За дорогими «роллейями», «лейками», «никонами» и видеокамерами репортеры являли собой одну нетерпеливую нечеловеческую массу.
Она пробежала пальцами по волосам и покачала головой. Ее блестящие, черные как смоль, роскошные волосы были причесаны на прямой пробор и свободно ниспадали на плечи, завиваясь в шикарные локоны, как у мадонн на полотнах Мурильо. Но ее изящное овальное лицо было живым, и блеск в глазах был решительно непохож на взгляд мадонны, а искры негодования придавали ее чертам особую фотогеничность. На ней была блуза с расшитым бисером, плотно облегающим лифом цвета морской волны. Широкая алая кожаная юбка с огромным бантом гармонировала со свободными, ручной работы, сапогами из мягкой кожи на высоких каблуках, которые увеличивали ее и без того внушительный рост.
Хотя внешне она была воплощением изысканности и самообладания, на самом деле едва сдерживалась, чтобы не взорваться. В эту минуту Дэлия Боралеви являла собой крайне разгневанную и раздраженную кинозвезду.
Во-первых, ей было совсем не просто согласиться на пресс-конференцию и еще труднее выставить себя на всеобщее обозрение в такой ранний час, когда во рту у нее еще не было ни крошки. Капли, которые она закапала в свои изумрудные глаза полчаса назад, убрали красноту – результат перелета через несколько часовых поясов, однако резь осталась, а маленькая чашечка черного кофе без кофеина, которую она имела глупость позволить себе, жгла теперь ей желудок. Но что было совсем плохо, так это то, что Жером Сен-Тесье – гореть ему всю жизнь в аду, дряни такой, – который должен был быть рядом с ней, чтобы держать в узде журналистов и придавать конференции хотя бы подобие порядка, – так и не появился. Ни звонка, ни записки – ничего. Заставив представителей прессы ждать в течение двадцати минут в надежде па его появление, она больше не могла тянуть ни минуты, ощущая, как с каждой новой секундой растут их враждебность и нетерпеливость. И она их даже не винила. В городе собралось столько знаменитых и красивых лиц, что для интервьюирования и фотографирования их всех просто не хватило бы времени. В отсутствие Жерома ей самой придется удовлетворять любопытство журналистов, предоставляя им материал для журнальных колонок и свободного эфирного времени, и при этом заставлять их косвенно (а значит – бесплатно) рекламировать «Красный атлас».
При мысли об этом ее охватил новый приступ гнева, вызвавший румянец на щеках. Чем бы он – черт бы его побрал – ни был занят и что бы его ни задержало, – этот паразит в любом случае должен был найти способ вырваться и быть здесь, рядом с ней, там, где было его место. Ведь именно он, будучи продюсером и режиссером «Красного атласа», организовал эту встречу с прессой.
В конце концов, невзирая на два несчастья, постигших ее в последнюю минуту: спущенные петли на зеленых кружевных чулках и отсутствие одной из ярких стеклянных бусинок на лифе – она откинула назад свою черную как смоль гриву и решительным шагом вышла навстречу журналистам.
Репортеры, явно упиваясь своей шумной наглостью, как стая голодных волков накинулись на Дэлию; им пришлось объехать чуть не полмира, для того чтобы добраться до нее, и теперь они знали, что она по праву принадлежит им. Задавая вопросы, они пытались перекричать друг друга, и она с огромным трудом пыталась выделить какой-нибудь один голос из обрушившегося на нее звукового вала. Жужжание камер только усиливало общую сумятицу, а находившиеся на террасе зеваки стали собираться вокруг, чтобы узнать, в чем дело, и уж, конечно, только усугубили и без того балаганную атмосферу.
Дэлия ткнула пальцем в самую громогласную крикунью, и остальные сразу же замолчали, боясь пропустить хоть одно ее слово.
– Рената Шлаак, журнал «Шпигель», – представилась высокая, мужеподобная женщина с резким немецким акцентом. – Мисс Боралеви, ваше настоящее имя Дэлия Бен-Яков. Почему вы используете фамилию Боралеви?
– Полагаю, из стремления подчеркнуть определенную тенденцию. – Голос Дэлии звучал громко и отчетливо, она говорила медленно, чтобы репортеры успевали записать в своих блокнотах ее ответ. – Это фамилия моей бабушки, которая была актрисой в царской России и которая сократила ее до «Бора», поскольку оно звучало менее… менее по-еврейски, грубо говоря. Это также и фамилия моей матери, она вовсе отказалась от нее по настоянию Оскара Скольника, которому принадлежала киностудия «ИА». В начале моей карьеры я была полна решимости вернуть эту фамилию из небытия. К тому же все знают, что моя мать – Тамара Бен-Яков. Когда я начинала, мне хотелось проявить свою самостоятельность. Если бы я использовала фамилию Бен-Яков, люди сразу же сообразили бы, в чем дело, и поняли, что я – дочь Тамары, А мне в то время этого вовсе не хотелось. Я хотела, чтобы мой собственный талант говорил сам за себя… Следующий вопрос… – Дэлия оглядела лес яростно взметнувшихся рук и указала на молодую женщину с вьющимися волосами, стоявшую в заднем ряду.
– Тоска Лидель, «Тэтлер». Возвращаясь к вашей матери… насколько мне известно, она не только является министром культуры вашей страны, но также много сил отдает развитию театрального искусства Израиля. Не могли бы вы остановиться на этом поподробнее?
– Да, могу. Моя мать считает, что театры Израиля, несмотря на свою молодость, располагают неисчерпаемыми талантами, и старается помочь им стать основной силой в индустрии развлечений. В последнее время она также много сил отдает расширению нарождающейся киноиндустрии Израиля. Но она тверда в своем намерении оставаться за кулисами, а не на сцене и не перед камерой… Следующий вопрос…
– Айрис Коуэн, «Холливуд рипортер». Не собирается ли ваша мать вернуться к активной деятельности?
– Моя мать никогда не оставляла ее, мисс Коуэн. Она ни на один день не прекращала работать. Но, если вы хотите знать, собирается ли она вернуться в Голливуд и начать сниматься в кино, боюсь, она ни разу не заговаривала со мной об этом. Ее вполне устраивает ее закулисная роль… Следующий вопрос…
– Джон Картер, журнал «Тайм». Говоря о последнем фильме с вашим участием под названием «Красный атлас»… он получил самую скандальную известность и не только был осужден Ватиканом, но против него выступили также многие проповедники, принадлежащие к различным фундаменталистским церквям. Как вы полагаете, будет ли такого рода известность способствовать прокату этого фильма за рубежом?
– Не могу ответить на этот вопрос, пока нет результатов кассовых отчетов, но хотелось бы выразить предположение, что это осуждение не сможет нанести вред успеху фильма. Скорее, вызовет к нему больший интерес… Следующий… дама в желтом платье, пожалуйста…
– Тина Смит, «Вэрайети». Мисс Боралеви, как вы считаете, существует ли вероятность того, что вы и ваша мать сниметесь в одном фильме? Если представится подходящий проект.
– Не могу ответить на ваш вопрос, поскольку пока такой случай не представился. Но думаю, что ответ будет отрицательным. Как я уже говорила, моя мать больше не заинтересована в съемках… Следующий вопрос…
– Лорен Эснес, «Фэрчайлд пабликейшнз». Какова была реакция ваших родителей, и в особенности вашей матери, когда вы впервые объявили им о своем желании работать в шоу-бизнесе? Поддержали ли они вас или постарались переубедить?
– Я помню, когда впервые почувствовала, что хочу стать актрисой. Мне тогда было восемь лет, и я только что посмотрела «Римские каникулы» с Одри Хэпбёрн в главной роли. После этого я захотела стать Одри Хэпбёрн. Я делала все возможное, чтобы быть на нее похожей, даже зачесывала наверх волосы и морила себя голодом, что, конечно, было смешно. Но с тех пор желание стать актрисой не оставляло меня. Моя мать пыталась отговорить меня, как это делают многие родители, имеющие отношение к шоу-бизнесу, но, после того как я прошла военную подготовку в Израиле, мое решение стало бесповоротным. Я намеревалась отправиться в Нью-Йорк или Голливуд, и мой отец, видя, что отговорить меня не удастся, вручил мне пять тысяч долларов и билет в одну сторону до Нью-Йорка… Следующий вопрос…
– Изабель Ретцки, «Пари матч». Мне бы хотелось задать двойной вопрос, мисс Боралеви. Вы снялись в шести фильмах Жерома Сен-Тесье. Первое: собираетесь ли вы снова сниматься в его фильмах, или вы считаете, что в будущем вам стоит поработать с другим режиссером? И второе: не секрет, что на протяжении нескольких лет вас связывают с мистером Сен-Тесье определенные отношения. Следует ли расценивать его отсутствие на этой пресс-конференции как разрыв этих отношений?
«Сука! – подумала Дэлия. – Гиена!»
Ей никогда не удавалось схватиться с репортерами, которые делали карьеру, копаясь в чужом грязном белье. Она считала это самым отвратительным и недозволенным способом зарабатывать на жизнь.
Сыпавшимся на нее вопросам, казалось, не будет конца. Когда же с начала пресс-конференции прошло более получаса, она положила конец этому безумию и отправилась прямиком в номер, который заказал для них Жером, но в котором ни один из них не жил, – во время фестиваля отель слишком напоминал балаган и никоим образом не мог предоставить им той степени уединения, в котором они нуждались. Жером использовал номер в качестве офиса, где мог обсуждать сделки, касающиеся финансирования и проката, со всеми заинтересованными лицами.
Дэлия беспокойно рыскала по номеру, слишком часто подходя к окну и бросая взгляды на флаги, развевающиеся вдоль набережной Круазетт. Берег был на удивление пустынным, но тротуары заполнены людьми, а дорожные заторы стали еще безнадежнее. Гнев ее нарастал. Они планировали провести прошлую ночь вместе на вилле, которую сняли в Антибе, но перед самым ужином он уговорил ее отпустить его на важную встречу с людьми, которые, возможно, станут финансировать его новый фильм. Ей пришлось ужинать в одиночестве, после чего она продолжала его ждать, но в конце концов сказалась разница во времени и она отправилась в постель одна. В семь утра, когда ее поднял пронзительный звонок будильника, Жерома по-прежнему не было, его половина кровати была не тронута, подушка не смята. И ни записки, ни звонка.
И теперь она все еще ждала его. Ждала и ждала. В конце концов, чувствуя, что ее гнев скоро достигнет высшей точки, а кровяное давление повышается, она скинула сапоги и опустилась на ковер, широкого разведя колени. Пора направить энергию в нужное русло, а не то возникнет дисбаланс, что может привести к серьезному эмоциональному расстройству.
Она закрыла глаза и принялась глубоко дышать, нахмурив от усердия брови, пока не почувствовала, что в голове понемногу проясняется. Сначала упражнения, которые сделают ее тело гибким. Затем медитация, которая расслабит ее мозг и за которой последует заключительная часть терапии – касание определенных точек на теле. Так учил Тоши Ишаги, ее врач-японец, специалист по стрессам. После окончания упражнения заблокированная отрицательная энергия будет выпущена наружу, очистив организм от чуждых эмоций и избавив ее от стресса.
Она наклонилась в сторону, положила одну руку за голову, а ладонь второй руки прижала ко лбу. Медленно, крайне медленно она почувствовала, как возвращается к норме пульс и снимается напряжение. На какое-то время она почти забыла о Жероме и о том, как он бросил ее в трудной ситуации.
Они познакомились в Нью-Йорке восемь лет назад. Это произошло в небольшом захудалом кинотеатре на Седьмой стрит, где демонстрировались две классические черно-белые ленты. Это было ее первое посещение кинотеатра повторного фильма, и туда ее привело рекламное объявление, которое она увидела в «Вилледж войс». Тогда у них проходил фестиваль фильмов с участием Тамары, и они показывали по два ее фильма в день. В то воскресенье шли «Вертихвостка» и «Анна Каренина». Посмотрев обе картины, Дэлия была совершенно очарована ими и вышла из зала с влажными от "слез глазами, не в силах поверить, что изысканное создание, которое она видела на экране, и в самом деле была Тамара, ее строгая мать.
Минут за десять до окончания «Анны Карениной», Дэлия прослезилась и, когда в зале зажегся свет, заторопилась к выходу, не желая, чтобы кто-либо заметил ее слезы. Тогда-то она и наткнулась на высокого молодого человека со взъерошенными волосами и в очках в круглой проволочной оправе. Получилось так, что они столкнулись на выходе из зала. Он, как и подобает джентльмену, отступил в сторону, уступая ей дорогу. Спотыкаясь, Дэлия вышла на яркое зимнее солнце: высокая, обманчиво небрежная фигура, увенчанная водопадом блестящих прямых черных волос. Тогда на ней была пуховая военная куртка, вся в огромных карманах и воинских нашивках; на щеках были заметны подтеки черной туши для ресниц. Она безуспешно пыталась вытереть слезы кончиками пальцев.
Ее вид пробудил в нем рыцарские чувства и, приблизившись к ней, он торжественно протянул ей чистый носовой платок. Дэлия без слов выхватила его у него из рук, отвернулась и шумно высморкалась.
– Вы всегда плачете в конце слезливых фильмов? – спросил он с сильным французским акцентом.
Она медленно повернулась и моргнула.
– Я плачу только на свадьбах и похоронах, – фыркнула она. Затем легкая улыбка тронула ее губы. – И на фильмах с плохим концом.
– А это был худший из всех возможных плохих концов. – Он дотронулся до ее щеки. – У вас здесь тоже тушь.
– Ой! – Дэлия быстро смочила носовой платок слюной и принялась водить им под глазом, размазывая грязь. – Ну вот. – Она подняла на него свое запачканное лицо. – Теперь у меня приличный вид? – И посмотрела на него своими по-прежнему влажными от слез глазами.
– Лучше не бывает. – Он усмехнулся, найдя, что черное пятно выглядит очень привлекательно. – Вы ходили сюда все эти пять дней?
Она покачала головой.
– Я только сегодня узнала об этом. А вы видели все фильмы?
Он кивнул.
– Полагаю, вы один из… фанатов Тамары.
– Ну, я могу принимать ее фильмы, а могу и нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56