— Возможно, это к лучшему, сэр. Крис нахмурился:
Что в этом может быть хорошего? Ты оказался здесь, а через полгода к тебе присоединится добрая половина школы.
Он ударил по шару, промахнулся и едва не проткнул кием сукно. Вокруг стола собралось несколько подростков. Крис понимал, что, если он проиграет партию, его поднимут на смех, а если выиграет, Дин потеряет авторитет среди ровесников. Но если бы он отказался от игры, его сочли бы трусом.
— И чья была идея сыграть в бильярд? — пробормотал он.
— Ваша, сэр, — откликнулся Дин. — Вы хотели показать мне, что у нас с вами много общего, что вы хороший парень.
— Неужели мои мотивы так очевидны? — сухо спросил Крис.
Дин отправил в лузу еще один шар.
— Только для того, кто с восьми лет находится под опекой разных социальных работников, полицейских и учителей.
— Извини, но я больше не собираюсь опекать тебя.
— А вы ничего другого не умеете. Вы никогда не пытались нас понять.
Дин начал методично забивать шары. Его агрессия возрастала с каждым метким ударом. Крис привык считать, что отсутствие самообладания было главной проблемой трудных подростков вроде Дина. Теперь он не был так уверен в этом.
— Возможно, я получил другое воспитание, но это не означает, что я не понимаю тебя.
Дин на миг поднял глаза перед очередным идеально выверенным ударом.
— А по-моему, означает.
— Значит, ты можешь уважать только тех, кто вырос в трущобах и угнал первую машину в семь лет?
— Да, вроде того, сэр, — подтвердил Дин, растягивая слова.
Крис нетерпеливо постучал кием по полу:
— Я не верю! Я помог многим мальчишкам вроде тебя исправиться, получить образование, устроиться на работу…
Дин скривился:
— Хотите похвастаться? Пожалуйста, только не рассчитывайте на аплодисменты.
Крис почувствовал, что оказался в тупике. Он пришел сюда с вполне определенной целью, но нелегко было сказать об этом Дину.
— Дин, вообще-то я пришел попросить прощения. Дин не смог скрыть удивления. Перед ним редко извинялись. Возможно, поэтому он и сам нечасто признавался в собственных ошибках.
— Но за что?
— За что? — На этот раз удивился Крис — Ты ведь здесь из-за меня! Если бы я не купил у тебя билеты на футбол, ничего бы не случилось.
— Вы и правда в это верите, сэр? — Дин уставился на Криса, словно увидел перед собой инопланетянина.
— Конечно. Потому что так и есть. Дин пожал плечами:
— Тогда вы настоящий олух. Не в прошлую субботу, так в следующую, но я все равно закончил бы переводом сюда. А если вы считаете иначе, то вы еще глупее меня. Никто не планирует свои ошибки — тогда бы люди их просто не совершали.
— Я все время их совершаю, — пробормотал Крис. Он думал о Бет. И о Лорен. Несмотря на все усилия забыть о ней, она продолжала жить в его мыслях. Он никак не мог решить, идти ли на ее вечеринку в ближайшую субботу. По почте он получил приглашение от Лорен, хотя никому не давал свой новый адрес. Никому, кроме Бет и Иззи.
Крис не видел Лорен десять дней, после свидания в суши-баре, и вдруг испугался, поняв, что уже не может вспомнить ее лица. Злополучная подвеска, ставшая причиной всей неразберихи, — вот и все, что всплывало перед глазами, когда он думал о Лорен.
Дин громко кашлянул:
— Ваша очередь бить, сэр.
Крис прицелился. Пристальное внимание к каждому его движению действовало на нервы.
— И еще одно, сэр, — подал голос Дин, когда Крис уже отвел кий для удара.
— Да?
— Извинения ничего не меняют. Хотя, конечно, облегчают душу.
Удар получился никудышным. В бильярде он в подметки не годился своему бывшему ученику.
— Однако в данном случае виноват я, и я хочу что-нибудь сделать для тебя.
Дин загнал в лузу последний шар под одобрительные крики зрителей.
— Вообще-то вы можете помочь мне.
— Как? — с надеждой спросил Крис, обрадовавшись, что разговор заканчивается на положительной ноте.
— В следующий раз принесите мне пачку сигарет. — И с этими словами Дин вышел из комнаты.
Идя к выходу, Крис слышал за спиной сдавленные смешки. Пройдя через укрепленные стальные двери, он обратился к атлетического вида охраннику, поигрывающему огромной связкой ключей, словно перышком:
— Скажите, вы давно здесь работаете?
— Три года. И за это меня уже должны посвятить в рыцари.
Крис внимательно взглянул на него. У охранника было грубое лицо, но в глазах угадывалось что-то живое и человечное.
— Простите за вопрос, но зачем вы пришли сюда?
— Вы мне не поверите. Вы, наверное, считаете, что люди, работающие здесь, все как один — жестокие садисты. Но я пришел сюда с твердым убеждением, что смогу помочь этим детям исправиться.
Крис понимал его и знал, каково ему приходится сейчас, когда от иллюзий не осталось и следа.
— Но ведь вы работаете с детьми круглые сутки. Наверное, за это время можно привить им хоть немного доброты?
Надзиратель посмотрел на него с жалостью:
— Приходите сюда работать и увидите, что эти милые детки делают с предоставленными им возможностями.
Покидая здание, Крис почувствовал, как в его душе просыпается надежда, зарождается новая цель.
Ричард уже несколько дней чувствовал, что Лорен наблюдает за ним. Он отчаялся угадать причины столь пристального внимания к своей персоне. Возможно, на затылке у него наметилась лысина, или Лорен пытается найти подходящий предлог для расторжения контракта.
Ему казалось, что пережитое испытание сблизило их. Всю дорогу в больницу они хохотали, вспоминая свои приключения в горах, и им было очень легко друг с другом. Но потом появилась эта странная помощница Лорен, и все изменилось. Лорен стала отстраненной, все время ссылалась на занятость. Ричард не хотел спрашивать, в чем дело, потому что догадывался, что дело в нем.
Наконец он решился и, в очередной раз почувствовав взгляд Лорен на затылке, резко обернулся и изобразил щелчок фотоаппарата.
— Попалась!
Застигнутая врасплох, Лорен начала лихорадочно стучать по клавишам компьютера. Но Ричард не собирался отступать.
— Не вздумай притворяться, что работаешь. Ты наблюдала за мной — и уже не в первый раз. Так что выкладывай, в чем дело! У меня что, появилась перхоть или вырос горб?
Лорен улыбнулась. Ричард всегда нравился ей, но она не могла объяснить даже себе, почему уже который день не сводит с него глаз.
— Я думала о субботней вечеринке, когда ты наконец познакомишься с моей мамой, — выкрутилась она.
«Неужели?» — мелькнуло в голове у Ричарда, но он решил сделать вид, что поверил.
— Ах да, с твоей знаменитой мамой, поющей голо сом Этель Мерман и обожающей старые мюзиклы Жду не дождусь встречи!
Его насмешливый тон напомнил Лорен, что ее мама больше не должна одеваться поскромнее, чтобы понравиться Ричарду. Теперь Морин сможет надеть свое самое сверкающее платье. Однако Лорен не могла сообщить матери радостную новость, не выдав своего разговора с Эдди.
Когда она в последний раз позвонила Морин трубку снова взял Эдди.
— Ну надо же, совпадения становятся закономерностью! — пошутил он.
Они проболтали несколько минут, пока Эдди не услышал на лестнице шаги Морин и не сказал, что нужно закругляться.
— Вы не могли бы передать маме одну новость? Скажите, что я оставила сообщение на автоответчике. Я пригласила на субботний ленч еще одну подругу. Ее зовут Иззи.
— Лиззи? Хорошо. Все, кладу трубку, Морин уже открывает дверь.
Лорен услышала длинные гудки прежде, чем успела поправить его. А впрочем, ее абсолютно не волновало то, что Эдди неправильно расслышал имя Иззи.
— Кто звонил, любимый? — крикнула Морин с порога.
— Ошиблись номером. Пока не забыл, твоя Лорен оставила сообщение на автоответчике. Она пригласила на вечеринку подругу по имени Лиззи.
Морин нахмурилась:
— Никогда о ней не слышала. Но это хорошо. Лорен заводит новых друзей. Нужно хорошенько подумать, как рассадить всех гостей за праздничным столом.
Иззи нужно было срочно решить: говорить Лорен о полученном от ее матери приглашении или нет? В конце концов, если Морин обидится, что она испортила сюрприз, можно как-нибудь выкрутиться. Гораздо неприятнее будет, если Лорен узнает об обмане. Иззи уже достаточно узнала ее и понимала, что Лорен не любит, когда ею манипулируют, и не обрадуется вмешательству Иззи в ее жизнь. Однако, пока она раздумывала, момент был упущен. И Иззи сочла за лучшее ничего не говорить своей новой подруге.
Энн посмотрела на Билла и вздохнула:
— Думаю, нам не стоит ничего говорить, пока он в больнице.
Билл выпрямился на стуле.
— Но нам нужно что-то сказать. Дело не только в деньгах. Речь идет о твоем здоровье.
Они вернулись домой из больницы, где Энн проходила обследование, расстроенные и встревоженные.
— Как называется эта болезнь, Энн?
— Начинается на кардио, а дальше не помню.
Не сговариваясь, они отправились на кухню. Энн наполнила чайник водой, а Билл достал чашки. Заварив бодрящий напиток, Энн отнесла чашки в гостиную, а Билл принес туда молочник и печенье. Они передвигались по своему маленькому дому, ни разу не столкнувшись и не мешая друг другу, согласно давно заведенному порядку.
— Так что сказал доктор? Энн наморщила лоб:
— Он предложил взять кусочек вены из моей ноги и вшить в сердце.
Билл кивнул. Еще доктор сказал, что дожидаться операции в порядке общей очереди придется полгода, а за это время в сердце Энн могут произойти необратимые изменения. Потом он поинтересовался их финансовым положением и добавил, что в частном порядке операцию можно организовать немедленно, но тогда она обойдется им в восемнадцать тысяч фунтов.
Услышав сумму, Билл сам едва не схватился за сердце. Если бы дело происходило полгода назад, они бы пошли в банк, выписали чек, и Энн на следующей неделе легла бы в больницу. Но сейчас львиную долю их сбережений поглотил чудовищный дом, который вряд ли когда-нибудь станет жилым. Единственный способ вернуть деньги — убедить Пита и Стеллу продать этого монстра. Однако сначала нужно завершить ремонт, а на это может уйти несколько месяцев.
— Мы можем заложить наш дом, — бодро предложил Билл.
— Никогда! — отрезала Энн. — Это наш дом, наследство наших детей. Мы должны найти другой способ получить деньги.
Но им в голову ничего не приходило. Конечно, оставалась надежда, что встреча Пита с советом директоров пройдет успешно и его худшие опасения не оправдаются.
Но Билл прекрасно понимал, чем грозит сыну эта встреча. Ему могут предложить остаться, но с меньшей зарплатой, или уволить, выплатив выходное пособие. В любом случае Пит должен знать, как обстоят дела в его семье.
Билл решил рассказать Питу об операции, предстоящей матери. Поэтому он отправился в больницу к сыну один, без Энн.
— Сегодня меня наконец-то выписывают, — сказал Пит и погладил Бет по щеке необожженной рукой.
— Это хорошо, — улыбнулась она.
Они наслаждались друг другом, не опасаясь, что их кто-нибудь застигнет. Стелла была на работе. Питу не мешало даже то, что приходилось горстями глотать обезболивающие таблетки. В глубине души он был даже благодарен боли, считая ее платой за улыбнувшееся ему счастье.
Бет провела ночь в кресле возле его кровати. Стелла хотела остаться с Питом, но он отправил ее домой, сказав, что ей нужно отдохнуть.
— Я все равно приму снотворное и буду всю ночь досаждать тебе своим храпом, — пошутил он.
— Смешно, но я скучала по твоему храпу, когда ты уехал в Манчестер. Я превращаюсь в настоящую клушу, да?
В сердце Пита словно вонзился острый нож. Он угадал скрытый подтекст ее слов. Стелла хотела спросить: «Все будет как прежде, правда?», но не решилась.
Стелла наклонилась и нежно поцеловала Пита. Никогда еще он не был ей так дорог, никогда она так панически не боялась потерять его. Пакет с его вещами обжигал ей руки. Стелле хотелось в шутку спросить его, почему он решил переодеться, оставшись наедине с Бет, и почему на его брюках нет ни пятнышка. Но она слишком боялась услышать ответ. Поэтому она лишь поцеловала его, надеясь, что все образуется, и ушла.
Пит смотрел ей вслед, ломая голову над странным поведением жены. Она словно собиралась сказать ему что-то, но каждый раз останавливала себя. Но вскоре пришла Бет, и он совершенно забыл о Стелле.
Они провели вмести двенадцать восхитительных часов. Пит то и дело погружался в сон и внезапно просыпался от страха, что не увидит Бет. Но она сидела рядом, уютно свернувшись в кресле, и Пит снова засыпал, умиротворенный ее присутствием. Время от времени в палату приходили медсестры, чтобы дать ему лекарства и сменить повязку на руке. Они знали о том, что Пит женат, но не осуждали их. Вообще-то, между собой они только о них и говорили, но держали свое мнение при себе.
Бет и Пит прекрасно смотрелись вместе.
Утром Бет нужно было сделать обход, но она то и дело заходила к Питу, чтобы увидеть его и убедиться, что он все еще ее любит. К этому времени он уже настолько окреп, что мог сидеть на постели.
— Иди ко мне! — охрипшим голосом позвал он Бет, когда она в очередной раз заглянула к нему.
Бет присела на краешек кровати и осторожно обняла его, стараясь не задеть больную руку. Они целовались и не замечали ничего вокруг.
Отстранившись, Бет заметила, что Пит смотрит куда-то поверх ее плеча, и выражение лица у него странно напряженное.
— Привет, отец, — сдавленным голосом сказал он. Бет оглянулась и увидела в дверях высокого седого мужчину. Ее он не удостоил взглядом, но в глазах его явственно читалось разочарование в сыне.
Пит начал было говорить, но отец предостерегающе поднял руку:
— Не желаю ничего слушать. Меня это не интересует. Скажи мне только одно: Стелла знает?
Вернувшись домой из больницы, Стелла отправилась на кухню. Весь пол был залит водой, обгоревшие супница и форма для выпечки сиротливо лежали в раковине. Стелла с грустью посмотрела на них. Она испытывала искреннюю привязанность к любимым вещам, но, в отличие от большинства женщин, не стыдилась своих чувств. Вещи олицетворяли для нее стабильность и прочность ее положения.
Стелла не могла понять, как все это могло произойти. Когда она уходила, суп мирно булькал на плите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37