— Уф, — сказала она, рассмеявшись, — кого-то из нас придется заземлить, пока мы не загорелись.
— Ну, не знаю, — улыбнулся Слейд, — впрочем, это было бы интересно.
Их взгляды встретились, и они замерли. Лара первой отвела глаза. Потом они снова заговорили о всякой ерунде, но напряжение между ними росло.
Слейд убеждал себя, что в этом нет ничего удивительного. Он вообще обожал женщин. С тех пор, как бывшая жена соседнего фермера решила подарить ему себя на его шестнадцатый день рождения. Он любил женщин: как они разговаривали, как смотрели, как двигались. А женщины любили его. Он часами просиживал в барах, бывал на вечеринках, глядел на понравившуюся женщину, а она на него, и… внезапно между ними устанавливалась связь, и оба уже знали, что закончат вечер в постели.
Но, черт возьми, сейчас все было не так. Кого он пытается одурачить? Он страстно хотел эту женщину — до боли. Хотел почувствовать ее в своих объятиях, уловить ее запах на своей коже, ее вкус на своем языке, ощутить ее горячую влажность.
А она хотела его. Он читал эти знаки: блеск в глазах, румянец, чашка, дрожащая в руках. Ему было интересно, когда она будет готова позволить ему это, и что он тогда сделает с ней, ведь они сидят здесь, в одной ловушке вместе со всем остальным миром.
— ..остальным миром, — сказала Лара.
— Прости, что?
— Я сказала, что мы, как в ловушке, здесь. А мир, кажется, замер.
— Да, — закивал Слейд, — да, так и есть. Оба замолчали. Он видел, как она посмотрела на него из-под ресниц, затем в сторону, и понял, что пора.
— Ты очень красивая! — мягко проговорил он. Краска бросилась ей в лицо, но Лара улыбнулась.
— Спасибо.
— Как выглядят твои волосы, когда они распущены? Слейд заметил, как пульсирует жилка у нее на шее.
— Что?
— Твои волосы. Они длинные? Они падают на плечи и грудь? — Он взял у нее из рук чашку и поставил на столик, посмотрел ей в глаза и понял, что она знает, о чем он думает, знает, что он хотел бы сорвать с нее этот безукоризненный костюм, распустить эти идеально уложенные волосы, прикоснуться к ней и целовать до тех пор, пока она не закричит от желания.
Его безумные мысли прервало сообщение, прозвучавшее из динамика.
Отменялись все рейсы, по крайней мере на ближайшие несколько часов. Пассажирам, которые хотели бы зарезервировать комнаты на ночь, предлагалось подойти к администратору.
— Вот так, — сказала она и принужденно рассмеялась, — вот и все.
Она была права — все кончилось, и он был рад этому. Безумие, которое назревало между ними, исчезло.
— Да, — вежливо улыбнулся он. — Вы будете ждать здесь или пойдете в отель?
— Думаю, здесь. А вы как?
— Я тоже здесь где-нибудь поболтаюсь, — начал он, но, не закончив фразы, буркнул:
— А, ладно! Пойдемте со мной.
Что-то промелькнуло у нее в глазах, и сердце у него заколотилось. Он подумал, что она готова согласиться.
— Нет, — прошептала она, — я не могу.
— Вы замужем? — (Она покачала толовой.) — Помолвлены? — Она снова качнула головой. Слейд приблизился, их разделяло только дыхание. — Я тоже нет. Мы никому не сделаем больно. — Он протянул руку и взял ее ладонь. Она не сопротивлялась, но он чувствовал, как дрожат у нее пальцы.
— Я хочу тебя, Лара. Она покраснела.
— Я не могу!
— Нам будет очень хорошо вместе, — убеждал он, сжимая ей кисть.
Она снова покачала головой.
— Я… я даже не знаю тебя.
— Нет, знаешь. Ты знала меня всегда, так же, как и я тебя. — Он сказал это низким, хриплым голосом. — Что касается деталей… Я архитектор, живу в Бостоне. Не женат и ни к кому не привязан. Мне двадцать восемь. Я только что побывал у своего доктора, и он заверил меня, что я так здоров, что могу пережить и Мафусаила. Что еще ты хочешь знать, кроме того, что я никогда так не хотел ни одной женщины, как хочу тебя?
И тут — он никогда этого не забудет — она уставилась на него, и что-то в этих голубых глазах изменилось. Ему показалось, что она взглянула на него не как на мужчину, который пристает к женщине, а как-то по-другому, он не мог понять, как. У нее на лице было то же странное выражение, что и час назад.
Слейд почувствовал себя неуютно. Но это ощущение растворилось в страстном желании, когда с ее языка сорвалось:
— Это… это безумие! Даже говорить о таких вещах!.. Он едва ощутимо приложил палец к ее губам. Он был бы не против поцеловать эти губы, если бы не боялся потерять то немногое, что уже смог завоевать.
— Я поймаю такси. Здесь недалеко есть отель — я там останавливался. Они меня знают, они найдут нам комнату.
— Такси? И отель… в такую погоду? — Лара издала странный звук, походивший на смех. — Ты слишком самоуверен!
— Если бы я был самоуверен, — ответил он едва слышно, — я бы не умирал от страха, ожидая твоего ответа.
Он и теперь помнил этот момент. Шум — везде вокруг них. Шарканье ног, толчея, усталые путешественники, ищущие, где бы приткнуться и переночевать. И в самом центре этого водоворота — ее молчание. Наклон ее головы, когда она посмотрела на него. И это нечитаемое нечто в глубине ее глаз.
— Да, — прошептала она.
Он не помнил, как они выбрались из зала, поймали такси, как ехали к отелю и он обнимал ее за плечи, а уже в отеле, в вестибюле попросил подождать секунду, пока он забежит в аптеку.
— Не надо, — сказала она, поглядев на него все с тем же странным выражением, — в этом нет необходимости.
Слейд помнил ощущение удовольствия, охватившее его от этих слов: значит, между ними не будет латексного барьера… а вслед за ним — всплеск ярости, когда он догадался, что Лара отслеживает свои циклы, а значит, имеет какие-то сексуальные отношения, никак не связанные с ним.
То, что он почувствовал, было даже больше, чем ярость. Это был болезненный укол примитивного мужского чувства собственности. Но потом они оказались в комнате, отгороженной от всего остального мира, и он перестал думать и потянулся к ней.
Она запаниковала.
— Нет. — Голос у нее дрожал. — Мне жаль, Слейд, но я не могу сделать это. Он гладил ее по лицу.
— Ты только поцелуй меня, — прошептал он, — поцелуй меня всего один раз, и я клянусь, если ты захочешь уйти, я не буду тебя удерживать.
Она не двигалась, просто смотрела на него широко раскрытыми глазами, полными ужаса. Он вспомнил. Это произошло в «Эспаде»: жеребенок отбился от стада и попал в ловушку. Ужас в его глазах, безумный, дикий взгляд, изгиб жеребячьей шеи. И ужас кобылы, и то, как она успокоилась, когда жеребенок наконец очутился возле нее, целый и невредимый.
— Лара, — прошептал он. Медленно, осторожно, наблюдая за ее тревожным взглядом, он приблизил губы и поцеловал ее. Это было трудно — сдерживать себя, но он нежно целовал ее губы, пока они не потеплели и не разжались.
— Слейд, — выдохнула Лара, и звук его имени на ее губах заставил его застонать.
Он обнял и прижал ее к себе. Она приподнялась, обхватила руками его за шею, запустила руки ему в волосы.
— Пожалуйста, — зашептала она, — о, пожалуйста, пожалуйста…
А потом он отнес ее в кровать, раздел, распустил ее великолепные волосы и делал все, что он хотел, и все, что хотела она.
Шторм превратился в снежный буран. Он бушевал весь день и всю ночь, и все эти часы и минуты они провели в постели.
Это было похоже на сбывшуюся мечту: Лара в его руках, ее запах на его коже. Ее тепло обволакивало его, даже когда они выдохлись и погрузились в сон.
Этот сумасшедший секс с прекрасной незнакомкой, пока за окном беснуется шторм, станет невероятным воспоминанием на долгие годы.
На рассвете что-то — возможно завывания ветра, разбудило его. Лара спала в его руках. Он смотрел на нее и думал, что они, когда уляжется непогода, пойдут каждый своей дорогой. Она аудитор, живет в Атланте это все, что она рассказала ему о себе. Слейд вспомнил и о том, как она дала ему понять, что не желает пользоваться презервативами, и его вновь охватила злость: у нее была своя жизнь, куда ему не было хода.
Он попытался представить себе эту жизнь. Дом Лары, которого он никогда не видел, ее друзья, которых он не знал. Мужчины, о которых он не хотел думать.
Что-то защемило в сердце. Слейд разбудил Лару поцелуями и нежно коснулся ее груди.
— Лара, — прошептал он.
Она открыла глаза и сонно улыбнулась.
— Слейд? Что случилось?
Действительно, что случилось? Она жила на юге, он — на северо-востоке. Что он может ей сказать? Что будет прилетать на выходные? Он не мог летать на выходные к каждой женщине, с которой спал.
«Оставь здесь зубную щетку и какую-нибудь одежду», — наверное, скажет она. А потом ей захочется, чтобы он заявлялся в пятницу вместо субботы и уезжал в понедельник, а не в воскресенье. Рано или поздно, но она обязательно скажет: «Знаешь, я подумала о том, что могла бы переехать в Бостон».
— Слейд. — Лара погладила его подбородок. — Что такое? — Она улыбнулась. — Ты выглядишь, как маленький мальчик, который только что обнаружил, что Санта-Клауса не существует.
Он заставил себя улыбнуться и сказать, что слышал, как гудят снегоочистители — дороги, должно быть, уже расчистили. И что он думал о том, как великолепно было бы в один прекрасный день встретиться снова где-нибудь, и тогда они обсудят детали.
— Да, — согласилась она, едва заметно поколебавшись, — да, это звучит здорово.
Слейд подумал, не обидел ли он ее, но Лара уже приподнялась, приблизила к нему лицо и поцеловала его в губы. Потом стала его гладить, заводить, и вскоре он был без ума от желания. Они покатались на постели, и он снова овладел ею. Когда все закончилось, Слейд лежал, крепко прижимая ее к себе, и думал о том, как сильно ему хочется всего этого еще, больше чем ей, и что «каждого выходного» ему будет мало.
Он улыбнулся, обнял ее и поцеловал долгим и нежным поцелуем.
— Я не знаю твоего адреса, — шепнул он, — и даже номера телефона.
Лара рассмеялась и смахнула прядь волос с его глаз.
— Я все запишу, — прошептала она в ответ, — утром.
А когда он проснулся, светило солнце, за окном рычали моторы снегоуборочных машин и кипела жизнь. Место рядом с ним было пусто.
Лара ушла. Никакой записки, никакого послания. Он даже не знал ее фамилии.
Она сбежала, когда он спал.
Слейд пришел в ярость. Он пытался убедить себя, что Лара вряд ли догадывалась, как ему хотелось большего, чем просто эта ночь, но его не покидало чувство, что… его использовали. Да, использовали. И теперь это вряд ли будет хорошим воспоминанием, обычная история… «Я застрял в Денвере, — скажет он дома, — и очутился в постели с ошеломительной малышкой. Мы развлекались пару деньков…»
Но он не рассказал об этом ни партнерам, ни братьям. И теперь, месяцы спустя, стоя у окна терминала, он удивлялся, почему до сих пор думает об этих двух днях и мечтает об этой женщине. Да, черт возьми, он мечтает о ней. О ее мягких, сладких губах и бездонных голубых глазах. Он почти физически ощущал ее в своих руках, вспоминал ее стоны, когда она садилась на него, обхватив ногами…
— Дамы и господа, мы рады сообщить, что все рейсы возобновлены.
Слейд очнулся и, поняв, как он далеко от нужного ему выхода, помчался к самолету.
Глава 2
Лара сидела у себя в кабинете, задумчиво смотрела на Балтиморскую гавань и пыталась убедить себя в том, что следующие два часа пройдут великолепно.
Она была во всеоружии, после почти двух недель подготовки. Она в тысячный раз просмотрела предложения по поводу зданий для нового квартала и нашла промахи, которые позволили бы ей убрать Слейда Бэрона из Балтимора и из ее жизни.
Слейд Бэрон. Как хорошо это имя подходило ему! Лара хмыкнула, дотянулась до кофе и поднесла его к губам. Не какой-нибудь Браун или Смит. Бэрон! Что-то средневековое, торжественное. Как раз для такого человека, как он.
Чашка задрожала у нее в пальцах. Лара прошептала какое-то короткое и емкое слово и опустила чашку. Кофе выплеснулся на костюм. Ей нужно собраться и пойти на эту встречу.
Она справится. И сделает все отлично. Да, именно так и будет. Лара легонько оттолкнулась от стола, откинулась на спинку кресла и на секунду зажмурилась. Затем встала и подошла к окну. Отсюда был отличный вид прямо на залив. «Угловой офис», — подумала она с легкой улыбкой. Она добивалась его долгих шесть лет, а теперь у нее было все, о чем можно было только мечтать: карьера, должность, очаровательный маленький домик и приятное соседство. И радость ее существования, центр всей ее жизни…
Запищал зуммер. Лара вернулась к столу и нажала кнопку.
— Да, Нэнси?
— Мисс Стивенc, звонил секретарь мистера Доббса. Самолет мистера Бэрона наконец приземлился. Он скоро появится здесь.
Лара почувствовала, как что-то сжимается у нее в животе. Она приложила пальцы к вискам: в голове было такое ощущение, будто кто-то долбит там отбойным молотком с самого утра.
— Спасибо, Нэнси. Пожалуйста, дай мне знать, когда начнется встреча.
— Конечно, мисс Стивенc.
Паника, казалось, вот-вот лишит ее рассудка. «Успокойся», — снова приказала она себе. Она сделала то, что должна была сделать, той ночью, несколько месяцев назад, в Денвере. И ни минуты не жалела об этом. Слейд просто был средством, и все. Просто средством, чтобы…
Его руки, сжимающие ее тело. Его рот, ласкающий ей губы. И как он был нежен после…
Лара вздрогнула и обхватила себя руками. Хватит романтики! Слейд получил то, чего хотел. Как и она.
Она рассеянно скользнула взглядом по потокам воды за окном. День выдался хмурый, небо затянуло тучами. Тогда тоже было ненастье… Лара закрыла глаза она не хочет вспоминать этот день…
День в Денвере.
Грязно-серое небо и снег, словно перья, выпавшие из вспоротой подушки. Зал ожидания денверского аэропорта и в нем она, Лара, как в западне. Ее нетерпение и раздражение.
Это был ее тридцатый день рождения, и праздновала она его самым идиотским образом.
Всю неделю дела валились из рук. Начиная с неприятностей на работе и кончая архивежливым намеком Тома на разрыв отношений. Разумеется, эти отношения иссякли не вдруг — перед обедом или, скажем, визитом в театр, но все равно было неприятно слушать заверения в том, какая она замечательная, умная, красивая. И все же…
Лара понимала, что Том прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19