Даже миссис Калверт — как ни тяжело мне говорить такое о собственной жене, — даже она не захотела мне помочь; впрочем, она так и не научилась разбираться в хлопке. А эти мои бывшие приятели, эти надутые господа-банкиры — люди, которые были мне стольким обязаны, которых я не раз выручал из беды, — чем они отплатили мне за мою доброту? Они отвернулись от меня, Элен, отвернулись, все, как один. Они предали меня, да-да, предали, только так и можно назвать их поступок. — Он подался вперед, кипя от негодования. — Ни один из них даже не захотел со мной разговаривать. Я пытался объяснить им, что еще не все потеряно, что эта земля еще может принести такой доход, какой им и не снился, что нужно только немного подождать — год, от силы полтора — и все обязательно наладится. Если бы мне удалось получить отсрочку, крохотную, чисто символическую отсрочку… — Он замолчал и быстро взглянул на нее. — Ты уже однажды помогла мне, Элен. Я никогда этого не забуду. Это был поистине христианский поступок. Ты пробудила меня к жизни, ты дала мне надежду, так не отнимай ее снова. Помоги мне еще раз, Элен, доведи доброе дело до конца.
— Я тебя поняла, Нед, — медленно проговорила Элен. Она подняла портфель, который принесла с собой, и достала из него большой плотный конверт. Нед Калверт пристально следил за ней. Лицо его покрылось испариной. Он вытащил большой белый платок и аккуратно промокнул лоб.
— Что же ты не пьешь, Элен? Давай я налью тебе еще. — Он торопливо привстал и схватил со стола ее бокал. Элен заметила, что его сильные загорелые руки дрожат мелкой дрожью. — Послушай, что это мы все о делах да о делах? Неужели у нас нет других тем для разговора? Поверишь ли, Элен, я до сих пор не могу прийти в себя… — Он чуть ли не бегом кинулся к бару. — Твой приезд, твое участие в моей судьбе — все это похоже на сон. Ты должна дать мне время, Элен. Я хочу объяснить тебе все подробно, хочу растолковать каждую деталь, каждую цифру. Я знаю, у многих женщин цифры вызывают скуку, но ты не такая, Элен, ты умная, я уверен, что ты поймешь все с полуслова. Да, я не успел заплатить по закладным, ну и что? Это вовсе не означает, что я разорен. Речь идет всего лишь о временной некредитоспособности. Надеюсь, тебе понятен этот термин? Небольшая нехватка наличных, в конце концов, такое может случиться с каждым. Если бы я получил небольшую ссуду и совсем маленькую, крохотную отсрочку, я очень быстро сумел бы встать на ноги. Я уверен, что в этом году будет небывалый урожай хлопка… Тебе снова содовую? Или, может, на этот раз чего-то покрепче?
— Нет, спасибо. — Она помолчала и спокойно добавила: — Я никогда не пью во время деловых переговоров.
Он замер, не донеся стакан до рта. Потом быстро взглянул на нее и неестественно рассмеялся.
— Боже, какой убийственный ответ! И какое поразительное хладнокровие. Впрочем, характер у тебя всегда был сильный, даже в детстве. Помнишь, как я называл тебя? Моя маленькая девочка. — Он покачал головой. — Ты даже не догадываешься, Элен, как много ты значила для меня. Я был к тебе по-настоящему привязан. В глубине души я всегда считал тебя своим ребенком, своей маленькой, любимой дочкой…
Это был уже явный перебор, и он сам это почувствовал. Его слащавые признания совершенно не вязались с теми событиями, которые хорошо были памятны им обоим.
— По-настоящему я понял это только сейчас, — проговорил он торопливо, словно оправдываясь. — Согласен, некоторые мои поступки выглядят не совсем по-отечески, возможно, я вносил в наши отношения слишком много страсти, но в целом, повторяю, я относился к тебе как отец, Элен, как добрый, любящий отец.
Он отвернулся — это было уже чересчур даже для него. Элен подождала, пока он возьмет в руки бутылку бурбона, и проговорила холодным и спокойным тоном:
— Значит, ко мне ты относился по-отечески? Прекрасно. А как ты относился к моей матери?
— Что такое? — Он вздрогнул от неожиданности и замер с бутылкой в руке.
— Я спрашиваю, какие чувства ты испытывал к моей матери, Нед?
— Не понимаю. При чем тут твоя мать?
— Хорошо, я тебе объясню. Помнишь, однажды я брала у тебя шестьдесят долларов? Я брала их для нее. Она была беременна, Нед, и хотела сделать аборт. Она ждала ребенка от тебя. К сожалению, я слишком поздно узнала, зачем ей были нужны эти деньги. Операция прошла неудачно, и через несколько дней она умерла. Умерла, потому что не хотела рожать этого ребенка. Твоего ребенка. Вот так. Что ты теперь скажешь, Нед?
Калверт молчал, тупо глядя на бутылку, из которой продолжало литься виски. Потом машинально поставил бутылку на стол и медленно повернулся к Элен. Краска сбежала с его лица. Он растерянно смотрел на нее, как будто никак не мог понять того, что она сказала. Рука его непроизвольно сжималась и разжималась.
— Моего ребенка? — переспросил он. — Да.
— Но этого не может быть.
— Для того, чтобы сделать аборт, ей пришлось поехать в Монтгомери. Врач, очевидно, не захотел с ней возиться, когда увидел, что она привезла всего шестьдесят долларов. Если бы я взяла у тебя больше, все могло бы кончиться иначе.
— Это ложь! — Губы его злобно искривились, голос сорвался на визгливый крик. — Грязная, бессовестная ложь!
Он шагнул к ней, угрожающе сжав кулаки. Элен отвернулась к окну. Ей было противно смотреть в это уродливое, искаженное яростью лицо.
— Нелепо, правда? Ребенок, которого, как ты уверяешь, тебе всегда хотелось иметь. Может быть, это был даже мальчик… Будущий наследник твоего поместья. Правда, если бы твоя жена узнала о нем, она бросила бы тебя гораздо раньше и ты уже тогда лишился бы ее денег…
— Прекрати! Прекрати сейчас же! — Он снова двинулся к ней, побагровев от ярости. — В том, что ты говоришь, нет ни слова правды. Кто рассказал тебе этот бред?
— Моя мать.
— Твоя мать была сумасшедшей. Я всегда говорил, что у нее голова не в порядке. Господи, и это после всего, что мы с миссис Калверт для нее сделали. Какая неблагодарность! Да я до нее даже пальцем не дотрагивался. Элен, послушай, ты ведь помнишь, какая она была. Она всегда любила пофантазировать. Неужели ты поверила ее бредням? Бог мой, ведь это…
— Да, я ей поверила. Поверила, потому что это правда.
— Да нет же, нет, уверяю тебя. Это ложь, от начала и до конца. Твоя мать все придумала…
Он остановился перед ней, дрожа от бешенства. Потом вдруг покачнулся и, хватая ртом воздух, бессильно плюхнулся на стул. Одной рукой он принялся торопливо развязывать галстук, а другой — шарить в кармане пиджака. Наконец он достал коричневый пузырек, вытряхнул на ладонь белую таблетку, сунул ее под язык и снова откинулся на стуле. Элен заметила, что губы у него посинели, как у мертвеца.
— Сердце… — выдохнул он через некоторое время, когда краска снова начала возвращаться на его лицо. — Я тебе говорил. Осложнение после гриппа. Мне нельзя волноваться. Доктор сказал, что я должен себя беречь.
Элен молча смотрела на него. Теперь она уже не видела на его лице ни злобы, ни самоуверенности, а только слепой, животный страх. «Интересно, — подумала она, холодно глядя в его маленькие испуганные глазки, — чего он боится больше — смерти или того, что я собираюсь ему сказать? Скорей всего и того, и другого». Ей вдруг захотелось, чтобы эта сцена побыстрей закончилась.
Как только он пришел в себя, она протянула ему конверт.
— Я приехала, чтобы показать тебе вот этот документ, Нед. Это уведомление о банкротстве. Оно действительно со вчерашнего дня. Это означает, что…
— Я не хуже тебя знаю, что это означает! — Голос его снова сорвался на крик. — Я считаю решение суда недействительным. Можешь забрать свою бумажонку обратно. Я не собираюсь ее читать. Я сейчас же свяжусь со своим адвокатом. Мы еще поборемся, черт возьми. Неда Калверта не так-то просто одолеть.
— Это бессмысленно, Нед, и ты сам это понимаешь. Адвокат тебе не поможет. От тебя уже больше ничего не зависит.
— Ну, это мы еще посмотрим. — Он злобно повернулся к ней. — Я не собираюсь сдаваться без боя.
— Ты уже проиграл свой бой, Нед.
Она ожидала, что после этих слов, прозвучавших как приговор, она наконец-то почувствует торжество, но на душе было по-прежнему холодно и пусто.
— Так, значит, ты нарочно все это подстроила! — воскликнул он. — Ты нарочно загнала меня в угол и заставила своими руками отдать тебе все, что у меня было. Но зачем, черт побери! Зачем тебе это понадобилось? Неужели ты не понимаешь, что ты одним махом разрушила то, что создавалось годами, то, чем дорожили многие поколения людей? Неужели тебе не ясно, что эти плантации не просто клочок земли, что это наша история, наши традиции? — Он замолчал, борясь с охватившим его волнением. — Я не верю, что ты сделала это из-за своей матери. Это было бы слишком нелепо. Но если это все-таки так, если ты действительно решила отомстить за нее, клянусь тебе, Элен, клянусь всем, что есть у меня святого, ты совершаешь чудовищную ошибку. То, что рассказала твоя мать, — неправда. Поверь мне, Элен, я тебя не обманываю…
Элен встала. Ей невыносимо было слышать эту тошнотворную смесь угроз и увещеваний.
— Да, я сделала это нарочно. Я задумала тебя погубить, Нед, и я этого добилась. Теперь, когда все кончено, я могу сказать тебе правду.
В голосе ее звучала холодная убежденность, не оставлявшая ему никакой надежды. Он это понял и решил изменить тактику.
— Ты даже не догадываешься, Элен, в какую опасную авантюру ты впуталась. Твои консультанты, наверное, не потрудились тебе этого объяснить. А зря. Прежде чем решаться на такой важный шаг, не мешало бы взвесить все «за» и «против». Предположим, ты объявишь меня банкротом и завладеешь моим имуществом. Ну и что тебе это даст? Что ты будешь делать со всем этим «богатством»: землей, не приносящей ни цента дохода, и домом, который не удастся продать даже по самой низкой цене? Ты все предусмотрела, Элен, но забыла о самом главном.
— Ты имеешь в виду деньги? — Она обернулась к нему. — Ошибаешься, я учла и это. Я смогу продать твою землю, Нед, и сделаю это с наибольшей выгодой для себя.
— Какая самонадеянность. Думаешь, я не испробовал все варианты? Бесполезно, дорогая, можешь даже не пытаться. — Он остановился и выжидательно посмотрел на нее. — Послушай, давай обсудим все спокойно. Бизнес есть бизнес. Если ты согласишься на небольшие уступки, мы сможем уладить дело так, чтобы ни тебе, ни мне не было обидно. Я хочу сказать, что…
— В будущем году, — перебила его Элен, снова опускаясь на стул, — в Оранджберге откроется новая фабрика. Ты, возможно, об этом еще не слышал, но я получила эту информацию из первых рук. Это будет фабрика по производству удобрений, рассчитанная по меньшей мере на двести рабочих мест. Людям, которые сюда приедут, потребуется жилье. Твоя плантация как нельзя лучше подходит для строительства нового квартала. Когда местные строительные компании это поймут, у меня отбою не будет от покупателей. Тот же Мерв Питере первым прибежит, чтобы отхватить себе кусок пожирней. — Она откинулась на стуле. — Как видишь, мои консультанты не даром едят свой хлеб. Они заблаговременно навели справки у местных властей. Я со своей стороны постаралась тоже кое-что разузнать. Я нашла человека по имени Дейл Гаррет, ты его, наверное, знаешь, одно время он работал в команде губернатора Уоллеса. Так вот, этот Гаррет поделился с нами весьма интересными сведениями относительно новых правил зондирования. Кроме того…
Калверт слушал, не спуская с нее глаз. Упоминание о Дейле Гаррете, по-видимому, убедило его в том, что она говорит правду. Лицо его вдруг побагровело, он наклонился к ней и заорал:
— Дрянь! Подлая дрянь! Так, значит, ты пошла на это из-за денег? — Он в ярости стукнул кулаком по подлокотнику кресла. — Почувствовала, что здесь можно хорошо поживиться, и поторопилась убрать меня с дороги? Господи, а я-то, дурак, развесил уши и чуть было не поверил сказкам про сумасшедшую мамашу. Какая там, к черту, мамаша! Деньги — вот единственное, что тебя интересует.
— Я не собираюсь оставлять у себя деньги, которые получу от продажи твоей плантации.
Ее спокойный тон разозлил его еще больше:
— Ах-ах-ах, какие мы благородные! Да ты ни цента из рук не выпустишь, это же видно с первого взгляда. Ты и раньше такая была: ради денег могла пойти на все, а уж теперь и подавно. Думаешь, я не знаю, как ты заработала свои капиталы? Шлюха! Не успела вылезти из грязи, а уже норовит пустить пыль в глаза.
— Большая часть денег будет передана в НАСП, — прервала его Элен, — для расширения гражданских прав цветного населения. Это более чем оправданно, учитывая печальную историю твоих плантаций. Что касается остальных денег, я собираюсь пожертвовать их местному университету.
— Пожертвовать! Нет, вы только послушайте! Эта выскочка хочет убедить меня, что она занимается благотворительностью!
— На них будет учреждена особая стипендия для студентов этого округа — как для белых, так и для черных. — Она помолчала. — Я хочу, чтобы эта стипендия носила имя Уильяма Тэннера, в память человека, которого я бесконечно уважаю. Я считаю, что Билли заслужил, чтобы о нем помнили в этих местах.
Она замолчала. Говорить было больше нечего. Она откинулась на спинку стула и сжала руки на коленях, чтобы Калверт не заметил, как они дрожат. В комнате наступила гнетущая тишина. В глазах у нее на минуту потемнело, она не видела ничего, кроме пылинок, танцующих в косых лучах солнца. «Ну вот, — подумала она, — я сделала все, что хотела, и теперь могу наконец уйти». У нее не было ни малейшего желания слушать, что скажет Калверт. Она боялась, что его слова снова пробудят в ней ненависть или, еще того хуже, жалость. Она чувствовала, что этого она уже не выдержит, и торопилась уйти, пока голова оставалась ясной и холодной. Она потянулась за перчатками. Нед Калверт молча следил за ней из другого конца комнаты.
— Стипендия Уильяма Тэннера… Ну, ну… — проговорил он наконец после долгой паузы. Потом усмехнулся, встал и подошел к ней. Элен заметила, что на лице его застыло какое-то веселое удивление. — Очень интересная новость, очень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39