— И он указал на маленький подносик.
— Стручковый хлеб? — Брови у Альбертины поползли вверх, а лоб сплошь покрылся морщинками, как у таксы.
— Да, стручковый хлеб, — подтвердил месье Флип. — И компот из крыжовника! Без добавления вредного сахара и главное…
— Знаю-знаю! Собственного урожая! — Альбертина закончила фразу за него.
— Я полагаю, нам пора осознать, что при сложившихся обстоятельствах вилла Вюншельберг не может предоставить ничего другого. — Месье Флип вывернул наизнанку карманы своих брюк — они были пусты.
Альбертина пошарила в карманах жилетки и нащупала своих матрешек.
— Что ж, девочки, оказывается, мы рано радовались. — Крупная капля упала прямо на Машин красный фартучек. Все оказалось лишь сном. Кошмарным сном. Может быть, Раппельмайершу еще удастся как-то уговорить. А наказание будет не таким уж страшным. Но что будет с бандой клетчатых? Раппельмайерша никогда не согласится взять их в приют. «Не подмажешь — не поедешь» — такова ее любимая поговорка. Значит, на это и рассчитывать нечего, подумала Альбертина. Она молча поспешила в свою комнату.
Чемоданчик с мордочками котят на крышке был уложен в один момент. Альбертина бросила туда свою пижаму, бережно положила сверху подзорную трубу и прикрыла мантией Лиззи.
Безо всякого стука в кабинетик ввалилась банда клетчатых.
— Что же будет дальше, когда ты соберешься? — спросила Клара.
— Если повезет, еще успею на автобус, — закрывая чемодан, ответила Альбертина. — Папа заплатил за меня в «Доме детского счастья» на год вперед. Этой гадкой Раппельмайерше придется взять меня обратно.
— Альбертина Шульце! Тебя что, пыльным мешком ударили?! И все мозги в кашу превратились? — воскликнул Отто. — Ты собираешься оставить бедного месье Флипа здесь одного?!
— И подарить виллу этому жирному Билленштолю? — Пауле смотрел на нее с максимальным осуждением, на какое был способен.
— Болленштилю, — всхлипнула Альбертина.
— А нас всех хочешь бросить здесь? Троих фантомов, которые вообще в этом мире не ориентируются? — Отто прижал Альбертину к себе. — Да брось, справимся мы с этим поганым Болленштилем!
Альбертина уткнулась лицом в мягкую шерстяную ткань его рубашки. Запах от рубашки шел немного затхлый, наверное, потому, что Отто так долго просидел в чемодане. Но это было совершенно не важно. Она опять почувствовала прилив сил.
— В конце концов мы одна команда — мы банда клетчатых! — Клара яростно топнула ногой. — Я созываю Большой совет клетчатых! Кто-нибудь против?
Альбертина еще не привыкла к тому, что в банде все решается сообща, и решение принимается только после того, как каждый выскажет свое мнение.
— Такой у нас закон, — объяснила Клара новичку Альбертине. — Так что без согласия банды ты не имеешь права вот так все бросить. Ты просто проиграешь: трое будут против одного. Я правильно говорю, ребята? Пауле и Отто кивнули.
— Мы стянем у Болленштиля чемодан с долговыми расписками. Против этого, я думаю, никто не будет возражать, ведь вилла-то нам нужна. Она нам жизненно необходима, она для нас… ну, как прожиточный минимум, — внес предложение Отто.
Доводы были не очень убедительные, так считала не только Альбертина. Кроме того, от долгов они таким образом избавятся, но банкротами останутся все равно. Предложения об ограблении банка и похищении Дэзи, любимицы Болленштиля, тоже не были поддержаны большинством.
После разных метаний то в одну, то в другую сторону банда решилась на совершенно легальные меры, как назвал это Отто.
— Ладно, значит, будем продавать все, что можно превратить в деньги! Кто против? — подвела итоги совета Клара.
Сны о мести
Всю ночь тетя Кора купалась в снах о чудовищной мести. На бургомистра, на дворецкого, на летающих коней и дерзкую племянницу она обрушивала меч и пламя, бомбы и ракеты. Но ничего не помогало — вилла все равно ей не доставалась. Под конец тетя Кора ухватилась за простыню и стала сильно дергать ее, потому что во сне она приковала железным параграфом хихикающего от радости лиса к саблезубому тигру.
— Меня зовут Финкельвукс, и я ничего не знаю, — закричал лис и поволок тигра через весь Нижний Вюншельберг. Тигр сорвал с носа очки — огромные, как смотровое окошечко стиральной машины, — и поймал ими солнечный зайчик. Делая стометровые прыжки, тигр поскакал прямо в небо — таща тетю Кору за собой на толстом канате. — Хи-хи, хо-хо, так или иначе, виллу ты все равно не получишь! — кричал лис. — Эй ты, полоумная дура, Рабеншкура, Шкурошлаг! Несовершеннолетняя племянница станет вашей опекуншей и пошлет вас ко всем… — Конец фразы потонул в карканье, которым разразилась сама Кора. Ветхое дно ее кровати в отеле «Шпитц» проломилось, и Кора, вся растрепанная, так и грохнулась на пол.
К крайнему удивлению ее супруга Руфуса, который на всякий случай коротал эту ночь на старом коврике у кровати, тетя Кора после падения пришла в прекрасное расположение духа. Она вскочила и погрозила кулаком кому-то в небе. Бешеная гонка за этой канцелярской лисой Финкельвуксом-Винкельфуксом с его параграфами навела ее на одну мысль.
Просыпаться в каморке для прислуги под крышей — к такому тетя Кора совершенно не хотела привыкать. Вместо шампанского и черной икры хозяйка отеля «Шпитц» подавала на завтрак весьма неприглядного вида бутерброды. Засохшие, потемневшие края на жалких кусочках колбасы, словно годовые кольца дерева, красноречиво говорили о том, в какие незапамятные времена эта колбаса была свежей.
Я не допущу, чтобы это продолжалось долго, поклялась себе Кора, запихивая свое тело в корсет, для починки которого пришлось использовать шнурки от ботинок мужа.
Уже минуты через три она стояла перед помпезным фасадом здания в античном стиле. «Библиотека Фриденсрайха Болленштиля», — скрежеща зубами, прочитала тетя Кора на табличке, стоя у подножия лестницы, обрамленной фальшивыми колоннами. Этот проходимец встречается здесь, в Нижнем Вюншельберге, на каждом шагу, подумала она. Она прищурила глаза и быстро прошмыгнула мимо таблички с велеречивыми излияниями благодарности благодетелю города.
За стойкой в библиотеке стоял молодой человек в потертых джинсах и разговаривал по телефону. Он выразительно шевелил пирсингованными бровями.
— Нет, Нина, честное слово, поверь мне, я бы позвонил, я бы сказал тебе, где будет вечеринка. Но у меня мобильник пропал.
— Телефонную книгу! — резко прокаркала Кора молодому человеку.
— Нина, мне надо работать, созвонимся позже! — Он смущенно почесал свой белобрысый ирокез. — Извините, я недавно здесь работаю, какая именно телефонная книга вам нужна?
— По возможности такая, в которой отсутствуют имена Фриденсрайх Болленштиль и Альбертина Шульце. — Тетя Кора забарабанила пальчиками по стойке.
Руфус втянул голову в плечи. Такая барабанная дробь, начиная с определенной скорости ритма, как правило, непосредственно переходила в приступ ярости.
— Кто здесь книжный червяк — я или ты? — вдруг заорала тетя Кора на помощника библиотекаря. — Телефонные книги с перечнем адресов — все страницы, какие угодно — желтые, синие, розовые! Все, что есть. Главное — быстро!
Ну и ведьма, подумал парень и выложил на стойку все, что только смог найти.
— Вот все, что у нас есть.
— Что значит «все»? — Кора подпрыгивала, скрытая от библиотекаря всей этой горой книг, но парня все равно было не видно. И поскольку он явно считал свою миссию выполненной и больше ничего делать не собирался, тетя Кора наконец поняла, что ей неизбежно придется рыться в книгах самой. — Руфус! Отнеси весь этот хлам в гостиницу, и будем искать. Рапп… и что-то там еще — «Дом детского счастья»! Быстренько вперед!
Телефонный ажиотаж в «Доме детского счастья»
Уже два дня и две ночи этой маленькой чертовки Шульце не было на месте. У руководительницы буквально каждые пять минут происходило несварение желудка, и только огромные порции ромашкового отвара предотвращали худшее. Госпожа Рапп-Майербринк могла вообразить все что угодно, только не такое. Причем этой чертовке Альбертине действительно удалось улизнуть от руководительницы, которая на всех вокруг наводила ужас. Мало этого, она ведь сумела замести за собой следы. Папка с личным делом, с надписью: «Альбертина Шульце» пропала бесследно, нигде во всем приюте ее не смогли найти. Глаз не сомкну, пока эта неблагодарная злодейка по имени Альбертина не водворится вновь в «Доме детского счастья», решила Раппельмайерша. Она точно знала, что у Альбертины где-то есть тетка. Но в стране женщин с фамилией Шульце наверняка миллионы, ну а новую фамилию тетки, которую она носила после замужества, Раппельмайерша просто никак не могла вспомнить: Грабентаг, Фарбенцарт, Рабенхарт, Татеншлаг?
Тиль и Кнобель наверняка были с маленькой чертовкой заодно, в этом не было никаких сомнений. Плохо было то, что близнецы уже много раз доказывали: даже самое жестокое наказание им как с гуся вода. «Скрести корки», красить газон перед родительским днем, слушать, как руководительница играет на гобое — им все было нипочем.
Наверное, ни одна секретная служба в мире не следила так бдительно за какой-нибудь мышиной норкой, как Раппельмайерша теперь за своими владениями.
В «Доме детского счастья» завыл сигнал тревоги у главного входа. Голова Элеоноры Рапп-Майербринк показалась из-за горы телефонных книг. Довольная улыбка скользнула по ее лицу. Новая сигнализация работала великолепно. Легкий румянец удовольствия проступил на серых щеках директрисы. Такой румянец появлялся у нее только тогда, когда она выдумывала новые штрафные задания для своих «овечек». Благодаря новой системе защиты никто больше не сможет выйти из приюта незамеченным. От пронзительного сигнала тревоги у нее в кабинете задребезжали стекла. Раппельмайерша от души наслаждалась этим новым звуком в своих владениях. Зато всех остальных, если они не затыкали уши туалетной бумагой или хлебным мякишем, этот звук быстро привел в состояние, близкое к помешательству: ведь каждая низко летящая ласточка, более того — каждый громко гудящий шмель, подлетевший близко ко входу, — немедленно вызывали сигнал тревоги.
Раппельмайерша распахнула окно.
— Еще вон там, слева, две травинки! Работайте поаккуратнее! — заорала она на Тиля и Кнобеля, которые ползали по газону и маленькими кисточками красили каждую высохшую травинку зеленой краской.
Ожидался очередной детский аукцион — так это мероприятие обычно называли сами дети. В приют приезжали богатые бездетные пары и выбирали себе приемного сына или приемную дочь. И поскольку на территории давно уже ничего не цвело, приходилось принимать меры. Все в «Доме детского счастья» должно радовать глаз и сиять от счастья.
Но для Альбертины Шульце Раппельмайерша приготовила особую, надежную камеру, которая никому не порадует глаз, — и вряд ли сама Альбертина будет сиять от счастья. По приказу руководительницы Яцци переселилась к другой девочке. Альбертине впредь надлежало проживать в одиночной комнате под тремя замками. И поскольку Альбертина была особо опасна, Раппельмайерша заказала господам из фирмы «Орлиный глаз — Услуги по охране и безопасности» миленькую, но страшненькую решеточку, которую они и вмонтировали на площадке третьего этажа.
Госпожа Рапп-Майербринк снова уселась за свой письменный стол, где ее ждал грандиозный телефонный агрегат. Устройство выглядело столь внушительно, словно руководительница собиралась с его помощью управлять полетами зондов к Марсу. Бесчисленные экранчики, лампочки и табло служили прежде всего для прослушивания всех телефонов в «Доме детского счастья».
Шлюпф толкнул дверь плечом и вошел. Он держал в руках очередную охапку телефонных книг, которые чудом не валились на пол.
— Куда? — отдуваясь, просипел он.
— Какие буквы принесли?
— Начиная с Т — «Тапсенхаузен» — и заканчивая У — «Унтервассермюлен».
— Кладите слева, рядом с креслом-качалкой, — распорядилась руководительница. — Позовите Тобиаса, пусть вырвет мне те страницы, где Шульце! «Я поймаю тебя, даже если мне придется обзвонить всех Шульце от Земли и до Луны!» — подумала Элеонора Рапп-Майербринк и уже двести семьдесят третий раз за это утро подняла телефонную трубку. На этот раз на проводе была некая Эльвира Шульце из Кракельбурга.
Парцифаль находит выход
После неприятного визита Болленштиля месье Флип удалился в свою комнату в западной башне. Его попытка поднять Альбертине настроение, чтобы подготовить ее к плохим новостям, полностью провалилась. Но разве он мог предполагать, что Болленштиль свалится как снег на голову со всеми долговыми квитанциями? Конечно, мог, признался себе Флип.
Где-то в доме слышались ликующие возгласы Альбертины и ее друзей.
Дети такой народ: только что плакали навзрыд, а теперь опять веселы, как птички небесные. Он закрыл «Книгу сновидений» Ильи Брадувила, которую читал нынче ночью, после того как мантия была готова. Ключ с драконом, в котором сверкал изумруд, лежал у него на ладони.
— Somnium disparatum, — пробормотал он.
Ему обязательно надо было выяснить, почему жуткое чудище в облике тещи из кошмарного сна тогда внезапно исчезло. Месье Флип положил старинную книгу на хромоногий карточный столик, у которого одной ножки не хватало, и вместо нее подставлена была стопка книг. Ключ с драконом он опустил в карман ливреи. Семь золотых пуговиц сияли под лучами утреннего солнца, падавшими в окно.
Окно выходило на задний двор, и взгляд Флипа упал на курятник в стиле модерн. При воспоминании о том, какой вид был у тети Коры, когда Винкельфукс объявил, что ее доля наследства — это курятник, Флип улыбнулся. Кстати говоря, курятник был очень вместительным и никогда в жизни не применялся для содержания кур. Лиззи использовала его в качестве гаража для своего «Бугатти» 1929 года выпуска. «Водитель Вы никудышный, но кто другой, как не Вы, старый сноб, должны владеть этой старой колымагой?» — написала Лиззи Флипу в последних строках своего письма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29