Тайберы говорили: “Вы же понимаете, что мерещится этому чудаку, когда он выпьет”. Медведица или жена, но Энни так и не вернулась. После смерти Эрима шуточная версия его рассказа появилась в городской газете в исторической колонке “Старые времена, дикие нравы”. В 1930 году Тайберы опубликовали книгу, собрав в ней истории из этой колонки за многие годы, включая все неуважительные байки о Пауэллах и других фермерских семьях с гор, словом, о тех, кого горожане считали чудаками. С тех пор книга не переводилась в местных книжных магазинах, а такого оскорбления не мог снести ни один Пауэлл.
Бетина Грейс Пауэлл Тайбер была самой младшей дочерью Эрима и Энни. С точки зрения Пауэллов, она была сильной, умной и красивой. Муж из семьи Тайберов довел ее до отчаяния, избивая и таская за прекрасные рыжевато-золотистые пауэлловские волосы по всему викторианскому особняку на Эльм-стрит. С точки зрения Тайберов, она была изворотливой выскочкой и шлюхой. В чем бы ни заключалась правда, Бетина оставалась дочерью своей матери, искательницей приключений и заблудших душ. Такой душой оказалась ее собственная.
В 1910 году Бетине Грейс исполнился сорок один год. Она упаковала свои чемоданы, села в пассажирский поезд и уехала из города, бросив мужа, председателя Окружного банка, и детей, включая и мисс Бетти, которая все равно тепло вспоминала о ней. Тайберы наняли детективов, чтобы вернуть беглянку домой. Сыщики выяснили, что Бетина Грейс сбежала в Бразилию с мужчиной. И этим мужчиной был не кто иной, как Натан Вашингтон, старший сын Дэниела Вашингтона. Разумеется, он был чернокожим.
Они с Бетиной выросли по соседству и детьми вместе играли. Возможно, еще в юности они полюбили друг друга, но прекрасно понимали, что это чувство обречено. Совсем молодым человеком Натан уехал на Кубу, стал капитаном. Но, как выяснилось, они не забыли друг друга.
После такого скандала ку-клукс-клан возобновил свою деятельность. На округ обрушилось несчастье. В “Медвежьем Ручье” жгли кресты, сожгли школу, построенную еще Эримом. Толпа линчевала мальчика-подростка из семьи Вашингтон. Так что с тех пор Тайберы всегда сторонились Пауэллов. Это сделалось их семейной традицией.
Процветание Пауэллов на том закончилось. Оставались в городе только самые упрямые и сильные, но их оказалось слишком мало, чтобы заставить остальных вернуться.
Время шло, и только мисс Бетти, одна из всех Тайберов, отказывалась обвинять нас за то, что ее мать сбежала с чернокожим Натаном Вашингтоном. Высокая и крепкая, с упрямым подбородком, рыжими волосами и звонким, как колокольчик, смехом, испытавшая на себе всю глубину человеческого горя, мисс Бетти боролась теперь за то, чтобы в эту пучину не погрузилась ни одна живая душа.
В юности она вела совершенно обычную, по меркам Тайбервилла, жизнь: училась в Академии для молодых женщин при колледже; окончив ее, отправилась путешествовать по Англии; вернулась домой и привезла с собой мужа, доктора Джона Винтона Хэбершема, ветеринара. Свадьба состоялась в открытом море во время долгого плавания к родным берегам. Они основали птицефабрику Тайберов и обзавелись полным домом ребятишек.
Но зимой 1928 года доктор Хэбершем умер от полиомиелита. За ним последовали и три их дочери. Мисс Бетти с разбитым сердцем предприняла настоящий крестовый поход против этой болезни, чтобы спасти остальных своих детей и всех детей Тайбервилла. Она основала добровольное общество борьбы против полиомиелита, стала его председателем и выстроила в городе специализированную клинику. Благодаря ее усилиям заболевших теперь не требовалось везти в другой город для лечения. Она колесила по опасным горным дорогам, раздавая каждой семье средства гигиены и брошюры, которые неграмотным читала вслух.
Действия мисс Бетти вполне укладывались в общепринятые нормы, учитывая ее потерю и сложившуюся ситуацию в целом. Но она перестала ходить в церковь, заинтересовалась буддизмом и другими восточными религиями, привезла из Северной Каролины индейца-чероки, настоящего шамана, увешавшего оберегами весь ее дом, обращалась к бесчисленным экстрасенсам и хиромантам, проделывала специальные ритуалы, чтобы прервать цепь несчастий и смертей, обрушившихся на Тайбервилл и на весь округ. И вот этими своими поступками привела остальных членов семьи в недоумение. Ее поведение казалось не от мира сего. “В ней играет кровь Пауэллов”, – говорили Тайберы.
Мой отец родился в 1940 году, а к тому времени мисс Бетти уже приобрела репутацию женщины со странностями. Она твердо верила, что ее вера, знания и магические ритуалы спасли Тайбервилл от мора библейских масштабов. В конце концов, ведь в округе Тайбер сохранялся самый низкий процент заболевших полиомиелитом на всем Юге, и болезнь не осмелилась больше атаковать ее семью.
Вопреки неодобрению Тайберов, только радовавшихся, если бы последний из Пауэллов покинул округ и как можно скорее, мисс Бетти брала моего отца вместе с мистером Джоном в регулярные поездки по округу. Так что он и ее племянник выросли вместе, деля переднее пыльное сиденье ее “Кадиллака” и помогая мисс Бетти собирать деньги на благотворительность.
Лето 1953 года выдалось очень жарким и душным. Земля потрескалась под горячими лучами солнца. Собаки прятались в тени, олени ушли в чащу, цветы на клумбах поникли, только что вылупившиеся цыплята гибли тысячами. Добрый и ласковый Джошуа, отец моего папы, и два его младших брата, Дэви и Артур, заболели полиомиелитом и умерли. Через месяц слегли и мой отец, и Джон Тайбер.
Мисс Бетти и Мэри, мать моего отца, с тревогой ждали, справятся ли подростки с болезнью, или паралич прикует их к инвалидным коляскам на всю жизнь. Мисс Бетти приезжала на ферму и спускалась на берег ручья, где еще девочкой играла с родней со стороны Пауэллов и соседскими детишками Вашингтонов, пока ее мать не навлекла на всех позор.
Мисс Бетти отлично знала легенду о неуспокоившемся духе бабушки Энни.
– Я ищу помощи в мире духов, – объясняла она Мэри. – Если Энни Пауэлл и в самом деле бродит здесь, я хочу попросить у нее защиты. Легенда гласит, что она всегда защищала наших детей. Она не спасла моих девочек, а также Артура и Дэви, значит, она за что-то на нас рассердилась. Я намерена выяснить, за что.
– Ну что ж, ладно, – осторожно согласилась Мэри, боявшаяся мисс Бетти. – Пока вы будете говорить с призраком, я приготовлю чай со льдом.
Час спустя на холм поднялась Бетти. Она кричала и размахивала руками. Ее лицо горело от возбуждения, седеющие волосы растрепались. Листья и сухие веточки липли к нейлоновым чулкам и платью, словно она притягивала их магнитом.
– Наши мальчики будут жить, – объявила она Мэри. – Я видела призрак медведицы! Бабушка Энни говорила со мной! Томми и Джонни поправятся! Скоро найдут лекарство от полиомиелита! И я пообещала отблагодарить духов, Мэри! Мы должны вернуть медведей в эти места! Проклятие снято, Мэри!
И мисс Бетти оказалась права. Через неделю папа и Джон Тайбер встали на ноги. Но оставались и другие проклятия, и моему бедному отцу, тогда тринадцатилетнему мальчику, пришлось с ними жить. Мисс Бетти хотела, чтобы он учился в школе, а потом отправился в колледж изучать искусство, но моя гордая бабушка ответила ей отказом. Томми остался единственным мужчиной в семье, и ему пришлось работать. Пауэллам необходимо оплачивать счета.
Мисс Бетти неохотно подписала заем для Мэри, чтобы она могла поставить пару курятников в “Медвежьем Ручье”, и заключила с ней контракт на выращивание бройлеров. Птицефабрика Тайберов поставляла Цыплят, корм и лекарства для них. Фермер предоставлял курятники и с утра до ночи гнул спину. После выплат по закладной и других расходов, выручки за год едва хватало, чтобы оплатить счета. Мой отец и его мать стали подневольными работниками Тайберов, заложниками кредита и долгосрочного контракта на выращивание бройлеров.
Очень скоро папа нарисовал свою первую картину. Медведи, изнывающие в цирковой клетке, появились на стене курятника. Бабушка закрасила их свежей краской и отхлестала сына, крича, что он совсем рехнулся. Папа снова нарисовал медведей. Она его опять избила. Но отец ничего не мог с собой поделать. Его горе, его разочарование требовали выхода. Когда он в третий раз нарисовал медведей, Мэри поняла, что ее сын не выживет, если ничто не скрасит мрачное будущее, ожидавшее ее.
Через год появилась вакцина от полиомиелита, как и обещала бабушка Энни. Мисс Бетти начала полномасштабную кампанию по возвращению медведей в округ Тайбер. Почти десять лет она платила охотникам за то, чтобы они ловили медвежат в горах и привозили к нам, к абсолютному ужасу ее родственников и большинства горожан. Папа стал ее добровольным помощником. Но у них ничего не получилось. Медведей убивали, увозили, и происходило это зачастую по тайному приказу других Тайберов, включая и мистера Джона. Шли годы, мисс Бетти и мой отец проникались все большим отвращением к горожанам, понимая нереальность своей миссии.
Но потом им пришла в голову идея поставить в городе скульптуру. Изучая брошюру, посвященную сбору пожертвований на борьбу с полиомиелитом, они наткнулись на коротенькую статью о людях из других штатов, участвующих в этой акции. В числе прочих был назван и Ричард Рикони, отдавший свою скульптуру на благотворительные цели. Он создал ее из костылей. Мисс Бетти и папа не нашли ни описания скульптуры, ни указания на то, за какую сумму она была продана и была ли продана вообще. Но они оба загорелись одной и той же идеей. Мисс Бетти написала Ричарду Рикони о том, что ей хотелось бы иметь скульптуру медведя, которую она планировала поставить в студенческом городке.
“Я хотела бы отметить победу науки и знаний над невежеством и страхом, – писала она. – Я хотела бы отпраздновать наше единение с матерью-природой и выразить свое благоговение перед большим черным медведем, смотрящим на всех нас. Я хочу, чтобы люди задумались. И я хочу, чтобы в этом округе был хотя бы один медведь, от которого никто и никогда не сможет избавиться”.
От Ричарда Рикони пришел восторженный ответ:
“Всю жизнь я ждал этой минуты и такого заказа”.
После чего мисс Бетти и папа отправили ему вагон местного металлолома.
– Это в ней говорит кровь Пауэллов, – мрачно заметили Тайберы, когда узнали, что сделала Бетти.
А все остальное – история, ждущая своего часа, чтобы открыться нам.
ГЛАВА 3
Мать Квентина почти никогда не повышала голоса, но, узнав результаты конкурса по строительному дизайну среди юниоров, издала пронзительный вопль. Потом сложила руки рупором и крикнула, словно Докер в порту:
– Отец Александр, он выиграл! Квентин выиграл!
Священник пробрался сквозь толпу к мужскому туалету, где Квентин только что закончил умываться и полоскать рот.
– Квинтус великолепнейший, неужели вас вырвало? – пошутил веселый поляк-священник, протягивая своему ученику пакетик с бумажными носовыми платками. – Поторопись! Жизнь коротка!
Квентин вытерся платком и хрипло спросил:
– Кто победил?
– Ты! – фыркнул отец Александр.
Квентин вскрикнул от удивления. Священник схватил его за руку, и они побежали в огромный холл, где со своими проектами собрались ученики старших классов со всего северо-востока. Тринадцатилетний Квентин сводил девочек с ума длинными черными ресницами, красивыми серыми глазами, темными вьющимися волосами и золотистой кожей, которую не портили два тонких шрама, полученных в драках, – один пересекал нижнюю губу, другой переносицу. Высокий, широкоплечий, отлично сложенный, он играл в футбол за школу Сент-Винсент.
Мать обняла его, и они стали позировать перед фотокамерами у блестящего металлического макета моста, созданного Квентином.
– Мы должны позвонить папе! – сказал он.
– Нет, не должны, – раздался у него за спиной голос Ричарда. – Я уже здесь.
Квентин развернулся и увидел отца. Тот улыбался ему, стряхивая мокрый снег с пальто. В темных волосах сверкали льдинки. Машина сломалась, и Ричарду пришлось идти пешком целую милю. Они с Квентином обнялись, отец ласково похлопал сына по спине. Мальчик провел с ним все рождественские каникулы, создавая модель моста под руководством Ричарда. Так что теперь они могли вместе праздновать победу.
Когда устроители конкурса вручили Квентину кубок, диплом и чек на тысячу долларов, он взглянул на сумму, и его сердце гулко забилось. Мама обещала, что любые выигранные им деньги сразу же будут отложены на его учебу в колледже, но мальчику отчаянно хотелось купить подарки родителям. Даже одна мысль об этом доставляла Квентину редкое удовольствие.
Он оказался самым юным из участников конкурса. Никто не ожидал, что Квентин Рикони победит.
– Вы мои гении, – произнесла Анджела, одной рукой обнимая сына, а другой мужа.
– Точно, парень унаследовал любовь своего старика к железу, – добавил Ричард и с нежностью посмотрел на сына.
Квентин кивнул и снова обнял отца. Этот день останется в его памяти как самое счастливое время, проведенное вместе с отцом.
Все сложилось не так, как планировал Ричард Рикони. Прошло шесть лет с тех пор, как он уехал из дома. В квартирке в Бруклине он проводил не больше четырех дней в месяц. Денег от продажи его работ едва хватало на собственные расходы, а зачастую не хватало вообще.
– Это всего лишь вопрос времени, – настаивала Анджела.
Но триумф Железной Медведицы Ричарду повторить не удалось. Соседи называли родителей Квентина пустыми мечтателями.
– Ars gratia artis, – парировал их замечания Квентин. “Искусство ради искусства”. Он научился высказывать свое мнение, но всегда говорил спокойно, не давая воли чувствам. Теперь у него почти не было проблем с хулиганами на улицах. Как-то вечером он просто приставил стилет к горлу Джонни Сиконе и тихо, отчетливо предупредил, что перережет ему глотку, если тот от него не отвяжется.
После этого Джонни оставил его в покое.
С каждым годом Квентин становился все больше похожим на своего отца – задумчивым, нетерпеливым, с резкой сменой настроений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45