Это займет полминуты.Анни направилась к двери. Она хотела попросить Салли позвонить в ресторан. Еще она хотела выиграть хотя бы минуту, чтобы Том немного остыл, а сама она сможет обдумать свои действия.Том взял ее за руки.— Да мне плевать на все эти деловые встречи. Я просто хочу знать про Джордана Хоупа. Кое-кто находит, что я на него похож. Он — мой отец?— Не будь таким подозрительным. — Анни освободила руки.— Тогда зачем ты мне солгала насчет фотографии? Хоуп — на всех первых полосах. Почему ты даже не говорила, что была знакома с ним?— Мне казалось, что это очевидно. — Тут Анни поняла, что тоже перешла на крик, и постаралась взять себя в руки. — Газетчики охотятся за каждым, кто знал Джордана в Оксфорде. Как-нибудь проснешься, а на каждой ступеньке твоей лестницы сидит по репортеру.— Значит, ты действительно его знала?— Он был другом Розы. Их очень интересовала политика. Я привыкла видеть их вместе.— А что это за «Дважды моей девушке» и «С вечной любовью»?— Бог мой. Том, он же был американцем, — произнесла Анни. — Здоровенный, улыбающийся американец, мечтающий стать президентом. Уже тогда он думал о потенциальных избирателях, подписывал книги и фотографии. Типичная повадка политика.— И больше вас ничего не связывало?— По-моему, ничего. Я не помню.— Не помнишь? — Том от изумления сорвался на фальцет. — Когда ты перестанешь меня обманывать? Смотри, будь поосторожней, мама, я ведь кое-что уже проверил. Эта фотография была сделана в саду Леди Маргарет Холла… Я был на том самом месте. Я знаю, что ты не окончила учебу, что это очень расстроило мисс Кирк, да и мисс Ривз, кстати, они шлют тебе свои лучшие пожелания.Анни почувствовала, что ее охватил страх. Все стены, которые она воздвигла вокруг своего прошлого, рушились на глазах.— Как ты смел шпионить за мной? На глазах Тома показались слезы.— А как еще я мог узнать правду? Это ведь вплотную меня касается… Может, ты хочешь, чтобы я спросил про все у Джордана Хоупа?Анни вскинула голову с яростью тигрицы.— Выбрось эту бредовую идею из головы! Ты же больше не ребенок, Том. Ты понимаешь, какой это будет для него удар, если пресса даже только заподозрит, что у него есть незаконнорожденный сын? И только потому, что тебе что-то там померещилось… из-за какого-то несчастного снимка.Том пристально глянул ей в глаза, потом поднял рюкзак за лямки и двинулся к двери. Анни набрала воздух в легкие и постаралась, чтобы ее слова звучали убедительными.— Том. Твой отец — Эдвард. Мы любили друг друга, затем мы… расстались. С нашей стороны это была ошибка, и мы ее поняли. Я могу все объяснить — мы оба можем все объяснить. Но не здесь. Поезжай домой, хорошо? Пожалуйста. Я приеду, как только освобожусь. Мы все обсудим.Том даже не обернулся. Он открыл дверь и побрел по коридору. Салли с удивлением глядела на него из-за стеклянной перегородки. Анни выскочила в коридор.— Том?..Он ускорил шаг. Анни побежала следом. Свернув за угол, она чуть не налетела на шефа. Она увидела лицо Тома, застывшее, словно маска. Он уже спускался по лестнице.— Подожди! — крикнула Анни. — Куда ты отправляешься?Она уловила только два слова из того, что он выкрикнул, — «…к моему отцу!»— Нет! — крикнула она. — Том, если ты расстроишь Эдварда, я тебе этого никогда не прощу.Том повернулся на другой пролет лестницы и поднял голову:— А кто говорил об Эдварде? — с раздражением произнес он.Анни двинулась вниз по лестнице, но было уже поздно. Она услышала, как хлопнула входная дверь. Он ушел. 9Мост через бурные воды В нише среди полок с поваренными книгами часы пробили одиннадцать. Анни сидела на кухне, положив локти на стол и уставившись на корзину с фруктами. Она была в леггинсах, поверх футболки она надела старую рубашку Эдварда. Волосы, стянутые в пучок, придерживала черепаховая заколка. Анни ждала, когда вскипит чайник. Было тихо, телефон молчал весь вечер. При звуках шагов на лестнице Анни тут же вскочила со стула. Но это был только Эдвард.— Ложись спать, — произнес он. — Ты уже ничего не сможешь сделать. Что толку сидеть, не выспишься — вот и все.Анни запустила пальцы в волосы и с силой потерла голову, пока не заныла кожа.— Где он может сейчас быть? — произнесла она.— Возможно, спит у кого-нибудь на полу, — произнес Эдвард. — Путешествовал же он самостоятельно по Восточной Европе. Ночлег он наверняка сумеет себе найти.— Я все сделала совсем не так, Эдвард. — Анни повернула к мужу свое бледное лицо с темными кругами под глазами. — Я кричала на него. Я говорила — не лезь не в свое дело. Я сделала все совсем наоборот, совсем не то, что надо… что мы собирались сделать, если все раскроется… Но я была так уверена, что не раскроется — прошло уже столько времени! До сих пор не верю, что он сам разыскал эти записи!— Перестань себя терзать. Мы всегда знали, что это может случиться. Тому нужно время, чтобы все переварить. Он придет, когда будет готов услышать правду.— Но что с ним сейчас? — простонала она. — Почему он хотя бы не позвонит? И ты можешь быть так спокоен?!— Я знаю нашего сына.— Тебя не было этим утром, — с горечью сказала она. — Я не могу даже повторить то, что он мне сказал. И еще эта идея фикс — встретиться с Джорданом Хоупом!— Да, — Эдвард на мгновение нахмурился. — Это действительно выглядит странно. Видимо, мы не очень хорошо его знаем.— Я говорила тебе о фотографии, да? — Продолжала Анни. — Для Тома это был шок, и он как будто сорвался с цепи. Ты никогда не воображал, что ты — приемыш или тебя перепутали в роддоме с другим ребенком?— Вроде бы воображал. Лет в семь или в восемь, — поколебавшись, сказал Эдвард.— Боже, а я ждала, когда моя настоящая мать придет за мной. Я представляла ее совсем такой же, как в фильме «Дети вокзалов» — красивой и любящей, с добрым лицом и с вкусными пирожками в духовке. А мне ведь никто ничего не врал… Том, наверное, напридумывал теперь Бог знает что… — Анни качнулась на стуле. — Только бы он вернулся домой…Эдвард подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи.— Пусть будет что будет. Уже поздно. Если бы он хотел появиться здесь, он бы уже пришел. — Анни прижалась щекой к его руке.— Ты иди. Я все равно буду ворочаться в кровати и сведу тебя с ума. Я должна выпить виски, это помогает мне успокоиться.Эдвард вздохнул и отпустил ее.— Но долго тут не сиди. Ты знаешь, я не могу уснуть, когда тебя нет рядом.Когда он ушел, Анни налила в стакан немного виски и наполнила его доверху водой. Держа стакан в руке, она прошлась по кухне и задержалась у полки, на которой лежали почтовые карточки и приглашения. Она любила свою кухню. Когда-то она сама красила эти стены, стараясь воспроизвести яркие цвета Средиземноморья, цвета ее детства. И сама разработала дизайн комнаты — от вытяжной трубы над плитой до столов, которые были довольно высокими, — чтобы не приходилось гнуть спину и не болела после хлопот поясница. По утрам кухню наполнял солнечный свет. Абажур, который они с Эдвардом приобрели на блошином рынке в Париже, по вечерам наполнял кухню уютным мягким светом. Вот почему она любила работать здесь допоздна, разложив рукописи на длинном столе или сидя у окна в мягком кресле.Она и Эдвард экономили, как могли, чтобы иметь свой собственный дом. Прошли годы, прежде чем их мечта наконец осуществилась. Дом был построен в георгианском стиле и был отгорожен от дороги фалангой величественных каштанов, все это создавало здесь атмосферу покоя, как в старой Англии. Единственным местом, которое Анни ощущала действительно своим, был именно этот дом. Она хорошо помнила собственное детство и потому хотела, чтобы у ее детей было место, которое они могли бы назвать своим домом без колебаний.Ее мысли снова вернулись к Тому. Сердце тревожно сжалось, когда она подумала, что с ним может что-то случиться… или уже случилось… С него станется и такое — преодолеть две тысячи километров через Атлантику. Эдвард ее понимает и поддерживает, но некоторые вещи он воспринимает совсем иначе… Анни словно ударило током. Америка! Надо позвонить туда. В старом чопорном Лондоне все уже спят, но в Нью-Йорке только подумывают, не приняться ли за коктейль. Анни схватила трубку телефона и набрала знакомый номер.— Офис Розы Кассиди, — произнес певучий голос, — чем я могу вам помочь?— Роза на месте?— К сожалению, сейчас она на совещании. Ее позвать?Анни еле сдержалась, чтобы не простонать.— Это важное совещание? Я имею в виду, ее можно потревожить? Мне нужно очень срочно с ней поговорить.Последовала пауза, затем тот же голос пропел:— А кто звонит? Я должна ей сказать.Анни, закатив глаза, продиктовала свою фамилию — букву за буквой. Почему американские секретарши говорят в такой манере, как будто они — автоматы, лишенные человеческих интонаций?В трубке послышалась мелодичная музыка из «Зимы» Вивальди. Наконец Роза взяла трубку.— Милая моя, я прибежала прямо с совещания. Ты никогда раньше не говорила «срочно». Что случилось?Анни услышала родной голос Розы, с чуть слышным американским акцентом, и ее глаза наполнились слезами. Она набрала в легкие воздух, раздумывая, с чего начать. Проблемы, которые стояли перед ней, казались совершенно неразрешимыми.— Роза, — простонала она. — у меня распадается все на свете, вся моя жизнь. Я совершенно не знаю, что делать.— Подожди минуту, — отрывисто сказала Роза. — Это, кажется, серьезно. — Анни подождала некоторое время. Роза взяла трубку снова. — О’кей. Теперь расскажи мне все.Розе Кассиди было предоставлено право вести свою колонку в самых разных местах. И мнения насчет ее самой тоже были самые разные — Анни встречались определения от «гения» до «ведьмы» — «диктаторша», «расчетливая», «непредсказуемая», «высокомерная», а в одной бульварной газетенке Анни прочитала и такой заголовок: «Благопристойная средняя американка — холодный убийца». Но у Анни не было секретов от Розы. Слишком много было у них общего в прошлом. И Анни выпалила ей всю историю, не скрывая своих чувств.— Боже мой, Анни, ты действительно думаешь, что он постарается встретиться с Джорданом?— Я не знаю, — последовал ответ Анни. — Он, похоже, совершенно обескуражен этой историей. Мне пришлось позвонить Эдварду на службу и предупредить его, на случай если Том отправится к нему. Но он не поехал к Эдварду. Дома его тоже нет. Я больше не могла его ждать и к девяти поехала в Оксфорд, там я узнала от его товарища по комнате, что он не появлялся с прошлого вечера. Но он показал мне записку от Тома. Ты можешь в это поверить, Роза, Том написал, что его отец серьезно болен и он вынужден уехать на несколько дней? Можешь себе представить, как его друг удивился, когда увидел меня. Пришлось сделать вид, что я приехала забрать кое-какие вещи Тома.— Его паспорт! — громко крикнула Роза. — Его ты додумалась поискать?— Конечно, додумалась. Паспорта я не нашла. Ни там, ни дома.— Анни, — выдохнула Роза, — это очень серьезно. Выборы — на следующей неделе. Любой, у кого есть хоть немного мозгов, хочет, чтобы Джордан победил. Подумать страшно, что будет, если явится Том и брякнет, что он его незаконнорожденный сын.— Только не это, — простонала Анни. Она в волнении прошлась по кухне — насколько ей позволяла длина шнура. — Но что же я могу сделать? Не звонить же мне, в самом деле, Джордану? Как я ему все объясню? Да и вряд ли Том сможет даже добраться до него. Эдвард думает, что он отправился к какому-нибудь из своих друзей. А там, кто его знает? Может, он уже в самолете. А главное, он в таком состоянии, что в любую секунду может сорваться и такого наговорить… Одному Богу известно, слышал ли его крики Джек. Он был совсем рядом, всего в нескольких ярдах. У меня с ним и так проблемы… Роза? Ты меня слушаешь?— Да-да. Продолжай. Что там насчет Джека? — Анни объяснила.— Но это же замечательно! Пошли к черту этого болвана и начни свое собственное дело. Это не проблема, Анни, это — твой шанс. И большой.Анни фыркнула.— Это звучит как в каком-то романе из викторианской эпохи. «Изломы человеческих судеб — это возможность для божественного провидения». Я не могу это осуществить немедленно, потому что Джек крепко держит в руках Джереми. И вообще, я ни о чем не могу думать, пока не узнаю, где Том. Кроме того, мне придется на неделю покинуть Англию.— Зачем?— Из-за моей матери, — призналась Анни. — Она очень больна и хочет меня видеть. — Роза была изумлена.— Ты же так ненавидела эту старую гадюку! Я сама однажды готова была перерезать ей горло.— Да, знаю. Я старалась не думать о ней. Я говорила себе: «Давай подыхай, старая сука». Но я так не могу. Она умирает, Роза. И она хочет меня видеть. И я… мне нельзя ей отказать.Роза молчала, что было в этом молчании — несогласие ли одобрение, Анни сказать не могла.— Я получила письмо, — вздохнула Анни, — около недели назад. Может быть, она уже умерла, и… — Роза перебила ее:— Да, конечно же, тебе надо ехать.— Надо?— Eppur si muove, — таинственно произнесла Роза.— Роза, прекрати свои загадки. О чем ты говоришь?— Это слова Галилея: «А все-таки она вертится!», невежа. Анни… — Роза заговорщически понизила голос. — Только что меня посетила гениальная мысль. Можно сразу решить все проблемы — с Джорданом, с матерью и с работой. Слушай меня внимательно.Через полминуты Анни воскликнула:— Я это не могу! — Но еще через минуту Анни говорила не «я не могу», а «это невозможно». К концу же объяснения Розы она уже только молчала, прислонившись к стене. Похоже, Роза была ведьмой.— Согласись, — произнесла Роза. — Это лишь восстановит справедливость.— Справедливость — это пустое слово. И я думаю, у меня просто не хватит смелости.— Чушь. Это мне говорит Анни Паксфорд, у ног которой был весь Оксфорд, когда она блистательно исполнила Розалинду?— Но это было…— …А кто курил марихуану прямо на лекциях Хелен Гарднер по Шекспиру?— Только разочек, — слабо сопротивлялась Анни.— Анни Паксфорд, которая прямо в одежде прыгнула в реку — тогда на бале в честь окончания семестра — и остаток вечера танцевавшая только в майке для регби?— Это говорит старая, замотанная жизнью миссис Гамильтон, — печально сказала Анни, — которой исполнилось сорок два, которая вот-вот станет безработной, у которой пропал сын и умирает мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41