— Это был Юджин.
Про себя Катберт поневоле согласился с этим утверждением. В тихом голосе Джиллиан звенела непоколебимая уверенность; иных вариантов документалистка даже не рассматривала. То же самое молодая женщина повторила бы и на главной площади городка, и в присутствии присяжных. Но логики подсказывала инженеру то же самое. Натали вполне могла в отчаянии изрезать на куски драгоценные кассеты соперницы, но только Юджин обладал достаточной силой и жестокостью, чтобы коварно подстроить аварию на дороге вдоль каньона. Какое изощренное коварство — подбросить на самом опасном месте глыбу песчаника! И ведь никому бы и в голову не пришло, что это — дело человеческих рук!
Если, конечно, авария и впрямь подстроена.
Еще несколько дней всем им суждено пребывать в неведении, напомнил себе Катберт. И в течение этого времени он и Джереми будут бдительно приглядывать за Джиллиан и ее съемочной группой. Просто-таки глаз с киношников не спустят!
А он, Катберт, возьмет на себя ночные дежурства.
На протяжении всего обратного пути между ним и Джиллиан царило молчание. И Катберт понял: сегодня «ночную вахту» ему придется нести на расстоянии. Всесокрушающая, сводящая с ума близость, что свела их вместе во мраке мистической пещеры, с каждой милей таяла все ощутимее. К тому времени, как Катбер въехал на посыпанную гравием парковочную площадку мотеля «Три ковбоя», безмолвная, углубленная в себя женщина окончательно и бесповоротно заняла место той пылкой, неуемной возлюбленной, что упоенно стонала и выгибалась в объятиях Катберта.
И Катберту отчаянно недоставало этой возлюбленной — гораздо больше, нежели он готов был признать даже самому себе.
Едва они вышли из джипа, как одна из дверей с грохотом распахнулась и на крыльцо вылетел Робби.
— Эй, босс, да где вас только носило? Я вроде как даже перенервничал малость.
— Мы попали в грозу.
Подросток окинул обоих проницательным взглядом, отмечая спутанные волосы Джиллиан и полурасстегнутую рубашку Катберта. Уголки губ его лукаво поползли вверх.
— Вижу, гроза была нешуточная.
— О да.
Джиллиан повернула ключ в замке и толкнула тяжелую дверь. Катберт вошел первым. Поверхностный осмотр спальни и ванной комнаты показал, что все на месте, все цело, и на сей раз обошлось без незваных гостей.
— Дай-ка я, — проговорила Джиллиан, отбирая у Катберта внушительные футляры.
Уже от порога она сдержанно пожелала спутнику доброй ночи — и захлопнула дверь прямо перед его носом.
Катберт постоял на крыльце, решая про себя, постучать ли в дверь и напомнить ли мисс Брайтон, что им предостоит обсудить еще одно исключительно важное дельце, или просто-напросто распахнуть треклятую дверь пинком и войти без приглашения. Ему отнюдь не хотелось оставлять молодую женщину одну, тем более в таком состоянии — смятенную, растроенную, встревоженную. Черт подери, да почему бы и не взглянуть в лицо правде? Он просто-напросто не в силах с нею расстаться. Даже на несколько часов.
Ему нужна Джиллиан. Любой ценой, на любых условиях. И осознание этой простой истины по ощущению походило на хороший удар по голове — просто-таки искры из глаз посыпались. Причем за несколько секунд до того, как Робби в приливе дружеских чувств со всей силы хлопнул его по спине, точнехонько между лопатками. Катберт едва успел удивиться: вот уж не ожидал он такой прыти от тщедушного паренька! На вид — сущий заморыш, а рука-то изрядно тяжелая!
— Эй, друг, тебе бы кружка пива на пользу пошла. Да и мне тоже, если честно. Составлю компанию — если угостишь.
Катберт окинул подростка оценивающим взглядом.
— А сколько тебе лет, пистолет? Небось, тебе и спиртные напитки-то отпускать не положено? Ну, то есть легально?
— Легально-то я все могу. Вот с нелегальными штуками пока проблемы. — И видя, что потенциальный собутыльник почему-то не запрыгал от радости, услышав его предложение, нехотя прибавил: — Слушай, парень, восемнадцать мне месяц назад стукнуло. Спроси у Юфимии, если мне не веришь. Она с меня дважды документ требовала.
— Одного раза не хватило?
— Да вот не понравились ей чем-то мои водительские права, — усмехнулся Робби. — Фотка там уж больно неубедительная. Старушка О'Брайен уж едва не с лупой ее разглядывала, прежде чем решила, что дегенерат в очках и с прилизанным хайром вроде бы и впрямь на меня смахивает. — Мальчуган воинственно взъерошил зеленую, торчащую во все стороны шевелюру. — Уж я ее убеждал-убеждал, что люди с годами меняются, а она — ни в какую!
Черт подери, а ведь подросток прав! Ведь и сам Катберт за последние несколько часов изменился безвозвратно. Вот только в какую сторону, это еще вопрос. Чего уж говорить о годах!
— Между прочим, возрастной ценз — двадцать один год, — не без ехидства напомнил собеседнику Далтон.
— Ну, допустим, — недовольно протянул подросток, глядя в землю. — Но, послушай, давай смотреть на вещи реально! Вот ты, например, в восемнадцать лет от пива воздерживался?
Вспомнив собственную бурную молодость, Далтон усмехнулся — и поманил мальчишку к дверям кафе. В конце концов, разве он — полиция нравов? Да и спорить он был не в настроении: и без того весь извелся, просто места себе не находил! А из кафе весь двор мотеля просматривается как на ладони. Вот он и подежурит себе, закажет пару пива, а между делом разговорит парнишку и, может статься, узнает больше о взрывной, непредсказуемой, своевольной женщине, что минуту назад захлопнула дверь перед самым его носом!
То, что он узнал о Джиллиан, пары пива, безусловно, стоило. И проблем вызвало не больше, чем помянутый напиток… во всяком случае, поначалу.
— Джилл — в десятке звезд первой величины, — сообщил Робби с исступленной убежденностью восемнадцатилетнего максималиста. И куда только подевался молодежный слэнг и расхлябанные манеры хиппующего подростка? Оказалось, что он вполне способен изъясняться на правильном литературном языке, вполне соответствующем имиджу выпускника кинематографической школы.
— Ее «Королей моря» мы изучали еще на первом курсе. Это — один из ее первых проектов для образовательного канала. Фильму и трех лет нет, а уже стал классикой. Великолепное совмещение исторического факта и популярной легенды о викингах — первооткрывателях Америки. Джилл развенчала романтический ореол, окружающий этих авантюристов, но при этом миф только выиграл. Перед нами — не рыцари без страха и упрека, а, по сути дела, искатели наживы, предприимчивые торговцы и дельцы, но именно этот прагматичный взгляд на вещи толкает их в многолетние странствия по воле ветров и волн. А как искусно она включила старинные черно-белые гравюры в цветной метраж… и этот роскошный памятник Лейву Эрикссону в Бостоне, и современные виды порта и гавани… и тут же — экскурс в прошлое, и викингские драккары у тамошних берегов! — Подросток покачал головой; в лице его отражались благоговение и зависть. — Непременно посмотри этот фильм!
— Так я его видел. Просто не знал, что это — творение Джиллиан.
— А снимала она его сама, с начала и до конца, без чьей-либо помощи. С одной лишь портативной видеокамерой, да набором взятых напрокат гравюр!
— Да, похоже, твой босс проделала долгий путь! — Катберт отхлебнул пива, размышляя о женщине, которая покинула Санто-Беньо персоной нон грата, а возвратилась признанным, — да что там, прославленным! — кинорежиссером. — Даже собственной студией обзавелась.
— Почти обзавелась, — поправил Робби, пожимая плечами. — Она вложила в студию все, что у нее было. Все, что осталось после уплаты больничных счетов ее отца, — не так-то много, по чести говоря. Ей позарез нужно закончить этот проект и представить «Плакальщицу каньона Санто-Беньо» в оговоренный срок, иначе фильм не выйдет на экраны вовремя и она упустит шанс снова оказаться в номинации документалистов на «Оскара»! Хуже того, — угрюмо докончил подросток, созерцая на янтарного цвета остатки на дне кружки, — провалив проект, она предаст свою мечту.
— Какую еще мечту?
Подросток изумленно присвистнул.
— А Джилл тебе не сказала? Впрочем, не удивляюсь. Джилл ужасно скрытная. Ей до сих пор больно говорить про отца и о том, как много значил для него этот проект. Точнее, для них обоих. Она что угодно сделает, лишь бы отснять свой фильм. На все пойдет!
Оценивающе сощурившись, Робби оглядел собеседника, и в душе Катберта тотчас же закопошился мерзкий червячок сомнения. Однако инженер мгновенно устыдился собственных мыслей. «На все пойдет!» вовсе не подразумевало, что Джиллиан станет расточать десятимегаваттовые улыбки разным там главным инженерам, чтобы обеспечить себе свободный доступ на территорию плотины… а уж соблазнять его из соображений холодного расчета — да это же курам на смех! При одном воспоминании о часах, проведенных в пещере, в крови его разливалось жидкое пламя. А Робби, даже не подозревая, что подтолкнул собеседника к размышлениям столь тягостным, отодвинулся от стола и встал.
— Кажется, пора мне сматываться. Джилл наверняка всех нас поднимет с рассветом, чтобы лишней минуты не упустить.
Катберт тактично промолчал. Не его это дело — рассказывать подчиненным Джиллиан о том, что назавтра натурные съемки отменяются. Она сама сообщит своим людям об изменениях в графике — когда и как сочтет нужным.
На прощанье кивнув Пегги, Робби вразвалочку удалился. Но не прошло и минуты, как пышнобедрая официантка уже плюхнулась на освободившийся стул. Ее широкий лоб прорезала морщинка тревоги.
— И что это я такое слышала, будто несчастный случай с Джиллиан — вовсе никакой и не несчастный случай?
Катберт вскочил на ноги, да так резко, что расплескал по скатерти янтарное пиво.
— От кого вы такое слышали?
Владелица кафе только махнула пухлой рукой, словно механика ее разветвленной «сети коммуникаций» особого интереса не представляла, а роль играла только достоверность и точность.
— Утречком приезжала Натали, вся на нервах, а вид — краше в гроб кладут. Я уж заставила ее выпить глоточек кофе и съесть кусок пирога. — Пегги неодобрительно покачала головой. — Эта женщина скоро в скелет превратится, отощает так, что ее в один прекрасный день ветром сдует… пф-ф-ф — и нету! Я который год ей втолковываю, что, изображая из себя святые мощи, она Чарли при себе не удержит, ежели тому гульнуть взбредет в голову, ну да… впрочем, мое ли это дело!
Пожав округлыми плечами, Пегги вернулась к сути дела, — к самой аппетитной из сплетен.
— Пока Натали подкрепляла силы, она обронила к слову, будто Магнус Джералдсон давеча заезжал на ранчо и проверял у всех алиби.
«К слову обронила», как же! Катберт не без оснований подозревал, что Пегги извлекала информацию из Натали с той же безжалостной напористостью, с какой Торквемада, испанский инквизитор, добывал признания у беспомощных узников.
Карие глаза официантки задумчиво сощурились.
— Юджина Донована я не первый год знаю. Мы с Юфимией, помнится, еще девчонками на него заглядывались, — до того, как он женился на этой вздорной вертихвостке, которая в один прекрасный день сбежала с полюбовником, бросив мужа и младенца-сына. Юджин — человек суровый и черствый, и притом одержим гордыней, Чарли у него — единственный свет в окошке. Он в мальчике души не чает.
Катберт не стал уточнять, что «мальчик» давным-давно превратился в мужчину, более чем способного самостоятельно принимать решения и отвечать за собственные поступки.
— Достаточно суровый и черствый, чтобы перед всем городом осрамить и ославить девятнадцатилетнюю девчонку, которая, видите ли, сыночку его не пара, — да что там, просто-напросто выжить бедняжку с насиженных мест? — осведомился он.
— Вроде того, — нехотя подтвердила Пегги.
— Достаточно суровый и черствый, чтобы подстроить ее гибель, когда десять лет спустя она возвратилась, ставя тем самым под угрозу семейное счастье его сына?
Пегги задумчиво поводила по клеенчатой скатерти толстым мясистым пальцем. Но вот, наконец, официантка подняла взгляд — и карие глаза ее были непривычно серьезны.
— Найдутся в здешних местах люди, которые с этим бы согласились.
Катберт подался вперед. Кружка с пивом, отставленная в сторону, оказалась напрочь забыта.
— А вы? Что вы сами думаете?
— А я думаю, что теперь буду спать спокойнее, — раз уж поставила новехонький засов на двери номера моей постоялицы по имени Джиллиан Брайтон. — Серьезная озабоченность в ее лице сменилась многозначительной ухмылкой. — Вот подумала, вам это будет небезынтересно, раз уж вы к нашей гостье так прониклись. Кстати, что вы там вдвоем делали столько времени среди развалин?
Джиллиан уже обеспечила жителей Санто-Беньо пищей для сплетен по меньшей мере на десятилетие. И Катберт отнюдь не собирался баловать местных новой порцией.
— Грозу пережидали.
Пегги окинула собеседника пристальным взглядом, отмечая спутанные волосы, — Катберт так и не удосужился их расчесать, — покрасневшие от недосыпания глаза, расстегнутый ворот рубашки. Карие глаза понимающе блеснули.
— Ну, если вы так утверждаете…
Тяжело приподнявшись со стула, Пегги порылась в объемистом кармане. На стол со звоном полетел ключ от номера: металлический брусочек, прикрепленный к кусочку пластика.
— Тут давеча заезжал Джереми Багряное Облако, попросил Юфимию переселить вас в номер одиннадцатый. Старик, кажется, вбил себе в голову, будто вы хотите быть поближе к Джиллиан. Ну, то есть совсем близко. Мы уж и вещички ваши перетащили.
Катберт зажал ключ в кулаке.
— Спасибо.
— Номер одиннадцатый, он смежный с двенадцатым. — Изобразив нейтрально-вежливую улыбку, Пегги направилась к кухне, и уже от порога обронила: — Дверь с обеих сторон запирается, учтите.
12
Смыв с себя дневную грязь и наконец-то почувствовав себя человеком, — после восхитительно-долгого горячего душа! — Джиллиан завернулась в одно из жалких мотельных полотенец, надежно подоткнув уголки под грудью. Тесная ванная комната была полна пара; зеркало мгновенно затуманилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33