Тедди стал более молчаливым, чем раньше, и казалось, ему больше десяти лет. Поскольку они жили в пустыне, Мэг точно знала, что ее муж никогда не брал Тедди на рыбалку, она даже не помнила ни одной однодневной поездки на озеро Мид. Правда, Тедди ходил с отцом на баскетбольные и бейсбольные матчи.
Видя, как быстро ее сын проникся симпатией к Паркеру, Мэг испытывала и радость, и грусть. Терпеливо следуя указаниям старшего, Тедди забросил леску. Глядя со стороны, можно было подумать, будто он всю жизнь рыбачил на рукаве Миссисипи в Луизиане.
Элен вела себя иначе: ее подход к рыбалке гораздо больше напоминал подход Гаса.
Мэг с удовольствием наблюдала за тем, как Паркер возится с детьми. Разум твердил ей, что она не настолько хорошо знает Паркера, чтобы влюбиться в него. Но сердце подсказывало другое.
После того, как Кен и Барби поцеловались на прощание, Саманта уснула, прижимая кукол к себе и положив голову на колени матери. Мэг гладила ее по головке. Паркер помог Гасу еще раз забросить удочку, потом повернулся к Мэг.
– Вы точно не хотите попробовать поудить рыбу? Мэг покачала головой. Ей было так хорошо, что двигаться не хотелось. Точнее, настолько хорошо, насколько это возможно, если все время помнишь, что придется возвращаться в Лас-Вегас с раной на сердце размером с Понтье-Плейс.
– Что дальше? – Это был голос Элен. – Мне становится ску… – Не закончив фразы, девочка закричала: – Ой!
Удочку вырвало у нее из рук. Элен попыталась схватить ее, но промахнулась, и удочка заскользила по земле к воде. Гас с воплем бросился на удочку и прижал ее к себе, бросив собственную. Его удочку взял Паркер.
– Спокойно, спокойно. Держи крепче. Поднимай. Так, теперь выбирай леску. Не торопись, постепенно. Так… хорошо. Есть.
Леска поднялась над водой. На конце ее блеснула серебром трепыхавшаяся рыба. Гас, несмотря ни на что, не выпускал из рук удочку. С решительным выражением лица он боролся с рыбой, метавшейся из стороны в сторону. Элен стояла рядом и во все глаза смотрела на хлопающую по воде рыбину.
Саманта вздрогнула и проснулась. Снова поднялась суматоха, и пока Паркер помогал Гасу засунуть его трофей в ведро, которым их снабдил мистер Соломон, Тедди – с гораздо меньшим шумом – тоже поймал рыбу.
Мэг ожидала, что Элен согласится просидеть на берегу весь день, а то и всю ночь, лишь бы только самой поймать рыбу. Но, как ни странно, когда Паркер сказал, что им пора устроить пикник, а потом собираться домой, девочка не стала спорить. А позже, когда они пошли обратно, ее дочь, обычно такая деловая и чуждая сантиментов, взяла Мэг за руку и прошептала:
– Мама, я рада, что не поймала рыбу. Мне ее жалко. Рыба была такая красивая, она так боролась за жизнь, но все равно ее поймали.
Мэг, которая тоже втайне сочувствовала рыбе, обняла дочь и стала искать слова утешения. Но Элен, выразив свои чувства, повеселела и бросилась играть в догонялки с Гасом и Тедди.
Паркер с улыбкой смотрел, как дочь Мэг гоняется за мальчишками. Их возвращение несколько задержалось из-за того, что Гас и Тедди поспорили, кому нести ведро с уловом. Гас заявлял, что он не только поймал первую рыбу, но и спас удочку Элен. Тедди не желал уступать, вполне резонно возражая, что каждый из них поймал по одной рыбе, поэтому каждый имеет право нести ведро. В конце концов вопрос решился к обоюдному удовлетворению. Гас предложил обмен: за то, что Тедди позволит ему одному нести ведро, он разрешит ему целый час играть его перочинным ножичком. Паркеру идея обмена очень понравилась. За короткое время, прошедшее с тех пор, как его забрали из школы «Сент-Суплициус», Гас стал заметно мягче и сговорчивее.
И это благодаря Мэг.
Паркер улыбнулся ей, глядя поверх холодильного ящика, который они снова несли вдвоем. Пока они перекусывали и шли обратно, солнце переместилось к западу гораздо дальше, чем хотелось бы Паркеру. Он, если бы мог, с радостью замедлил бы течение времени, чтобы подольше не возвращаться в Новый Орлеан, к обычной жизни, где дела считаются важнее удовольствий. Паркер все еще не спросил Мэг, принимает ли она противозачаточные таблетки, и не извинился за свое безрассудное поведение. Он не мог бы сказать, что сожалеет о случившемся, но его терзала мысль о собственной безответственности. Нет уж, больше он не позволит застать себя врасплох. Даже сегодня Паркер пришел во всеоружии. Просто так, на всякий случай.
«Да что уж там, Паркер, хватит юлить, признайся, что ты хочешь ее. И еще как сильно». Он покосился на Мэг. Весь день она была какой-то непривычно тихой.
– Даю пенни за ваши мысли.
В ее глазах вспыхнули и погасли знакомые задорные огоньки.
– Интересно, кто-нибудь когда-нибудь всерьез отвечает? Паркер кивнул, улыбаясь – как он сам догадывался, глуповато.
– Ну ладно, так и быть, – согласилась Мэг. – Я просто наслаждаюсь настоящим. А как здесь бывает летом?
Вспоминает ли она его фразу насчет купания нагишом? Паркер надеялся, что да.
– Я бы рад сказать, что в середине лета здесь так же прекрасно, как сейчас, но на самом деле в июле здесь невыносимо жарко и душно, а воздух гудит от москитов.
Казалось, Мэг удивилась.
– Но вы говорили, что любили приезжать сюда летом. Паркер усмехнулся.
– Плохое забывается быстрее, чем хорошее. Да и потом, что такое для десятилетнего мальчишки десяток-другой комариных укусов? Посмотрите на Гаса и Тедди. Если они так счастливы, поймав всего по одной рыбешке, то что с ними было бы, набери они полное ведро?
Мэг рассмеялась.
– А вы по-прежнему приезжаете сюда на лето?
– Изредка, обычно на несколько дней. Но теперь я собираюсь проводить здесь больше времени.
– Теперь?
– Ну да, не могу же я допустить, чтобы Гас и Тедди выросли, так и не узнав, что такое полное ведро рыбы.
– Тедди?
Паркер услышал в ее голосе напряженные нотки. Опять он за свое! Пытается управлять жизнью Мэг, как типичный представитель породы Понтье с их командирскими замашками.
– Ну, если вы не против, чтобы я приглашал Тедди, я его тоже буду брать.
– А-а.
Либо его вопрос, либо ответ, а может, и то и другое расстроили Мэг. Паркер буквально ощущал груз ее печали. Она замедлила шаг. Он – тоже, подстраиваясь под ее темп. Прежде чем Паркер успел сказать что-то еще, к ним подбежали Элен и Саманта. Девочки пошли рядом со взрослыми.
– Что дальше? – спросила Элен, явно ожидая, что развлечения продолжатся.
– Уборка сахарного тростника, – ответил Паркер. – Большая часть урожая уже собрана, но одно поле еще осталось неубранным.
– Уборка сахарного тростника – это хорошо… если он не трепыхается, когда его срезают, – заметила Элен.
– Никакого трепыхания, – заверил ее Паркер.
Они достигли края сада, разбитого позади дома. Паркер заметил мистера Соломона рядом с его грузовиком и знаком пригласил его подойти. Когда он познакомил сторожа с Мэг и детьми, Саманта подняла Барби и Кена, чтобы те тоже познакомились. Лицо мистера Соломона, высушенное солнцем и изборожденное глубокими складками, сморщилось еще сильнее, от глаз во все стороны разбежались лучики морщин. У старика было не меньше дюжины внуков.
– Для меня большая честь познакомиться с вами, мистер Кен и мисс Барби.
Саманта просияла. Паркер догадался, что большинство взрослых просто отмахивались, когда девчушка пыталась представить своих кукол как товарищей. Он и сам вел себя не намного лучше, пока Мэг не научила его играть в «понарошку».
– Мэг, вы не против, если… то есть, если, конечно, у мистера Соломона есть время… вы не против, если он покажет детям, как убирают сахарный тростник, а я тем временем устрою вам экскурсию по дому.
Паркер затаил дыхание в ожидании ответа, молясь от всей души, чтобы никто из детей не пожелал осмотреть дом вместо поездки на плантацию.
Мэг пристально посмотрела на Паркера, и он прочел в ее глазах немое послание. Ей хочется сказать «да», ей так же сильно хочется остаться с ним наедине, как ему – снова почувствовать ее в своих объятиях.
– Мистер Соломон – очень осторожный водитель, и ему можно доверить детей.
Пожилой мужчина кивнул.
– Это верно. – Он стряхнул прилипшую нитку со своего безукоризненно чистого комбинезона. – Я отец пятерых детей и дед одиннадцати внуков, – добавил мистер Соломон, бросив задумчивый взгляд на Паркера.
– Этот взгляд не укрылся от внимания Паркера. Он представил Мэг именно как Мэг, не называя фамилии. Раньше, когда Паркер собирал рыболовные принадлежности, мистер Соломон выразил ему свои соболезнования по поводу смерти Жюля. Либо новость о недавней женитьбе Жюля не дошла до Шугэ-Бридж, либо Соломон, который не интересовался Жюлем в последние годы, не придал ей особого значения.
– Уборщики работают сейчас на поле примерно в пяти милях отсюда, – добавил Соломон.
– Ну, мама, соглашайся! – Элен одной рукой уже взялась за ручку двери Соломонова грузовичка.
Мэг вскинула брови. Она могла бы не отвечать, угрожающее выражение лица говорило само за себя.
Паркер и сам испытывал желание наброситься на девчонку. Он не хотел, чтобы задуманная им приватная экскурсия была испорчена, но дисциплина есть дисциплина.
Тедди пнул сестру в бок.
– Вечно ты забываешь сказать «пожалуйста». Не порть нам все дело!
– Извини, мама. Пожалуйста, разреши нам поехать. Я уверена, эта поездка будет гораздо более познавательной, чем рыбалка.
Гас скривился.
– Ох уж эти девчонки!
– Вы обещаете вести себя прилично и слушаться мистера Соломона?
Все дружно закивали. Даже Джим тявкнул, вызвав у Паркера улыбку.
Мэг обратилась к Паркеру.
– Нельзя ли взять фургон, чтобы детям не пришлось ехать в кузове грузовика?
Дети издали стоны разочарования.
– Все, что пожелаете, – ответил Паркер, подмигивая Соломону.
Увидев улыбку Мэг, Паркер мысленно порадовался, что действительно может дать ей все, что она пожелает. Он бросил Соломону ключи, поблагодарил его и выслушал, как Мэг еще раз напутствует детей, чтобы те хорошо вели себя. Компания загрузилась в фургон и уехала, забыв о рыбе. Паркер взял ведро, подумав, что нужно будет обложить рыбу льдом, и они с Мэг пошли к дому.
– С Соломоном с ними все будет в порядке.
– Я правильно поняла, что Соломон был для вас здесь тем же, чем Хортон – в Новом Орлеане?
Паркер кивнул.
– Примерно так и было. Тинси терпеть не могла Шугэ-Бридж, она не любила сюда приезжать почти так же, как наш отец. Дед, правда, приезжал и оставался в Шугэ-Бридж, когда мог, но обычно у него не было времени.
– Он много работал?
Паркер снова кивнул. Они шли к дому по дорожке, вымощенной кирпичом, минуя живые изгороди, отделяющие надворные постройки от основного дома.
– Вот это строение когда-то было кухней. Оно построено в отдалении от дома из соображений пожарной безопасности, а также чтобы в доме не было жарко от печей.
– Это заставляет помянуть добром микроволновые духовки, – сказала Мэг. – Неужели кто-то таскал еду отсюда в дом?
– Дом построен в 1837 году. До Гражданской войны рабы именно так и делали, а после… – Паркер пожал плечами. – Первые несколько лет после войны еды не хватало, и остынет она или нет, никого не волновало. А когда семья снова разбогатела, на смену рабам пришла техника.
Паркеру показалось, что Мэг смотрит на него как-то странно, и понял, в чем дело, только когда она пояснила:
– Мне непривычно слышать, что кто-то говорит о рабах как о чем-то само собой разумеющемся.
– Так оно и было, рабы были неотъемлемой частью тогдашнего уклада жизни на Юге. Правда, в 1809 году вышел закон, запрещающий поставку рабов в Луизиану из других стран.
– За много лет до Гражданской войны?
– Да, но покупка и продажа через границы штата не запрещались.
– Ах вот как. – Мэг огляделась, рассматривая здания. – Мне кажется, что это было давным-давно.
– Да, это был другой мир, другая жизнь, но я считаю, что мы являемся продуктами собственной истории, так сказать, суммарным результатом семейных традиций.
Мэг промолчала.
Паркер готов был влепить самому себе пощечину за недогадливость. Каким же надо быть идиотом, чтобы заявить такое женщине, которая не знает собственных родителей, не говоря уже о каких-то семейных традициях двухсотлетней давности!
– Прошу прощения, – пробормотал он. – Какой же я дурак!
– Да нет, все нормально. – Мэг подняла на него глаза. – Просто вы смотрите на мир совсем другими глазами. Это правда интересно, но у меня возникает ощущение, будто в моей жизни не хватает чего-то очень важного, основного.
Они остановились под балконами второго этажа, которые поддерживали колонны, опоясывающие весь первый этаж дома.
– А еще, – продолжала Мэг, – я, наверное, немного завидую вам.
Паркер поставил ведро на землю.
– Помните, что предлагала Саманта Гасу прошлой ночью?
Мэг кивнула, глаза ее расширились.
– Предлагаю то же самое. Я готов поделиться своим наследием.
Произнося эти слова, Паркер сам толком не осознавал, что имеет в виду. Двусмысленная какая-то фраза получается. Чем конкретно он готов поделиться?
Но, может, слова и были двусмысленными, чувства его такими не были. Паркер придвинулся ближе и приник к губам Мэг.
Когда Паркер поднял голову после долгого, сладостного, жадного поцелуя, он мог бы поклясться, что заметил в глазах Мэг влажный блеск, но она снова притянула к себе его голову и сама припала к его губам голодным, страстным поцелуем.
Наконец Мэг оторвалась от него и прошептала:
– А по дому не может разгуливать миссис Соломон? Паркер замотал головой.
– Это хорошо. – Мэг обняла его за талию.
– Мне нужно набросать на рыбу лед, – пробормотал Паркер, проклиная свое чувство ответственности. Но ему бы просто не хватило духу сообщить потом Гасу, что его улов испортился.
– Поторопитесь, – сказала Мэг низким грудным голосом, который Паркер с трудом узнал. – А не то вам придется охлаждать меня.
Глава 21
«Охлаждать меня»? Неужели она действительно произнесла эту бесстыдную фразу? Мэг поражалась самой себе. Но она хотела еще раз испытать наслаждение в объятиях Паркера, прежде чем навсегда уйти из его жизни, и теперь, когда такая возможность представилась, Мэг, как выразилась бы Элен, решила за нее ухватиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37