Весь конец дня Рой снимал свои капканы на Четырех Озерах и хотя временами посмеивался, что Джек ходит за ним как привязанный и старается его уговорить, но шутки у него как-то не получались.— Напрасно стараешься, Джек, — спокойно сказал он, когда они устроились на ночлег в хижине на Четырех Озерах. — Мне надо идти.— Ты не в своем уме, — сказал Джек.Рой слушал, как храпит Зел Сен-Клэр.— По мне уж лучше бы тебе осесть в Сент-Эллене, — сказал наконец Джек.— Что ж, может, и я бы не прочь, — горько отозвался, Рой, — если б было за что зацепиться.Джек еще никогда в жизни не слышал такой горечи в словах Роя, и хотя он и раньше смутно догадывался, как подкосил Роя Сэм, а теперь вдобавок и Энди, но только сейчас он вдруг понял, насколько недооценивал глубину чувств Роя. Теперь он знал, что гонят Роя в эту авантюру именно события в Сент-Эллене, но знал он также, что последней каплей был разговор с Бэрком и Лосоном. Все это приводило Джека в смятение, и он не знал, как ему подойти к своему старому другу. Первый раз в жизни он не мог до конца понять, что происходит с Роем.— Ты ведь знаешь, — напомнил ему Джек, — Сэм еще не уехал.— Уедет, — безучастно отозвался Рой. — Он уедет!Джек сдался. Больше он не сказал ни слова до следующего утра, когда они подошли к хребту, по которому Зел и Рой должны были свернуть к хижине Скотти и Самсона.— Я постараюсь, чтобы Сэм остался, — сказал Джек. Это была последняя безнадежная попытка удержать Роя. — А Энди, может быть, и уедет.— Фермер Джек! — крикнул ему Рой и помахал свободной рукой, быстро удаляясь от него по хребту. — До весны! — кричал он, не оборачиваясь и пригибаясь под тяжестью заплечного мешка. — Весной увидимся! — А про себя добавил очень спокойно: «Если приведется».Рой повел Зела по хребтам, свободным от снега, выбрав более длинную, но более легкую дорогу к Литтл-Ривер; переправившись через реку, они вышли на тропу к хижине Скотти и Самсона. Стало быстро смеркаться, и Рой увидел, что сэкономить время ему не удалось. Он прибавил шагу, и все же было уже совсем темно, когда они подошли к настежь раскрытой двери хижины, из которой клубами валил дым.— Это кто там? — встретил их голос Самсона.Скотти был изумлен, но Мэррей приветствовал их:— Хэлло, Рой, хэлло, Зел, — без всякого изумления, в его словах было только обычное приветствие — и ничего больше.— Так ты здесь? — накинулся на него Зел. — Почему ты не зашел за мной? Я дожидался тебя у Роя целую неделю.— А я как раз собирался за тобой идти, — сказал Мэррей, помогая им скинуть мешки.— Поздно же ты собрался, — бушевал Зел.Мэррей не снизошел до того, чтобы с ним спорить, и в глазах его можно было прочесть полное безразличие — взять ли Зела, или оставить Зела, ждать ли Зела, или не ждать его.— Так, значит, и ты собрался? — сказал Скотти Рою.— Да, похоже, что так, Скотти, — неохотно ответил Рой.— Неправильно это, Рой, — покачал головой Скотти.Рой не стал спорить, называть Скотти преподобным.— Правильно или неправильно, — сказал он, — какая разница?— Что и говорить, натянешь ты нос инспектору, — сказал Самсон.Мэррей смотрел на Роя и видел только лучшего зверолова Муск-о-ги. Но ситуация ему нравилась.— Да, Рой, — сказал он, — здорово удивится инспектор, когда узнает, что ты залез в заповедник! Он, конечно, уверен, что ты ловишь сверх нормы, но все-таки считает тебя законопослушным траппером. Вот удивится он, увидев тебя с нами! Воображаю! — Они не вслушивались в медленную речь Мэррея, и он не был на это в претензии.— В один прекрасный день не один Рой удивит этого негодяя инспектора, — горячился Зел.— А почему ты не идешь с нами, Самсон? — быстро спросил Рой. Он не шутил, он был серьезен, даже слишком серьезен. Его мускулистое лицо все напряглось, и маленькие глаза спрятались в морщинках, когда он насмешливо поглядел на Самсона.— Спроси Скотти, — сказал Самсон. — Если он пойдет, пойду и я.— Идем с нами, Скотти, — сказал Рой; это была не издевка, а просто безнадежный призыв. — Почему ты не идешь?— Чтобы тебе не стыдно было туда идти? — сказал Скотти.Роя это задело, и Скотти пожалел о своих словах.— Я женат, Рой, — сказал Скотти, чтобы выставить неопровержимый довод и существенную причину. — Женат и Самсон. Мы не можем рисковать так, как вы рискуете.— В чем дело? — вмешался Зел. — Сохатый женат, и я женат.— Да, — медленно возразил Скотти, — и если бы вы могли получить обратно ваши угодья, вы бы уцепились за них зубами и когтями. Так для чего втягивать Роя в ваши безумные затеи?..— Ладно, Скотти, — спокойно сказал Рой, и к этому они больше не возвращались.— А как же с твоей собственной ловлей, Рой? — спросил Самсон. — Если инспектору вздумается проверять тебя, он сразу же поймет, что тебя нет.Рой кивнул:— Я и хотел просить тебя и Скотти время от времени осматривать мои ловушки. Все, что попадется, — ваше, только ставьте их снова. Можете пользоваться моими хижинами. Как? Идет?Скотти и Самсон переглянулись.— Ладно, — грустно ответил Скотти.— А когда ты вернешься? — спросил Самсон.— Это ты спроси Сохатого, — ответил Рой.— Ну, не знаю, — сказал Мэррей. — Это смотря по тому, как пойдет дело. Ловить бобров нелегко, когда болота промерзнут. Пробудем там недель восемь или девять.Рой ел бобы, разогретые для него Скотти.— Если кто-нибудь придет справляться обо мне, — сказал он Скотти, — говори, что я тут поблизости на разведке, скажем, в лесу, возле угодий Боба.— А все-таки неправильно ты делаешь, Рой, — твердил Скотти. — К чему тогда законы об охоте, если каждый будет нарушать их?Это было продолжением их нерешенного спора, потому что если Скотти искренне уважал закон и восхищался им, то Рой относился к закону свысока. Скотти боялся закона как морального кодекса, Рой боялся только наказания в силу закона. Они не могли сговориться по этому вопросу, и Рой не в настроении был продолжать сейчас спор обычным их способом примеров и возражений. Рой не отличал в этом вопросе правого от виноватого, это не приходило к нему само, и он не позволял себе задумываться над этим. Когда нарушал закон Скотти, его мучила совесть, но, когда нарушал его Рой, совесть ставила под сомнение самый закон, и в этом случае он не боялся закона. Плохо было только то, что он нарушал собственные интересы зверолова. Как бы ни туго шла охота в Муск-о-ги, он знал, как знал и Бэрк, и Скотти, и любой зверолов, что пушные заповедники это единственная надежда трапперов. Облавливать их было грехом для зверолова, но положение было таково, что Рою приходилось подавлять в себе эту профессиональную совесть. Он поступал так, как должен был поступить, и раздумывать тут было не о чем.— Остается только надеяться, что тебя не изловят, — таково было последнее слово Скотти.Рой пожал плечами и стал доедать бобы. 10 Показывал дорогу Мэррей, но прокладывал тропу и уминал снег Рой. Следуя указаниям Мэррея, он держал то на одиночную сосну, то на гряду холмов, то на корабельную рощу, то по долине. На большей части пути нельзя было обойтись без плетеных канадских лыж, и на долю Роя приходилась самая тяжелая, изнурительная работа, но и при этом двое других едва поспевали за ним. Рой стремился вперед так, словно отчаянье подгоняло его, и ноги его шли и шли сами собой, как бы ни был глубок снег. Мэррей тащил самый тяжелый груз, включая большую часть капканов; даже этому гиганту приходилось ускорять свой широкий шаг, поспевая за Роем. Мэррей старался по возможности спрямлять дорогу, но Рой каждый раз выбирал к тому же и более легкий вариант и ни на минуту не сбавлял хода.— Ты, видно, спешишь? — сказал Мэррей после двух дней такого пути.— К чему терять время? — сказал Рой.— Ну, времени у нас достаточно, — заметил Мэррей.— Это как сказать, — возразил Зел Мэррею, но тот и бровью не повел. А именно Зелу приходилось труднее всего. Мэррей уже не раз вытаскивал его из снега и нес его мешок, пока он не набирался сил, чтобы тащить груз дальше. Но Зел все-таки был на стороне Роя. — Чем скорее мы туда попадем и чем скорее выберемся, тем для нас же лучше, — говорил он.Первые три дня они шли приблизительно по прямой. Местность эта была им хорошо знакома, и никаких открытий не предвиделось. Но на четвертый день они переправились через Серебряную реку и поднялись на хребет Белых Гор. Хребта такой высоты не было во всем Муск-о-ги; острый как бритва, он тянулся с востока на запад, сколько хватал глаз. Это был водораздельный хребет, отрезавший Муск-о-ги от пустынных земель на севере. Взбираясь на этот хребет, Мэррей дважды терял ориентиры и, только добравшись до самого верха, он снова определил направление.Там, наверху, перед ними открылась совершенно новая для них страна, не похожая на их угодья. Глядя на нее с радостью и возбуждением, Рой понял, почему ее называют страной Серебряных Долларов.— Смотрите, какие озера! — изумленно воскликнул он. До самого горизонта видны были сотни озер, белевших среди лесов и долин. Это были большей частью маленькие круглые озерки, и они сверкали на солнце действительно, как рассыпанные по земле доллары.— Погляди, Сохатый, — сказал Рой. — Вот это страна! Я поднимался на этот хребет восточнее, но такого еще не видал. Тут все не такое. Совсем не такое.Действительно, это не похоже было на скопление невысоких однообразных хребтов Муск-о-ги, это была страна контрастов. Были тут и отроги, и высокие пики, и глубокие долины. Были и плато, узкими полосами тянулись они, плоские и гладкие, между гор и тоже испещрены были кое-где озерами и сосновыми лесами. По сравнению с более мирным пейзажем Муск-о-ги все тут было вздыблено и скручено. Повсюду леса, еще не тронутые топором, темные чащобы и рядом сверкающие на солнце предательские снежные склоны.— Оно, может быть, и красиво, — сказал Мэррей, — но на таком склоне сам черт ногу сломит. А теперь, когда они обледенели, на них можно и шею свернуть. Видишь лес по ту сторону плато? — спросил Мэррей Роя.Рой посмотрел через два хребта и плато на густую сосновую чащу.— Постарайся вывести нас туда поточней, — сказал Мэррей. — Как раз там моя хижина. В конце вон того озерка.Этот последний кусок пути Рой провел так, что у всех дух захватило. Его подстегивал еще и обычный азарт гонки с дневным светом. Каждый шаг в этой новой стране доставлял ему наслаждение, каждая трудность была приятна. На этом последнем переходе пришлось обходить много лесных трущоб и зарослей, и, хотя чаще всего цель пути была скрыта, Рой привел их прямо к месту. Путь этот им следовало твердо запомнить, потому что они не рисковали отмечать тропу, как бы трудно ни оказалось найти ее потом. Они были в заповеднике, и чем меньше оставалось следов их пребывания здесь — тем лучше. У заповедника не было границ или опознавательных знаков, но они знали, что он начинался от хребта Белых Гор, и чем дальше они отходили от хребта, тем больше углублялись в заповедник. К тому времени, как Рой вывел их глубокой долиной к указанной Мэрреем сосновой роще, хребет Белых Гор едва дымился вечерней дымкой далеко позади, а сами они были в глубине заповедника.— Вот тут-то и начинается самое трудное, — сказал Мэррей, когда они вошли в лес. — Теперь мне нужно найти свои приметы, — и он пошел впереди.Даже кроха Зел приободрился, и когда вспугнутая лань вынеслась на них из сосновой заросли и отпрянула прочь, он закричал:— Смотрите, как улепетывает!Рою приятно было видеть, как оживает Зел.— А ты не думаешь, что такой крик услышит обходчик и за сотни миль отсюда? — сказал он Зелу.Зел при упоминании о пушных обходчиках напустил на себя презрительный вид.— Сколько миль отсюда до ближайшего кордона? — спросил он Мэррея.— Да около полутораста миль будет, — сказал Мэррей. — Не та чтобы постоянный пост, а просто укрытие для лесников.— И вообще больше вероятия встретить здесь лесников, а не пушных обходчиков, — сказал Рой. — Тут есть что беречь. Какой лес!Вокруг них высились колоннады вековых сосен. Деревья так велики, что стоят довольно редко, хотя лес издали выглядит очень густым. Под ногами снегу мало, он, видимо, еще не успел пробиться сквозь плотную хвойную кровлю. Темно, спокойно, безветренно.В дальнем конце этого леса, на краю плато, прячась среди больших деревьев, стояла маленькая хижина Мэррея. Они обнаружили ее, только подойдя к ней вплотную, так умело укрыл ее Мэррей среди сосен. Она была замаскирована большущими нижними ветками, которые скрывали и крышу и стены. Площадью хижина была пятнадцать на пятнадцать футов, и, входя в дверь, Мэррею пришлось сильно пригнуться.— И сколько же времени ты ее строил? — в изумлении спросил Рой, глядя на прямые, крепко пригнанные стены, снаружи обмазанные глиной и непроницаемые для ветра.— Почти все лето, — сказал Мэррей, — и половину осени.— Так вот чем ты занимался! Ловил здесь дичь и строил потайные хижины! — сказал Рой. Войдя внутрь, он осмотрелся и отдал должное мастерству Мэррея. Тот был прирожденный лесовик, и всякое лесное дело у него в руках само собой спорилось. В хижине устроено было даже окно и сложена примитивная печка: любивший удобства Рой не ожидал такого комфорта. Желтое оконное стекло было из триплекса, и Мэррей объяснил, что добыл его у Скотти, который, в свою очередь, подцепил его на какой-то свалке военного имущества, да так и не нашел ему применения. Печь, сложенная из камней и глины, была шедевром. В углублении стены был устроен квадратный очаг с небольшой топкой, и конусом был сложен дымоход, обшитый жестью бидонов. Рой отметил, что труба, слепленная из камня и глины, была выведена вплотную к большому дереву, так что дым стлался по стволу и рассеивался, прежде чем подняться над лесом.— Похоже, что ты собрался тут прочно обосноваться, — сказал Рой.— Да, это не на один год, — ответил Мэррей. — Я думаю облавливать этот заповедник каждую зиму, да и каждую весну тоже, если только не помешают обходчики.Сомнения в Мэррее, угнетавшие Зела все четыре дня их пути, на время рассеялись при виде хижины, которая и его привела в восторг.— Тут можно дожидаться второго пришествия, — сказал он Мэррею, — и никто на свете тебя не сыщет, не то что эти болваны обходчики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28