«Ради Бога», — а она раскудахталась, что, мол, я никогда ее не слушаю, и я спросил: «Что, у тебя климакс?» — а она вроде как прикрикнула на меня, заорала, что климакс был два года назад, и выгнала меня на улицу. — Джо посмотрел на Ника и спросил: — Разве климакс бывает дважды?
Ник прикрыл глаза.
— Нет. Мне пора идти.
— Нет, не пора. — Куинн поднялась и вперила в него взгляд. — Ты останешься здесь. — Она повернулась к отцу: — Во второй спальне на верхнем этаже две односпальные кровати. Выбирай любую. А мне нужно поговорить с Ником.
— Матч уже начался, — сказал Джо.
— А он и не заканчивался, — отрезала Куинн. — К тому же должна тебя огорчить: у меня нет кабельного телевидения.
— А, черт! — Джо понес мешок на второй этаж.
Куинн вновь посмотрела на Ника.
— Ты что, платишь людям, чтобы нам мешали?
— Не начинай ссору. — Ник покачал головой. Казалось, он в смятении. — Один поцелуй — и ты требуешь еще. Нет уж. Я совершил ошибку.
— Ты что, издеваешься? — Куинн умерила свой пыл, понимая, что криком делу не поможешь. — Хочешь улизнуть, как в прошлый раз?
— Это все из-за твоих волос. — Ник уставился в потолок. Он был готов смотреть куда угодно, только бы не на Куинн. — А я болван. Набитый болван.
— Мои волосы? — Куинн охватил гнев. — Волосы! Ты тискаешь меня на моей тахте, а потом говоришь, будто все это из-за волос. — Она взяла подушку и обхватила ее руками, сдавив в середине, чтобы не закатить Нику оплеуху. — Ты прав. Ты действительно болван.
— Ты сейчас выглядишь точь-в-точь как в шестнадцать лет. Только постарела.
Куинн крепко стиснула зубы, и наконец дыхание вырвалось у нее со звуком, напоминающим шипение.
— Вот уж не думал, что все так закончится. — Ник смежил веки и откинул голову назад. — Похоже, у меня сегодня выдался неудачный день.
— Это у тебя-то неудачный? — Ее охватил такой прилив ярости, что заболела голова. — Банк отказывает мне в кредите, мою собаку похищают, моя мать выбирается из своего футляра, а отец переезжает в мой дом… — Куинн почти визжала, — …бывший родственник отказывается спать со мной, и после этого ты заявляешь, будто бы у тебя выдался неудачный день? Ну, знаешь! — Она запустила подушкой в Ника, целя ему между ног, но подушка отскочила в сторону, а Ник остался на месте.
— Тебе отказали в кредите?
— Это тебя не касается. — Куинн глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
Ник отступил на шаг.
— Послушай, я ни в чем не виноват. Вот ты сказала: «бывший родственник». Ты знала, что между нами ничего не может быть, иначе не назвала бы меня так. Во всяком случае, пока я… — Он запнулся. — Не хочу об этом говорить.
— Мне не в чем себя упрекнуть, — отозвалась Куинн. — Я была готова сорвать с себя одежду и сделать все, чего бы ты ни захотел.
— Не надо со мной так.
Куинн кипела от гнева.
— Я не сделала тебе ничего плохого. Дело не во мне, а в тебе. Зачем ты меня поцеловал, если не собирался продолжать?
— Я собирался. Мне очень хотелось продолжать, поверь. Но ты… — Он вскинул руки и закатил глаза. — Я не могу. В последнее время я только об этом и думаю, но стоит мне посмотреть на тебя, я вижу перед собой Куинн, а не какую-то бесплотную фантазию, и понимаю, что люблю тебя, но по-другому. Я не могу заниматься с тобой сексом. И никогда не смогу. Между нами ничего не было и не будет.
Ник потянулся к своей куртке, и Куинн сказала:
— Жизнь невозможно поворачивать вспять и стирать события из прошлого всякий раз, когда тебе этого захочется. Это было. Ты меня поцеловал.
Ник надел куртку, не глядя на Куинн.
— Не желаю об этом говорить.
— Ты тискал меня.
— Не хочу об этом говорить. — Ник вынул из кармана ключи и ткнул ими в сторону Куинн. — Больше это не повторится. И хватит строить мне глазки.
— Так, значит, во всем виновата я.
— Да. — Ник повернулся и пошел по коридору к двери. Куинн двинулась следом. Ей хотелось загородить ему дорогу и затащить его на тахту. Вместе с тем она с удовольствием хорошенько огрела бы Ника. — Во всем виновата ты, — сказал он. — С тех пор как у тебя появилась эта чертова собака, ты переменилась. Прежде я и пальцем тебя не касался, даже не думал об этом. — Ник распахнул дверь. — Во всяком случае, уже давно.
Куинн смотрела на него во все глаза.
— Что ты имеешь в виду? Значит, когда-то давно ты подумывал об этом? И сейчас просто возьмешь и уйдешь?
— Спокойной ночи. — Ник захлопнул за собой дверь.
— Черта с два! — крикнула ему Куинн сквозь дверное окно. Ник молча направился к своему грузовику, и она посмотрела вниз на Кэти, которая подошла узнать, из-за чего сыр-бор. — Мои волосы, — сказала Куинн собаке. — Он отверг меня из-за волос.
Кэти с явным сомнением склонила голову набок.
— Понимаю. Я и сама не купилась на это, — продолжала Куинн, но, когда грузовик Ника выехал на улицу, повернулась и начала изучать себя в зеркале, висевшем в прихожей. Она до сих пор носила ту же прическу, что в старших классах. Какая чушь! Глупая отговорка.
В гостиной «Флитвуд Мэк» запели «Иди своей дорогой».
— Дурацкая песня! — Куинн решительно направилась к музыкальному центру, чтобы выключить его. Ну и вкусы у Ника!
— Куинн! — позвал со второго этажа отец. — У тебя найдется лишняя зубная щетка?
— В шкафу! — рявкнула Куинн и, выйдя в кухню, набрала номер Зои.
Когда сестра взяла трубку, Куинн сообщила:
— Кажется, наша мамуля — розовая.
— Что?!
— Наша мать — лесбиянка. Это всего лишь предположение, но, кажется, они с Эди обменивались не рецептами, а поцелуями.
— Ну и дела! — Откуда-то послышался бубнящий голос Бена, и Зоя, прикрыв рукой трубку, чуть приглушенно сказала: — Нет, ничего особенного. — Потом ее голос вновь зазвучал отчетливо, но несколько изумленно: — Как там папа?
— По-моему, до сих пор ничего не понял, — ответила Куинн. — И тем не менее переехал ко мне.
— О Господи! Сочувствую. — Вновь забубнил Бен, и Зоя обратилась к нему: — Я же говорила: все в порядке. Твоя теща, оказывается, любит девочек. Отстань. — Куинн услышала в трубке смех Бена, потом Зоя добавила: — Я не шучу. Если ты не дашь мне поговорить, я не смогу выяснить подробности. — И вновь заговорила в трубку: — Нужно отдать должное нашей матери: она не слишком настойчива, но в конце концов добивается своего.
— Да, и с ее стороны было бы совсем недурно воспитать нас в таком же духе. — Куинн начала расхаживать по кухне, натягивая телефонный шнур.
— Судя по голосу, ты раздражена, — заметила Зоя. — Я и сама еще не знаю, как отнестись ко всему этому. Я была поражена, узнав, что у матери есть кто-то, кроме папы, но потом представила, каково было ей самой осознать это на склоне лет. Так когда же она это осознала?
— Ты не понимаешь. — Куинн уселась на табурет, и Кэти свернулась калачиком у ее ног, уверенная в том, что хозяйка какое-то время не будет совершать резких движений. — Мама говорит, что мечтала об этом долгие годы.
— Вот как?!
— Да. — Гнев Зои несколько приободрил Куинн. — Да, все это время она вбивала нам в голову свои понятия о добродетели, вела хозяйство, ухаживала за папой и рядом неизменно оказывалась тетушка Эди.
— Известно ли тебе, сколько раз она убеждала меня, что без секса можно обойтись, и призывала к тому, чтобы я прекратила гулять с парнями? — Голос Зои дрожал от возмущения. — Всю свою жизнь я верила, что наша добрая скучная матушка свято придерживается тех взглядов, которые проповедует.
— Думаю, столько же раз, сколько она хвалила меня за целомудрие, — ответила Куинн. — Когда я призналась, что мне было больно и неприятно расставаться с девственностью, она лишь сказала: «Теперь ты понимаешь, что такое секс». Мать говорила, что секс — неприятное занятие, ты утверждала, что его значение слишком преувеличивают, а я вам верила, и теперь это приводит меня в бешенство.
— Заткнись! — услышала Куинн голос Зои, и та сразу добавила: — Это я не тебе, а мужу. Тоже мне шутник нашелся. По его мнению, наша мама надеялась, что мы станем гоняться за девчонками. Так, значит, я утверждала, будто бы секс — не такая уж важная вещь?
— И не раз. Я никак не могла понять — зачем в таком случае ты бегаешь за парнями, и в конце концов решила, что хочешь позлить мамулю.
— Может, и так, — согласилась Зоя. — По-настоящему я вошла во вкус к тридцати годам. — Бен что-то сказал, и Зоя отозвалась: — Нет, не ты. Но и ты тоже неплох. А теперь, будь добр, отвали, дай мне поговорить.
— А как у тебя было с Ником? — Куинн стеснялась спрашивать, но хотела знать наверняка.
— Ни хорошо, ни плохо. Мне было девятнадцать, что я тогда понимала? И уж конечно, ждать от мамы помощи не приходилось.
— А Ник знал об этом? Меня частенько посещали красочные фантазии о том, как вы наслаждаетесь друг другом на тахте.
— Нику тоже было девятнадцать, — сказала Зоя. — В основном он всему научился со мной. Наши отношения можно описать двумя словами: «быстро» и «бестолково». И все это время наша матушка…
— Отлично, — перебила ее Куинн. — Просто замечательно. Ты развелась, я меняла никчемных парней одного за другим, а матушка всю свою жизнь развлекалась с папой и Эди. Ух, как я на нее зла!
— Вообрази, как чувствует себя папа.
— До сих пор он объяснял все это климаксом.
— Проклятие! Хочешь, я приеду к тебе?
— И что ты сделаешь? Покажешь папе чулан, из которого только что выглядывала мамуля? Его интересует одно — штепсель кабельного телевидения.
— Не нравится мне, как ты это говоришь.
— У меня выдался скверный вечерок. — «Твой бывший муж только что опять сбежал от меня». — Люди отказываются исполнять мои желания.
— Черт с ними, если они не понимают шуток. Добивайся своего, Куинн. Я добилась, заполучив Бена, и наша мамуля, судя по всему, пошла по моим стопам. Теперь твоя очередь.
— Спасибо, учту, — отозвалась Куинн. — Остается лишь сделать так, чтобы люди шли навстречу моим запросам.
На следующий день во время большой перемены Куинн отправилась к Дарле в салон. Дебби, отделенная от нее четырьмя перегородками и тремя женщинами, закутанными в красные пластиковые накидки, приветственно взмахнула рукой. Со своей новой прической и осветленными волосами она была неправдоподобно похожа на принцессу Диану в последние годы жизни.
— Эй, дорогуша! — крикнула она. — Я слышала, у тебя новый дом?
Две женщины повернули головы, чтобы узнать, у кого появился новый дом, а третья продолжала рассказывать о какой-то своей ссоре:
— …и тут она говорит…
— Дарла здесь? — спросила Куинн, пробираясь к отсеку подруги.
— Сейчас придет. — Дебби брызнула лаком на вздыбленную прическу из светлых волос, которые она только что подняла на новые высоты. — Так хорошо, Кори?
Сморщенное личико Кори Гербер выглядывало из-под копны застывших кудряшек, словно мышь из-под метлы.
— Отлично, Дебби. Как всегда.
— Мы стараемся угодить клиенту. — Дебби сняла с Кори пластиковый фартук и стряхнула прядки волос с ее плеч. — Вот и все, дорогуша. Будь осторожна на выходе. Пол скользкий.
Кори поднялась из кресла, вытянулась во весь маленький рост — в ней не было и пяти футов, — и начала разглядывать в зеркале свой затылок. Поймав взгляд Куинн, которая делала вид, будто не смотрит на нее, она сказала:
— Я слышала о тебе. Бросила тренера и поселилась в развалюхе на Эппл-стрит. Какая муха тебя укусила?
— Я феминистка, — отозвалась Куинн. — Нормальным людям нас не понять.
За ее спиной показалась Дарла. Она двигалась напряженной и столь торопливой походкой, что едва не сбила Куинн с ног.
— Ба! Что ты здесь делаешь? — удивилась Дарла. — Кори, ты выглядишь чудесно. Скажи, Дебби, моя клиентка на одиннадцать тридцать уже пришла?
— Нет, — ответила Дебби. — Но поскольку твоя клиентка — Нелл, в этом нет ничего странного. Что с тобой? Ты сегодня какая-то мрачная.
— Займись мной, — попросила Куинн. — Мне нужно подстричься.
— Ради Бога. Тебя надо подровнять. — Дарла жестом предложила подруге сесть в кресло. Она держалась на редкость скованно, и Куинн спросила:
— У тебя все в порядке?
— Потом поговорим. Итак, подровнять вот по этой линии…
— Нет, — сказала Куинн. — Обрезать. И покороче.
Все головы повернулись к ней.
— Не надо, Куинн. Такие хорошие волосы… — начала Дебби.
— Ты и вправду пошла в лесбиянки? — осведомилась Кори.
— Ты уверена, что хочешь обрезать волосы? — спросила Дарла.
— Да. Режь, не жалей. — Куинн заняла кресло в отсеке Дарлы и убрала волосы с лица. Теперь она выглядела страшнее черта, но по крайней мере иначе, чем прежде.
— Нет, не так. — Дарла дергала руку Куинн, пока та не разжала пальцы, после чего слегка распушила волосы над ее висками.
— И здесь тоже обрежь, — велела Куинн.
— Может, расскажешь, что с тобой стряслось? — спросила Дарла.
Куинн посмотрела в зеркало на Дебби и Кори, которые жадно прислушивались.
— Потом.
Дарла обернулась к ним:
— Чем еще могу служить, дамы?
— Совсем крыша поехала, — проворчала Кори и заковыляла к кассе.
— Мне нужно подмести свой отсек, — сказала Дебби. — Я вам не помешаю.
— Нет, помешаешь, — возразила Дарла. — Оставь нас на десять минут. Сходи выпей кока-колы.
Дебби скорчила ту саму мину, которая появлялась на ее лице, когда Дарла запрещала ей играть с большими девчонками. Куинн была готова поспорить, что Дебби вот-вот затянет: «Это нечестно», — как это случалось тысячу раз, когда они росли вместе. Но Дебби лишь фыркнула и скрылась в комнате отдыха.
Дарла открыла ящик и вынула футляр с ножницами.
— Давай выкладывай, иначе я не буду тебя стричь.
— Вчера вечером Ник поцеловал меня. Несколько раз, — призналась Куинн, и Дарла улыбнулась ее отражению в зеркале, впервые с момента своего появления чуть-чуть расслабившись.
— Замечательно. Теперь объясняй, какая тебе нужна прическа.
— Но потом пришел отец, и Ник, воспользовавшись этим, слинял. — При воспоминании об этом Куинн стиснула зубы. — Взял и слинял. Я ему сказала: «Послушай, я изменилась», — а он ответил: «Ты такая же, как всегда». И когда Ник ушел, я посмотрела в зеркало и поняла, что он прав. Я носила такую же прическу еще в старших классах. Тогда волосы были чуть длиннее, но, как и сейчас, разделены прямым пробором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40