..
Сработала вспышка фотоаппарата, на мгновение залив все вокруг мертвецки белым светом. Внезапно врач ощутил как бы грохот поезда подземки, быстро надвигавшегося сзади. Его партнер, пританцовывавший на песке в попытке противостоять течению, перевел затвор фотоаппарата и неожиданно замер. Он смотрел на нечто, приближавшееся сверху из-за спины врача. Мундштук трубки, тянувшейся от кислородного баллона, выпал у него изо рта...
Врач, объятый ужасом, хотел повернуться, но инстинктивно присел, спрятавшись за торчавшие из корпуса доски. Взглядом он прирос к напарнику. У адвоката изо рта вырвался громадный пузырь воздуха... Одной рукой он как бы пытался защититься... Ремень фотоаппарата запутался, и снова сработала вспышка, высветив все вокруг и вызвав у врача ощущение полной незащищенности.
Померк зеленоватый свет... Колоссальная туша, опускавшаяся, как самолет, идущий на посадку, прошла на расстоянии одного фута над головой врача. Казалось, она бесконечно. Махину завершал хвостовой плавник по высоте равный росту врача. Первый взмах едва не вышиб его из укрытия и заслонил адвоката, стоявшего в туче грязи, поднятой со дна.
Полное молчание.
Врач крепко держался за доску, стараясь рассмотреть, что происходит. Он слышал только свое мучительное дыхание, которого очень боялся. Его страшили и пузырьки воздуха, привлекавшие к нему внимание... Но он не мог успокоиться...
Течение пронесло мимо врача один из ластов его напарника. Он оставался недвижимым...
Из убежища в конце концов его выгнал страх. Врача больше пугала перспектива умереть на месте с пустым кислородным баллоном, чем возможность быть обнаруженным. Осторожно он выполз из-под досок и немного постоял. Ничего не произошло. Тогда в приливе храбрости он пустился в путь.
Врач помнил, что подниматься нужно не быстрее, чем пузырьки воздуха, которые он сам выпускал. Врач также знал, что работать ластами нужно медленно и равномерно, без суеты и нервозности. Все морские обитатели чутко реагируют на панику. Он все прекрасно помнил, пока приближался к поверхности... пока темная зелень не стала напоминать цвет оникса... Он помнил, что нужно дышать ровно, чтобы воздух, скопившийся в легких, не разорвал грудь. Помнил, но страшился звука собственного дыхания. А когда всплыл на поверхность к золотым лучам солнца, он сообразил, что нужно отключить кислородное питание и дышать свежим воздухом. Он не забыл сбросить тяжелый пояс, чтобы стало легче плыть. И он помнил о необходимости работать ластами не поднимая брызг.
Врач поднял голову над водой. Катер стоял всего в ста футах от него. Страха поубавилось. Его пронизало чувство огромной радости, почти экстаза. Да, ему удалось выжить...
Осторожно и внимательно врач приближался к катеру, почти не оставляя следов на воде. Один раз он остановился и замер, внимательно всматриваясь в глубину. Но ничего не было видно, кроме зеленоватых лучей света, уходивших в пучину.
Он поднял голову повыше. В тысяче ярдов от катера в дюнах спали дома. Вдоль линии отлива бежали две крохотные фигурки. Казалось, прошла вечность с того момента, как он их видел в последний раз из каюты. Но это был все тот же ребенок и все тот же лохматый пес. Он даже слышал собачий лай...
Внезапно его пробрала дрожь. Откуда-то из самой глубины пришло чувство ужаса... Он заработал ластами быстрее. Послышался громкий шлепок, потом другой... До цели оставалось не больше тридцати футов. Нервы не выдерживали медленного темпа...
Когда до катера осталось футов двадцать, он поплыл что было сил, вздымая тучи брызг и глубоко вбирая воздух.
Неожиданно в десяти футах от катера врач ощутил удар, и что-то цепко схватило его чуть выше колена. Удивительно, но он не почувствовал боли, а подумал, что его напарнику как-то удалось остаться в живых, вот он теперь догнал его и взялся за бедро, чтобы привлечь внимание. Врач опустил маску и взглянул вниз.
Он очень удивился, увидев половину человеческой ноги, затянутую в ткань костюма для подводного плавания, падавшую вниз. Как специалист, врач отметил, что часть ноги отделена чисто и почти не кровоточит. Но откуда-то наплывало облако крови... Тот, кто ампутировал эту конечность, знал свое дело досконально: порез был идеально ровным.
Внезапно врач понял, что должен отдохнуть. Он застыл на воде без движения, раздумывая над ногой, уходящей в глубину. Показалось, что внизу, под ногой, двигалось нечто громадное... Но ничего рассмотреть было невозможно. В голове шумело, и ему на все было наплевать. Нога поднялась над поверхностью, как будто ее снизу толкнули... И сразу исчезла.
В левой стороне врач почувствовал слабость, подумав, что это симптомы сердечного приступа. В конце концов в его возрасте пора кончать с подводным плаванием. Возможно, надо продать свою долю в катере.
Потом он еле-еле поплыл дальше...
Послышался отдаленный, но постепенно нарастающий гул. Врачу было все равно... Он перестал двигаться. Он слишком устал, чтобы бороться с сонливостью, хотя до катера можно было уже дотянуться рукой. Он решил вздремнуть, как тюлень на солнышке.
В этот момент его подбросило в воздух. Он чувствовал, как его ребра, легкие, почки сжимаются вместе, как под гидравлическим прессом...
Но боли он не ощутил.
2
Начальник полиции города Эмити Мартин Броуди восседал за своим столом и наблюдал за стенными часами. Стрелки совместились на полудне, раздался хриплый стон, и часы пошли дальше. В телефонном аппарате на служебном столе замигал сигнал. Броуди зло посмотрел в противоположную сторону комнаты, где над телефонным коммутатором царила Полли Пендергаст.
Ей неоднократно говорилось, чтобы в обеденное время его к телефону не звали. Но она была слишком стара или чересчур упряма, чтобы запоминать приказы. На неё никогда нельзя было положиться. Он продолжал буравить ее взглядом, отказываясь поднять трубку.
- Кто это? - спросил наконец.
- Нейт Старбак, - объявила она. - Насчет парковки.
- Засранец, - выдохнул Броуди.
Полли терпеть не могла бранных слов и поджала губы. "Ну, хорошо", - подумала она, затем выдвинула ящик стола и достала свой обед. Полли начала с бутерброда, начиненного плавленым сыром и желе, при виде которого Броуди стало подташнивать.
Она всегда обедала на рабочем месте, принося бутерброд и для Броуди, в надежде, что он задержится, а ей не придется есть в одиночестве.
Чтобы досадить ей, он продолжал игнорировать телефон.
- Скажи ему, - обронил Броуди, - что я к нему заскочу по дороге домой на обед.
Неожиданно ему пришла в голову мысль, что, наверное, не меньше года никто не жаловался, когда его штрафовали за неправильную парковку.
"Парковка? Явный прогресс", - решил он.
Броуди, прихватив шляпу и книжечку с квитанциями для штрафов, направился к двери. Полли смотрела на него с обожанием. Он выхватил у нее бутерброд и сделал вид, будто готов его проглотить. Она истерически завизжала, поэтому пришлось вернуть бутерброд. Затем Броуди потрепал ее по дряблой щеке и вышел из здания муниципалитета на улицу, залитую весенним солнцем.
Он сел за руль автомобиля с номерным знаком "1", включил радиоприемник, потом передумал и выключил. Только Полли была способна что-либо придумать как раз в тот момент, когда он собирался домой. Стара, как город, которому она служила.
Правда, город возрождался, чего никак нельзя было сказать о Полли.
Он поехал по главной улице Мейн-стрит, в этот момент почти пустынной, в сторону Уотер-стрит. Еще пару лет назад по обе стороны улицы стояли бы машины даже в самом начале июня. Но сегодня, хотя и была суббота, можно было насчитать меньше полудюжины автомобилей, стоявших у счетчиков на платных парковках. В прошлом году счетчики сломали. Это была обреченная на неудачу попытка торговцев в центре города создать зону бесплатной парковки. Они считали, что десять центов, которые приходилось платить покупателям за парковку, были главной причиной слабого спроса на их товары.
По мере приближения к центру города настроение у Броуди поднималось. Кое-что все же менялось. Банк "Чейз Манхэттен" прибрал к рукам "Эмити бэнк энд траст", и фасад старого здания красили в белый цвет, более того, пристраивали окно, где автомобилист мог в любое время суток поменять чек на наличные. Причем работы велись сверхурочно и в выходные. На автостоянке, принадлежавшей банку, повсюду стояла техника строительный подрядчиков.
Броуди припарковался перед магазином дамского платья Марты, где нельзя было оставить машину ни на минуту. Муж Марты Роджер ползал в витрине на уровне юбок манекенов, готовил пол к покраске. Завидев Броуди, он ухмыльнулся и залез рукой под юбку.
Через три двери к югу у стены стояла неоновая вывеска "Эмити хардуэр" в ожидании, когда ее установит Альберт Моррис.
Броуди вышел в темную прохладу аптеки Старбака. Даже она, кажется, возвращалась к жизни. Нейт был на грани банкротства в тот момент, когда пришла Беда, как называли те времена в Эмити. Ему пришлось уволить собственного племянника, который проявлял фотопленку и печатал снимки для туристов в заднем помещении аптеки, а вместе с ним выставить на улицу мальчика-курьера и девушку, торговавшую за стойкой мороженым и прохладительными напитками. Больше года Нейт сам проявлял фотопленку в промежутках между выдачей лекарств, отказывался доставлять товар на дом и обязал свою жену Лину - женщину мрачную и немногословную, как и он сам, торговать прохладительными напитками.
Сейчас, как заметил Броуди, Старбак нанял Джеки Анджело, пятнадцатилетнюю дочь одного из полицейских для работы за стойкой. По сравнению с Линой, это был явный прогресс. Джеки обещала стать новой Джиной Лолобриджидой. У нее были небесно-голубые глаза, как у всех уроженцев Северной Италии, и темные волосы. Она редко улыбалась, но когда это случалось, ее глаза сверкали, морщился нос и рука шла ко рту, чтобы прикрыть самую откровенную в городе шину на передних зубах. Она подмигнула Броуди, когда он проходил мимо, закатила глаза в знак полного смирения и кивнула в сторону отдела лекарственных препаратов.
За стеклом виднелся Старбак, сухопарый потомок торговцев из Бедфорда. Он печатал на машинке ярлык с названием лекарства. Пишущая машинка фирмы "Вудсток", по глубокому убеждению Броуди, могла быть оценена как предмет антиквариата значительно выше, чем вся аптека Старбака. Ее хозяин как бы сошел с обложки книг Нормана Рокуэлла с зеленым козырьком из целлулоида над глазами и прочими атрибутами аптекаря былых дней. И, несмотря на то, что его дела вроде бы пошли на поправку, сохранял кислое выражение на лице.
- Доброе утро, - вымолвил Броуди без особого энтузиазма.
Старбак не поднял глаз. Он тщательно провел ярлыком по мокрой губке, прилепил его к бутылке, а затем поставил ее на прилавок.
- Вчера звонила ваша жена, - сухо сказал он. - Таблетки для нее есть.
- Что за проблема с парковкой?
Старбак указал большим пальцем руки на боковую дверь и резко бросил:
- "Казино Дель Map". - Произнося эти слова, он не скрывал презрения к иностранным названиям. - Рядом с моим грузовичком для доставки товаров на дом. Сам видел, как Питерсон запарковался. А сам он пошел в банк. - Он со значением взглянул на Броуди. - И, заметьте, в субботу.
- Вы думаете, он намерен ограбить банк?
- Вес может быть. Только он без оружия. А для меня никто банк в субботу ни за что не открыл бы...
- Возможно, вы взяли у них в кредит не так много денег?
Глаза Старбака поледенели.
- Все берут в кредит слишком много... - многозначительно произнес он. - Кроме тех, кто уже продал свою собственность, не так ли?
- Вы считаете, что мне ее не нужно было продавать? - хмыкнул Броуди.
Старбак пожал плечами.
- По-моему, вы поступили правильно. Хотел бы я иметь участок, примыкающий к пляжу.
- Какие-то жалкие сто футов! Вспомните, Нейт, в то время почти все торопились с продажей. Как вы думаете, сколько я получил?
- Меня это не касается.
- Правильно, - согласился Броуди. - Послушайте, но ведь Питерсон не мог запарковаться на стоянке у банка. Там полно грузовиков. А ваша парковка свободна. Так какая разница?
Старбак сурово сжал губы.
- Разве отменили городские законы о правилах парковки? Здесь могут находиться только мои клиенты. Или я не прав? - Потом пожал плечами и проговорил: - Конечно, вы, возможно, боитесь его оштрафовать. Я об этом сразу не подумал...
Броуди резко повернулся и вышел через боковую дверь. "Монако" - автомобиль Питерсона с номерными знаками штата Нью-Джерси и надписью золотом "Казино Дель Map" был припаркован возле грузовичка Старбака. Броуди поглядел на стену здания, где красовалась надпись "Только для клиентов аптеки. Автомобили нарушителей доставят на полицейскую стоянку". Надпись недавно покрасили и не забыли указать внизу номер соответствующего постановления муниципалитета. Видимо, Старбак решил внести свой вклад в улучшение внешнего вида города. Правда, по мнению Броуди, на этом хозяин аптеки и остановится.
Он начал уже выписывать квитанцию на уплату штрафа, когда увидел, что к нему приближается Питерсон, небольшой энергичный мужчина, похожий на боксера в весе петуха. Питерсон приветствовал полицию улыбкой.
- Боже мой, - воскликнул он, - неужели город Эмити так нуждается в деньгах?
- Послушай, Пит, пойди-ка ты в аптеку и купи чего-нибудь у этого старого хрыча. Пачку жевательной резинки или что-нибудь подобное.
Питерсон поблагодарил за совет и вошел в аптеку. Броуди спрятал книжечку с квитанциями и, подойдя к своей машине, еще раз осмотрел улицу.
Все заканчивалось благополучно. Человек, которого он направил в аптеку, спасал город, а такие идиоты, как Старбак, отказывались это понять.
Он забыл взять пилюли для Эллен, но день был слишком хорош, чтобы испортить его, дважды повидавшись со Старбаком.
Он сел в машину и отправился домой обедать.
* * *
- Шон, - вздохнула Эллен, - ты собираешься заканчивать еду?
Броуди медленно тянул пиво и, покачиваясь на задних ножках стула, наблюдал за тарелкой своего младшего сына. На тарелке разгоралось футбольное сражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32