Достаточно, Парис.
Ты никогда не заслужишь его уважение, пока не поставишь его в известность, что такое положение вещей тебя больше не устраивает.
— Я заслужу его уважение, если он узнает, что последние три недели я провела, затаскивая тебя в постель?
Парис откинулась на спинку кровати, освободив свой подбородок из плена, но Джек не пожелал понять намек, взял ее руку и переплел свои пальцы с ее.
— Если он узнает, что три последние недели ты провела, планируя специальную рекламную кампанию для его проекта.
Уверенности у Парис не прибавилось. Вера в собственные силы родилась в ней совсем недавно и была еще слишком уязвима, чтобы испытывать ее отцом.
То же самое происходило и с чувствами к Джеку. Вчера она была уверена в них — и в постели, и позже, когда они разговорились. Под покровом сверкающего плаща любви она смогла сказать, чего хочет. Сегодня же она столкнулась с реальностью, и ей нужно время, чтобы немного разобраться, прежде чем делать публичные заявления.
— Я не хочу сегодня, — решила она.
— Думаешь, я хочу? — Он повернул ее ладонь, поиграл пальцами. Меж бровей появилась крохотная морщинка. — Он попытается использовать это, чтобы отговорить меня.
Что?
— Отговорить… от чего? — Парис тряхнула головой.
— От ухода из фирмы. Кстати, это один из вопросов, который мне хотелось обсудить с тобой. — Он поднес ее руку к губам и поцеловал пальцы. Неожиданность ласки сжала сердце, на минуту отвлекла. Но мы не слишком много разговаривали, верно?
Хм, говорили они не так уж и мало, только о прошлом. Очень ловко уклоняясь от тем, касающихся будущего.
— Когда ты принял решение?
— Я всегда планировал уйти — с того момента, как начал работать. У меня все расписано. Двенадцать лет на то, чтобы впитать здесь лучшее и самое нужное, и создание собственного бизнеса до тридцатилетия.
Парис мысленно проделала вычисления.
— Тебе уже тридцать два.
— Точно. Я позволил Кей Джи уговорить меня задержаться дольше, чем рассчитывал.
— Как это ему удалось?
— Предложил единоличное управление Лендингским проектом — делом моей мечты. Он знал, что я не смогу отказаться.
— И после окончания строительства ты волен уйти?
— Мы сошлись на этом.
У Парис по телу ползали мурашки. Вот почему отец вызвал ее домой, свел их. Она не знала, как он попытается использовать их взаимоотношения, но что попытается — это точно.
— Если он тебя снова не отговорит, — медленно произнесла она.
— Ничто из того, что он может предложить, уже не повлияет на мое решение.
Хотелось бы ей иметь его уверенность. Слишком часто приходилось наблюдать отца в азарте совершения сделки, чтобы усомниться в его способности манипулировать людьми.
— Ты никогда ничего не говорил об уходе. В конторе об этом молчат. Твои сестры тоже.
— О моих планах знают только Кей Джи и те, кто работает непосредственно со мной. Мне не по душе такая секретность, но босс настоял.
— А когда отец настаивает… — несмотря на все старания, в голосе Парис прозвучала явная горечь. Он крепко, до боли, сжал ей пальцы, вынуждая взглянуть на себя.
— Немного не так. При уходе мне потребуется его хороший отзыв. Он может способствовать моему делу или разрушить его.
— А почему ты не присоединился к Меннингам?
Джек поглядел на нее так, словно сама мысль его ужаснула.
— Их роль в моей жизни и так слишком велика. Не хватало еще с ними работать. А почему ты спрашиваешь?
— Просто подумала, раз уж ты работаешь в той же области… — Ее голос прервался.
— Я начинал там, сразу после школы. Тогда в деле были только я и отец. Еще во время обучения мы успели сто раз поругаться. Не могли вместе работать, понимаешь?
Парис не понимала. Она никогда не ругалась со своим отцом, не потому, что не хотела, — характера не хватало. А может, он никогда не считал, что в ее жизни есть хоть что-то, ради чего стоит спорить.
— О чем вы спорили?
— О направлении развития, расширении дела. Отец был строителем, и этим все сказано. Его амбиции не шли дальше того, чтобы построить хорошие дома.
Кто угодно может это делать. Меня же интересовала застройка целых кварталов, вписывающихся в природный ландшафт.
— На веки вечные?
— Черт, нет! Но строить очередные многоквартирные башни я не хочу. Лендинг — нечто иное. Он требовал разностороннего подхода. Я собираюсь заняться подобными стройками на окраинах, только не такими масштабными.
Парис услышала возбуждение в его голосе, заметила блеск в глазах. Она вскочила на ноги, потянула следом смятую простыню. Зачем ей его амбиции, будущее, расписанное на сто лет вперед, полностью подчиненное работе.
— Эй, ты куда? — крикнул он ей в спину.
— В ванную, если вы не возражаете, — на ходу сообщила она.
— Задержись на минутку. — Парис не остановилась, и Джек поймал ее уже в ванной, развернул к себе. — Если у тебя есть что-то на уме или мои слова огорчили тебя, то выкладывай немедленно.
— Ничего. Забудь.
— Мы договаривались. Честно, помнишь? — Она попыталась вывернуться, но он перехватил руки, цепляясь теперь не за простыню, а за голые плечи, удерживая в ловушке между его телом и дверью ванной, в ловушке своих вопросов. — Обиделась, что я ухожу от Грентемов?
К ее собственному удивлению, глаза начали наполняться слезами. Парис хотелось быть сильной, спокойной и собранной. Она решилась сказать правду:
— Ты напомнил мне одного человека, которого я слишком хорошо знаю.
— Кого? — Джек глядел на нее, явно не понимая.
Она хрипло расхохоталась. Короткий взрыв безрадостного веселья.
— Всего лишь моего отца!
— Думаешь, я похож на твоего отца? Думаешь, я такой же? — Он поборол изумление, тряхнул головой. — И когда ты пришла к своему блестящему заключению?
Парис повыше подтянула простыню и задрала подбородок.
— Ты когда-нибудь слышал его историю? — спросила она. — Как он начинал?
— Не имел чести.
— Даже не зная, ты повторил ее в точности.
Он облокотился о раковину, прищурился.
— Способный юнец, полный честолюбивых планов, ссорится с отцом и со скоростью тысяча миль в секунду удирает покорять мир. Он добился своей цели до тридцати лет, но знаешь что? Всегда появлялась новая цель. Новая высота. Следующая, требующая очередных усилий и жертв, доказательств его состоятельности.
— Но… Но со мной все не так.
— Нет? — Парис поправила простыню. — Не желаешь ли выслушать дальше? Часть, посвященную семье? У него были жена и дочь — единственная дочь, как ты понимаешь, потому что он недостаточно часто бывал дома, чтобы успеть завести еще одного ребенка. Всегда находился проект, куда более важный, дело, гораздо более неотложное, встреча, которую нельзя пропустить.
Раньше, чем он успел опомниться, жена ушла, дочь выросла, а знаешь, что самое печальное?
Мускул на его щеке дернулся.
— Он не знал свою дочь. Должно быть, любил — все так говорили, — потому что он покупал ей все, что, по его мнению, она могла бы пожелать. Проклятье! Денег-то у него было навалом, так что он мог себе это позволить. — Парис помедлила, стараясь отдышаться, проглотить горький комок в горле. — Возможно, он и сейчас ее любит, но ничего не знает о ней: о чем она думает, что ей нравится, какая она. — Прижав руку к груди, она пыталась немного ослабить боль. — Какая она внутри, там, где это действительно важно.
— Думаешь, я ничего этого не знаю? — Джек оттолкнулся от раковины и обнял ее. Наклонился, заглядывая прямо в лицо. — Я тоже там был, помнишь?
Парис отшатнулась. Его руки упали с ее плеч.
Пусть не прикасается к ней, не говорит таким вкрадчивым голосом, заставляя поверить себе.
— Я знаю, чего тебе недоставало, Парис. И могу дать это тебе. Все, чего ты хочешь.
Может ли? Да знает ли он, что нужно, чтобы заполнить пустоту ее души? Поверить ему так легко! А потом — сидеть дома, ожидая его после четырнадцатичасового рабочего дня, привыкнуть к отсутствию внимания, выслушивать извинения. Устать от оправданий, стать холодной и бесстрастной, как мама.
Она повела плечами, скрывая дрожь, выпустила из рук простыню. Та соскользнула вниз, обнажив грудь.
Его взгляд непроизвольно проследил движение, и он тут же пожалел об этом. Насупившись, Джек поспешно отвернулся.
Парис улыбнулась, надеясь, что улыбка выглядит не такой уж натянутой, и позволила простыне окончательно упасть.
— Да, Джек. Ты можешь дать мне именно то, что мне и требуется.
Его лицо напряглось.
— Я имел в виду другое, и ты прекрасно все понимаешь.
Парис поглядела на него сквозь ресницы, подчеркнуто медленно выпрямилась, сделала несколько шагов. Проходя мимо него, нарочно задела его бедром, на мгновение задержалась.
— Думаю, мне надо принять душ.
Она включила горячую воду и, подождав, пока температура установится, шагнула под низвергающийся поток.
Джек заблокировал все мысли о ее провокационных движениях. Сосредоточился на изучении плиток кафеля как раз над ее правым ухом, потряс головой.
— Нет, принцесса. Тебе от меня требуется не это. Переведя взгляд немного левее, теперь сквозь пар он мог увидеть ее глаза.
— Это ложь, и мы оба знаем об этом.
Он почувствовал себя очень сильным, достаточно сильным, чтобы ступить прямо под душ, упереться руками в мокрые плитки по обе стороны от ее головы, позволяя горячему потоку обрушиваться на его голову, плечи и рубашку, целовать ее прямо в дрожащие губы.
— Я не твой отец. Я люблю свою работу, возможно, слишком много работаю, но только потому, что серьезно отношусь к своим обязанностям. Выполнять свои обязанности дома я считаю не менее важным.
Он помедлил.
— Вчера ты сказала, что доверяешь моему чувству ответственности. Это как громом меня поразило, Парис. Я не считаю, что слова были случайными. — Он отклонился назад, тихо спросил:
— Так что случилось с твоим доверием?
Она затравленно глядела на него, горло трепетало.
Он не вынесет, если она сейчас заплачет.
— Я приму душ в офисе, не потому, что мне так нравится, просто там у меня есть рубашка, сухая и с пуговицами. — Схватив с вешалки полотенце, Джек набросил его на голову. — А потом пойду к боссу и выслушаю все, что он имеет мне сказать. Подозреваю: говорить он будет о тебе или о чем-то вкупе с тобой.
Послушаю, сдержу свой гнев и вежливо откажу, потому что не желаю видеть, как он тебя использует. Я хочу, чтобы ты была там, Парис, ведь тебя это касается не меньше. Мое будущее тебя касается. Подумай и пересиль себя. Хватит твоему отцу обращаться с то-, бой как с вещью.
Он крепко поцеловал ее в губы.
— Еще одно: больше никаких разговоров о всего лишь сексе. Вопрос закрыт.
Глава 13
Погоди! Нет! Хватит!
Если бы только она могла заставить свой рот двигаться, то выкрикнула бы слова, проносящиеся в мозгу. Если бы могла заставить желеобразные ноги слушаться, то бросилась бы за ним к двери — плевать, что голышом.
Джек хочет видеть ее в своем будущем. Хочет.
Как можно было так сильно любить его и так недооценивать? Безумно любить и бояться произнести нужные слова? Выбираясь из душа, она сильно стукнулась о зеркало. Повернувшись, поглядела себе в глаза.
— Ты прав, Джек, дело не только в сексе. Я люблю тебя.
Слабая удовлетворенная улыбка промелькнула на ее губах.
Зеркало затуманилось. Теперь было видно смутное отражение ее лица с явно проглядывающим сомнением на нем. Парис отшатнулась, бросилась в комнату и начала метаться по ней, вытираясь с энергией, которая, как она надеялась, поможет рассеять странное ощущение… неловкости. Она нахмурилась, выхватила из ящика белье, но в спешке все запутывалось и надевалось задом наперед.
Перебирая вешалки с одеждой, она решила, что небольшая поддержка для сохранения спокойствия и невозмутимости будет кстати. Ярко-красные — в сторону.
Подогревать ярость не потребуется: отцу будет достаточно слегка потрепать ее по головке. Ничего фривольного или вызывающего, когда она скажет Джеку задуманное. Отвлекающие факторы могут только помешать.
В самом конце ряда нашлось то, что надо. Классический наряд — подарок матери, который Парис еще ни разу не надевала. Хочется верить, что его спокойное достоинство волшебным образом передастся и ей. Нетерпеливыми руками она натянула чулки, чертыхнулась, зацепившись за них браслетом часов.
Отыскала другую пару, глубоко вздохнула и повторила попытку, теперь более аккуратно Стянула волосы на затылке, сунула ноги в туфельки и быстро выскочила за дверь, боясь струсить в последнюю минуту.
Джек раздумывал, как пристроить свою машину между колоннами, когда на глаза ему попалось нечто его удивившее. Интересно. Ей понадобилось куда меньше времени, чем он предполагал.
— И что ты тут делаешь? — пробормотал он, проезжая мимо ее авто.
Она ничего не ответила.
Джек заглушил мотор, хмуро уставился на безмолвный «порше». Возможно, ей и не требовалось время на раздумья. Возможно, она просто захотела пообщаться с папочкой.
Сердясь на свои бессмысленные фантазии, он выпрыгнул из автомобиля и хлопнул дверцей. Логичным решением будет пойти и все выяснить. Пока он шел по гравийной дорожке к дверям здания, солнце припекало спину, но стоило ступить под крышу галереи, как его начала бить холодная дрожь предчувствия. Он поднял руку к звонку и презрительно фыркнул.
— Тоже мне, пророк.
Дверь распахнулась, обнаружив за собой лучащуюся приветливостью Каролину.
— Джек, дорогой! — выкрикнула она, и на него обрушился шквал воздушных поцелуев и дорогостоящего французского парфюма. — Мы так рады, что ты выбрался.
Она схватила его за руку и потащила в оранжерею.
Немалое расстояние, но у Каролины нашлось достаточно тем для разговора, способного скрасить и вдвое больший путь. Все, что требовалось от Джека, — улыбаться и издавать звуки, напоминающие одобрение.
Наконец они пришли.
Вначале он решил, что комната пуста. Снаружи, за французским окном, мерял шагами террасу Кей Джи, прижимающий к уху телефон. Потом Джек отметил какое-то движение слева.
Парис сидела в легком плетеном кресле, в руке высокий стакан. Но она находилась слишком далеко от него, чтобы понять, в каком она настроении.
— Можем мы оставить себе этого мужчину?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18