Ему улыбнулась удача. Он заключил договор, получил деньги, и теперь его ждет выгодная и интересная работа. Проводница рассказывала о себе. В городке, где они живут, почти нет работы. Муж в один прекрасный день ушел и не вернулся. Она осталась с маленькой дочкой и мамой. Вот и вынуждена работать проводницей. Самое ужасное, что она теперь редко видит дочку и очень по ней скучает. Вот обещали поднять зарплату, но поднимут или нет — трудно сказать.
— Ты добрая, — говорил инженер, — да-да. Ты добрая. Я хорошо разбираюсь в людях. Не смейся. Ведь если бы не ты, я бы не… не догадался купить яблоки у старушки. А ведь было очевидно, что она бедствует. Ты это видела. Ты это почувствовала. Потому что у тебя доброе сердце. И вообще, ты хорошая.
— А почему ты старушке дал так много денег? Ведь ты лучше, чем кто-либо, должен знать цену денег, раз у тебя так их мало было.
— В том-то и дело, что знаю. Но я также хорошо знаю, как это обидно, когда ты, взрослый мужчина, должен угождать совершенно чужому человеку только потому, что у него есть деньги. На самом деле, богатые не могут быть щедрыми. Как это ни странно, самые добрые и щедрые люди — это такие, как мы с тобой, и давай выпьем за нас. Мы заслуживаем, чтобы нам улыбнулась удача. Я уверен, что у тебя все будет хорошо. Вот увидишь, все у тебя будет прекрасно.
— Когда это будет? — махнула женщина рукой. — Я уже ничему не верю.
Ты не права, — горячо возразил инженер. — Ты красивая, умная женщина. У тебя дочка растет. Конечно, достигнуть успеха в наше время не так просто. Для этого необходимо стараться. Очень стараться. И конечно, не поддаваться всяким соблазнам. Я уверен, что ты встретишься с хорошим мужчиной, который станет опорой для тебя и отцом для твоей дочери.
— Не себя ли имеешь в виду? — засмеялась женщина.
— Увы, я давно уже женат, — ответил ей инженер. — У нас еще осталось шампанское. Давай допьем.
Через полчаса, когда уже было допито шампанское, женщина встала.
— Мне пора, завтра утром опять работать.
— Может быть, еще одну бутылочку? — предложил инженер.
— Ну что ты, я и так пьяная. Лучше не рисковать. Спокойной ночи.
Была глухая ночь, когда проводница услышала, как кто-то старается открыть дверь в ее купе. Она улыбнулась в темноте и повернулась на другой бок. Нет, он, конечно, забавный, этот инженер, но… Ему лучше пойти поспать. Купе было закрыто, и, чтобы открыть дверь, нужен особый ключ.
Но это был не инженер. Дверь мягко открылась, и в купе вошел высокий плечистый мужчина.
Сон как будто рукой сняло. Она повернулась к нему лицом, но ничего не могла сказать.
— Я же тебе сказал, как выяснишь все, приди ко мне. — В его голосе были слышны металлические нотки.
— Он не тот, кто тебе нужен, — сказала проводница срывающимся от волнения голосом.
— Что ты мне голову морочишь?! Если он нищий, то почему согласился дать тройную цену за бутылку, да вдобавок купить еще одну.
— Он пижон, самый обыкновенный бабник. Поехал в командировку и решил развлечься с первой попавшейся женщиной.
— Откуда ты знаешь?
— Что я, мужчин не видела? Когда понял, что у него ничего не выйдет, умолял вернуть деньги. Пока я ему не сказала пару крепких слов, не успокоился.
— А может быть, ты сочиняешь? — Мужчина подошел и сел рядом.
— С чего ты взял?
Она старалась не показать, что боится его. Очень сильно боится.
Мужчине нравилось, что она боится. Он обнял ее за талию.
— Может быть, ты в него влюблена? — усмехнулся он.
— Ты мне внушаешь такое отвращение, что я возненавидела всех мужчин на свете, — она начала плакать.
— Неужели? — В голосе мужчины было столько иронии.
— Ты идиот, зверь! Ты почему убил того толстяка, что ехал с нами неделю назад? Ты же мне сказал, что только возьмешь деньги, не больше.
— Откуда знаешь? — Его руки железной хваткой замкнулись вокруг ее шеи.
— Тебя уже везде ищут. Сегодня ко мне приходил следователь.
Ах, вот что… Значит, надо делать ноги. Если что-то узнают… Ты, наверно, понимаешь, что тебя по головке не погладят. Без тебя я вряд ли бы на него вышел.
В ответ она только заплакала.
— Ах да, я забыл, ты ведь у нас добрая. Ты никому не хочешь зла. Ну, смотри сюда. Смотри сюда, тебе говорю.
Он начал бить ее по лицу, по голове, по телу, а потом вдруг сорвал с нее ночную рубашку и начал насиловать. Она не сопротивлялась.
СРЕДСТВО ПРОТИВ СТРЕССА
Она стояла на мосту и смотрела, как течет река. Дождь стучал по асфальту. Ветер играл с ее длинными черными кудряшками. Карие глаза блестели. Я шел мимо и остановился. Я смотрел, как по ее лицу сползают капли теплого дождя и как она мне как-то по-детски улыбается.
— Ты такая красивая, — не удержался я.
— Верно? — она улыбнулась еще шире.
Я стоял, дождь стучал по асфальту, она улыбалась, и я не знал, идти дальше или что-то ей еще говорить.
— Зонтик, — сказала она.
— Что?
— У вас в руках зонтик.
— Ах да, конечно, — я открыл зонтик и встал с ней рядом.
Она отвернулась и снова стала смотреть на реку. Я подумал, подумал и не нашел ничего более умного, как спросить:
— Вам не холодно?
— Разве это важно? — Она не обернулась.
— Иногда да, а иногда… Просто у меня профессия такая, я очень любопытный. Хочу, например, выяснить, как зовут красивых девушек, которые любят весной мокнуть под дождем.
Она засмеялась. У нее был низкий, довольно редкий для женщины тембр голоса. Черные вьющиеся волосы и карие глаза подчеркивали удивительно белое с розовым оттенком лицо. Ей было не больше девятнадцати. Она была просто восхитительной в этот весенний день. Десять минут назад я спешил, а теперь стоял и не знал, что дальше делать, хотя не люблю знакомиться на улице. Перспектива льстить самолюбию какой-то красотки за счет унижения собственного достоинства доставляла мало радости. К тому же красота настолько обманчива. Нет на свете более неустойчивой ценности. Однако я ждал, ведь этот дождь, в конце концов, должен был закончиться и с ним необходимость присутствия зонтика вместе с его хозяином.
— У вас есть мечта? — спросила она, не поворачиваясь ко мне.
Я растерялся, она застала меня врасплох.
— Ну… как вам сказать… может быть…
Я хочу жить, — прервала она мое бормотание, — на берегу теплого синего моря, в стране, где нет зимы, где растут большие красивые тропические деревья, где люди добрые и никуда не спешат. Я молчал. Мне было стыдно. У меня были совсем земные планы. Я уже давно стал, по крайней мере, так думал, обыкновенным циником, который этим, как щитом, прикрывает свою неспособность добиваться успеха и признания. К тому же мне стало холодно, и я не знал, что, помимо насморка, сулит мне это приключение. Она повернулась ко мне:
— Сколько вам лет?
— Тридцать.
— Ну вот, вы уже тридцать лет живете на этом свете, у вас же должны быть какие-то мечты.
— Были, конечно, и есть. Например, встретить случайно на мосту девушку — мечту все моей жизни — и с ней вместе замерзнуть до смерти.
Она долго хохотала, и я был благодарен судьбе, что она меня, такого обычного, ничем не выделяющегося, если только не считать носа, свела, хоть на несколько минут, с этой необыкновенной, очаровательной девушкой.
— У тебя, я вижу, с чувством юмора все нормально, — перешла она на «ты».
Я скромно молчал. Дождь уже кончился. И похоже, пришло время прощаться.
— Ну что ж, — сказала она, — спасибо. Ты был очень любезен. Прощай.
— Всего хорошего, — сказал я ей, — мне, честное слово, было очень приятно стоять с тобой на этом мосту. Спасибо тебе и всего хорошего.
Я закрыл зонтик, повернулся и пошел прочь.
Я шел и не хотел оглядываться, потому что знал, что нельзя обмануть судьбу.
— Эй, — окликнула она, — постой!
Я обернулся. Она подбежала ко мне:
— Угости меня чашечкой кофе. Ты ведь кофе пьешь, не так ли?
Мы сидели в небольшом безлюдном кафе и пили черный кофе.
— Ты знаешь, у меня было такое странное настроение. Почему — не знаю, — говорила она.
— Может быть, ты хочешь чего-нибудь более крепкого, чем кофе. Это помогает. Скажем, шампанского?
— Шампанское? Отлично. Давай отметим наше знакомство.
Мы выпили целую бутылку на те деньги, что я спешил вернуть знакомому. Она сняла плащ и стала еще более чудесной и близкой. Ее щеки раскраснелись, карие глаза горели. Я чувствовал, как от свалившейся на меня удачи и от шампанского кружится моя голова. Я был уверен, я знал, что этот праздник, который так неожиданно ворвался в мою жизнь, через час закончится, и мне придется выслушать упреки за то, что я не вовремя и не полностью вернул деньги приятелю. Но я хорошо знал, что за все надо платить и что не так часто, если не сказать — очень редко, такие вот красивые девушки баловали меня своим вниманием. Как я и полагал, она была студенткой и училась на первом курсе. Она изучала иностранные языки. Много и упорно, как она сказала, училась. Сильно уставала. Она была из другого города. Сначала она жила в институтском общежитии. Но когда приехала ее мама и увидела, какие там условия, то сразу выделила ей деньги, чтобы она вместе с другой девушкой сняла комнату недалеко от института. Маму больше всего возмущало то, что некоторые девушки-старшекурсницы приглашали своих мальчиков в общежитие и оставляли у себя на ночь…
— Как интересно. Представляю, как хорошо спится, когда рядом занимаются любовью, — заметил я.
Она засмеялась своим низким, чарующим смехом.
— Ты этого не можешь представить. Одной фантазии здесь мало. Разве фантазия может заменить действительность? Ты, например, слышал про Испанию и, может быть, даже знаешь что-то о ней.
— Я читал Хемингуэя. Он очень красиво пишет об Испании.
— Да, но ты можешь себе представить Испанию, если только поживешь там хотя бы полгода.
— Ты что, жила в Испании?
— Я там родилась.
— Слушай, а ты случайно…
— Нет, я не испанка. Мой отец просто тогда работал в торговом представительстве. Я жила в Испании до одиннадцати лет. Потом мы вернулись сюда, а через пару лет родители развелись. Отец сейчас снова работает в Испании. Мама, мама очень скоро стала некрасивой, ворчливой женщиной. Наверное, так выглядят все брошенные женщины.
Мне с ней порой бывает так тяжело. Я даже рада, что живу сейчас вдали от нее. Хотя иногда так скучно, так одиноко, что просто хочется выть. Здесь мне не хватает солнца. Я так люблю солнце. Я просто не могу жить без него. Ты бы только видел, какое солнце в Испании! Какое там ослепительное, яркое, красивое солнце! А какое там море, какие деревья! И люди там другие. Более добрые, более темпераментные, более отзывчивые. Ты понимаешь меня?
— Может быть, да, а может быть, нет, — ответил я. — Я тоже люблю солнце. Вот сегодня днем выглянуло солнце, и я решил пройтись по улицам нашего города и встретил тебя.
— Расскажи о себе, — попросила она.
— Моя жизнь — самая что ни на есть обыкновенная. В Испании не был. Иностранных языков не знаю. Какими-то выдающимися талантами не обладаю. За свои тридцать лет ничем особенным не отличился.
— Извини, а ты из этого города?
— Нет. Я недавно сюда приехал. Так получилось.
Воцарилась тишина. Я понял, что вечер близится к концу, и машинально потянулся к бокалу. Он был пуст. Она уловила мое движение и спросила:
— А может, нам еще выпить шампанского? Сегодня почему-то хочу напиться.
— Нет проблем, — заявил я, хотя всегда, когда тратил чужие деньги, сталкивался с проблемами.
Я взял еще шампанского, и эта бутылка стала гарантией, что наша беседа продлится еще некоторое время.
— Вообще-то я больше люблю вино, лучше красное. Когда я окончила школу, отец мне подарил бутылку красного испанского вина. Ты, наверное, никогда не пил испанское вино. Оно пахнет солнцем. Но здесь, в этом городе нет такого вина. Я, конечно, шампанское тоже люблю. Я научилась его пить, когда жила в общежитии. Его привозили мальчишки, которые приходили в гости.
— Это те, которые потом оставались ночью?
— Те тоже. Шампанское похоже на лимонад, пьется так же легко. Я люблю, когда слегка кружится голова и неизвестно откуда появляется хорошее настроение. У меня в последнее время так мало стало радостей. Учебу свою я ненавижу. Я говорю свободно по-испански, но нас заставляют учить английский плюс еще всякую чушь. Голова просто кругом идет. И я думаю: в чем смысл жизни, зачем надо так мучиться, выносить такие страдания — одиночество, большие нагрузки, полуголодные дни и месяцы, — чтобы потом, неизвестно когда и неизвестно где, жить хорошо? И настанут ли эти времена? Ну вот ты. Ты ведь живешь на одиннадцать лет дольше. И что, сейчас тебе лучше, чем в девятнадцать?
— Наверное, нет.
— Вот видишь. И я хорошо понимаю девушек, которые таскали к себе мальчиков. Они хотели взять свое от жизни сейчас, а не потом.
— И что, — усмехнулся я, — получили, что хотели?
— Но они поступили так, как они хотели, и я их не осуждаю. Я считаю, что все должны иметь право поступать так, как им хочется.
— Твоя мама, кажется, другого мнения.
— Она не одобрила бы даже то, что я с тобой здесь пью шампанское.
— Следует ли из этого, что очередной наш с тобой тост будет «за запретное»?
— Нет, конечно, — она одарила меня очередной восхитительной улыбкой. — Если честно, то мне, да и другим девушкам тоже, было не по себе, когда на соседней койке всю ночь раздавались звуки любовных игр. Чтобы в таких условиях спать, надо иметь железные нервы.
— А чтобы заниматься, как ты говоришь, любовными играми в комнате, где на соседних койках спят или притворяются, что спят, еще двое…
— Трое, — засмеялась она.
— Тем девушкам не надо иметь железных нервов?
Это дело привычки. Я, например, считаю, что так нельзя, не потому, что это неприлично, а потому, что некрасиво. Все должно быть красиво, ты не согласен? Но есть такие, которых как раз такая обстановка возбуждает. С нами жила девушка с четвертого курса — маленькая, невзрачная. В ней было столько энергии! Она меняла партнеров каждую неделю. Однажды пришла с мужчиной лет пятидесяти — большим, лысым, с огромным животом. Такой противный… Она решила его оставить на ночь. Представляешь? Тогда все девушки устроили бунт, позвали администратора. Такой был скандал… А когда ко мне приехала мама, администратор ей тут же все рассказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27