– Мой муж цепляет мальчиков в Христианском союзе? – Она почти задыхалась.
– Несправедливо, правда? – сказала Кейт. – Я здесь подцепила только лишай.
Ноги Анушки ослабели, и она рухнула на меня.
– Но ведь он гетеросексуал.
– Знаешь, все они гетеросексуалы, – раздраженно выпалила Кейт. – Я наблюдаю за твоим муженьком уже не первый день.
– Я и не догадывалась… – запинаясь, промямлила Анушка.
Я нежно обняла ее худые плечи.
– А тебе не показалось странным, что на репетицию свадьбы он напялил платье невесты?
– Я думала, это просто шутка такая со школьных времен… – Анушка глотала слезы. – Он сказал мне, что в колледже они всегда переодевались в женскую одежду.
– А секс с ним случайно не напоминал «анальную рулетку»?
– Просто я думала, что он не хочет, чтобы я залетела, – хныкала Анушка.
Я закатила глаза. Вот еще одна проблема с англичанами из высшего класса – они просто не могут пропустить ни одного извращенца.
– И что ты теперь будешь делать? – спросила я Анушку успокаивающим голосом. – Ну, кроме того, что позвонишь Джеффри Дамеру?
– Теперь я понимаю, почему его любимые фильмы – «Приключения Присциллы, королевы пустыни» и «Какими мы были». Ты думаешь, это повод для развода? – жалостливо спросила Анушка.
– Что повод для развода? То, что ему нравится «Какими мы были»? Я думаю, это хороший повод посмеяться, – ответила я ей.
– Но ведь я только что написала благодарственные письма! Они даже еще тепленькие! – всхлипывала Анушка. – А какой позор! Может, мы сможем и дальше жить вместе как ни в чем не бывало?
– Анушка! Твой муж явно гуляет на стороне, – убеждала ее Кейт.
– Так я его направлю в нужную сторону.
– Анушка, Кейт права. Ты представляешь, что это за ощущение, когда вы занимаетесь сексом и понимаете, что фантазируете об одном и том же человеке?
– О Томе Крузе, например?.. – уточнила она рассеянно.
– Разведись с ним. Послушаешь Ребекку, так уж точно кажется, что все это так чертовски просто.
– Я не могу. Он обдерет меня как липку. У меня не останется ни гроша.
– Он и так тебя обдерет, да еще и мозги оттрахает. Любовь за деньги не купишь, хотя, как видите, ее можно взять напрокат за почасовую оплату – сказала я, наклоняя голову в сторону Дариуса. Инструктор стоял на коленях между его ног. Якобы проверяя напряжение брюшных мышц во время приседаний, он скользил рукой по влажному животу Дариуса все ниже и ниже, норовя ущипнуть его за пенис.
Анушка рванулась к дверям. Мы с Кейт дернулись за ней. Но догнать не успели. В первый раз я увидела, как Анушка действительно упражняется. Когда мы добежали до тренажерного зала, красный от стыда Дариус, запинаясь, выдавал типичные извинения. 1) Я думал о девушке – о тебе, в смысле. 2) Ты не гей, если не целуешься. 3) Просто в спортцентре мало женщин. 4) Мне было любопытно. 5) У каждого мужчины в жизни бывает хотя бы одно гейское увлечение, вспомни Толстого, Вольтера, Черчилля… 6) Я звоню своему адвокату.
Нас стало двое. И теперь я знала точно: причиной развода определенно является брак.
25
Предупреждение. Эти позы в сексе не для новичков. Лучше не пробовать их в домашних условиях
Если вы обладаете харизмой смазливой куклы и являетесь отпрыском брата и сестры, ваши шансы в мире рок-н-ролла только удваиваются.
Вот о чем я думала, впервые познакомившись с группой Зака. Кроме Зака в ней был главный гитарист Ас (злой тип), бас-гитарист Мистер Ди (серьезный и честный) и ударник Скунс (непременный шутник). Когда я вошла в офис Ротти, они сощурились и отскочили от света, словно червяки, потревоженные лопатой. Это была не музыкальная группа, а восьминогий кишечный паразит.
– Вы случайно не видели Закери?
Они общались на своем рок-н-ролльном языке и увязали в каких-то бессвязных звукосочетаниях, вроде «да-ну-ты-тварь» или «есть-че-курнуть».
Отчаявшись привести в порядок квартиру Закери, я все-таки уговорила его переехать. Но он пропустил свидание в офисе агента по недвижимости, и я решила поискать его в студии. Роттерман единолично правил этим феодальным владением. В его офис едва можно было пробраться, разгребая шприцы и упаковки от чипсов на шаткой лестнице. Постучав в дверь с надписью «Ротвейлер Рекордз», я испачкала пальцы свежей краской. Ну и денек!
– Ну… видели вы его или нет? – не сдаваясь, спросила я еще раз.
Музыкантишки так усердно переваривали мой вопрос, что их темные вихры пружинили на головах… Но кроме перемигиваний и диких «че-че-она-там» ответа я не добилась и уже собралась было искать Зака под половицами, когда с демоническим кряком дверь открыл сам Роттерман. Заметив мое присутствие, он резко остановился. Неубедительный хохолок, прилизанный набок, красовался на его голове. Лысым он выглядел неказисто. Но теперь и вовсе не поддавался описанию.
Я громко засмеялась.
– А что это, черт возьми, у тебя на голове? Похоже на коровью лепешку, раздавленную трактором.
Роттерман перекатывал сигару слюнявым ртом. Он заговорил:
– Зак занят… На всю оставшуюся жизнь, врубаешься? А это, – сообщил он группе, тыкая грубым крючковатым пальцем в мою сторону, – шлюшка Зака. Думаю, вы заметили ее в качестве отдельной статьи бюджета в течение уже до'ольно долгого времени.
– Я независимая, работающая женщина, и прошу не причислять меня к невосполнимым издержкам, – ответила я надменно.
Он закинул свою толстую ногу на ручку мягкого кресла.
– Тебе что-то говорят слова «Йоко Оно»? – произнес он, растягивая слова.
– А тебе – «агент-потаскун»?
Я уселась на виниловый диванчик, заклеенный в нескольких местах скотчем.
– Закрой пасть. Я решил остановиться на образе Ленни Кравица, и старая изношенная подстилка явно не входит в мои планы. Ты ж видела газеты.
– Видела я эти газетенки, но настоящая пресса намного более прозорлива.
– Да можешь отсосать, поняла? Шишки самого высокого, черт подери, уровня из звукозаписывающей компании сказали мне прямым текстом, что Заку нужен настоящий имидж. Будем действовать во всех направлениях. Пригласим настоящего поэта для текстов песен. А потом он может заняться рекламой «Пепси» или «Найк» и заручиться их финансовой поддержкой, вот такие у нас мегапланы. Думаю, может, даже подкорректируем ему нос. Губы подправим. Сделаем кожу чуть светлее.
Я в ужасе смотрела на него. Честно говоря, еле сдерживаясь, чтобы не выблевать обед на его туфли.
– Бля, да «Би-Джиз» согласились ради карьеры на кастрацию. – Он еще раз зажег сигару.
– Если я смолчу, ты отрежешь ему член, хотя бы метафорически. Это заставляет совсем по-другому посмотреть на выходное пособие, – выстрелила я в ответ. – Кстати, о деньгах, почему диски Зака продаются, а он до сих пор на голодном пайке? Дополнительный сандвич с креветками кажется очень скромной компенсацией за ту нещадную эксплуатацию, которой ты его подвергаешь. Если уж тебя так волнует его имидж, оплати тогда его новую резиденцию, куда я как раз собираюсь с ним переехать.
Роттерман щелкнул пальцами, и происходящее стало напоминать сцену из фильма «Парк Юрского периода». Дэнни де Лито встал за его спиной. Его тело выглядело еще более внушительно, чем в прошлый раз. Кажется, меня действительно захватили инопланетяне.
– Как известно из печального опыта других, на дне Темзы до'ольно холодно, по'имаешь, о чем я, – заметил Роттерман, выковыривая вчерашний ужин из желтых клыков. Да уж без шуток. Агент Закери обладал истинным обаянием киллера-мафиози, возможно, потому что и был им.
– Не выпрыгивай из своих полиэстеровых штанов. Почему бы Заку не решить самому?
Я направилась во внутренние комнаты, выкрикивая имя Зака, и обнаружила его на кухне, где он сидел, уставившись в контракт. Двое мужчин в костюмах от Армани нависли над ним. Пиджак номер один схватил ручку, словно шприц для подкожных инъекций, и бросил ее в Зака.
– Так-так, значит, это твой контракт с фирмой грамзаписи. – Я взяла его двумя пальцами, словно он был радиоактивен. – Так вот как пахнут грязные деньги. На твоем месте я не стала бы подписывать, пока его от корки до корки не прочтет адвокат.
– Бля, – задыхаясь, рявкнул Роттерман позади меня. – Не подписывай, если не хочешь продать, ну, газиллион дисков. – Он вырвал контракт из моих рук и швырнул на стол. – А ну подписывай, мать твою!
Зак перевел взгляд с меня на Роттермана, в его глазах была неуверенность.
– Да она ж те'я дурит, как Далила Самсона, по'имаешь? Ты теряешь силы, свой животный магнетизм…
– Но разных паразитов это от него не отталкивает… – мимоходом заметила я, сердито глядя на Роттермана.
– Ну?.. – нетерпеливо спросил пиджак номер два.
– Не знаю, Бек. Ротти же в этом понимает… У него уже тонны таких контрактов, и все такое…
– Уж в этом я не сомневаюсь.
– Подписывай же, так твою растак, – прошипел Роттерман. – И будешь продавать свои альбомы тоннами, понял?
– Подписывай, и будешь всю оставшуюся жизнь кланяться: «Да, сэр», «Нет, сэр», «Готов лизать вам задницу, сэр», – предупредила я Зака.
– Закрой пасть!.. – Он толчком усадил Зака на стул. – Подписывай давай!
– Они хотят найти тебе песенника. Если ты действительно меня любишь, не делай этого, Зак.
Роттерман распахнул выдающиеся вперед челюсти.
– Да как ты мог трахнуть эту псину?
– Зато я неплохо умею вынюхивать багаж в аэропортах и еще…
Меня прервал Зак, замахнувшись на своего агента. Его мощный торс, нависший над Роттерманом, казалось, занял полкомнаты. Роттерман, до этого момента прикидывавшийся твердым орешком, внезапно сник, превратившись в маленького провинившегося мальчика. Он пресмыкался, бормотал что-то с глупой улыбкой, завывая, молил Зака о прощении. Как все злодеи, Роттерман наверняка выплакивал ведра слез на похоронах и встречах выпускников. Не удивлюсь, если он любил животных.
– Поехали искать квартиру, – объявил Закери, поворачиваясь спиной к этому саблезубому червю и ведя меня за руку к дверям.
Первый раунд: один-ноль в мою пользу, подумала я и с легким сердцем последовала за ним.
* * *
Оставшуюся часть дня мы провели, тычась носом в чужие квартиры в районе Сент-Джонс-Вуд. Мы узнали много нового: «уютный», оказывается, означает «маленький»; «приятно прохладный летом» – «темный и холодный»; фраза «дом сохранил некоторые особенности своего изначального вида» может быть расшифрована как «неотремонтированная помойная яма». А еще мы узнали, что агента по недвижимости можно уговорить остаться в машине и разрешить нам осмотреть дом самим, чтобы якобы «остаться с ним наедине», то есть наедине друг с другом.
В доме на Серкус-роуд Зак уложил меня на кухонный стол, измазал ледяной крошкой, а потом писал любовные непристойности кусочком льда на моем теле.
– Надо бы повесить тут голубую табличку с надписью: «Мы тут спали», – задыхаясь, предложила я, когда он переставил зеркало, чтобы я могла наблюдать, как мы занимаемся любовью.
К концу дня мы могли увесить такими табличками полгорода.
Наконец-то в двух шагах от Эбби-роуд, на которой располагались все крупнейшие студии звукозаписи, мы нашли отличное место.
– Четыре ванные комнаты! С нашим сексуальным пылом мы вообще не будем вылезать из ванны. Я буду самым чистым человеком на свете, – сказала я Заку.
– С самыми грязными помыслами.
– Думаешь, наши отношения – только секс? – спросила я, когда он усадил меня голой с завязанными глазами на стул, раздавил у меня между ног персик, а потом слизал этот фруктовый салат языком.
Я даже отказалась от косяка, который Зак прикурил после нашего соития, боясь, что под кайфом забуду, насколько я счастлива.
– Поехали со мной в турне, – попросил меня Зак по дороге в офис Роттермана. Агенты запросили такой аванс, что по сравнению с ними сам Билл Клинтон выглядел невинностью, словно дал обет безбрачия.
– Закери, я готова проводить с Роттерманом хоть сколько-нибудь своего свободного времени только в одном случае – если нас обоих похитят террористы Бен Ладена. К тому же я не могу бросить все ради мужчины.
Ничто, подумала я, не может заставить меня отправиться с ним в турне.
* * *
– Как здорово! – прокукарекала Селестия своим тоненьким писклявым голоском, когда мы без предупреждения вошли в офис. В этот момент она подписывала контракт с Роттерманом. Все, что от нее требовалось по контракту, – просто маячить за сценой.
– Наши знаки Зодиака фантастическим образом сходятся. Так что в дороге все будет великолепно.
– В дороге? – старалась я скрыть ревнивые нотки.
– Смотри, Зак, – Селестия высунула розовый язычок и показала круглую металлическую сережку-гвоздик. – Я для тебя проколола.
– Гноящаяся дырка на языке, да еще с сережкой не очень-то способствуют минету, – констатировала я, пока все мужчины в офисе просто истекали слюной, глядя на нее.
– Если ты хотела продырявить себе голову – неважно, в каком месте, разве не проще воспользоваться автоматом АК-47?
– Так тяжело быть красивой, – доверительно сказала Селестия группе. – Бабы так и норовят тебя убить.
– Это легко можно организовать, когда мы будем в турне, – парировала я.
Роттерман скорчил кислую мину.
– Мы?… Разве ты не «независимая, работающая женщина»? – колко отозвался он, показывая мне средний палец.
– Здорово, моя милая! – Зак поцеловал меня. – Разве эт' не здорово?
– Здорово? – ответила я неуверенно, представляя, что скажет на это Кейт.
Второй раунд: один-ноль в пользу Жирного Мерзавца, уныло подумала я.
* * *
Кейт оглядела меня уничтожающим взглядом.
– Позаботься о том, чтобы Зак сидел у окошка, и не забудь взять соску и горшок, а то он описает весь автобус. Вы ведь поедете на автобусе, потому что ему, наверное, еще рано летать. По крайней мере, без сопровождающего лица.
Но когда поздно вечером я паковала вещи, во мне действительно проснулось волнение. «В дороге» звучало так захватывающе, так романтично, как у Керуака. Разве это не мечта каждой женщины? Превратить гостиничный бассейн в огромную чашу с пуншем и нырять в нее? В одежде. С балкона второго этажа. Подогретые выпитой текилой дурашливые танцы на рассвете, пьяное распевание тут же срифмованных куплетов, которые потом превратятся в песню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40