— Я придумаю, как отблагодарить его.
— Что-нибудь сладкое вполне подойдет.
— Интересно, какая она, — задумчиво проговорила Диана, глядя на список.
— Кто? — не сразу поняла Стефани.
— Мать Эми.
— Мы можем фантазировать сколько угодно и не угадать, — рассудительно заметила Стефани. — Если задуматься, даже становится как-то не по себе.
— А что, если она была очень молода, когда у нее появилась Эми, а потом стала знаменитой? Подумай, как сложно будет Эми освоиться в новом окружении.
— А что, если ты в ней разочаруешься? Ты и тогда расскажешь о ней Эми?
— Не знаю.
— Ну, у тебя еще будет время поразмыслить над этим. А сейчас нас ждет китайская еда.
— А разве ты не собираешься поужинать в ресторане?
— Собираюсь, — ответила Стефани, подавая Диане один из пакетов, затем достала из другого пакета маленькую белую коробочку и пару палочек, — но мы не пойдем в китайский ресторан.
— Знаешь, что мне в тебе меньше всего нравится?
Стефани в восторге закатила глаза, откусив кусочек креветки.
— Рискну предположить, что это намек на мой хороший аппетит.
— Неужели в вашем генеалогическом древе не было изъяна?
— Ходили слухи, что внучатый племянник одного из моих дальних родственников был повешен за кражу лошади.
— Обманываешь!
— Да, но звучит занятно, правда?
Диана принялась за еду и мысленно помолилась, чтобы и у Эми когда-нибудь появилась возможность рассказать историю из жизни своей семьи.
9
Эми перекатилась со спины на бок, спустила ноги с кровати и осторожно села. Любое движение заставляло кровь бешено пульсировать в висках. Ей разрешили вставать два дня назад. Основным своим достижением Эми считала путь до ванной комнаты и обратно, основная сложность состояла в том, чтобы поддерживать пульс в пределах нормы. Иногда ей это удавалось, а случалось, что нет.
То же самое можно было сказать и о ее собственной жизни.
Эми посмотрела в окно, стараясь определить время.
Медсестра сообщила, что после обеда ей разрешат поехать домой. Правда, не совсем домой: Диана захотела, чтобы Эми несколько дней пожила у нее, хотя она бы предпочла побыть одна. Предстояло о многом подумать и многое взвесить.
Но Диана проявила неожиданную настойчивость. Эми отдавала сестре должное: хотя нервы ее и находились в постоянном напряжении, она никогда не показывала этого. Способность Дианы не задавать щекотливых вопросов также оказалась для Эми полной неожиданностью. Однако Эми не слишком обольщалась насчет этих изменений и не ожидала, что сестра станет щадить ее после выздоровления.
Слава богу, Эми избавилась от той одежды, в которой она была в тот вечер. Диана никогда не видела ее в таком виде, и Эми предпочитала, чтобы сестра так и осталась в неведении об этой стороне ее жизни. К счастью, она отделалась и от чека. И дело не в том, что ей хотелось выгородить мать, просто Диане пришлось бы делать выбор и принимать чью-то сторону. Эйлин ни за что бы не простила Диану, если бы она предпочла Эми. Для семьи вполне хватало и одной отверженной дочери.
Но действительно ли она избавилась от чека? Как ни напрягала Эми память, четкого воспоминания у нее не сохранилось. Она хорошо помнила, как собрала и выбросила одежду. В цепи ее воспоминаний недоставало многих звеньев, и она очень надеялась, что часть из них не возвратится к ней никогда. Эми подняла глаза, услышав, как открылась дверь. Вошел ее лечащий врач — мужчина чуть старше тридцати, светловолосый, с чувственной улыбкой. Возможно, при других обстоятельствах Эми не отказалась бы от встречи с ним за пределами больницы, но сейчас она мечтала больше никогда его не увидеть.
— Вижу, вы встали. Как себя чувствуете?
— Ощущение такое, как будто голова сейчас треснет.
— Неудивительно, вам сильно досталось. И пройдет еще некоторое время, прежде чем вы придете в норму.
Он подошел к кровати, достал из кармана фонарик в виде авторучки и посветил ей в глаза.
— Кто-либо из полиции разговаривал с вами? Они приходили несколько раз, но вы спали, и ваша сестра отказалась вас будить.
— А почему полиция этим интересуется? — Эми вся напряглась в ожидании ответа.
— Но это так очевидно. Не сами же вы так себя разукрасили.
— Я не знаю, как это случилось, — чересчур поспешно сказала Эми, — и не могу ничего объяснить. Мне просто не о чем рассказывать.
— Как-то не верится. Может быть, вы кого-то выгораживаете?
— С чего вы это взяли? — поморщилась она.
— Вам определенно лучше, — улыбнулся врач.
Эми была уже далеко не девочка, которую можно было расположить к себе обаятельной улыбкой. Она не собиралась спорить с доктором, это была лишь попытка защититься.
— Знаете, — насколько могла спокойно начала Эми, — мне нужно от вас всего лишь разрешение уйти из больницы. И вы можете засунуть свое…
— Можете не продолжать, — жестом прервал ее он. — Ваш отец предупредил меня, что с вами лучше не связываться, так что можете приберечь свое красноречие для своего очередного клиента. — Он спрятал ручку-фонарик в карман.
Эми приказала себе не удивляться и не принимать близко к сердцу то, что отец обсуждал ее поведение с персоналом больницы.
— Так где же бумаги на выписку? — проигнорировала она его слова.
— Моя миссия выполнена, теперь дело за вашим терапевтом. Через несколько дней вам следует сходить к нему на прием. — Доктор направился к выходу, но у самой двери остановился, словно вспомнив о чем-то, и повернулся к Эми. — Поговорите с ним о консультации у психиатра. Не знаю, принесет ли это ощутимую пользу, но что не повредит, так это уж точно.
— Спасибо за заботу, — с иронией ответила Эми.
— Пожалуйста, — улыбнулся он. Эми посмотрела ему вслед и подумала, что ей надо научиться выражаться яснее. Доктор не уловил иронии в ее словах.
Диана стояла у квартиры Эми, отыскивая на связке нужный ключ. В это утро ее ждал сюрприз. Она приготовилась к протестам сестры, но, к ее немалому удивлению, Эми без всяких возражений согласилась пожить у нее. С одной стороны, это обрадовало Диану, но в то же время ей было бы гораздо спокойнее и привычнее встретить хотя бы подобие сопротивления. В Эми жил всегда неукротимый дух противоречия, который являлся такой же характерной ее чертой, как карие глаза или любовь к броским украшениям.
Диане значительно проще было свыкнуться с изменениями во внешности сестры. На удивление быстро она перестала замечать лопнувшие сосуды в глазах Эми, отчего они казались скорее красными, чем карими. Диану нисколько не шокировало опухшее лицо сестры и поврежденная переносица, делавшая нос приплюснутым, как у большинства боксеров.
Больше всего ее беспокоила пугающая апатия Эми, ее почти полная безучастность ко всему происходящему. Диана никак не могла понять, почему Эми хочет оставить безнаказанным зверски избившего ее мужчину. Но ей ни на шаг не удалось приблизиться к разгадке.
Диана не собиралась долго задерживаться в квартире сестры. Она приехала захватить вещи, которые просила Эми, и потом сразу вернуться в больницу.
Она вошла в гостиную, и перед ней предстала ужасная картина. Случись Эми вернуться из больницы домой, и она увидела бы весь этот хаос, среди которого шла битва за ее жизнь. Мебель была отодвинута к стене, чтобы дать простор медикам. Криво висел сдвинутый кем-то в спешке абажур. На полу валялась опрокинутая тумбочка для журналов: ее содержимое разлетелось по всей комнате. И только драгоценные часы Эми остались стоять на камине, как на пьедестале, поставленные хозяйкой с таким расчетом, чтобы любой, кто входил в гостиную, сразу залюбовался их необыкновенной красотой.
Диана стала торопливо расставлять вещи по местам, стараясь навести в комнате относительный порядок. Ей осталось поставить на свое место журнальный столик. Она приподняла его и только тогда заметила придавленный ножкой листок бумаги. Это был чек на имя Эми, подписанный Эйлин. — Так вот он, этот злосчастный чек. Она взглянула в правый верхний угол на дату. Проставленное число неоспоримо доказывало, что ее мать была у Эми в предыдущую пятницу. Она появилась здесь в промежуток времени между тем, когда сестры расстались и когда Диана нашла Эми на следующее утро в бессознательном состоянии. Естественно, Эйлин не была непосредственно причастна к самому избиению. Ее методы предполагали не физическое, а моральное воздействие, но Диана ни на минуту не сомневалась, что именно Эйлин спровоцировала все последующие события.
Но сколько же готова была заплатить мать, чтобы избавиться от дочери? Диана посмотрела на сумму.
«Двести пятьдесят тысяч долларов?»
Несомненно, доля Эми в наследстве была значительно больше, но и эта сумма выглядела достаточно внушительно. Диана стояла в задумчивости, похлопывая себя чеком по руке. Она представила удовлетворение, с которым порвала бы этот чек, но это чувство тускнело при мысли о реакции матери, когда та обнаружит, что ее банковский счет заметно похудел.
Диана позволила себе наконец немного расслабиться. Она решила заехать за вещами позже, сначала предстояло заглянуть в банк.
Вся процедура заняла Ничтожно мало времени, даже если учесть, что Диана являлась членом семьи, пользовавшейся услугами этого банка свыше тридцати лет. Диана была хорошо известна как охранникам, так и кассирам, так же, впрочем, как и Эми.
После соблюдения обычных формальностей, подтверждающих ее право на доступ к счету сестры и на ведение с ним всех операций, Диана задала несколько невинных вопросов и узнала, что Эйлин не выполнила свою угрозу и не отменила выплату по чеку. Несомненно, она считала, что располагает достаточным временем, пока Эми находится в больнице, а возможно, ей не хотелось расставаться с надеждой, что Эми все же возьмет деньги и исчезнет навсегда.
С притворным сожалением Диана призналась, что ссуда была совершенно необходима и очень срочно. Она надеялась, что этого окажется вполне достаточно, чтобы объяснить просьбу немедленно перевести деньги со счета родителей и выписать чек за подписью кассира банка на всю сумму. Она позволила себе пойти чуть дальше и намекнула, что деньги требовались на покупку дома, и сделка могла сорваться, если не предоставить необходимой суммы. Но на этом ее посещение банка не закончилось. Перед уходом она зашла в хранилище, а там в его гулкой тишине достала из сумочки чек и положила в свой личный сейф. Диана еще не решила, как поступить с деньгами, но твердо знала одно: мать не получит из них ни гроша.
По дороге в больницу Диана заехала к себе на службу, чтобы взять кое-какие документы, над которыми собиралась поработать дома, пока у нее будет жить Эми. Она уже собиралась уходить, когда в коридоре столкнулась с Биллом Саммерсби, вице-президентом фирмы, отвечающим за рекламу и сбыт. Он уже четыре месяца как занимал этот пост.
— Я слышал о несчастье с вашей сестрой, — участливо сказал Билл. — Может быть, я мог бы чем-то помочь? Мне будет приятно оказаться полезным.
— Я знаю, что благодаря вам у меня свободна вся следующая неделя, я смогу побыть дома с Эми. Огромное спасибо.
— Вижу, вы не собираетесь терять даром время, — Билл кивнул на раздувшийся портфель в руках у Дианы. — На совещаниях нам будет не хватать ваших предложений, при возможности — заглядывайте.
— Я постараюсь, хотя обещать не могу. Состояние Эми все еще вызывает беспокойство.
— Они задержали того негодяя?
Диана знала, что ей много раз придется отвечать на тот вопрос, и была внутренне к этому готова.
— Нет, — ответила она, — и сомневаюсь, что его когда-нибудь найдут. Эми почти ничего не помнит о той ночи.
— Возможно, это и к лучшему.
— Спасибо за внимание, — Диана была готова расцеловать Билла за его тактичность.
Он участливо коснулся ее плеча и снова повторил:
— Если потребуется моя помощь, то я…
Не зная, что можно тут сказать еще, она улыбнулась:
— Мне надо идти, меня ждет Эми.
— Давайте я вас провожу, — предложил Билл и помог Диане донести папки с документами до служебной автостоянки. Он подождал, пока она отъехала, и махнул на прощанье рукой, перед тем как ее машина скрылась за углом.
Следы побоев сходили медленно. Эми неделю избегала своего отражения в зеркале и любых других блестящих поверхностях. Наконец она решила взглянуть на себя и зашла в ванную, где Диана укладывала волосы.
— Зеленый — явно не мой цвет, — мрачно пошутила Эми.
— И я так считаю, — подхватила Диана, — мне всегда казалось, тебе больше к лицу цвет персика и кремовый.
— Да, похоже, мне здорово досталось.
— Ты ни разу на себя не посмотрела и не видела, что он с тобой сделал? — Диана была в недоумении.
— Зачем? Мне хватало того, что я чувствовала.
— Он местный?
Вопрос вырвался как-то сам собой. Диана поняла, что не только нарушила свое обещание не расспрашивать Эми, но также дала ей понять, что не верит ее отговоркам, что она ничего не помнит, в чем Эми старалась уверить всех, в том числе и полицию.
— Извини, я не хотела, это просто само вырвалось.
— Нет.
— Ты меня не простишь?
— Я имела в виду, что он здесь не живет.
— А он — черт, не могу удержаться… — Диана отложила щипцы и обернулась к Эми. — Нам надо определиться. Мне нужно точно знать, могу я говорить с тобой о том, что произошло, или нет.
— Да уж, — Эми приблизила лицо к зеркалу и осторожно коснулась щеки, — как тут удержаться от вопросов, глядя на все это.
— Временами меня просто душит злость, я даже не могу думать ни о чем другом. — Диана машинально поправила воротничок на блузке сестры, ободряя себя этим жестом. — Я чуть не потеряла тебя, Эми. Ты представляешь, что было бы со мной, если бы это случилось?
— Как ты посмотришь на то, что я уеду отсюда?
— Что это ты вдруг заговорила об этом? — осторожно спросила Диана, стараясь не подать вида, что знает историю с чеком.
— В последнее время мне часто приходила в голову мысль об отъезде.
— Для этого есть причины?
— У тебя никогда не появлялось предчувствие чего-то необычного? Может быть, где-то далеко меня ждет судьба. Мы ведь прожили в Миннесоте всю жизнь.
— Мне здесь нравится, зачем же уезжать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37