Она устроилась поудобнее и, широко раздвинув ноги, расслабилась, чтобы облегчить ему доступ. Он медленно продвигался вглубь нее. Когда его твердая плоть полностью заполнила ее Дэлия почувствовала себя пронзенной.
– О Господи, Господи! – вскричала она при этом изумительном ощущении. Затем с мрачной решимостью крепко обхватила ногами его талию, притянув поближе к себе. Он медленно начал скользить взад и вперед, постепенно увеличивая силу толчков.
Все внутри нее пробудилось к жизни. Каждый его толчок ударял по ее обнаженным нервам, посылая восхитительные волны страсти по всему телу. Ее лицо сияло от удовольствия. Темп усиливался по мере того, как его потребность становилась все сильнее. Ее ноги по-прежнему крепко обхватывали его, чтобы не отпускать от себя, бедра задвигались, заметались, отрываясь от кровати, когда она с неистовым самозабвением отдавалась ему, приподнимая их навстречу его толчкам. Ее лицо превратилось в сосредоточенную маску; мяукающие звуки, срывавшиеся с губ, рождались глубоко в горле.
Все убыстряя таранящие удары, он вонзил пальцы в ее ягодицы и со всей силой яростно обрушился на нее. На его лице было написано дьявольское удовольствие, а напрягшиеся мускулы блестели от пота. Он все убыстрял, убыстрял и убыстрял мощные толчки. Кровь кипела в ее жилах, в ушах нарастал гул. Жидкий огонь извергался из самых глубин ее женского естества. Скоро он должен взорваться; без сомнения, он не сможет долго выдерживать такой ритм.
Но Жером обладал невероятной силой.
Его неистовая страсть только усиливалась. Его атака напоминала атаку одержимого, его движения – движения обезумевшего зверя. Власть его секса простиралась все глубже, через каждые несколько ударов он двигал бедрами из стороны в сторону.
Дэлия чувствовала, что тонет, все глубже и глубже погружаясь в восхитительный водоворот безумия. Ее крики стали приглушенными, и вскоре она вообще была не в состоянии кричать. Чувствовала, что сходит с ума, перестает существовать как личность, что ее вывернули наизнанку, превратив в эмбрион, в существо, не знающее ничего, кроме своих ощущений. А затем медленно по ее горлу стал подниматься вой, сорвавшийся с губ, словно предсмертный крик. Жером еще глубже вонзился в нее в последнем, яростном толчке и взорвался в оргазме, тараня, пронзая и нанося ей удары всеми частями своего тела.
Его стон слился с ее криком, они одновременно прорвались через финишную черту и вознеслись за пределы разума.
Прижимаясь друг к другу, они долго ждали, пока сотрясавшая их дрожь утихнет, а дыхание станет ровным. Наконец он выскользнул из нее. Внутри у нее восхитительно ныло.
Дэлия мечтательно взглянула на него.
– Здорово! – негромко сказала она и покачала головой, как бы желая, чтобы от этого в ней наступило просветление. – Это было нечто. На какое-то время я забыла обо всем.
Жером потянулся за шампанским и отпил еще один глоток, и тут его взгляд упал на стоящий на тумбочке будильник. Он тихо выругался и перекинул ноги через край постели.
– Черт! Уже почти Полдень.
– Ты уверен, что ленч не может подождать?
– Я же сказал тебе. – Он обошел комнату, поднимая с пола свою одежду. – В два у меня встреча со спонсорами.
Дэлия скорчила гримасу.
– А не могут они подождать до утра? Тогда мы могли бы весь день провести в постели.
– Они пробудут здесь только один день, – бросил Жером. – Утром они уезжают в Эр-Рияд.
Она заморгала, нахмурив брови. Затем рассмеялась хрипловатым смехом.
– Я не расслышала. Мне показалось, что ты сказал Эр-Рияд.
– Верно, именно так я и сказал. Голос ее упал.
– Ты хочешь сказать, что заключаешь сделку с арабами?
– Они представляют арабский инвестиционный консорциум, – отрезал Жером. – И их деньги того же цвета, что и любые другие. Только у них их больше.
– А ты, мерзкая скотина! – Она без предупреждения, как кошка, спрыгнула с кровати, и, прежде чем он успел осознать, что происходит, ее ладонь с оглушительным треском опустилась ему на лицо. Он покачнулся, с трудом удержавшись на ногах. Его рука взметнулась к горящей щеке и дотронулась до белого следа, изумленные глаза уставились на Дэлию.
– Какого черта ты это сделала? – со злостью спросил Жером. – У меня же будет синяк.
– Вот и прекрасно. – Она так высоко вздернула голову, что на ее шее выступили жилы. – Я сделала это потому, что ты это заслужил. Мне следовало бы сделать еще больше, но теперь я вижу, что ты не стоишь… Я была дурой, когда связалась с тобой.
Он смерил ее холодным взглядом.
– Не говори того, о чем впоследствии будешь жалеть.
Резко развернувшись, Дэлия схватила телефонную трубку. Он вырвал ее у нее из рук и с грохотом бросил обратно на рычаг. Трубка пронзительно звякнула.
– Не соизволишь ли объяснить, какой бес в тебя вселился? – требовательно спросил он.
Она изумленно взглянула на него.
– Тебе что, ничего не известно?
– Нет, черт возьми! – проревел Жером. – За кого ты меня принимаешь? За ясновидца?
– Ну что ж, посмотрим, как это тебе понравится. – Она расправила плечи. – Если ты хоть пальцем дотронешься до одного-единственного пенни из арабских денег, между нами все кончено. Навсегда. Я не шучу. Я брошу тебя.
Жером раздраженно вздохнул.
– Не кипятись и дай мне все объяснить. – Он протянул к ней руку, но она отпрянула назад.
– Я хочу знать только одно, – сказала Дэлия. – Ты в самом деле собираешься использовать арабов в качестве спонсоров?
– А почему бы и нет? И, к твоему сведению, не так-то просто собрать семнадцать с половиной миллионов долларов.
– Спасибо, – она презрительно улыбнулась, голос ее дрожал. – А теперь убери свои поганые лапы с телефона. Я звоню консьержу, чтобы он заказал мне билет на первый же самолет отсюда.
– А тебе не кажется, что ты слишком далеко заходишь со своей ненавистью к арабам?
– А тебе какое дело? Между нами все кончено. Жером недоверчиво посмотрел на нее.
– Ты хочешь сказать, что готова выбросить в помойку восемь прекрасных лет? Так запросто?
Зеленые глаза Дэлии впились в него.
– Именно это я и собираюсь сделать, черт возьми. Или тебе никто не рассказывал? Евреи и арабы похожи на масло и воду. Их просто нельзя смешать.
– Дэлия, – умоляюще произнес он, – пожалуйста, будь же благоразумна. Это никак не связано с политикой, это всего лишь кино. – Он шагнул к ней навстречу, но она рванулась от него в ванную и, захлопнув дверь, заперла ее на замок.
Услышав, как он поворачивает ручку, она отступила к стене.
– Дэлия! – воскликнул Жером, ломясь в дверь. – Выходи, Дэлия! Ты не можешь просто так уйти, черт возьми! Мы связаны контрактом!
– Тогда подай на меня в суд! – рявкнула Дэлия. Слезы жгли ей глаза, когда она, повернувшись к биде, начала с ожесточением подмываться. Ей была ненавистна сама мысль о том, что внутри нее еще осталось что-то от этого человека.
Она тихо плакала, больше не замечая стука и мольбы Жерома, теплых струек у себя между ногами и булькающих звуков, издаваемых стекающей водой. Дэлия не могла думать ни о чем другом, кроме как о том дне, когда научилась ненавидеть арабов – всех арабов. О том страшном июньском дне, легшем в основу ее ненависти, которая будет с ней всегда.
В тот великолепный жаркий воскресный день ей было чуть больше шести лет, и вся семья отдыхала на пляже в Тель-Авиве. Всего несколько недель назад они переехали из Эйн Шмона в новый жилой многоквартирный дом на побережье на улице Хаяркон, и это был совершенно особенный день, поскольку впервые за целый месяц отец мог провести его вместе с ними. Они набрали с собой еды на обильный ленч, и Дэни, воткнув в песок полосатый зонт, устроился вместе с Тамарой в тени на низеньких парусиновых складных стульчиках, которые они принесли из своей новой квартиры. С любого места, где она играла, стоило ей поднять голову, она видела балкон их квартиры на пятом этаже. Он был прямо напротив Парка Независимости, отделявшего пляж от первой застроенной улицы на краю города. На огромных просторах золотистого песка, простиравшихся в обе стороны от них, царили шум и оживление. Все наслаждались солнцем, песком и морем. Вдали, за волнорезами, плыли несколько небольших парусных лодок, издали напоминавших чаек. Где-то за ее спиной вместе с другими мальчишками играли Ари и Аза, с восторженными криками гоняя вдоль края воды футбольный мяч. Судя по всему, им было намного веселее, чем ей.
Дэлии вдруг наскучили куличики. Даже когда она делала их из мокрого песка, он быстро высыхал на солнце, и куличики начинали рассыпаться. Она раздраженно сломала их своей красной лопаткой и швырнула ее на песок. Затем подняла надутое лицо. Вдали виднелась сидящая на складном стульчике мать. Широкополая соломенная шляпа и большие темные очки скрывали ее лицо. Бронзовая кожа блестела от лосьона; с обложки журнала мод, который она поставила домиком себе на живот, на Дэлию смотрела блестящая женская головка в натуральную величину.
– Мама, – захныкала Дэлия. – Я хочу пить.
Мать подняла голову.
– Но ты же только что за ленчем выпила стакан сока, солнышко.
– Знаю, но с тех пор прошло несколько часов.
Тамара подняла руку и подчеркнуто взглянула на часы.
– Менее получаса. А я-то думала, ты хочешь, чтобы в животике у тебя было пусто и ты могла пойти поиграть в воде.
– Это раньше я хотела. А сейчас я хочу «кока-колы».
Мать улыбнулась.
– Но ты же знаешь, что мы не взяли ее с собой. Мы взяли только сок и цитрусовые напитки в бутылках.
Дэлия хитро посмотрела на нее.
– У папы есть деньги, а тот человек продает «кока-колу», – сказала она с непогрешимой логикой шестилетнего ребенка. Она показала на улицу, где торговец с ручной тележкой продавал «кока-колу».
Тамара со вздохом посмотрела в сторону.
– Дэни?
Дэлия перевела взгляд на своего отца и посмотрела на него Особенным Взглядом. Так он его называл, когда она округляла свои большие глаза. Отец рассмеялся.
– Хорошо, ангелочек, но только на этот раз. Ты же знаешь, что пить «кока-колу» тебе вредно.
Она внимательно смотрела, как он достает банкноту из рубашки, которая лежала аккуратно сложенной под его стулом. Затем протянула руку, чтобы схватить ее, но отец держал деньги так, что дотянуться до них она не могла.
– Я не хочу, чтобы ты ходила на улицу. Там слишком много машин и опасно. Попроси одного из своих братьев сходить вместо тебя, и пусть он принесет нам всем по бутылке.
Дэлия залилась счастливым смехом, взяла деньги и, небрежно поцеловав его, побежала прервать игру.
Ари был раздосадован ее вмешательством. Повернувшись к ней спиной, он полуприсел и, легко отбив головой черно-белый мяч, рявкнул:
– Ты что, не видишь, мы играем? Дэлия стояла, держа перед собой банкноту.
– Пожалуйста, Ари, – канючила она, – я не могу пойти сама. Мне папа не разрешает. – Она повернулась к другому брату. – Аза!
– Ну ладно. – Подбежав к ней, Аза выхватил у нее из руки банкноту и помчался вверх на набережную. – Сейчас вернусь, – крикнул он через плечо Ари. – Тайм-аут.
С сияющим лицом Дэлия смотрела, как он подбежал к тележке торговца. Несколько детей и взрослых толпились вокруг нее, и Ари пришлось встать в очередь. Она увидела, как какой-то смуглый человек в солнцезащитных очках и надвинутой на лицо шляпе, который неторопливой походкой проходил мимо, уронил что-то в проволочную мусорную корзину, стоящую рядом с тележкой, и быстро пошел прочь к поджидавшей его машине. Не успел он залезть в нее и захлопнуть за собой дверцу, как машина с визгом рванула с места.
Вертясь из стороны в сторону, Дэлия с нетерпением ждала, пока подойдет очередь Азы, и в предвкушении удовольствия облизывала губы. Она обожала «кока-колу», которая была такой сладкой и холодной и у которой были такие приятные пузырьки.
Наконец подошла очередь Азы. Дэлия смотрела, как он протянул деньги и торговец вручил ему несколько бутылок.
И в этот момент бомба в мусорной корзине взорвалась.
И разорвала на куски Азу, торговца и еще четверых.
Клео то и дело приходилось показывать, на что она способна. Всегда, когда Дэлия переживала трудные периоды, она была рядом и держала ее за руку, помогая преодолеть очередной кризис. И теперь она тоже была здесь, в аэропорту Кеннеди, ожидая, пока пассажиры с «Эр Франс» пройдут таможенный досмотр.
Дэлия вышла одной из первых. С собой у нее была только дамская сумочка и сумка побольше, специально предназначенная для того, чтобы поместиться под сиденьем первого класса в самолете, поэтому она прошла через таможню в рекордно короткое время. Чтобы не быть узнанной, она полностью скрыла косынкой свои легендарные волосы, а дорожный наряд упростила до неприметности. Лицо закрывали огромные солнцезащитные очки в форме бабочки, которые делали ее настолько безликой, что она могла бы сойти за любую из остальных трехсот мгновенно узнаваемых лиц, путешествующих инкогнито, начиная с Жаклин Онассис и кончая Шарлоттой Форд. Даже Клео, которая давно должна была бы привыкнуть к ее многочисленным личинам, пришлось вглядеться повнимательнее, чтобы узнать Дэлию.
Протянув к ней светло-коричневые руки, Клео тепло обняла ее.
– Белая Женщина, малышка, – нежно проговорила она. – Я знаю, как тебе плохо.
Дэлия сжала губы.
– Не знаю, что я ощущаю сильнее, – фыркнула она. – Боль или злость.
– Пошли, машина ждет снаружи. Мы можем поговорить обо всем попозже. – Как всегда, практичная Клео стянула с плеча Дэлии сумочку, успокоительным жестом обвила рукой ее талию и ловко повела по шумному проходу к стеклянному выходу. Лицо ее было обеспокоенным. – С тобой все в порядке?
Дэлия хотела было кивнуть, но затем покачала головой.
– Нет, со мной не все в порядке, – проговорила она своим низким хрипловатым голосом.
Окинув ее внимательным взглядом, Клео увидела, что глаза Дэлии за большими темными очками распухли и покраснели от слез, а под ними легли темные круги.
Дэлия повернулась к ней и спросила дрожащим голосом:
– Почему я вообще должна была связаться с этим жалким подонком? Почему из миллиарда мужчин мне надо было выбрать этого мерзавца Жерома?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56