Куин была уверена, что Фиона давным-давно встала. Понадобилось бы что-то посерьезнее, чем сломанная нога, чтобы удержать ее в постели сразу после рассвета. Она уже, наверное, приготовила завтрак и бог знает что еще. Это в ее духе.
И действительно; когда через пять минут Куин спустилась на кухню, тетя сидела за столом в инвалидном кресле. Перед ней стояла чашка кофе и лежал свежий выпуск «Кливленд плэй дилер». Старушка подняла глаза и улыбнулась:
– Доброе утро! Хорошо спала?
Как Куин и рассчитывала, тетя была полностью одета, накрашена и аккуратно причесана.
– О да, я хорошо спала, но чувствую себя ужасно! Я давно должна была встать.
– Зачем? – спросила Фиона. Она поднесла к губам чашку и сделала глоток.
– Я должна заботиться о тебе, – Куин подошла к кухонному столу и налила себе кофе из полупустого стеклянного кувшинчика, который подогревался в кофеварке, – а не спать.
– То, что я сломала ногу, еще не означает, что обо мне постоянно нужно заботиться, – нежно улыбнулась Фиона. – По правде говоря, мне не нужен сторож, особенно если учесть, что Питер и Элинор всегда рядом. Мне просто хотелось, чтобы ты приехала домой, вот и все. А это был хороший предлог, чтобы вызвать тебя сюда. Я могу делать все, вот только не могу дотянуться до этой проклятой плиты!
Куин знала, что тетя права. Вчера вечером она имела возможность увидеть – Фиона со многим справляется сама. Но Куин по-прежнему чувствовала себя виноватой.
– Пусть так. Но я здесь и больше не намерена так долго спать.
Она села за стол напротив тети. Отхлебнув кофе, Куин услышала звук шагов на заднем крыльце. И она, и тетя одновременно подняли глаза. Через секунду Питер Кимбл постучал в заднюю дверь.
– Куин в раздражении поставила чашку на место. Что ему нужно? Разве он не может в это утро оставить ее наедине с тетей? Она собиралась встать, но Фиона остановила племянницу, положив ладонь на ее руку.
– Входи, Питер, – позвала тетя, – дверь открыта.
Куин подавила желание сказать что-нибудь неприятное. Питер вошел в комнату. В это утро на нем были узкие джинсы, облегавшие сильные ноги, и фланелевая рубашка в клетку, накинутая поверх водолазки с горлом. В правой руке красовалась коробка из местного магазина, торговавшего пончиками.
Он принес с собой струю свежего воздуха, и Дейзи, которая грелась в лучах солнца, поднялась с пола с царственным видом и с высоко поднятым хвостом направилась к камину. Куин подумала о том, как бы ей хотелось также уйти, проигнорировав Питера Кимбла.
– Доброе утро, – сказал он. Его холодные зеленые глаза на мгновение встретились с глазами Куин, прежде чем остановиться на лице Фионы. Он широко улыбнулся: – Принес тебе свежих пончиков.
Фиона улыбнулась в ответ и взглянула на Куин:
– Он знает, что я сладкоежка.
Куин хотела быть более доброжелательной по отношению к Питеру Кимблу. Она знала, что вела себя по-детски, но ее возмущала заботливость постояльца. Именно она должна была сделать что-то особенное для Фионы в это утро. Вспомнить, как тетушка любит свежие пончики. Куин выдавила из себя слабую улыбку:
– Ужасно мило с вашей стороны.
Когда Питер снова взглянул на нее, его улыбка исчезла, как будто кто-то опустил невидимый щит. Он пожал плечами:
– Скорее всего я сам съем половину.
Он поставил коробку на стол. Фиона засмеялась:
– Это точно. Когда дело касается еды, Питеру нет равных.
Куин стиснула зубы. Неужели ей придется пререкаться с Кимблом каждый день, пока она дома? Ах нет! Сегодня суббота. В понедельник у него уроки в школе. Настроение улучшилось.
– Угощайся кофе, Питер, – сказала тетя.
Когда он подошел к кофеварке, Куин заметила, что на постояльце снова все те же старые кроссовки. В его-то возрасте следовало перестать быть ребенком и надеть пару хороших ботинок.
«Ну вообще-то на тебе сейчас тоже любимые „Рибок“.
Почему этот человек так раздражал ее?
Питер без приглашения отодвинул стул, сел и подтолкнул локтем коробку с пончиками к Фионе. Тетушка открыла ее.
– Ой, да они еще теплые. Как я люблю именно такие! Она попробовала один.
Питер пододвинул коробку к Куин. Их глаза на мгновение встретились.
– Попробуйте.
– Нет, спасибо. – Ей не хотелось доставлять ему удовольствие, кушая эти дурацкие пончики. Она резко встала. – Пожалуй, я приготовлю себе овсянки.
– В буфете есть овсянка быстрого приготовления, – сказала тетя.
Куин пристально взглянула на Фиону:
– Быстрого приготовления? Я помню время, когда на этой; кухне можно было съесть только что-то, приготовленное на скорую руку.
Она не могла сдержать смех при виде тетиного сконфуженного лица. Куин наклонилась и поцеловала ее в щеку.
– Все в порядке! Я просто тебя дразню. Я сама ем овсянку быстрого приготовления.
Глаза Куин уловили мимолетный взгляд Питера. Удивительно, но он улыбнулся ей! И снова ее поразило, насколько улыбка меняла этого человека: Она поймала себя на мысли, что улыбается в ответ. Странно, ее почему-то охватило волнение, и она поспешно отвела взгляд.
Пока Куин готовила кашу, Питер и тетя мило болтали. Только она переложила овсянку в миску поменьше, как раздался шум мотора.
– Похоже, кто-то едет, – сказала она, подойдя к окну. Темно-зеленый «мерседес» затормозил напротив гаража.
Куин с любопытством наблюдала, как водитель открывает дверцу. И тут ее сердце подпрыгнуло, так как из машины показалась фигура Роберта Блэнкеншипа. Несколько мгновений спустя из другой двери появилась ее сестра, Морин. Двое детей, племянница и племянник, которых Куин знала только по фотографиям, выбрались из задних дверей.
– Это Морин и Роберт, – сказала она, удивляясь, что голос звучал абсолютно нормально, в то время как внутри ее будто резали на куски. Она рассчитывала на то, что подготовится к приезду родственников. Куин не была уверена, что готова сейчас увидеть их, особенно после наплыва чувств, который она пережила вчера вечером.
Фиона кивнула:
– Я так и думала, что они приедут с утра.
Куин наблюдала за тем, как маленькая семья приближалась к заднему крыльцу. Поверх темного костюма на Роберте было темно-синее пальто, светло-русые волосы блестели в утреннем свете. Морин выглядела очень элегантно в длинной черной юбке, коротком жакете, отороченном бобровым мехом, и узких сапожках на высоком каблуке. Ее легкие светлые волосы были аккуратно уложены, в ушах сверкали бриллиантовые сережки-гвоздики. Дети были одеты более небрежно: теплые зимние свитера, джинсы и теннисные туфли.
Куин поставила миску с овсянкой на кухонный стол. В горле у нее пересохло. Стоя спиной к Питеру и тете, она пыталась совладать с нахлынувшими чувствами. Настал момент, которого она боялась столько времени.
Куин сделала глубокий вдох и сказала себе, что выдержит эту встречу. В конце концов, она уже давно не любит Роберта. За десять лет многое изменилось. Она счастлива, рядом с ней замечательный мужчина, который ее любит и хочет жениться. Морин и Роберт больше не причинят ей боли.
Успокоившись, Куин повернулась к двери. Несколько мгновений спустя задняя дверь распахнулась, и первым в дом вошел Робби, восьмилетний племянник Куин, а следом за ним и Джен, его шестилетняя сестра. Куин взглянула на детей, и, несмотря на все, что она себе внушала, в груди образовался болезненный комок.
Она всегда хотела детей. Даже в детстве для нее не существовали Барби. Она предпочитала розовощеких пупсов с толстыми ножками и мечтала о том дне, когда у нее появится настоящий ребенок, которого она будет одевать, кормить и нежно прижимать к себе.
– «Если бы я вышла замуж за Роберта, эти дети были бы моими», – как громом поразила ее эта мысль.
Робби и Джен были прелестны. Оба светловолосые, как и их родители. У обоих голубые глаза, правда, у Робби светло-голубые, как у матери, а у Джен темно-синие, как у отца. Оба розовощекие крепыши.
Робби поздоровался:
– Привет, тетя Фиона. Привет, Питер.
– Привет, дружище, – ответил Кимбл.
Робби перевел взгляд на Куин и нерешительно улыбнулся. Именно таким она представляла Роберта в детстве. Темные глаза Джен тоже смотрели на незнакомую тетю. Куин видела в девочке себя. Думать о том, что этот ребенок, ребенок Морин, выглядел так же, как и Куин в детстве, было невероятно больно.
Тем временем в дом вошли Роберт и Морин. Куин, пытаясь оттянуть момент встречи, присела на корточки перед Джен:
– Привет, Джен. Я тетя Куин.
Девочка улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки, в точности как у матери.
Робби подошел к ним:
– Я Робби.
Куин посмотрела в дружелюбные глаза мальчика:
– Да, я знаю. Привет, Робби.
– Привет. – Он протянул правую руку. Они важно обменялись рукопожатием. Сзади раздавались голоса Морин и Роберта. Роберт говорил:
– Здравствуй, тетя Фиона! – И через секунду: – Кимбл. Затем поздоровалась Морин:
– Привет, тетя Фиона. Как нога? Привет, Питер. Как хорошо, что я тебя встретила. Как прошел эксперимент?
Куин не слышала, что отвечали Питер и Фиона. В голове крутились воспоминания, она глубоко вздохнула, пытаясь выбраться из водоворота чувств. Наконец поняла, что момента истины не избежать, и встала, взглянула на Морин. Куин точно не знала, что ожидала от сестры в их первую встречу. Сожаления? Раскаяния? А может, вызывающего поведения?
Но ничего такого не было. Напротив, встретившись взглядом с Морин, Куин уловила в глубине ее голубых глаз что-то вроде неуверенности. Но, едва появившись, она исчезла, и Куин подумала, что это был всего лишь плод ее воображения. Должно быть, так оно и было, потому что Морин всегда и во всем была уверена.
– Здравствуй, сестренка. Бог мой, да мы стали совсем большими! – сказала Морин. Тон был насмешливо-изумленным.
– Здравствуй. – Куин изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал так же легко и непринужденно. – Ты совсем не изменилась.
Любой, кто видел Морин впервые, никогда бы не догадался, что ей тридцать пять и у нее двое детей. Свежая кожа цвета сливок, как у юной восемнадцатилетней девушки, – во всяком случае, Морин даже похорошела со времени их последней встречи.
Глядя на сестру, Куин почувствовала, что к ней возвращается ее прежняя неуверенность в себе. Она всегда знала, что в семье была неприметным воробышком – тихая, погруженная в книги и слишком худая. В то время как Морин была ослепительной красавицей – Каролинской уткой или сойкой – бойкой и яркой. На нее невозможно было не обратить внимания.
Совершенно невозможно.
Морин улыбнулась. В какой-то момент Куин испугалась, что сестра попытается ее обнять. Она знала, что не выдержит этого, но все обошлось. В душе Куин мириады чувств сменяли друг друга, в то время как она рассматривала Морин. Сердце ее продолжало тяжело биться, как будто любовь и ненависть боролись в нем за власть. Нахлынули детские воспоминания. Ей вспомнилось время, когда она обожала сестру и бегала за ней как хвостик.
Роберт откашлялся. Куин неохотно перевела взгляд. Он подошел к ней и улыбнулся:
– Куин, как замечательно, что ты снова здесь.
– Здравствуй, Роберт.
Он заколебался на долю секунды, затем нагнулся и поцеловал ее в щеку. Куин оцепенела, но поцелуй длился всего мгновение. Она была в полной растерянности.
– Мы не ожидали, что вы так рано приедете, – сказала Фиона.
– У нас назначена встреча с адвокатом в половине одиннадцатого, – сказала Морин. – И мы надеялись, что сможем оставить детей здесь на пару часов. – Она послала Куин одну из своих ослепительных улыбок. – Пусть тетя Куин познакомится с племянниками.
Куин почувствовала приступ раздражения. Хотя ей хотелось познакомиться с детьми поближе без всепоглощающего присутствия их родителей, она знала, что на самом деле скрывалось за словами Морин. Привезя детей сюда, Морин, как всегда, думала только о том, что ей так будет удобнее, и ни о чем другом.
– Мы вернемся к обеду, – сказал Роберт. – Купим по пути пиццу или что-нибудь в этом роде.
– Устроим вечеринку, – поддержала его жена. – Отпразднуем возвращение Куин домой. – Она искоса взглянула на сестру. – Снова одна большая счастливая семья.
Куин хотелось бы быть умнее. Какое это было бы удовольствие, срази она Морин остроумным ответом или саркастическим замечанием.
Морин повернулась к Кимблу:
– Питер, ты все еще будешь здесь, когда мы вернемся? В ее тоне ясно читалось: «Я надеюсь».
– Скорее всего нет. У меня много дел.
– Ох, очень жаль. Я хотела, чтобы ты мне все рассказал об эксперименте. Детям понравилось?
– Да, понравилось. Он имел оглушительный успех. Не знаю, как тебя и благодарить.
Морин одарила его ослепительной улыбкой.
– Разве я не говорила? – засмеялась она. – Это будет тебе уроком. Мне надо верить. Питер широко улыбнулся:
– Хватит мне об этом напоминать.
Куин украдкой взглянула на Роберта, пытаясь понять, что он думает о чересчур дружеских отношениях между своей женой и Питером. Она не удивилась, увидев, что он стиснул зубы, а его глаза превратились в узкие щелки. Конечно, поведение Морин не удивило Куин. Сестра никогда не могла спокойно пройти мимо любого мужчины в радиусе десяти футов.
– О каком эксперименте идет речь? – спросила Фиона. Все еще широко улыбаясь, Питер ответил:
– Я случайно упомянул в разговоре с Морин, что один из моих учеников, Джейсон Эндовер, решил, что не хочет идти в колледж. Его родители были вне себя. Похоже, парень нашел работу на полставки в магазине готового платья, ему предложили место менеджера, и он хочет его принять. Я пытался поговорить с Джейсоном, но он ничего и слышать не хотел. Только повторял, что ему предложили огромные деньги. Это его совершенно ослепило.
– Как бы то ни было, – перебила Морин, – я предложила Питеру провести в классе эксперимент. Разделить класс на три-четыре команды, выделить каждой определенную сумму денег, и они должны были полностью обеспечивать себя на эти деньги.
– Сумма денег, которую получила каждая команда, была почти равна сумме, которую Джейсон должен был зарабатывать за месяц, – добавил Питер. Он взглянул на Морин: – И ты оказалась права. У детей открылись глаза, когда они обнаружили, что тысяча долларов в месяц не так уж и много, после того как им пришлось платить за квартиру, коммунальные услуги, телефон, газ, машину, еду, оплачивать страховку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19