– Я готова, Роберт. Фиона обернулась к Куин:
– Морин пригласила нас на обед. Она готовит чили.
– Да, – отозвалась Куин. Голос был напряженным, но она надеялась, что тетя не обратит на это внимания. – Я не могу пойти.
Фиона начала было что-то говорить, но передумала.
– Хорошо. Теперь мне придется съесть в два раза больше. Куин улыбнулась этой слабой попытке пошутить. В суматохе, пока она помогала тете надеть пальто, а Питер с Робертом вышли на улицу, чтобы помочь Фионе спуститься по ступенькам и сесть в машину, к Куин вернулось самообладание. К тому времени, как Питер вернулся в кухню, она уже была готова встретиться с ним лицом к лицу.
– Значит, – сказал он с циничной усмешкой, – вы не последовали моему совету.
– Что вы имеете в виду?
Кимбл осторожно поставил ящик с инструментами на стол и взглянул на нее. В его зеленых глазах светился упрек.
– Знаете, Куин, если вы настолько глупы, что не понимаете, чего добивается от вас этот болван, то все, что с вами происходит, – ваша вина. – Он презрительно усмехнулся. – Что вы собираетесь сделать? Отнять его у сестры так же, как она отняла его у вас?
Ослепленная гневом, Куин не думала, что делает. Она приблизилась к Питеру, подняла руку и что было сил дала ему пощечину. Ее грудь вздымалась, рука горела, и слезы готовы были брызнуть из глаз.
На его щеке остался красный след. Несколько мгновений он молча смотрел на Куин.
Затем стремительно, так что она не успела среагировать или оказать сопротивление, обнял ее, крепко прижал к себе, наклонился и поцеловал так сильно, что ее губы оказались в плену его губ. Она почувствовала, как жар разливается по телу, когда его язык скользнул в глубь ее рта, и, несмотря на сопротивление, его руки только крепче сжимали ее тело.
Вскоре она перестала сопротивляться. Острое желание и какое-то другое чувство, которому она не смогла бы дать определение, даже если бы постаралась, вытеснили злость. Куин обвила руками сильную шею Питера, прижалась к нему, чувствуя, как бьется его сердце, ощущая пылающую между ними страсть, и отдалась на волю чувств.
Они целовались так жадно, будто это было последним наслаждением в их жизни. Все чувства, которые они так тщательно скрывали, вырвались наружу.
Поцелуй продолжался и продолжался. Она чувствовала, как его руки опускаются все ниже и ниже, чувствовала его возбуждение. У нее кружилась голова, когда она прижималась к нему, и единственное, что нарушало тишину в комнате, было их тяжелое дыхание.
Наконец они оторвались друг от друга. Куин дрожала. Ноги были как ватные. Она схватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Дыхание ее было прерывистым и шумным.
Долго, очень долго они с Питером не отрываясь смотрели друг на друга. Куин чувствовала себя эмоционально истощенной, ошеломленной своей реакцией на его поцелуй и тем, что она отвечала на него.
На его лице была написана такая же растерянность. Его глаза сверкали в потоках света, льющихся из окон.
Было слышно, как громко тикают кухонные часы и гудит холодильник.
– Я, пожалуй, пойду и сделаю то, за чем пришел, – сказал он.
Голос его был хриплым. Питер взял ящик с инструментами. Было заметно, какими неуклюжими стали его движения. Куин понимала, что он тоже не знает, как себя вести.
Она облизнула губы.
– Да, да, идите. Голос казался чужим.
Похоже, он собирался еще что-то сказать, но потом повернулся и вышел из кухни.
Куин опустилась на стул. Прошло много времени, прежде чем ее сердце успокоилось и вернулся разум. И все же, как бы она ни относилась к тому, что произошло сегодня, как бы ни уверяла себя, что это был всего лишь поцелуй, а не поворотный момент в ее жизни, она знала, что обманывает себя.
Ничто уже не будет как прежде.
Глава 7
Питер чувствовал себя отвратительно. Давно он не терял голову и не совершал дурацких поступков. Он вздохнул. Что в Куин такого особенного, что он позабыл все свои клятвы?
Этому не было объяснения, но когда она дала ему пощечину, у него внутри как будто прорвало плотину. Весь его здравый смысл улетучился – остались только сильные чувства, которые она вызывала в нем.
Он закрыл глаза, пытаясь отогнать воспоминания. Ее губы уступили его натиску, отвечая на поцелуй. Их сладость и теплота распаляли его желание, которое было таким же бурным, как поток воды, готовый снести плотину. Ее тело повторяло изгибы его тела, будто она была второй его половинкой. Он все еще ощущал ее прикосновения, и даже мысли о ней пробуждали в нем страстное желание.
Ничто уже не будет по-прежнему в их отношениях. Поцелуй открыл двери, которые не стоило открывать.
Через час поломка была устранена. Питер собрал инструменты, умылся, причесался, оттягивая момент, когда придется встретиться с Куин.
Но когда он сбежал по лестнице в холл и вошел в кухню, ее там не было. Он остановился и прислушался. Было так тихо, будто он остался дома один. Питер знал, что это не так. Он знал, что она поднялась к себе наверх, что она не хотела его видеть.
«Хорошо, Куин. Я ухожу. Но рано или поздно нам придется об этом поговорить».
* * *
Интересно, что он собирается сказать при встрече? Услышав, что Питер ушел, Куин откинулась на подушки и закрыла глаза. Шок от того, как на нее подействовал поцелуй, начал понемногу проходить. Теперь в голове крутились бесчисленные вопросы.
Как она могла так себя вести? И именно с Питером! Боже правый, она же практически помолвлена с другим мужчиной! Ко всему прочему, она почти не знала Кимбла.
Бесспорно, он привлекал ее – но только на уровне физиологии. Что он за человек? Она понятия об этом не имела. Даже его поведение оставалось для нее загадкой. Он то горячился, то сохранял ледяное спокойствие. Иногда он относился к ней с заботой и вниманием, но временами набрасывался на нее без всякого повода и мог больно ранить резким замечанием. Он был самым противоречивым человеком, которого она когда-либо встречала.
Она никогда его не поймет. Никогда.
«Но Боже, как он целуется!»
Куин приложила правую руку к сердцу. Она чувствовала, как тяжело оно билось при воспоминании о поцелуе. Даже от мыслей об этом у нее будто бабочки начинали порхать в животе и страстное желание разливалось по телу, достигая таких закоулков, о существовании которых она и не подозревала до сегодняшнего дня.
Она не могла не сравнить чувства к Питеру с тем, что чувствовала к Джиму или к Роберту. Ничто не могло с этим сравниться.
Поцелуй был подобен взрыву, который отозвался в каждой клеточке ее тела. Когда Джим целовал ее, это было приятно, мило – но не более того. А Роберт? Ей казалось, что она любила его! То были чувства романтичной юной девушки. Когда он смотрел на нее, у Куин кружилась голова, но она никогда не испытывала того дикого голода, который вызывал в ней Питер.
Она все еще перебирала в памяти события этого дня, пыталась найти ответы на мучившие ее вопросы, понять, что же сегодня произошло, когда услышала, что вернулась Фиона.
Куин медленно спустилась вниз. Роберт был на кухне. Она мысленно молила, чтобы он ушел. Хватит с нее на сегодня мучений.
Он не уходил. Впрочем, он держался довольно отстранение и через пару минут, проследив за тем, чтобы тетя устроилась поудобнее, сказал:
– Ну, я, пожалуй, пойду.
Роберт улыбнулся, но глаза его оставались серьезными. Куин решила, что он сердится на нее. Как замечательно сознавать, что ей все равно. Он может злиться на нее всю оставшуюся жизнь – теперь это не имеет никакого значения.
– Хорошо провела время? – спросила Куин, когда за ним закрылась дверь. Тетя улыбнулась:
– Да. Приятно иногда выбраться из дома.
– Почему ты не сказала мне, что хочешь почаще, выбираться из дома? Я была бы счастлива сходить с тобой куда-нибудь.
– Я и сама об этом не подозревала, пока Морин не пригласила меня, – ответила Фиона, – Питер починил кран?
– Д-думаю, да.
Фиона пристально посмотрела на племянницу:
– Думаешь? Ты разве была не дома?
Куин отвернулась, пряча предательский румянец на щеках, и начала старательно наполнять водой чайник.
– Дома, но я поднялась к себе и не слышала, как он ушел.
Почувствовав себя увереннее, она снова повернулась к Фионе:
– Хочешь чашечку чаю? Я бы выпила одну.
Когда они сели пить чай, Фиона спросила:
– Теперь, когда ты узнала Питера получше, он тебе больше нравится?
Вопрос застал Куин врасплох, и она снова почувствовала, что краснеет. Ей захотелось дать себе пинка. Она пожала плечами:
– Наверное, да.
Тетя взглянула на нее поверх очков:
– Он замечательный молодой человек, Куин. Куин нахмурилась, моментально позабыв о своем смущении.
– Тетя Фиона, надеюсь, ты не строишь никаких планов насчет меня и Питера, потому что, поверь мне, ничего из этого не выйдет.
Тетины ясные голубые глаза внимательно изучали племянницу.
– Тем хуже для тебя.
– У меня уже есть пара.
– Ты говорила, что не уверена в своих чувствах к нему, – сказала тетя. – И, судя по твоему поведению с тех пор, как ты сюда приехала, ты не изнываешь от тоски по нему.
– Тетя Фиона, в наше время женщины не изнывают от тоски.
– Не думаю, что все так сильно изменилось со времен моей молодости.
Куин не решалась взглянуть тете в глаза. Она была слишком проницательной, а ее глаза, казалось, видели людей насквозь.
– Ты же не любишь своего дипломата, так ведь? – настаивала тетя. Она поднесла чашку к губам и сделала маленький глоток.
Куин вздохнула:
– Да, боюсь, что так.
– И ты не собираешься выходить за него замуж, не так ли?
– Скорее всего нет, – неохотно признала девушка. Она уже давно это поняла, но все боялась себе в этом признаться.
– Так почему ты не хочешь обратить внимание на Питера?
– Послушай, тетя Фиона, я знаю, что ты желаешь мне только добра, но я не в восторге от твоей идеи. Питер и я… ну… я не думаю, что мы друг другу подходим. – Куин поежилась от охватившей ее неловкости. – К тому же я не думаю, что очень ему нравлюсь.
Фиона улыбнулась:
– Думаю, ты ему нравишься. Неужели тетя что-то подозревает?
– Он не в моем вкусе. – Куин постаралась сказать это как можно тверже.
– Но ты могла бы по крайней мере дать ему шанс.
– Тетя Фиона… пожалуйста, давай оставим эту тему, ладно? Ничего не выйдет.
Боже милостивый, только этого ей не хватало! Тетя, которая пытается их свести, наблюдает за ней, за ее реакцией каждый раз, когда Питер оказывается поблизости, прислушивается к каждому их слову. Нет, Куин этого не вынесет. Она будет чувствовать себя, как насекомое под микроскопом.
– У Питера большое будущее, – продолжала настаивать тетя. – Ему предложили возглавить кафедру математики в будущем году, когда мистер Сфара уйдет в отставку. Ты знала об этом?
– Откуда мне знать?
– Я подумала, что Питер мог тебе рассказать.
Фиона допила чай и поставила кружку на стол.
– С чего бы он мне стал рассказывать? Мы едва знакомы. И уж конечно, не рассказываем друг другу о своей личной жизни.
«Но ты рассказала ему о моей жизни, не так ли?» Куин хотела высказать это обвинение вслух, но сдержалась.
– Он не знает, как поступить. Мне кажется, он был бы рад, если бы ты ему что-то посоветовала.
Сама того не желая, Куин заинтересовалась:
– Если ему действительно предложили это место, почему он сомневается? Разве это не продвижение по службе?
– Да, но мне кажется, ему не хочется принимать на себя такую ответственность. Ему нравится быть простым учителем.
– Знаешь, – задумчиво произнесла Куин, – мне всегда было трудно представить Питера в роли учителя. Мне он не кажется терпеливым или понимающим человеком.
– Ты ошибаешься, Куин. Он замечательный учитель. Ученики его обожают.
– Честно говоря, мне в это не верится. Ты, наверное, просто не замечаешь его недостатков. Он может быть очень неприятным. Во всяком случае, со мной.
Фиона улыбнулась:
– Думаю, он тебя просто боится – поэтому и выпускает свои колючки.
Куин засмеялась:
– Боится? Меня? Что за чушь! С чего ему меня бояться?
– Разве ты не знаешь? Когда мужчине женщина начинает нравиться больше, чем он того хочет, он пугается. – На ее лице появилось мечтательное выражение. – Никогда не забуду, сколько времени понадобилось Стивену, чтобы набраться смелости и пригласить меня на свидание.
Она вздохнула.
Стивен Маклахлен был тетиным женихом – пилотом во время Второй мировой войны, – самолет которого сбили над Германией. Они встречались со школьных времен, а после его смерти Фиона не смогла увлечься ни одним другим мужчиной.
– Тетя Фиона, наша с Питерам ситуация совсем не похожа на то, что было между тобой и Стивеном. Питер совершенно мной не интересуется. Тебе просто хочется так думать.
Но Куин не могла заставить себя взглянуть тете в глаза, а от воспоминаний о тех страстных поцелуях ее сердце забилось быстрее.
Фиона лишь улыбнулась.
В воскресенье днем Фиона заявила, что она больше не будет спать после обеда.
– Элинор, Серена и Рут придут, чтобы поиграть в бридж, – сказала она. Эта троица была ее давними партнерами по игре. Куин улыбнулась:
– Ну и что из этого? Кто сказал, что это в порядке вещей? Что-то я не помню, чтобы я разрешала тебе не спать после обеда.
– Хм, – заворчала Фиона, – я уже сыта по горло тем, что со мной обращаются как с инвалидом.
– Тетя Фиона, по-моему, ты становишься капризной, – сказала Куин, пытаясь сохранить серьезное выражение лица.
– Ты тоже станешь капризной, если тебя запереть здесь на пару недель.
– Ну, если ты собираешься провести весь день за игрой в бридж, я пойду прогуляюсь по парку.
Через тридцать минут, одевшись потеплее, чтобы не замерзнуть, Куин вышла из дома. Она даже не взглянула на окна Питера, потому что все еще чувствовала себя неловко после случившегося. Она пошла вниз по улице. Куин услышала сзади шум мотора, но не обернулась. Через несколько минут джип Питера притормозил у обочины. Он опустил стекло.
– Привет! Вас подвезти?
Зеленые глаза, внимательно смотревшие на нее, напоминали темный лес.
– Нет, спасибо, я просто вышла прогуляться. Он положил руки на дверцу и наклонился к ней.
– Вообще-то я искал возможности поговорить с вами наедине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19