Да, от хорошей драки он отродясь не уклонялся, и пропустить стаканчик-другой в веселом обществе братцев тоже не отказывался, хотя когда же это они в последний раз напивались? Ну, то есть всерьез, от души, так, чтобы на ногах не стояли и, как говорится, лыка не вязали? В незапамятные времена, когда старина Шон школу закончил! Тогда все четверо, включая восьмилетнего Элджи, втихаря прокрались на сеновал с парой ящиков пива, дабы должным образом отпраздновать «возмужание» любимого старшего брата! Отец, отыскавший их на следующее утро, сделал вид, что не заметил ни позеленевших лиц, ни кругов под глазами. И ни словом не упрекнул проштрафившихся.
При мысли об отце Катберт, как всегда, внутренне напрягся. Всякий раз, вспоминая «Весельчака Гарри», как ласково прозвали отца в семье, он вскипал гневом. То, что отец изменял жене, само по себе достаточно гадко. Но оставить эти треклятые письма в комоде, чтобы вдова отыскала их как раз тогда, когда горе ее только-только начало утихать… да только распоследний мерзавец сбережет для жены такой «подарочек»!
На мужчине, способном бессовестно обманывать любящую жену, Катберт решительно и бесповоротно поставил крест. А заодно и на той сомнительной особе, что подтолкнула Далтона-старшего к этому предательству… и тут мысли его, описав положенный круг, снова вернулись к Джиллиан.
С какой стати она подыграла его неуклюжей попытке выручить Натали в неловкой ситуации? Для того ли, чтобы расхолодить Чарли? Или чтобы покрепче привязать его к себе? Заставить самонадеянного аристократа ревновать? Распалить в нем дух соперничества?
Оглядываясь назад, Катберт обнаруживал, что очень хочет поверить в ее холодную отповедь: дескать, со времен той скандальной истории много воды утекло. За много лет пребывания на руководящем посту Далтон вроде бы научился разбираться в людях; во всяком случае, интуиция никогда еще его не подводила. Ну, так вот теперь некий внутренний инстинкт подсказывал: положись на слово Джиллиан, признай, что она возвратилась в Санто-Беньо для того, чтобы отснять свой фильм, и только за этим.
А может быть, ему просто-напросто очень хотелось поверить Джиллиан… потому что его неодолимо влечет к ней. Потому, что он сам глаз на нее положил и уступать никому не желает.
Катберт нагнул голову под тугие водные струи, хорошенько намылил волосы мылом. Почему бы попросту не признать, что у этой женщины губы самой природой созданы для обольщения, и на том дело оставить? У него нет времени ни на новые донкихотские жесты, ни на неуклюжие попытки избавить обманутых жен от неловкости и смущения и помочь сохранить остатки собственного достоинства, не говоря уже о сладострастных маленьких интерлюдиях с восхитительной мисс Брайтон.
Двадцать минут спустя, облачившись в синюю рабочую рубашку, джинсы, крепкие сапоги и верный стетсон, Катберт вышел из номера, решительно направился в кафе и присоединился к киношникам, что жадно поглощали яичницу с ветчиной, запивая завтрак дымящимся кофе. Услужливая Пегги разливала горячий напиток по термосам, — чтобы постояльцам ее было чем подкрепиться по пути к плотине. Но вот ослепительно-желтые лучи фар прорезали тьму и дождь, вовсю заработали «дворники», стирая с ветровых стекол водяные разводы, и пикапы вереницей потянулись к воротам.
Катберт проводил «караван» взглядом. За шторами номера шесть по-прежнему мерцал свет. Главный инженер демонстративно отвернулся — и решительно приказал себе выбросить Джиллиан Брайтон из головы отныне и навеки.
К тому времени, как Джиллиан и ее спутники принялись грузить оборудование, проливной дождь утих, и в воздухе повисло туманное марево. На крыльцо как раз вытаскивали последние ящики, когда к мотелю подкатил изъеденный ржавчиной, громыхающий пикап. Это явился нанятый Джиллиан проводник.
Молодая женщина с трудом сдержала радостное восклицание, когда из машины появился Джереми Багряное Облако собственной персоной. На душе у нее потеплело. Джиллиан помнила старика с тех самых времен, как тот сопровождал отца в его разъездах по окрестностям. Мистер Брайтон служил в заповеднике егерем, а Джереми, вождь клана индейцев навахо, что испокон веков селились по берегам реки Санто-Беньо, помогал ему найти общий язык с местными, рассказывал о повадках зверей и птиц, знакомил с потайной жизнью леса. Несколько месяцев назад Джиллиан связалась с ним по телефону, и Багряное Облако охотно согласился поработать день-другой проводником. Молодая женщина втайне надеялась, что седовласый патриарх не откажется открыть для нее кладезь древних легенд и преданий о племени зуни, что некогда обитало в здешних местах, а теперь сгинуло в никуда.
Возраст старика Джиллиан представляла себе крайне слабо. Два десятка лет назад он казался древним, как сама земля. А теперь, при виде того, с каким гордым достоинством держится индейский вождь, при виде его обветренного, морщинистого лица, и коричневой войлочной шляпы с лентой из кожи гремучей змеи, в ней тотчас же пробудился кинорежиссер. Магия столь колоритного зрительного образа никак не могла оставить ее равнодушной.
— Джереми! До чего я рада тебя видеть!
— Да и я по тебе соскучился, Соколенок!
Джиллиан усмехнулась, припомнив давно позабытое прозвище. Так старик-индеец окрестил любопытную, неугомонную, бесстрашную девятилетнюю надоеду, что «хвостом» бегала за ним по пятам в то незабываемое, первое лето своего пребывания в Санто-Беньо.
Старик взял ее ладони в свои; узловатые пальцы, обтянутые прозрачной, сухой и желтой, точно пергамент, кожей, чуть заметно дрожали. А пронзительно-черные глаза обращались, казалось, к крохотному сгустку боли, что молодая женщина вот уж год как носила под сердцем.
— Знаю: ты все по отцу горюешь. Но дух его живет среди качина.
Как человек иной, чуждой культуры, Джиллиан не слишком-то разбиралась в тонкостях и нюансах сложной и запутанной, всепроникающей религии, что индейцы навахо создали на протяжении многих веков. Однако слово «качина», — что значит «духи предков», — она хорошо знала. Навахо свято верили, что праотцы их и по сей день обитают среди скал и помогают соплеменникам в повседневных трудах и заботах. Простодушные дети гор почитали качина растений и животных, звезд и облаков: все, что индейцы видели вокруг себя, жило, дышало и говорило — с теми, кто постиг тайный язык всего сущего. Туда-то, к духам ветров и вод, света и тьмы и уходили люди после смерти, — впрочем, не все, но немногие избранные, самые достойные, самые великодушные и мудрые, чтобы впредь незримо помогать своим близким, поддерживать их на нелегком жизненном пути.
Мифология индейцев навахо стала своего рода ответом на сомнения и страхи людей, живущих в мире суровом и безжалостном, привыкших ежедневно и ежечасно бороться за существование. И, как ни странно, дарила утешение и поддержку не только своим детям, но и чужакам. Джиллиан до сих пор бережно хранила вырезанную из дерева куклу-качина, что Джереми подарил ей в день ее отъезда из Санто-Беньо, и даже тихонько разговаривала с «покровительницей», когда никто не видел. И читала в бесстрастном лице куклы понимание и сочувствие. Вот точно так же сейчас смотрел на нее Багряное Облако: чем-то он неуловимо походил на творение рук своих.
— Это ради него ты вернулась, — тихо проговорил Джереми. — Ты хочешь почтить память отца через свои «живые картинки».
— Да.
— Дочери должно чтить отца. То хорошее дело. — Скрюченные артритом пальцы ласково сомкнулись на запястьях Джиллиан. — Такой дочери должно помочь. То хорошее дело.
— Спасибо тебе.
Старик обвел невозмутимым взглядом толпу киношников. С церемонной учтивостью поприветствовал каждого, так, что даже заспанный Робби, преисполнившись непривычного благоговения, вместо того, чтобы панибратски хлопнуть собеседника по плечу, вежливо пожал протянутую руку.
— Привет, олух… э-э-э… мистер Багряное Облако… э-э-э… сэр.
— Зови меня Джереми. — Старик снова обернулся к Джиллиан. Его морщинистое лицо казалось абсолютно невозмутимым. — Я слышал, ты наняла людей, чтоб снесли ящики в каньон.
— Верно. — Нахмурившись, молодая женщина глянула на часы. — Им пора бы уже быть.
— Они не приедут.
— Что?
— Юджин Донован сказал им, чтоб не смели тебе помогать.
Молодая женщина стиснула зубы, не без успеха сдержав крепкое ругательство.
— Ежели хочешь, — безмятежно продолжал Джереми, — я велю внукам донести ящики до места. Утром они уехали в Окленд, — зарегистрироваться в университете на осенне-зимний семестр, — но ближе к полудню вернутся.
Джиллиан мгновенно перепланировала график. Если дождь не польет снова, и если Катберт даст добро на спуск в каньон, можно будет поснимать задний план, а к тому времени подоспеют и внуки Джереми с тяжелым снаряжением. Чуть не плача от разочарования, — шутка ли, подъем к руинам опять откладывается на неопределенный срок! — молодая женщина волей-неволей приняла предложение индейского вождя.
Робби уселся за руль пикапа, а Джиллиан и Джереми забрались в «Блейзер», взятый напрокат взамен погибшего. Этот, благодарение Всевышнему, был-таки оснащен автоматическим приводом! О том, чтобы снова сражаться со сцеплением на этих узких, размытых дорогах, ей даже задумываться не хотелось.
Поскольку прямой путь к западному краю каньона через владения Донованов был киношникам заказан, пришлось добираться окольной дорогой, что означало лишних миль двадцать. Джиллиан кипела от гнева: что, интересно, в следующий раз измыслит Юджин, пытаясь сорвать ей съемки? Изобретательность ее притеснителя просто неистощима, прямо поаплодировать можно!
Ну что ж, все его одержимое упрямство ни к чему не приведет. Пусть Юджин сколько хочет злобствует, на сей раз ему свою жертву не запугать! Она поставила цель, и она своего добьется!
Киношники миновали мост, возведенный к югу от плотины, и, оказавшись на другом берегу реки, покатили на север. Несколько миль спустя асфальтовое покрытие закончилось, дальше начиналась грунтовая дорога, изобилующая рытвинами и ухабами. К тому времени, как вереница машин добралась до начала узкой тропки, уводящей вниз, в каньон, туманная морось понемногу начала рассеиваться.
Джиллиан извлекла из футляра рацию, собираясь связаться с Катбертом, как вдруг Труди выскочила из пикапа, оглашая горы восторженным воплем:
— Господи милосердный, да вы только гляньте!
Киношники, как по команде, припали к окнам. Пелена тумана расступилась, являя взглядам безупречную, переливчатую арку радуги. Один ее конец терялся среди розовато-жемчужных облаков в восточной части неба. А второй уходил точнехонько в скалы, скрывающие развалины индейской деревни.
Труди проворно нырнула обратно в пикап, просто-таки дрожа от возбуждения. При всем своем шестифутовом росте негритянка как-то умудрялась при необходимости складываться пополам, не стукаясь при этом головой о крышу. Схватив одну из кинокамер, оператор опрометью бросилась к краю каньона.
Памятуя о собственном «прыжке ласточкой» с обрыва, Джиллиан стремглав ринулась за своим бесценным кинооператором, ухватила ее за полу рыжевато-серой рубашки-сафари и резко дернула назад.
— Не так близко, Труди! Того и гляди, сверзишься!
Статная негритянка нехотя позволила оттащить себя шага на два. Сама она уже намертво приклеилась глазом к видоискателю.
— Рут! Подай-ка объектив «рыбий глаз»! Да нет же, не этот! Черт подери, где мой штатив?
— Уже несу! — заорал Робби.
В мгновение ока разобрав раздвижное устройство, подросток ловко установил массивную треногу, а Рут уже стояла рядом, протягивая широкоугольный объектив. За каких-то две-три секунды Труди стабилизировала кинокамеру и взяла мерцающую радугу «на прицел».
Только тогда Джиллиан обратила внимание на проводника. Джереми Багряное Облако стоял в стороне от суматошной толпы, не сводя глаз с далекой семицветной арки. Где-то в глубинах сознания воскресла полузабытая сказка: что-то насчет духов, которые полгода живут в деревнях навахо, а потом по радужному мосту возвращаются в свои горные обители на зиму и осень.
— Кларенс, — одними губами прошептала она. — Дай мне ручной микрофон и приготовься к записи.
Медленно и почтительно Джиллиан приблизилась к Багряному Облаку. Если Джереми хочет побыть один, навязываться она не будет, равно как и не станет оскорблять верования старика, снимая его на видеокамеру. Но если индейский вождь пожелает поделиться с ней древней мудростью, такого случая упускать нельзя.
— Ты не расскажешь мне про радугу? — тихонько спросила молодая женщина.
Джереми улыбнулся, и по лицу его разбежались тысячи крохотных морщинок.
— Да, Соколенок, расскажу.
Молодая женщина затаила дыхание, завороженная этим глуховатым, проникновенным голосом, и сказанием о духах земли и неба, и слиянии стихий. Собственная ее душа ликовала, наслаждаясь красотою мгновения.
Десять минут спустя радуга растаяла, осталось лишь светлое, чуть печальное воспоминание о чудесном видении. Джиллиан с удовлетворением думала о том, что день прожит не зря. Отличные кадры отсняли! До чего безотрадно все начиналось… но пасмурное, хмурое утро подарило им нежданный подарок. А теперь если бы только Катберт Далтон дал им «добро» на спуск в каньон…
Дал. Пусть и с неохотой.
— Только смотри, с рацией не расставайся.
— Ни за что.
— И, как только покинете запретную зону, немедленно сообщи мне.
Молодой женщине приходилось изо всех сил напрягать слух, чтобы разобрать хоть что-нибудь. Сигнал постоянно прерывался, то и дело шли сильные помехи. Попросить, что ли, Робби заменить батарейки? Вряд ли поможет…
— И смотри, поосторожнее: там змеи водятся.
— Да уж, постараюсь. Терпеть не могу скользких тварей!
Сгорая от нетерпения, Джиллиан отключила рацию, помогла коллегам упаковать самое необходимое в рюкзаки и бодро затопала вслед за Джереми по извилистой тропке, уходящей вниз, в каньон.
Киношники преодолели уже половину спуска, когда взошло солнце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33