инспектор Морелли, сидевший на стуле у стены, оторвал взгляд от спортивной газеты. Похоже, его вдруг больше заинтересовала фигура девушки в легком летнем платье, чем мировой чемпионат по футболу.
Лоран повернулся вместе с креслом к Франку.
— Возможно, это не мое дело, но мне хотелось бы спросить вас кое о чем.
— Так спрашивайте, а я скажу, ваше это дело или нет.
— Что вы испытываете, занимаясь своей работой?
Фрэнк смотрел словно сквозь него. Лоран решил, что тот размышляет. Он не мог знать, что сейчас у Фрэнка Оттобре перед глазами была женщина, лежащая на мраморном столе в морге, та, которая и в радостную и в трудную минуту была его женой. Та, которую уже не разбудит ничей голос.
— Что испытываю, занимаясь своей работой? — Фрэнк невольно повторил вопрос, прежде чем ответить. — Спустя какое-то время хочется только одного — забыть обо всем.
Лорен отвернулся к режиссерскому пульту, почувствовав себя неловко. Наверное, он задал глупый вопрос. Ему не удавалось проникнуться симпатией к этому американцу могучего сложения с холодными, как изморозь, глазами, который будто отгородился от окружающего мира. Такая манера исключала любое общение. Это был человек, который ничего не давал, именно потому, что ничего не просил. И все же он сидел тут в ожидании, хотя, похоже, даже он, не знал, чего именно.
— Предпоследний блок, — сказала Барбара, снова садясь за микшер.
Ее голос прервал неловкое молчание. Морелли вернулся к спортивной хронике, продолжая, однако, посматривать на волосы девушки, спадавшие ниже спинки кресла.
Лоран сделал знак Жаку, оператору у пульта управления. Тот вывел в эфир эпическую музыку Вангелиса. В студии у Жан-Лу зажглось красное табло, и его голос вновь зазвучал в аппаратной и в эфире.
— Сейчас на «Радио Монте-Карло» одиннадцать сорок пять. Впереди целая ночь. Мы ставим то, что вы хотите послушать, мы говорим то, что вы хотите услышать. Никто вас не осуждает, и все слушают вас. В эфире передача «Голоса». Звоните нам.
И снова режиссерская аппаратная заполнилась медленной ритмичной музыкой, напоминавшей морской прибой. За стеклом в своей студии Жан-Лу был, что называется, на своей территории и прекрасно знал, что и как делать. В режиссерской аппаратной замигал световой сигнал телефона. Фрэнк почему-то вздрогнул.
Лоран подал Жан-Лу знак, и диджей ответил ему кивком.
— Кто-то звонит нам. Алло?
Несколько мгновений тишины, потом послышался какой-то странный шум. Неожиданно звуковой фон сменился похоронной музыкой. Голос, раздавшийся из колонок, был уже хорошо знаком всем, записан на пленку и запечатлен в сознании.
— Привет, Жан-Лу.
Фрэнк выпрямился на стуле, как от электрического разряда. Он щелкнул пальцами в сторону Морелли. Инспектор сразу понял, что нужно сделать, поднялся и взялся за рацию, висевшую на поясе.
— Ребята, внимание. Есть контакт. Будьте начеку.
— Привет, кто ты? — спросил Жан-Лу.
Человек на другом конце провода, похоже, улыбался.
— Ты знаешь, кто я, Жан-Лу. Я — некто и никто.
— Тот, кто уже звонил сюда однажды?
Морелли выбежал из аппаратной и тотчас вернулся с доктором Клюни, полицейским психопатологом, который ожидал в коридоре. Он взял стул и сел рядом с Фрэнком. Лоран включил микрофон, позволявший общаться с Жан-Лу через наушники, минуя в эфир.
— Постарайся потянуть разговор как можно дольше, — попросил Клюни, расслабляя узел галстука и расстегивая воротничок.
— Да, друг мой. Я звонил однажды и еще позвоню. А эти ищейки там, рядом с тобой?
Электронный голос будто привносил с собой пламя ада и холод мрамора. Казалось, в помещении стало не хватать воздуха, словно кондиционеры не нагнетали, а, напротитв, удаляли прохладу.
— Какие ищейки?
Ответ прозвучал не сразу:
— Те, что охотятся за мной. Они рядом с тобой?
Жан-Лу поднял голову и посмотрел сквозь стекло в режиссерскую кабину, словно растерявшись. Клюни слега приблизился к микрофону.
— Соглашайся, говори все, что ему хочется услышать, и постарайся, только потяни подольше…
Жан-Лу продолжил разговор. Его голос звучал мрачно.
— Зачем этот вопрос? Ты ведь знаешь, что здесь.
— Мне нет до них никакого дела. Они — пустое место. Меня интересуешь ты.
— Почему я? Почему именно я?
Опять молчание.
— Я уже сказал тебе: потому что ты такой же, как я, — голос без лица. Но тебе повезло — из нас двоих только ты можешь подняться утром и выйти на солнечный свет.
— А ты не можешь?
— Нет.
— В этом коротком односложном ответе заключалось абсолютное отрицание, не допускающее никаких возражений, полный отказ.
— Почему? — спросил Жан-Лу.
— Потому что кое-кто так решил. И я мало что могу сделать…
Молчание. Клюни повернулся к Фрэнку и в изумлении прошептал:
— Он плачет…
Снова долгое молчание, наконец, неизвестный заговорил.
— Я мало что могу сделать. Но есть только один способ устранить зло — сразить его при помощи того же зла.
— Зачем совершать зло, когда столько людей вокруг готовы помочь тебе?
Снова томительное молчание, и наконец голос произносит гневный приговор.
— Я просил помощи, но та единственная, которую я получил, убила меня. Скажи это ищейкам. Скажи это всем. Жалости не будет, потому что ее нет, прощения не будет, потому что и его нет, мира не будет, потому что его тоже нет. Только кость для твоих ищеек…
— Как это понимать?
Он замолчал и на этот раз надолго. Потом сумел, видимо, справиться со своими чувствами, и его голос зазвучал, как дуновение легкого ветерка.
— Ты ведь любишь музыку, Жан-Лу?
— Люблю. А ты?
— Музыка меня не предает, музыка — цель жизни. Музыка — сама жизнь.
Неожиданно, как и в прошлый раз, зазвучала музыка, медленная и волнующая партия электрогитары. Всего несколько отдельных протяжных нот, — музыкант словно разговаривал со своим инструментом.
Фрэнк узнал мелодию «Samba Pa Ti», слегка видоизмененную фантазией исполнителя. Одинокая гитара, надрывный всплеск и сразу же гром аплодисментов.
И так же внезапно, как зазвучала, музыка умолкла.
— Вот она, кость, которую у тебя просили ищейки. А теперь мне пора идти, Жан-Лу. Сегодня ночью у меня дела.
Диджей спросил его дрожащим голосом:
— А что ты будешь делать сегодня ночью?
— Ты знаешь, что я делаю по ночам, друг мой. Отлично знаешь.
— Нет, не знаю. Прошу тебя, скажи.
Тишина.
— Не моей рукой написаны те слова, но теперь уже все знают, что я делаю по ночам…
Снова молчание, оглушившее всех, подобно барабанному бою.
— Я убиваю…
Голос умолк, но продолжал звучать в ушах, словно карканье ворона на телефонных проводах. Последние слова подействовали как вспышка магния. На какой-то миг все застыли, будто на фотографии, не в силах даже перевести дыхание.
Фрэнк очнулся первым.
— Морелли, зови ребят и посмотри, что удалось сделать. Лоран, ты уверен, что все записано?
Режиссер сидел за столом, обхватив голову руками. За него ответила Барбара.
— Конечно. Могу я теперь упасть в обморок?
Фрэнк посмотрел ан нее. Вместо лица — белое пятно в окружении рыжих волос, руки слегка дрожат.
— Нет, Барбара, вы мне еще нужны. Перепишите разговор на кассету, она потребуется мне через пять минут.
— Уже сделано. Я приготовила второй магнитофон во время паузы и включила его, как только начался разговор. Надо только перемотать пленку на начало.
Морелли бросил на девушку восхищенный взгляд и постарался, чтобы она его заметила.
— Отлично. Молодец. Морелли?
Морелли оторвал взгляд от Барбары и покраснел, будто его застали на месте преступления.
— К нам уже идет техник. И насколько я понял, не с хорошими новостями.
В студию вошел молодой темнокожий человек явно африканского происхождения. Фрэнк поднялся.
— Ну что?
Техник пожал плечами. На его темном лице было написано сожаление.
— Ничего. Мы не смогли определить телефон. Этот мерзавец использовал какое-то весьма эффективное устройство…
— Это был мобильник или стационар?
— Не знаем. Наш пеленгатор работает через спутник. Но мы не получили сигнала ни со стационара, ни с мобильника.
Фрэнк повернулся к психопатологу, в задумчивости сидевшему на своем стуле.
— Доктор Клюни?
— Не знаю. Надо прослушать запись. Единственное, что могу сказать: мне еще никогда в жизни не приходилось сталкиваться с подобным субъектом!
Фрэнк достал мобильник и набрал номер Юло. После короткого ожидания комиссар ответил. Конечно же, он не спал.
— Никола, так и есть. Наш друг объявился.
— Знаю, я слушал передачу. Одеваюсь. Сейчас буду.
— Хорошо.
— Вы все еще на радио?
— Да, здесь. Ждем тебя.
Фрэнк выключил телефон.
— Морелли, как только приедет комиссар, собираем общее совещание. Лоран, мне нужна ваша помощь тоже. Если не ошибаюсь, я видел зал для заседаний рядом с кабинетом директора. Можем собраться там?
— Конечно.
— Хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72