Перестали публиковаться поэзия и другие элитные книги.
– Элитные книги не приносят прибыли.
– Видимо, Эрни так и рассуждал. Однако его политика спровоцировала волнения в соответствующих кругах, – осторожно проговорила Милла.
Диана слегка нахмурила изящные брови.
– Мне об этом ничего не известно. Надеюсь, все эти люди найдут другую работу. Задача Эрни заключалась в том, чтобы сделать издательство прибыльным. И мне кажется, он своего добился.
– Конечно, – сухо отозвалась Милла.
Эрнест Фокстон взялся за дело железной рукой, так что его прозвали Капитаном Блаем. Он пригласил к себе в офис руководителя отдела продаж, двадцать лет проработавшего в издательстве, и дал ему двадцать минут на то, чтобы освободить кабинет. Фирменный знак, служивший визитной карточкой «Хат-филд букс» на протяжении полувека, был заменен неоновыми вывесками. Закрыв типографию, Эрни сократил штат примерно на треть. Наверное, это были вынужденные меры, подумала Милла, но разве нельзя было сделать все помягче? О деятельности Эрнеста Фокстона ходили леденящие кровь легенды. Пакуйте свои вещички и убирайтесь, а если свяжетесь с кем-либо из наших писателей, мы подадим в суд. От увольнения не спаслись ни женщины на девятом месяце беременности, ни старые сотрудники, которым было отказано даже в увольнительном пособии. Царившая в «Хатфилд букс» атмосфера мало чем отличалась от Франции эпохи Террора. Эрни устроил настоящую революцию. Разумеется, кое-кто от такого положения дел только выиграл. Акционеры любили Эрни, потому что при нем их убыточные акции выросли почти на шесть пунктов. Помимо них, были еще модные писатели, которые стали получать большие гонорары. И наконец, сам Эрни, который с должности менеджера среднего звена поднялся до уровня большой шишки. Вместе с новой должностью Эрни получил солидный пакет акций, премиальные в виде наличных денег, большой офис и, наконец, работу на другом конце света с окладом, в два раза превышавшим прежний. В свои тридцать восемь лет Эрнест Фокстон стал управляющим крупной компанией с доходами в два миллиона долларов в год. Весь мир теперь лежал у его ног, и он мог позволить себе Диану и любую другую игрушку по своему вкусу.
– Ну, смотри. Думаю, больше всего говорят о том, сколько денег он принес компании. Люди мыслят слишком традиционно. Эрни всего лишь сделал попытку осовременить издательство.
– В Нью-Йорке ему придется потруднее. У них печатаются весьма популярные произведения, а также отдельными тиражами выходят книги любимых американцами авторов. Не думаю, что им придется по вкусу политика Эрни.
Диана выбрала пару туфель от Маноло Бланик, идеально дополнявших ее костюм, и мысленно поздравила себя с тем, что не успела отнести их в благотворительный магазин.
– Никто не любит бизнесменов, Милла, но все любят результаты их деятельности. Иногда кто-то должен принимать тяжелые решения. В душе Эрни очень добрый человек, ты же знаешь. Мы с ним уже обсудили все благотворительные мероприятия, в которых будем принимать участие в Америке.
Несомненно, это самые публичные из них, подумала Милла, но промолчала.
– Ты права, конечно. Я просто хотела поставить тебя в известность о том, что происходит у него за спиной.
– Спасибо. – Диана чмокнула сестру в щеку. – Это очень мило с твоей стороны предупредить меня. Мне надо быть во всеоружии, когда гуру издательского бизнеса в Нью-Йорке ополчатся против моего мужа и станут отпускать язвительные шуточки на вечеринках. От таких вещей никто не застрахован. Мне придется следить за тем, что творится вокруг Эрни, чтобы не давать его в обиду.
– Звучит здорово. А теперь расскажи, пожалуйста, где вы будете жить.
– На западе Центрального парка, – почти пропела Диана, – в отличном доме, построенном в середине семидесятых годов, на двенадцатом этаже. Два года назад домовый комитет отказал Барбре Стрейзанд, потому что жильцы не желали видеть повсюду репортеров.
Когда Диана принялась живописать радости жизни, ожидавшие ее в доме, располагавшемся в пяти минутах ходьбы от знаменитого универмага «Сакс», она выглядела такой счастливой, что Милла заставила свой встревоженный внутренний голос замолчать.
Эта девочка справится с Эрни, сказала себе Милла. Она справится с чем угодно.
Глава 4
«Думаю, мне здесь понравится», – решила Диана. Она поднесла к губам хрустальный бокал с малиновым соком, который только что выжала для нее горничная, и снова отправилась гулять по квартире. Из высоких, доходивших почти до потолка окон открывался вид на Центральный парк и искрящееся на солнце голубое озеро. С такого расстояния даже Гарлем выглядел вполне безобидно. В ясную погоду на горизонте появлялся окутанный синей дымкой Уэстчестер. Эрни просил жену съездить туда выбрать небольшой коттедж. У всех парней с Уоллстрит и хирургов с Парк-авеню имелись загородные дома. Мартас-Виньярд, по мнению Дианы, стал уже довольно избитым местом отдыха, впрочем, как и Хэмптон. Кроме того, приходилось учитывать финансовые возможности Эрни. Он, конечно, уже успел стать настоящей звездой в «Блейклиз» и зарабатывал деньги, но настоящих американских долларов, таких, как у Кельвина и Келли Кляйн, Стивена Спилберга и Кейт Кэпшоу, у него пока не водилось. Диане не хотелось прослыть хозяйкой самого маленького дома в Хэмптоне. Лучше уж иметь симпатичный коттеджик в Скаредейл или Бронксвилле. В Уэстчестере находили убежище многие городские жители. Например, ее новая подруга Фелисити Метсон рассказала ей, что это место считается самым престижным в Америке после Беверли-Хиллз.
Влиться в нью-йоркскую жизнь оказалось совсем нетрудно. Пол Гаммон, председатель совета директоров «Блейклиз», старый ворчун и светский лев, обожавший британцев, устроил вечеринку в их честь на второй день после приезда. Он весьма тщательно подошел к выбору гостей, пригласив только «денежные мешки» и никаких знаменитостей. На Диане было классического покроя платье из шелка цвета олова, бриллиантовый кулон каплевидной формы и цитриновые серьги. Макияж ограничивался основой и небольшим количеством пудры оттенка загара. Молодая женщина знала, как создать образ урожденной аристократки, которой никогда не была, и это действовало безотказно. Пока Эрни хвастался своими лондонскими достижениями молодым нью-йоркским биржевым королям, Диана обрабатывала жен. Бизнес – это ведь так скучно. Гораздо интереснее тратить деньги. Кроме того, именно в руках жен, а иногда и любовниц, находился ключ от двери в общество.
В Лондоне все было гораздо проще, думала Диана, потягивая сок. Несколько фотографий в нужных местах, парочка родственников-аристократов, красота и богатый муж. Можно было в течение трех недель делать покупки на Бонд-стрит и ни разу не зайти в один и тот же магазин дважды. Однако настоящий заключался не в бархатных заграждениях и твоем имени в списке приглашенных на прием, который охраняла горилла в смокинге. Американцы все делали по-своему, и Диане не терлось постичь эту науку. Поскольку она была на Манхэттене новенькой, ей необходимо было получить все привилегии, которыми пользовалась здешняя элита, а именно: раздобыть тайные телефонные номера ресторанов, которыми пользовались важные клиенты, чтобы всегда иметь возможность заказать столик; узнать имена лучших маникюрш, массажисток, выгулыциц собак и владелиц модных бутиков; получить приглашения на самые модные выставки и вечеринки. С решительным видом Диана перемещалась по отделанной красным деревом гостиной миссис Гаммон в одном из пентхаусов на Парк-авеню. Она раздавала свои визитки, запоминала имена новых знакомых, приглашая кого на ленч, кого на чай. Эрни ведь занимался издательским делом, а этот бизнес до сих пор пользовался в Нью-Йорке уважением. Кроме того, Диана понимала, насколько женщины любопытны и как им хочется поближе познакомиться с новенькой.
Свои первые две недели в Нью-Йорке она распланировала, как заправский генерал. Хелен Гаммон дала ей список гостей – не могла же Диана в самом деле записывать телефонные номера прямо на вечеринке, – и она прошлась по нему с начала до конца. За этим последовала длинная череда ленчей, походов в салоны красоты и в бутики Прады и Донны Каран. С некоторыми женщинами было весело, но большинство из них оказались богатыми, худыми и скучающими особами.
– Я хочу устроить вечеринку, – заявила она в тот же вечер, когда Эрни вернулся домой.
Муж рассеянно взглянул на нее. С тех пор как они приехали, Диана почти не бывала дома, и его это устраивало. На работе у него не было ни минуты покоя: цифры продаж стояли на месте, служащие не справлялись с поставленными перед ними задачами. Он был занят тем, что раздумывал, кого уволить первым. Эрни планировал устроить в издательстве настоящую революцию, избавиться от большей части старых сотрудников, и это несказанно возбуждало его. Пусть Диана делает что хочет, только не отвлекает его от дел. Пока они встречались, она никогда не приставала к нему с излишними расспросами, и Эрни хотел, чтобы так продолжалось и после свадьбы.
– Вечеринку? Это так необходимо? – вздохнул Эрни. – У меня очень много работы.
– Знаю, милый. Ты такой умный. Но такие вещи очень помогают в бизнесе. Тебе не надо ни о чем беспокоиться, просто не намечай ничего на двадцать первое число. Ну и конечно, мне понадобятся деньги.
– Сюрприз, – хмыкнул Эрни. Диана надула губки.
– Но, милый, это будет так впечатляюще.
В этом слове был путь если не к сердцу Эрни, то, во всяком случае, к его кошельку. Ему нравилось тратить деньги напоказ. Быстрые машины, яркие драгоценности. Может, ее обручальное кольцо из-за своих необъятных размеров и выглядело слегка вульгарно, но Диана никогда не жаловалась. Разве может бриллиант быть слишком большим?
– Ну хорошо, – кивнул Эрни. – Устраивай вечеринку, но только одну, – проговорил он, не обратив внимания на хитрую улыбку жены. Она считала, что где одна вечеринка, там и вторая, и третья. Но если ему не понравится, то ничего не будет.
В конце концов, Диана додумалась обсудить с ним расходы. Многие американские жены сначала тратили деньги, а потом задавали вопросы. Его девочка оказалась умнее.
«Будет по-моему или никак», – подумал Эрни и улыбнулся в ответ жене.
– Пошли ужинать.
Гостиная выглядела великолепно. Диана наняла Ричарда Хессона, самого модного и дорогого дизайнера по интерьерам в городе. Он славился тем, что все его комнаты были выдержаны в сугубо мужском стиле. Может, причиной тому была его собственная женоподобная внешность, но Диана считала себя не вправе судить мастера. Итак, в гостиной преобладало темное дерево, посредине стоял массивный ореховый стол из какого-то французского загородного поместья восемнадцатого века, на полу лежал алый ковер, а стены были задрапированы шелком глубокого красного цвета. Горничная накрыла стол на двоих, расставив приборы на противоположных концах. Непременными атрибутами ужина были накрахмаленные ирландские льняные салфетки, небольшие серебряные вазочки с кремово-желтыми розами и романтичные свечи из пчелиного воска в статных серебряных канделябрах. Диана с удовольствием направлялась к своему месту. Все это так... цивилизованно. Гораздо шикарнее, чем ее убогая лондонская квартирка. Не хватало только атмосферы близости, но Диана верила, что Эрни вернется к ней, как только немного разберется с делами.
? Расскажи мне, как прошел твой день, – попросила она, когда Консуэла поставила перед ней блюдо с закусками: маленькие печеные картофелины с маслом и трюфелями.
– Да особо нечего рассказывать. – Эрни глотал пищу, практически не разжевывая. – Я объяснял парням, как в наше время делаются дела. В учебниках ничего толкового все равно не напишут.
Диана кивнула и стала ждать, пока Консуэла откупорит бутылку мерло. Сейчас они спокойно поужинают, а потом она примет ванну и посмотрит «Друзей», пока Эрни будет сидеть, запершись в своем кабинете, и торговать акциями через Интернет. Мысленно Диана уже представляла себе будущую вечеринку. Она намеревалась произвести фурор.
Эрни рассказывал жене ничего не значащие вещи о новых офисах издательства и некомпетентных сотрудниках. Ерунда, конечно, но какого черта посвящать ее в дела? На таких женщин, как она, не стоит тратить время. Конечно, иногда ему встречались женщины, разбирающиеся в финансовых вопросах. Как правило, это были разочаровавшиеся в жизни уродины. Типичным примером могла послужить Дженет Дженсен, его новая подчиненная. Эрни попытался представить себе, как Дженет выбирает полотенца оттенка голубиного яйца для гостевой ванной комнаты – это просто невозможно делать с таким рябым лицом, как у нее. По мнению Эрни, женщины делились на три типа: с мозгами, как Дженет, красотки, как Диана, и стервы – самые привлекательные.
После ужина Эрни чмокнул жену в щеку и отправился в кабинет. Пусть надерет задницу этим янки. Для этого-то он и надел ей на палец кольцо с бриллиантом в три карата от Тиффани.
Эрни захлопнул за собой тяжелую дверь красного дерева. Его кабинет Диана обставила с изяществом, присущим Старому Свету: темно-зеленые тона, кожа, персидский ковер, книжные полки, уставленные томами викторианской эпохи, которыми его семья владела в нескольких поколениях. Такие кабинеты были, наверное, у отцов его друзей в Итоне, настоящие джентльменские библиотеки, где на дальней стене непременно висела картина маслом, изображавшая даму в амазонке. Эрни одновременно любил и презирал этот стиль. Если бы он копнул поглубже, то извлек бы наружу то ужасное ощущение неопределенности, которое он испытывал в компании Ди. Но Эрни не собирался копать глубоко, он предпочитал видеть только то, что было на поверхности.
Он знал, что жена проведет больше часа за туалетом. Эрни не хотел ей мешать. Кому приятно наблюдать за тем, как женщины проделывают все эти отвратительные интимные штучки: бреют ноги и подмышки, выщипывают брови, удаляют волоски воском?.. Эрни тошнило при одной только мысли об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49