Она немного растерялась, но ответила тем не менее, что тоже рада его видеть. Симон предложил ей сесть и начал разливать вино по бокалам.
— Кажется, я получил это вино в подарок лет семь назад. Мне подарил его один итальянский друг, проездом бывший в Берлине и гостивший в моем доме. Тогда вино было совсем молодое. Но сегодня оно должно быть уже пригодно для употребления. Как вы считаете?
Франциска внимательно разглядывала этикетку. Потом поднесла бокал с темно-красной жидкостью к носу и понюхала.
— Вы скромничаете, — засмеялась она. — Вино определенно имеет фантастический вкус. Давайте выпьем!
Раздался звон бокалов.
— Абсолютно точно, — улыбнулся Симон, после того как они сделали по глотку. — Вкус не разочаровывает.
Он продолжал стоять и внезапно повернулся к окну. Сад освещали два матовых фонаря.
— Лето заканчивается… Подойдите сюда.
Франциска медленно приблизилась и встала рядом с ним, держа бокал в руке.
— Согласитесь, неплохой вид, — произнес Симон, продолжая смотреть в окно. — «Сад слов» и «разговоры ни о чем». И «смех твой…». Ты имела в виду мой смех?
Он взглянул на нее. Дрожа, она сделала маленький шаг, отделявший их друг от друга, и поцеловала его в губы. Он осторожно ответил на ее поцелуй.
— Да, но откуда ты…
Симон вернулся на диван, Франциска села рядом. И стала слушать его объяснения.
— Ты прислала свое резюме набранным на компьютере, но подписала своей рукой, ручкой с черными чернилами. Когда я…
Франциска прервала его:
— Ты помнишь мое резюме? Я уже давно забыла, что там было написано.
— В письме мне кое-что показалось очень знакомым. Особенно чернила. Не многие пишут черными чернилами. Потом я сравнил почерк, которым написано письмо, с подписью на резюме. Они совпали. Это не могло быть случайностью. Сегодня ты хочешь виски?
Франциска вопросительно взглянула на недопитую бутылку вина.
— Оно в спальне.
Она поняла и встала.
Герхард фон Зассен хоть и выпил достаточно в кафе с Рубеном, возвращаться в пансион не хотел. Что там делать? Было всего одиннадцать вечера. На противоположной стороне улицы он увидел кафе. Над дверью красовалась вывеска «Кофейня „Старая Вена“». Бросив короткий взгляд в помещение, он вспомнил о студенческих годах и вечеринках в таких вот забегаловках. Внутри от табачного дыма перехватило дыхание. Все стулья были заняты, многие гости стояли. Но слева от входа фон Зассен увидел свободный стул возле маленького грязного столика. В помещении было очень шумно, хотя музыка и не играла. Он присел к столу, за которым уже сидели пятеро молодых людей, не спрашивая у них разрешения. Те ничего не возразили. Едва он занял место, вся грязная посуда была тотчас убрана со стола. Герхард заказал стакан «Вельтлинера» и начал осваиваться в новой атмосфере. Огляделся. Стены от пола до потолка были оклеены пестрыми концертными афишами, плакатами выставок и рок-фестивалей. При более пристальном рассмотрении на стенах можно было также заметить несколько картин. Имена авторов, впрочем, ничего не говорили фон Зассену. Совершенно не понятно, почему многие участки стены оставались не закрыты. Все посетители кафе, казалось, принимали участие в одной общей дискуссии. Каждый что-то говорил, причем так горячо, будто завтра их могли лишить этого права. Официантка принесла вино. Опасаясь, что больше дозваться кого-либо он не сможет, фон Зассен на всякий случай сразу заказал еще стаканчик. Она одарила его непонимающим взглядом, но ничего не сказала. Постепенно он начал привыкать к шуму, дыму и освещению внутри кафе. Выпив залпом полстакана вина, Герхард закурил.
За столиком неподалеку начал разгораться спор. Посетители говорили все громче и все более возбужденно, почти переходя на крик. Но внезапно одна из дам сделала какое-то замечание, компания дружно расхохоталась, и они стали громко звать официантку.
Тут только фон Зассен заметил, что между делом осушил и второй стакан с вином. Официантка возникла как из тумана, подошла к соседнему столику и бросила взгляд на их столик тоже. Через короткое время перед Герхардом стоял третий стакан с вином. Кафе медленно пустело. Его соседи по столу тоже ушли. Он наслаждался внезапно наступившей тишиной. Заказав еще один стаканчик, почувствовал, что глаза начали слипаться.
Конечно, с самого начала надо было предвидеть, что Рубен захочет перевести сокровища в наличные. Да теперь ничего другого и не оставалось. Кроме того, он был замешан в убийстве. А еще этот литературный фестиваль… Новый след или тупик? Кто даст гарантию, что дружок не поступит с ним, как с Хильбрехтом? Герхард фон Зассен испугался. Что в действительности задумал Клаус? Голова упала на стол, он провалился в забытье.
Он очнулся оттого, что кто-то положил руку ему на плечо. Перед ним стояла официантка.
— Простите, я, должно быть, уснул…
— Сто семьдесят шиллингов, — сообщила она бесстрастно. — Мы закрываемся.
В кафе, кроме него, оставалось лишь несколько человек. Фон Зассен расплатился и вышел.
ГЛАВА 16
Симон сладко потянулся. Он лежал на широкой двуспальной кровати своего номера. Снова в Дрездене… Вчера, едва переступив порог номера, он завалился спать.
«Девять часов. Пора позавтракать», — подумал Шустер и, накинув халат, заказал завтрак в номер. Он не любил сразу после пробуждения проводить время в обществе незнакомых людей. Ему не хотелось завтракать в гостиничном ресторане, среди деловых людей, вечно озабоченных своим бизнесом, тем более, что они почему-то всегда пользовались одеколонами с тяжелым запахом. А оптимистический идиотизм, четко проступавший на их лицах, был непременным атрибутом в деловых поездках.
Для Симона было наслаждением, приняв утром ванну, спокойно позавтракать в одиночестве. И только потом оказаться в обществе людей.
Лежа в огромной ванне гостиничного номера, он еще раз продумал сегодняшние встречи. Все они, кроме одной, были назначены здесь, в гостинице, поэтому на этот свой визит в Дрезден он забронировал не простой номер, а апартаменты с окнами, выходившими на городской рынок. Номер состоял из одной очень большой комнаты, которую с помощью раздвижной перегородки можно было разделить на два помещения: спальню и гостиную. Последняя прекрасно подходила для деловых встреч. Номер был обустроен в стиле бидемайер; светлые, теплые тона доминировали. Симон не только с удовольствием провел здесь ночь, но рассчитывал, что и днем будет чувствовать себя в гостинице уютно. В зависимости от времени и настроения он мог пригласить партнеров по переговорам в ресторан или бар.
Ровно в одиннадцать раздался телефонный звонок.
— Господин Шустер, это администратор гостиницы. К вам господин Винтер. Вы спуститесь?
— Нет. Пригласите господина Винтера подняться ко мне. Заодно попросите, чтобы убрали посуду после завтрака.
— Разумеется, я пришлю кого-нибудь.
Спустя несколько минут в дверь постучали. Это была горничная. Она забрала поднос с посудой и поинтересовалась, не надо ли еще что-нибудь. Получив отрицательный ответ, девушка удалилась.
Бернд Винтер расположился на софе, и несколько минут они предавались воспоминаниям о школьных годах, учителях, общих друзьях, своих проделках, о девочках, за которыми ухаживали.
— Ну ладно, — наконец сказал Винтер. — Мы можем болтать об этом часами, но время поджимает. У меня сегодня еще одна встреча. И я пришел сюда обсуждать деловые вопросы. Или нет?
Симон кивнул, сожалея, что приходится прерывать такой приятный разговор. Он достал из портфеля листы с чертежами павильона, подготовленные Францем Шубертом, и протянул их Бернду. Тот углубился в изучение проекта.
— Смотрится великолепно. А план внутренних помещений?
Симон дал ему еще один чертеж.
— Здесь вход, помещение для продажи билетов со стойкой предварительной продажи и выдачи брони. Здесь рабочее место со всем необходимым для подключения компьютера и выхода в Интернет. Далее туалет, маленькая кухня, складское помещение и что-то вроде кают-компании или комнаты отдыха.
— Довольно просторное помещение. Для чего?
— Эта комната будет разделена еще одной перегородкой. Получится комната отдыха для персонала и комната, где смогут проводить свободное время участники программы.
— Ну да, ну да. Лучше не придумаешь. Это будет удобно и для решения моих задач. Я тоже смогу использовать это помещение во время выставок.
— Я старался все продумать. Ну как, договорились?
— Только один момент. Я уже слышал об этой жуткой истории в твоем доме с убийством профессора из Дрездена. Что говорят в полиции?
— Пока затрудняются утверждать что-либо однозначно. Я, впрочем, тоже. Все случилось ночью того дня, когда мы встречались с тобой здесь, в Дрездене. Очень неприятно. Во всяком случае, я договорился с банком, что официально мое имя нигде не будет фигурировать. Поэтому сейчас очень важно, чтобы факт моего участия в строительстве павильона также нигде не упоминался. Все должно оставаться между нами.
— Никаких проблем. Я полностью поддерживаю эту идею. А то, знаешь ли, пресса и так далее.
— Именно. Георг Верт, мой сотрудник, свяжется с тобой в ближайшие дни, чтобы обсудить финансовые и технические вопросы подключения к Интернету. В остальном можешь исходить из того, что строительство павильона уже профинансировано и после всех мероприятий он переходит в твое распоряжение. Снаружи павильон будет раскрашен в цвета города и украшен логотипом вашей фирмы. Права на использование программных продуктов ты получишь бесплатно. Все как договорились.
Они встали.
— Ни слова кому бы то ни было. Можешь на меня положиться.
Симон едва успел сделать кое-какие пометки, как снова зазвонил телефон. Администратор сообщил, что прибыл Макс Шнайдер.
— Передайте ему, чтобы он прошел в ресторан. Там на мое имя заказан столик. Я сейчас буду.
Макс сидел за столиком в атриуме гостиницы. Зал был оформлен в стиле прошлого века. Симон несколько удивился тому, что Макс был одет сегодня довольно свободно. Вместо строгого костюма — застиранные джинсы, синяя фланелевая рубашка и замшевый жилет. Симон же, напротив, оделся официально, чтобы сразу после встречи со Шнайдером отправиться в министерство культуры к фон Зассену.
— Я где-то читал, что у американской бизнес-элиты стало допустимо и даже модно по пятницам одеваться свободно, неофициально. Новшество докатилось и до вас? — Симон сел за столик рядом с Максом.
— Да нет. Но разве Клаудиа не говорила, что сразу после встречи с тобой я еду в Берлин?
— Об этом она почему-то умолчала. Ну, раз уж мы заговорили об этом, давай напрямую. Что у вас с ней? Решается вопрос устройства личной жизни?
— По-моему, да. — Первый раз Макс говорил с Симоном на эту тему. — Знаешь, мне кажется… в общем, я уже достаточно давно знаю твою дочь. У нас сложились удивительные отношения. Мы стали нужны друг другу. И, — Макс рассмеялся, — я просто по уши влюбился.
— А Клаудиа?
— Лучше спросить об этом у нее. Но дай мне, пожалуйста, знать, если ее взгляды на этот счет отличаются от моих.
— А как обстоят дела с конкурсом? — Симон сменил тему.
— Все идет по плану. К делу подключается один из конкурсных управляющих. Моя сотрудница в Берлине знает его и полагает, что с ним можно договориться. В понедельник у нас первая встреча в Берлине. Я тоже буду на этой встрече и только потом вернусь назад.
Они с аппетитом ели фрикасе из курицы. Симон позволил себе выпить белого вина. Макс ограничился минеральной водой. В Берлин он собирался ехать на машине.
После обеда Шнайдер рассказал, как решаются организационные вопросы фестиваля.
— У меня один вопрос, — прервал его Симон. — Могут ли подрядчики выписывать все документы на твое имя, чтобы нигде не всплывало мое?
Макс кивнул. Его удивляло, что Симон с таким постоянством поднимает этот вопрос. Но в конце концов это было дело Шустера.
— И последнее. Клаудиа уже, наверное, сообщила тебе, что по окончании фестиваля все права на павильон перейдут к «Дрезден-Вербунг», коммерческий директор которой мой старинный друг. Взамен он гарантировал нам рекламную раскрутку.
— Разве павильон не понадобится тебе в будущем?
— Думаю, вряд ли. А если понадобится, смогу взять его напрокат. По крайней мере я сэкономлю на хранении конструкции.
— Хорошо, и против этого я ничего не имею.
— Как уже не раз говорилось, мне весьма по душе ваша идея. — Герхард фон Зассен принимал Симона в своем кабинете в министерстве. — Даже очень по душе. Пока не забыл — большое спасибо за поддержку, которую вы оказываете нам в Берлине. — Симон показал жестом, что ничего особенного он не предпринимает. — Да, да, да. Хальбе очень серьезно продвинулся вперед, благодарить за это мы должны прежде всего вас. Но вернемся к нашим делам. Ужасно, что произошла эта история с Хильбрехтом. Хальбе доложил мне, что из-за этого вы вынуждены официально выйти из проекта, дабы избежать лишнего шума в прессе.
— Да, не следует из-за этих событий усложнять процесс подготовки. Собственно, я попросил у вас аудиенции, чтобы проинформировать о своем решении.
— Хорошо. — Фон Зассен взглянул на часы. — Полностью поддерживаю и благодарен вам за эту инициативу. Эти дни культуры теперь станут еще привлекательнее. Вот, наверное, и все на сегодня. А, да! Я слышал, доктор Шнайдер стал другом вашей семьи? — Его глаза как-то странно заблестели. Слишком заинтересованно.
— Вы хорошо информированы, господин статс-секретарь.
— Положение обязывает.
— Разумеется.
— А сейчас я вынужден проститься. Меня ждут референты.
Симон поднялся, поблагодарил за беседу и вышел. По дороге в гостиницу он пополнил свой запас сигар.
ГЛАВА 17
Прошло четыре недели. В один из дней Симон и Клаудиа отправились на книжную ярмарку во Франкфурте-на-Майне. Экспресс прибывал к месту назначения вечером, а сейчас отец и дочь удобно расположились в мягких креслах вагона первого класса, где, кроме них, находились всего два пассажира. Так как в отделении для курящих никого не было, Клаудиа, к удивлению Симона, предложила перейти туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33