Он стоял небрежно и раскованно, как танцор, отдыхающий после выступления, и, прищурившись, смотрел на Линдсей.
Та облизнула пересохшие губы.
— Значит, это был ты, — пораженно прошептала она.
Его брови приподнялись.
— Так о чем твой отец не должен был мне говорить? — Его голос звучал в точности так, как тогда, в день их последней, самой горькой ссоры.
Тут Линдсей вспомнила, что до сих пор сжимает в руке телефонную трубку.
— Мне надо идти, папа. Поговорим позже. — Она выключила телефон и положила его на подоконник так осторожно, словно он был хрустальным.
— Так о чем я не должен был знать, Линдсей? — снова спросил Гибб.
В какой-то момент Линдсей отчаянно хотелось спастись бегством. Если она сейчас бросится через магазин, потом по лестнице наверх, в свою квартиру, и запрет дверь…
Но сделать это она не могла. Она отлично знала, что, несмотря на показную небрежность позы, Гибб был собран и напряжен. И, в любом случае, что ей даст это бегство? Лучше встретиться с ним лицом к лицу и не выказывать своей слабости. Больше ее дела его не касаются. Он отказался от этого права девять лет назад.
Линдсей распрямила плечи и подняла подбородок.
— Привет, Гибб. А ты совсем не изменился. Все те же подозрительность и нетерпимость.
Но он все-таки изменился. Ему ведь уже около тридцати пяти, тело по-прежнему стройное, мускулы не утратили былой упругости, однако вокруг глаз появились крошечные морщинки, а на висках засеребрилась седина.
— Ты не ответила на мой вопрос!
— А я не обязана тебе ни на что отвечать. Ты что, забыл? Или принести тебе свидетельство о разводе, чтобы напомнить? — для пущей убедительности добавила она. — Все-таки, зачем ты здесь?
— Твой отец сказал мне, где тебя найти.
— И ты примчался прямо сюда? Что ж, очень мило с твоей стороны зайти поздороваться, — с притворным равнодушием произнесла она. — Хотя после девяти лет не знаю, почему ты вдруг решил, что мне будет интересно узнать, как у тебя дела.
Линдсей и не думала, что его взгляд может стать еще тяжелее.
— Конечно, у тебя нет причин интересоваться мною, — сказал он ледяным голосом. — Но я здесь не для того, чтобы возобновлять прежние прекрасные дружеские отношения.
— Ты меня успокоил. Так чего же ты хочешь, Гибб? Или ты уже все обсудил с отцом и теперь решил заглянуть и ко мне, чтобы попрощаться?
— Ты имеешь в виду мои денежные затруднения, верно?
Она ожидала, что он обидится на ее намек, но его голос даже не дрогнул. Линдсей пожала плечами.
— Я этого не говорила.
— Однако очень похоже на то, что именно это ты и имела в виду. А что, разве Бен по-прежнему оплачивает твои ошибки, Линдсей?
Она стиснула зубы и, стараясь говорить как можно спокойнее, ответила:
— На твоем месте я не стала бы напоминать об этом. Да, он предложил тебе деньги, чтобы ты исчез из моей жизни, но ведь и ты от них не отказался.
— А теперь я приехал, чтобы шантажировать его — или тебя, — чтобы получить еще. Ты так думаешь?
— Другого повода для твоего появления я не вижу.
— Я зашел только из вежливости, чтобы ты узнала о моем приезде от меня самого, а не от местных кумушек-сплетниц.
— Ну что ж, теперь ты выполнил свой долг и можешь… — Она демонстративно подняла руку и посмотрела на часы.
Его карие глаза неотрывно смотрели на нее;
Линдсей буквально ощущала его взгляд кожей. Его голос, когда он заговорил, стал еще тише, но ни на йоту не мягче.
— Что ты хочешь от меня скрыть, Линдсей?
— Мне нечего от тебя скрывать.
— Твоя агрессия меня в этом не убедит, поверь.
А также не поможет от него избавиться, с запозданием подумала она. Он достаточно упрям, чтобы простоять тут хоть до ночи, дожидаясь, когда она ответит на его вопрос.
— Так что же ты хотела скрыть от меня? Она и сама хотела бы знать, что собирался сказать ей отец. Но было поздно об этом думать, так что Линдсей взглянула Гиббу прямо в лицо и солгала:
— Где меня найти. Мне не хотелось видеть тебя. Но теперь, раз уж ты тут, думаю, мы могли бы рассказать друг другу наши новости. Как поживаешь? — с деланной сердечностью спросила она. — Надеюсь, хорошо? Ты счастлив? Расскажи, как ты прожил эти девять лет.
— Спасибо, хорошо. Я с радостью — если у тебя на это есть время — расскажу тебе о своей жизни. Впрочем, думаю, время у тебя есть, потому что, если верить табличке на дверях, магазин закрывается только через час, а посетители, кажется, к тебе гурьбой не ломятся.
Линдсей едва сдержалась, чтобы не наговорить ему резкостей.
— Отлично, — сказала она, подходя к кассовому аппарату. По крайней мере нужно занять чем-нибудь руки, чтобы иметь возможность не смотреть на него.
Гибб последовал за ней.
— Симпатичный у тебя магазин.
— Тебя, кажется, это удивляет.
— О, нет. Что бы ты ни делала, Линдсей, можно ожидать, что все будет на высшем уровне. — В его голосе прозвучала едва заметная ирония, сводившая на нет весь комплимент. — У тебя всегда была тяга к самому лучшему.
Вот только муж ей достался не самый лучший, едва не вырвалось у нее.
— И благодаря этому могу покупать оптом разные безделушки, — с усмешкой ответила она. — Это помогает мне сэкономить много денег.
— И позволяет чем-нибудь занять свободное время.
Если бы он только знал, что на самом деле работа была единственным, что спасало ее от долгих часов отчаяния… Но Линдсей вовсе не собиралась сообщать ему об этом.
— Да. Этот магазин — прекрасное для меня занятие. Гораздо интереснее, чем, к примеру, сидеть за вышиванием у окошка. — Она вынула из аппарата кассовые чеки и принялась их пересчитывать.
Гибб подошел к прилавку с хрусталем и принялся что-то на нем разглядывать.
— Удивительно, что у тебя нет помощников.
— К твоему сведению, помощники у меня есть.
Так что тебе очень повезло, что ты застал меня здесь одну.
Прямо около магазина хлопнула дверца машины, и это прозвучало словно выстрел в тишине. У Линдсей замерло сердце, она подняла голову.
Мальчик, выбравшийся из машины, вихрем взбежал по ступенькам и шумно ворвался в магазин. Его светлые волосы были растрепаны, а пиджак застегнут криво, да и то не на все пуговицы. Он затормозил только у самого прилавка и бросил на пол школьный рюкзак.
— Мам, можно мне пойти покататься с Джошем на роликах? А потом мы у него поужинаем. Его мама разрешила, она меня ждет в машине, а потом привезет обратно, к началу занятий в хоре, так что можно я пойду, мам?
Линдсей тихо промолвила:
— У меня посетитель, Бип.
Мальчик оглянулся и наконец увидел Гибба.
— О, простите, сэр.
Линдсей одобрительно кивнула.
— Молодец, солнышко.
Гибб обогнул прилавок и остановился у кассы с хрустальным кубком в руках, переводя взгляд с Линдсей на Бипа и обратно.
Если и прежде его взгляд трудно было назвать теплым, то теперь от него веяло просто арктическим холодом.
— Так вот что ты хотела скрыть от меня, Линдсей, — что у тебя есть сын. Она облизнула губы.
— Да, у меня есть сын, и обсуждать это с тобой я не намерена. То, что касается Бипа, — не твое дело.
Мальчик смотрел на взрослых, стоящих друг перед другом, наморщив лоб.
— Ты назвала его Бипом? — спросил Гибб. — Что это за имя?
Бип с легким недовольством оглядел посетителя, но ответил вежливо:
— Это уменьшительное имя. На самом деле меня зовут Бенджамен Патрик, но, когда я был маленьким, я этого выговорить не мог, так что получалось просто Бип. А теперь уже все привыкли. — Он пристально осмотрел Гибба с ног до головы. — А вас как зовут?
Линдсей затаила дыхание, пока Гибб думал, что ответить. Хотя его замешательство еще ничего не значит, попробовала она успокоить себя. Он может просто размышлять, стоит ли вообще утруждать себя ответом. Гибб не особенно жаловал детей, а с таким, как Бип, явно ему сталкиваться не приходилось.
— Меня зовут Гибб Гарднер, — сказал он, и Линдсей втайне вздохнула с облегчением. Бип протянул ему руку для приветствия.
— Очень рад с вами познакомиться, сэр. — Улыбнувшись, он добавил:
— Какое интересное совпадение — у всех нас одинаковые фамилии.
Лицо Гибба словно окаменело. Значит, известие о том, что его бывшая жена до сих пор носит его фамилию и даже передала ее своему сыну, явилось для него неожиданностью.
Бип повернулся к матери:
— Так как же, мам? Можно я пойду? Линдсей кивнула. Слов у нее не было. Бип радостно забросил рюкзак за прилавок и бросился к выходу, к ожидавшей его машине, не обратив внимания на застывших в напряженном молчании взрослых. Вместе с ним из магазина словно вылетел весь кислород, потому что Линдсей стало трудно дышать, а когда она взглянула на Гибба, его лицо показалось ей странно посеревшим.
В молчании прошла еще одна бесконечно долгая минута. Наконец он спросил:
— Зачем ты сохранила мою фамилию, Линдсей?
Она пожала плечами:
— А разве не ясно? Мне она нравится больше, чем Арментраут. А поскольку с тобой я связаться не могла… Я думала, ты об этом знаешь.
— Твой отец ничего не сказал мне.
— Полагаю, он счел, что тебя это не касается.
— Как и то, что у тебя есть сын.
— Бип уж точно к тебе не имеет никакого отношения.
— Сколько ему лет?
— Восемь.
— Это становится любопытным. Полагаю, сейчас ты сообщишь мне, что он — мой сын.
— Даже и не собираюсь. Просто ему исполнилось восемь лет. — Линдсей так и видела, как в его голове крутятся цифры и значки математических вычислений. — Помнишь, Гибб? Я развелась с тобой потому, что ты был до такой степени Против того, чтобы иметь ребенка, что не желал это даже обсуждать. Так зачем же мне тратить время и убеждать тебя, что Бип — твой сын? Может быть, для того, чтобы получать с тебя алименты? — Сарказм в ее голосе ясно говорил о том, что она даже не думала ждать от Гибба какой-либо денежной поддержки.
Снова повисла долгая мучительная тишина. Когда Гибб наконец заговорил, к удивлению Линдсей, в его тоне не было ни злости, ни облегчения — только хладнокровное спокойствие.
— Тебе, вероятно, не составило труда найти другого мужчину после того, как я убрался из твоей жизни.
Линдсей кивнула.
— К тому же роль мужчины здесь не столь велика.
— Это заметно — поскольку он даже не позаботился о том, чтобы жениться на тебе.
— А я этого и не хотела. После опыта с тобой у меня пропала всякая охота выходить замуж.
Он снова обошел прилавок и аккуратно поставил хрустальный кубок на место.
— Я знаю его? Отца твоего ребенка? Он спрашивал как бы из простого любопытства, но Линдсей это не убедило.
— Не думаю, что тебя это должно волновать. Все в моей жизни, что касалось тебя, кончилось с нашим разводом, Гибб. — Она застегнула сумку. — А теперь, если ты не против, у меня есть еще кое-какие дела перед закрытием магазина. Приятно было повидаться с тобой, но не думаю, что нам стоит возвращаться к этому разговору. И ты можешь со спокойной душой уезжать к себе домой.
Гибб перегнулся через прилавок.
— А кто тебе сказал, что я здесь только проездом?
— Но мне показалось… папа… Приподняв одну бровь, он сухо спросил:
— Полагаю, твой отец считает, что и тебе не нужно знать кое-что обо мне?
Нет, она не хотела ничего знать. Но вопрос вырвался сам:
— Например?
Гибб медленно окинул ее взглядом.
— Например, то, что здесь я задержусь надолго. По меньшей мере на пару месяцев. А может быть, и дольше.
Сумка вывалилась из ослабевших пальцев Линдсей.
— Видишь ли, Линдсей, — негромко продолжал он, — я и есть тот самый консультант, которому предстоит решить проблемы с фабрикой Арментраута. Так что придется тебе привыкнуть видеть меня здесь.
Глава 2
Линдсей не смогла сдержать крайнее изумление.
— Ты состоишь в группе консультантов? — прохрипела она, голос ее внезапно сел.
Гибб покачал головой.
— Не то чтобы… Я и есть группа консультантов. «Триангл консалтинг» решил не посылать целую группу специалистов.
Линдсей с трудом понимала, о чем он говорит.
— Не могу поверить… — Она осеклась. Но Гибб продолжил за нее:
— Конечно, кто мог бы ожидать, что человек, который некогда был всего лишь младшим помощником менеджера на фабрике Бена Арментраута, девять лет спустя вдруг возвращается, чтобы помочь ему выбраться из долгов? Ты это хотела сказать?
— Что-то вроде, — кивнула Линдсей. — А каким образом ты оказался в «Триангл»? Отец говорил мне, что эта фирма имеет колоссальную известность по всей стране.
Губы ее собеседника слегка дрогнули. В улыбке?
— Возможно, я скрывал способности.
— Что? О, я вовсе не хотела тебя обидеть.
— Конечно, не хотела, — мягко согласился Гибб. — Удивительно, что твой отец ничего тебе не сказал по телефону.
— Ты появился прежде, чем он успел что-либо мне сказать. Хотя непонятно, почему он не рассказал мне об этом еще раньше, когда подписывал контракт…
— Он и понятия не имел, что я могу быть связан с «Триангл». Не сомневаюсь, что если бы он знал, то хорошенько подумал бы перед тем, как подписывать договор. Между прочим, до прошлых выходных я и сам не знал, что мне предстоит работать по этому контракту.
Линдсей мрачно сказала:
— Не похоже, чтобы ты сам был очень счастлив.
— Бывали и получше предложения, — сухо ответил Гибб. Подняв сумку, которую уронила Линдсей, он вручил ее ей. — Но работа есть работа. Скоро увидимся, я думаю. К сожалению, это все-таки очень маленький городок.
После того как Гибб ушел, Линдсей медленно побрела в заднюю комнату магазина, служившую кладовой, и тяжело опустилась на первый попавшийся стул. Наконец нестерпимый звон в ушах прошел, и дышать стало легче.
К тому времени, когда мать Джоша привезла Бипа домой, Линдсей успела вернуть себе не только утраченный было самоконтроль, но даже некоторую долю чувства юмора. Можно будет послать Гиббу вежливое короткое письмо с изъявлениями благодарности за то, что он взял на себя труд заехать и предупредить ее.
Бип, приложив ладони к стеклу, заглядывал в магазин. Линдсей подошла, чтобы открыть ему.
— Немножко не рассчитал время? — улыбаясь, спросила она. — Занятия в хоре начинаются через пятнадцать минут, между прочим.
— Мам, было так здорово! Я только один раз упал, а потом мама Джоша принесла нам гамбургеры и жареную картошку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19