Мендель еще не подозревает, что уже попал в расставленные мной сети. Боже! Храни нас от непослушных сыновей и сентиментальных отцов!
2 февраля 1756 г.
Подготовка к празднованию моего дня рождения отнимает много времени. Веду переписку с огромным числом агентов. Артисты, фокусники, укротители, музыканты из Баварии, Ганновера, Пруссии и других земель должны принять участие в проекте. Об актерах из Пруссии позаботится Хартлебен. Он послал своих представителей. Архитекторы заняты оборудованием площадок для праздника. Надо построить сцены, торговые павильоны. Заказал фейерверк. Согласовал встречи с поставщиками продуктов, пива и вина. Среди всех этих забот мне сообщили, что Мендель вернулся в Дрезден. Завтра пошлю за ним.
3 февраля 1756 г.
Начальник канцелярии премьер-министра встревоженный сидел передо мной. Его, несомненно, удивило мое приглашение. После обеда я попросил принести бутылку лучшего вина и предложил покурить.
— Как чувствует себя ваш сын? — спросил я, глядя ему прямо в глаза.
Господин Менцель покраснел и нервно заерзал в своем кресле.
— Мой сын? — ответил он вопросом на вопрос. — Здоров. Вообще он бездельник и разгильдяй. А вы разве знаете его?
Я спросил, не была ли связана его отлучка с проблемами, которые возникли у сына.
— Нет, — сказал он и заверил, что причины поездки в Берлин были совсем другие.
— На этот счет у меня иные сведения. — С этими словами я положил перед ним несколько бумаг.
Это было подписанное его сыном обязательство пять лет служить в прусской армии, заявление самого господина Менцеля, согласно которому он просил освободить сына от службы и обязался уплатить за это определенную сумму, и свидетельские показания с точными датами пребывания Менцеля в Берлине, названиями гостиниц, в которых он останавливался, и другими сведениями.
— У вас, наверное, есть особое разрешение на такие поездки? — мягко спросил я его. — По моим сведениям, надо иметь разрешение, чтобы так часто выезжать в Пруссию.
Менцель побледнел, потом из его глаз брызнули слезы. Он плакал как ребенок.
— Имейте же сострадание! — взмолился он. — Да, у меня нет разрешения. Я не смог получить его. Если бы я не выкупил сына, он стал бы в глазах господина Хеннике предателем. Я должен был это сделать, — поспешил он добавить. — Я брал у вас деньги для этой цели. Я верну долг, честное слово. — Он посмотрел на бумаги, лежавшие перед ним. — Откуда у вас эти документы? Зачем вы показываете их мне?
— Ну… Когда эти бумаги увидит Хеннике…
— Боже! Нет! Тогда мы оба пропали! Просите что хотите. Я верну вам деньги вдвойне, только не показывайте документы Хеннике.
— Вы можете вообще не возвращать мне деньги. Я прощу вам долг.
— Но что же вы тогда хотите?
— У вас есть ключи от секретного архива фон Брюля. Так?
— Да, — ответил он дрожащим голосом. — Кроме премьер-министра, только я и господин Хеннике имеем право входить в этот архив.
— Там хранятся переписка и договоры, копии с которых мне срочно нужны. Срочно, слышите!
— Но я не смогу этого сделать. — Господин начальник канцелярии потерял самообладание. — Это же государственная измена. Меня повесят!
— Только в том случае, если вас поймают, — возразил я. — А как вас могут поймать, если вы такой ловкач?
— Господин Шнеллер! Не вынуждайте меня делать это. Речь идет о моей чести.
— О вашей чести? — Я рассмеялся. — Для вас важнее ваша честь или жизнь? Ваша и вашего сына?
Менцель понял, что все очень серьезно, и замолчал. После долгой паузы он спросил, о каких бумагах идет речь. Я объяснил, что мне нужны копии всех договоров, заключенных в течение последних одиннадцати месяцев между Саксонией, Австрией, Францией и Россией, а также вся дипломатическая переписка между ними.
— Но на это мне потребуется несколько недель, — возразил Менцель.
— Время есть. Но ни одна бумага не должна быть пропущена, — предостерег я. — Вы слышите, я должен получить все.
— Зачем вам это?
— Это уже вас не касается. И учтите, все бумаги, которые я только что показал вам, немедленно попадут к Хеннике, если вы завтра же не приступите к делу.
Я налил еще вина.
— А если эти договоры и переписка попадут не в те руки? — Он скорее размышлял вслух, чем спрашивал меня.
— Точно так же произойдет и с бумагами о вашем отъезде в Берлин, — ответил я и ударил кулаком по столу.
Опираясь на край стола, Менцель медленно поднялся со своего места.
— Я начну завтра же, — сказал он и попрощался. Я наслаждался своей первой победой.
14 апреля 1756 г.
Мой день рождения удался на славу. Знатные вельможи оделись в народные костюмы различных земель. Я заранее снабдил всех портных Дрездена цветными эскизами, так что они смогли очень точно воссоздать эти костюмы. Конечно, материал был закуплен не такой грубый, как для настоящей крестьянской одежды. Множество палаток для торговли вином и пивом было установлено на площадке, где проходил праздник. Построена специальная сцена, чтобы люди могли танцевать. На праздник, конечно, приглашены достойные крестьяне. Они очень старались вести себя подобающим образом, благопристойно кушать, пить вино и даже танцевать. Смотреть на это было очень потешно.
Был приглашен дрессировщик с тремя большими бурыми медведями. Все они были на цепях, но никто не рисковал приблизиться к этим бестиям даже на шаг. Были организованы различные соревнования, пиво и вино лились рекой. Было забито много скотины, всюду жарилось мясо.
К вечеру все устали. После грандиозного фейерверка все погрузились в большие повозки и поехали в город.
Премьер-министр фон Брюль и сам курфюрст не почтили мой праздник своим присутствием, хотя и были приглашены. Я предчувствовал это. За моей спиной уже шепчутся. Но меня это не беспокоит. Актеров на праздник прислал Хартлебен. Я передал им копии документов, полученные от Менцеля. Через несколько дней они будут в руках прусского короля.
29 августа 1756 г.
Я предчувствовал это в глубине души. Фридриху стало известно, что в его окружении есть предатели. Я предвидел, что курфюрст узнает это, и тем не менее поступил так, как поступил. Зачем? Чтобы отомстить им всем? Всем, кто подорвал мой авторитет. Чтобы испортить жизнь тем, кто сверг меня с пьедестала? Может быть. Но и Юта была права. Мое время прошло. Эпоха шутов кончилась.
Сегодня пришло известие, что прусская армия без объявления войны перешла границы Саксонии. Король Пруссии проглотит Саксонию. Они не предупредили меня о начале войны, тем самым лишив возможности бежать из Дрездена. Теперь уже поздно. Город закрыт, и никто не покинет его без высочайшего разрешения.
Король Пруссии объявил, что у него есть документы, подтверждающие создание союза между Россией, Австрией и Францией. Союз этот направлен против Пруссии. В этот альянс вовлечена и Саксония. И это так же верно, как и то, что договоры о создании союза в руках у короля Пруссии. Я сам добыл эти документы для него.
Граф фон Брюль наверняка задает сейчас себе вопрос, как договоры оказались у прусского короля. Откуда они доставлены ему? Из Вены? Из Москвы? Из Парижа? Или… Теперь будет проведено расследование, и скоро фон Брюль выйдет на след Менцеля.
31 августа 1756 г.
Мне сообщили, что господин Менцель арестован. Этот трус очень быстро выложит все. Даже прежде, чем кто-то дотронется до него пальцем и начнет пытать. После полудня мы накроем стол и будем обедать вместе с моими верными Пфайлем и Виммером. Чтобы оградить своих от преследования и мучительных пыток, я заберу их с собой. Они еще ничего не подозревают. Но так будет лучше для них.
Когда я допишу эти строки, отнесу дневники тому, кому еще доверяю и кому пока не грозит опасность. Я дам ему задание передать дневники лично Юте в руки, как только обстоятельства позволят это сделать. Я хорошо заплачу ему за это. Будет ли Юта гордиться мной или проклянет меня? Думаю, она поймет меня.
— Не могу понять, — прервала Клаудиа долго длившееся молчание, — почему Шнеллер закопал сокровища? Почему он не дает Юте указание в дневнике, где их искать? Мне думается, сокровища предназначались ей.
— Я тоже подумал об этом. Юте сокровища скорее всего были не нужны. Она была достаточно богата, имела к тому времени значительно большее влияние, чем Шнеллер. А попадет ли дневник именно в ее руки — об этом шут не мог знать. Думаю, его целью было скрыть свое состояние от курфюрста. Закапывая сокровища, он, вероятно, рассчитывал, что сможет ими когда-нибудь воспользоваться. А может, это была его последняя шутка. Закопать клад и вставить в «Остров Фельзенбург» новую страницу. Вдруг кто-то не очень глупый и внимательный наткнется на это послание. Может, Шнеллер надеялся на случай. Кто знает… Это навсегда останется его тайной.
ГЛАВА 8
— День у нас сегодня будет очень насыщенный. Симон занял место рядом с водительским и пристегнулся ремнем. Клаудиа выбрала для поездки в Баварию «мерседес»-универсал, оформила прокат на неделю. Она посмотрела на отца:
— Сначала рассказывай ты, а потом я доложу, что мне удалось узнать.
Клаудиа вернулась в Берлин только вчера. Пришлось встретиться во Франкфурте-на-Майне с одним доцентом-фольклористом, который должен был подготовить статью для журнала. Профессор Клаге наверняка будет против публикации этой статьи, хотя работа была просто великолепна. Но не это сейчас занимало Клаудиу.
— В Дрездене, — начал свое повествование Симон, — я забронировал два номера в «Хилтоне». И место в гараже для нашей машины. Пока не забыл — позаботься, пожалуйста, чтобы парковочный талон был оформлен с правом выезда ночью. Это нам понадобится. Придется незаметно покидать отель. В пятнадцать часов у нас встреча с доктором Шнайдером. Я созвонился с Гансом Хильбрехтом. Он вдохновился нашей идеей провести литературный фестиваль и обещал обсудить это со статс-секретарем министерства культуры Саксонии Герхардом фон Зассеном. И представь себе, ровно через час он перезвонил мне и спросил, не можем ли мы после визита в банк наведаться в министерство культуры!
— К статс-секретарю?
— Да. Я ответил, что мы сможем быть у него не ранее семнадцати часов. После встречи в министерстве мы могли бы поужинать вместе с Гансом. Ты как?
— Пока не решила. Ну а чем же так заинтересовала господина статс-секретаря наша идея?
— Да мало ли. Может, он библиоман? Посмотрим на месте.
— Хорошо. Ты не послушал, какой прогноз погоды на эти дни?
— Разумеется, послушал. И взял с собой все необходимое, чтобы работать во время дождя. И обувь тоже.
С запада к Германии приближался атмосферный фронт. Он уже достиг территории Голландии и принес туда ослабление жары и ливни.
— Так. Теперь что у тебя?
— Много чего интересного. Недалеко от Аугсбурга живет некий господин Норден, литератор, кладоискатель, торговец радиопеленгаторами и металлодетекторами. Он также является председателем общества кладоискателей. Ну и так далее… Мне повезло: удалось встретиться с ним и поговорить. Он придерживается мнения, что раньше, особенно в восемнадцатом веке, сокровища глубоко не зарывали. Только в двадцатом веке клады стали закапывать глубоко. Причиной тому стало развитие средств эхолокации. Особенно в этом преуспели нацисты. Они закапывали награбленные за годы войны сокровища так глубоко, что обнаружить их очень сложно. Но мы ищем не сокровища, награбленные фашистами. Скорее всего наш клад зарыт где-то на глубине до трех метров. Это с учетом смещения пластов земли под воздействием грунтовых вод. Нам нужен металлоискатель, реагирующий только на наличие благородного металла и игнорирующий металлы тяжелые — железо, свинец и т.п. В принципе я нашла все это еще в Интернете. Но беседа с господином Норденом была полезна в том плане, что он посоветовал приобрести недорогой полупрофессиональный прибор, с хорошей мощностью излучения, простой в обращении и не очень тяжелый. В общем, такой аппарат я купила. Он обошелся в сумму чуть больше 3000 марок.
— А ты разберешься, как с ним обращаться?
— Господин Норден — хороший продавец. У него во дворе закопано много всякой всячины. Даже золотые монеты. И мы поупражнялись вместе с ним в поисках зарытых в его саду предметов. Он все очень доходчиво объяснил мне. Показал, как должен вести себя прибор при наличии большого количества благородного металла.
— Значит, сегодня ночью отправляемся искать клад. Клаудиа рассмеялась, выруливая на автостраду.
Ровно в пятнадцать часов они были в банке. Доктор Шнайдер провел их в гостевой холл. Вид, открывавшийся из окон офиса, назвать живописным было нельзя. Но внутри обстановка была подобрана с большим вкусом. Клаудиа переоделась еще в гостинице в элегантный льняной костюм зеленого цвета. Господин Шнайдер вежливо поинтересовался, как прошло путешествие. Клаудиа ответила, что поездка была довольно приятной, удалось избежать пробок на дорогах. Так они несколько минут разговаривали ни о чем, пока не перешли наконец к основной теме встречи.
— Как и обещал, я подготовил концепцию фестиваля в письменном виде. Основные положения этого документа готов изложить вам вкратце сейчас.
Симон открыл портфель и передал Шнайдеру толстую папку. Шнайдер не стал пока смотреть документы, отложил папку в сторону и приготовился внимательно слушать. Симон проговорил около пятнадцати минут, ни разу не заглянув в тезисы выступления. Речь шла о литературных чтениях и программе для детей, о семинарах для специалистов, о публичных диспутах, о презентациях различных издательств. Он умело вставлял в свою речь имена известных писателей и писательниц, участие которых предполагалось в фестивале. Наконец подошел к вопросу о разработке специального интернет-проекта для фестиваля и продаже билетов на мероприятия фестиваля через компьютерную сеть. В заключение он коротко остановился на бюджете праздника. По его расчетам, прибыль должна была составить как минимум сто тысяч марок. Основные источники доходов — выручка от продажи билетов, сдача в аренду помещений и реклама.
— Разумеется, все авторы, приглашенные на фестиваль, отказываются от гонораров, спонсоры обеспечивают транспортные расходы, затраты на размещение гостей и оплачивают затраты технического плана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33