Она обернулась и увидела Трейси, которая шла к остальным ребятам из оркестра с опущенной головой, ссутулившись, еле переставляя ноги. Девочка была совершенно подавлена. Внезапно Куин вспомнила себя в этом возрасте, и ей стало жаль Трейси. Как нелегко, когда тебе семнадцать.
Питер сильнее обнял ее за талию.
– С ней все будет в порядке. Это для ее же блага.
– Я знаю.
Однако она уже не могла наслаждаться вечером, как прежде. В конце концов, это был всего лишь фарс. На самом деле они не влюблены друг в друга.
Когда второй тайм был уже на исходе, легкая грусть Куин постепенно развеялась, в основном благодаря энтузиазму Питера. Он смеялся, болтал и флиртовал, пару раз чмокнул ее в нос, а один раз поцеловал в щеку.
– Нельзя останавливаться, – сказал он. – Мы должны быть уверены, что Трейси все поняла.
– Что поняла?
Он хихикнул:
– Что ты моя девушка и я от тебя без ума. Разве мы не для этого все устроили?
– Ну конечно.
Она протянула руку, коснулась его лица и поцеловала Питера.
– Вот. Теперь я тоже сделала свой вклад.
Куин решила отбросить все условности и поступать как хочется. Она понимала, что с тех пор, как Роберт бросил ее, она не позволяла себе расслабиться. Может, в этом и была ее проблема с Джимом.
Впрочем, не важно, как она вела себя с Джимом. Он не волновал ее. Их встречи были похожи на поездку в седане со скоростью тридцать миль в час. С Питером, наоборот, она чувствовала себя живой. Они будто мчались в быстрой спортивной машине, которая заходит на поворот со скоростью восемьдесят миль в час, и ты не знаешь, что скрывается за виражом. Даже в самом начале, когда она впервые встретила Питера и решила, что он ей не нравится, все равно не осталась к нему равнодушной. И никогда не была.
Куин украдкой взглянула на Кимбла. Он кричал что-то о неправильном замечании судьи. У него орлиный профиль, подумала Куин. Орлиный и сексуальный. Ей нравилось, каким жестким становился его подбородок, когда он злился, нравился изгиб его губ, когда он улыбался, нравилась горбинка на носу.
А особенно ей нравилось, как он целуется. Ее сердце начинало биться быстрее от одной только мысли об этом. Ей хотелось, чтобы футбольный матч продолжался вечно.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Через полчаса матч закончился со счетом 23:22 в пользу хозяев поля. Толпа ликовала. Куин и Питеру с трудом пришлось пробираться к стоянке, где был припаркован автомобиль.
По пути домой они почти не разговаривали. Несколько раз Куин украдкой взглянула на Питера. Интересно, о чем он думает?
Теперь, когда вечер закончился, она напоминала себе сдувшийся воздушный шарик. Что скажет и сделает Питер, когда они приедут домой? Теперь, когда им не нужно больше разыгрывать представление, они будут чувствовать себя неловко.
Когда Питер въехал на подъездную дорожку, Куин решила облегчить ему задачу:
– Спасибо за чудесный вечер, Питер. Он искоса взглянул на нее.
– Это я должен тебя благодарить. Не могу выразить, как я признателен за то, что ты для меня сегодня сделала. – Он потянулся и взял ее за руку. – Мне все очень понравилось. – Он тихо засмеялся. – А особенно поцелуй.
Сердце Куин тревожно забилось.
– Мне тоже все понравилось.
Питер вылез из джипа и быстро обогнул его, чтобы помочь ей выйти.
– Ты же не торопишься? Облачко пара показалось из его рта.
– Нет, – прошептала она.
– Хорошо. Тогда, может, ты подождешь, пока я поставлю машину в гараж, и мы зайдем ко мне? Выпьем по чашечке кофе.
– Хорошо.
Она стояла на дорожке и ждала, пока он откроет дверь гаража и поставит свой джип рядом с «линкольном» тети. Дул ледяной ветер, и она совсем продрогла.
В квартире Питера, напротив, было очень тепло. Когда они вошли, он зажег свет, и Куин огляделась. Она давно не была здесь. Все изменилось. Во-первых, не было тетиной мебели. Комнату занимала массивная, современная и… мужская мебель. У нее был дорогой вид, особенно у кожаной кушетки цвета отлично выдержанного виски. Домашняя обстановка Кимбла шла вразрез с тем, что Куин успела о нем узнать. Это разжигало интерес к его прошлому.
– Проходи на кухню. Я поставлю кофе, – сказал он.
Она проследовала за ним в маленькую комнатку, которая изначально была частью той комнаты, которую он называл гостиной. Куин стояла в дверном проеме и наблюдала, как Питер быстро наполнил до краев кофеварку и включил ее. Через несколько секунд первые ароматные капли упали в стеклянный кувшинчик.
Когда кофе был готов, Питер наполнил две кружки, и они с Куин вернулись в гостиную. Она села на кушетку, ближе к краю. Куин думала, что Питер сядет на другой конец, но он плюхнулся прямо посередине. Их разделяло меньше фута, и его близкое соседство не давало Куин покоя.
Несколько минут они молча потягивали кофе, но затем Питер поставил кружку на столик и повернулся к гостье. Расстояние между ними сократилось еще больше.
– Шутки в сторону, – улыбаясь, сказал он. – Сегодняшний вечер был самым приятным за долгое время. Сердце Куин затрепетало. Она ответила:
– Спасибо. Я чудесно провела вечер. Уже забыла, сколько удовольствия может доставить игра между школьными сборными.
– Так это футбол тебе так понравился?
Ну почему ее глупое сердце готово выпрыгнуть из груди всякий раз, когда Питер открывает рот?
– Н-нет. Мне все понравилось.
Она подумала, что он снова собирается ее поцеловать. Но прошло уже несколько секунд, а он этого не сделал. Сожаление и разочарование зашевелились в ее душе. Она понимала, что сегодняшний вечер – исключение, они с Питером не были парой и никогда ею не станут. Тем не менее она хотела получить от этого вечера как можно больше.
Он взял кружку и отпил кофе. Куин сделала то же самое.
– Знаешь, – задумчиво сказал он, – извини за то, как я сначала к тебе относился. Надеюсь, ты меня простила.
– Ты же знаешь, что да. Их взгляды встретились.
– Видишь ли, я понятия не имел, почему ты так долго не появлялась дома. Я знал только, что у твоей тети, которую считаю одной из самых замечательных женщин на свете, появлялась грусть на лице каждый раз, когда она получала от тебя письмо. Я все никак не мог понять, почему ты ни разу не навестила ее. Это выводило меня из себя.
– Так вот чем объясняется твоя враждебность! А я-то никак не могла понять.
– А в будущем? Ты будешь чаще приезжать домой?
– Конечно. Я люблю тетю Фиону. Я так же скучала по ней и не могла дождаться, когда вернусь сюда. – Взгляд Куин был направлен в никуда. – Знаешь, забавно, но если бы ты задал мне этот вопрос пару недель назад, я бы стала оправдываться. А сейчас мне просто жаль упущенные годы.
– Куин…
– Да? – Она снова встретилась с ним взглядом и увидела в его глазах сочувствие.
– Хочешь об этом поговорить?
– Думаю, тетя Фиона уже рассказала тебе все отвратительные подробности.
Она сразу же пожалела о своих резких словах, когда увидела выражение его лица.
– Она рассказала мне только факты. Я бы хотел услышать эту историю из твоих уст.
Куин испытующе посмотрела на Питера. Одна ее половина все еще хотела избежать разговора на эту тему, как она и делала все эти годы. Говорить об этом – все равно что вскрывать вены.
– Иногда это помогает, – подбодрил Питер. Ей было трудно начать. Она сомневалась. Но взгляд Кимбла был все таким же понимающим и сочувствующим, и Куин становилось все легче откровенничать с ним.
– Я знаю, что мне было больно не столько из-за того, что я потеряла Роберта, – призналась она через какое-то время. – Больнее всего было то, что Морин забрала его, не подумав, как я буду при этом себя чувствовать. Понимаешь, я боготворила Морин. Всегда. Я бы все для нее сделала, да и часто делала, и в душе была уверена, что она любит меня так же преданно и сильно. А потом… – Куин прикусила нижнюю губу и проглотила комок в горле. – А потом выяснилось, что это не так.
Оказывается, говорить об этом было по-прежнему больно.
– Может, она просто не понимала…
– Питер, не надо искать ей оправданий. Она все прекрасно понимала. – Куин вздернула подбородок. – Ты не понимаешь. Когда я была совсем маленькой, всякий раз, когда у меня было то, что нравилось Морин, она это отнимала. Даже если перед этим она отказалась от этой вещи, но я забирала ее себе, она хотела вернуть ее. И так всю жизнь. Я тоже искала ей оправдания. Говорила себе, что мне все равно не нужны эти вещи, и с радостью отдавала их ей. Но с Робертом все было иначе. Он был моим первым парнем, моей первой любовью. Он заставил меня почувствовать себя нужной, красивой. Я никогда такого не испытывала. Я была так счастлива в то Рождество. Ты представить себе не можешь. Я не могла дождаться, когда приеду домой и представлю его своей семье. Я так гордилась им и хотела поделиться своим счастьем с тетей и сестрой.
Куин наклонила голову, глубоко вздохнула и снова подняла глаза.
– Морин взглянула на него всего раз, но что-то ей в нем понравилось, и она забрала его. Вот так все просто. Она даже не задумалась о моих чувствах.
– Но почему ты так злишься на Морин, а на Роберта – нет?
– Роберт не моя сестра. Питер кивнул.
– Тебе станет лучше от того, если она будет несчастлива в браке? Все обернулось против нее. Роберт оказался не подарком.
– Ничто человеческое мне не чуждо. Да, я довольна, что теперь ей приходится расхлебывать кашу, которую она сама заварила.
– Не думаешь, что тебе будет легче, если ты ее простишь? Куин задумалась.
– Может, да. А может, и нет.
– Думаю, если ты будешь честна сама с собой, то признаешь, что горечь и злость – не самые здоровые чувства.
– Послушай, все не так просто, как ты хочешь это представить.
– Куин, если ты не приложишь усилий, ты никогда не будешь жить в ладу сама с собой. Я думаю, пришла пора подумать о будущем. И это означает, что ты должна избавиться от прошлого.
Куин хотелось признать, что он прав, но некоторые вещи легче сказать, чем сделать.
– Я считаю, что» если бы ты тогда не сбежала, вы бы помирились. Причина твоей горечи и злости в том, что ты только сейчас сталкиваешься с последствиями тех событий.
Она безрадостно рассмеялась:
– Спасибо, доктор Кимбл.
У него хватило такта, чтобы притвориться пристыженным.
– Знаю, я не похож на профессионального психотерапевта, но не считаю, что в этой ситуации так трудно разобраться.
– Я действительно хочу думать о будущем, – признала Куин. – Я просто не знаю, как это сделать.
– Для начала поговорить с Морин. Скоро Рождество. Ты не думаешь, что это подходящее время, чтобы помириться с ней?
– Может быть. Посмотрим. Все будет зависеть от того, как она себя поведет. Если уж на то пошло, она только и делает, что подтрунивает надо мной.
– Она чувствует себя виноватой. Легче поддразнить тебя, чем открыться и быть отвергнутой.
Куин подумала над этим. Может, Морин действительно чувствовала себя виноватой. Впрочем, ничего удивительного. Она на самом деле была виновата, и, сколько бы она, или тетя Фиона, или Питер ни пытались найти объяснение, это не меняло положения вещей.
– Я и вправду с нетерпением жду Рождества. Я так скучала по этому времени, пока жила вдали от дома. Рождество дома. Он кивнул:
– Встречать праздники вдали от дома всегда нелегко. От его сочувствующего взгляда ей захотелось продолжить:
– Особенно я скучала по сочельнику в Шагрин-Фоллз. Я еще как-то могла вынести само Рождество, но в сочельник чувствовала себя ужасно одиноко. Я всегда представляла тетю Фиону, и Роберта, и Морин, и их детей. И так завидовала сестре, потому что думала, у нее есть все, а у меня – ничего.
– Теперь ты дома, – ласково сказал Питер. – И в этот сочельник ты не будешь чувствовать себя одиноко.
Куин подняла глаза. Его лицо было так близко. Ей страшно хотелось, чтобы он ее поцеловал.
– А ты? – спросила она, чтобы отвлечься от желания, которое наверняка можно было прочитать на ее лице. – Ты поедешь домой на Рождество?
По лицу Питера пробежала тень, и, хотя он не отодвинулся, она почувствовала, что он отдалился. Очевидно, она задела больное место.
– Нет.
– Почему?
Выражение его лица стало жестким.
– Давай сменим тему.
– Питер, – возразила Куин, – разве не ты мне говорил, что иногда полезно излить душу?
Она думала, что он не ответит, либо ответит грубо. Но когда он начал говорить, в его голосе слышалось только лишь напряжение:
– Причина, по которой я не хочу ехать домой на Рождество, в том, что три года назад во время рождественских праздников я потерял двух самых дорогих мне людей.
– Хочешь мне об этом рассказать?
Питер все еще держал Куин за руку, и она почувствовала, как по его телу пробежала дрожь. Он отпустил ее руку, встал и подошел к окну, повернувшись к ней спиной.
– Когда я окончил колледж, – продолжил Питер, – я был этаким пробивным парнем. Ну, ты понимаешь. Хотел покорить весь мир. Собирался заработать миллион, чтобы все сидели раскрыв рты и слушали только меня.
Он повернулся. Куин не могла отвести взгляда от его лица.
– Я начал работать в инвестиционной компании. У нас было несколько мест в министерстве торговли Чикаго. Я быстро делал карьеру. Бог мой, ты бы меня видела! Я крутился-вертелся, заключал сделки и делал деньги с такой скоростью, что только успевай считать. Мои коллеги не отставали. Мы трудились в поте лица, мы шли на риск. Ну, да не об этом речь. Через пару лет после того, как я начал работать в компании, я встретил Кристину. Она была манекенщицей. Блондинкой. Красавицей. Просто красавицей…
Он взглянул вниз, на свои ноги, потом поднял глаза и посмотрел на Куин.
– Мы полюбили друг друга и через полгода поженились. Но, несмотря на женитьбу, я продолжал работать в том же темпе и когда Кристина забеременела, и даже после рождения дочери, Аманды.
Тут он запнулся. Куин проглотила комок в горле.
– Нас с Кристиной пригласили на грандиозную вечеринку, которую мой босс устроил в субботу после Рождества. Наутро, в день вечеринки, пошел снег, и уже к вечеру дороги замело. Нам позвонила девочка, которая обычно сидела с ребенком, и сказала, что не сможет сегодня прийти. Родители не хотели, чтобы она выходила из дома. Мы с Кристиной сбились с ног, пытаясь найти новую няню, но безрезультатно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19