– Да, – отвечает Джейн, улыбаясь, – я думаю, что Линда хорошо увидела Карла. Она сразу поняла, что ему нравится, а с этим похлопыванием по спине просто совсем удивительно. Я бы хотела знать, как она это делает?
– Линда? – говорит тренер и дает ей микрофон.
– Я не знаю, как я это делаю, – быстро отвечает Линда, – я просто стараюсь отключиться и беру, что приходит. Иногда это, как гвоздь в голове, иногда люди думают, что я несколько промазала.
– Ты действительно что-нибудь видишь? – спрашивает Джейн.
– Иногда. Похлопывание по спине я видела. И Карла с мальчиками в лесу. Но с братом я сначала увидела только тепло, а все, что я увидела с другом, – это плохие вибрации.
– Прекрасно, – говорит тренер и поворачивается к аудитории. – Есть у кого-нибудь вопросы ко мне, Линде или Джейн по поводу профиля личности?
Линде и Джейн задают дружелюбные вопросы шесть человек. Седьмой говорит, что он сейчас замечает гораздо меньше антагонизма в вопросах, чем на пре-тренинге, когда был произведен такой же процесс. После еще двух вопросов Линде и Джейн разрешают вернуться на свои места.
Тут Дэвид, профессионального вида молодой человек, который часто спорит с тренером, энергично поднимает руку, встает и язвительно произносит:
– Я не могу не высказаться по поводу этой ерунды.
Я просто не могу.
– Давай, Дэвид. У тебя есть микрофон.
– Я думаю, каждый понимает, что есть по крайней мере две тысячи способов, которыми можно сфабриковать такой процесс. Вы заметили, что тренер выбирает карточку, тренер зачитывает прилагательные, тренер может наводить Линду на правильный ответ. Большинство доморощенных магов могут сделать подобную вещь, даже не вспотев.
– Прекрасно, – говорит тренер, откидываясь на стуле, – что-нибудь еще?
– Да, – решительно продолжает Дэвид, – я делал процесс вместе с Линдой и увидел Карла почти так же хорошо, как и она. Когда…
– ТЫ УВИДЕЛ! – кричит тренер.
Аудитория смеется.
– Это ничего не доказывает! – кричит Дэвид в ответ.
– А разве мы говорили, что мы что-то доказываем?
– Может быть, нет, – говорит Дэвид, слегка покраснев, – но все это, кажется, подразумевает, что у нас есть мистические способности, которые ЭСТ может развивать.
– В ваших способностях не может быть ничего мистического, – говорит тренер, – поскольку у тебя они, кажется, тоже есть.
(Смех.)
– Они не мистические, – продолжает Дэвид, – это просто случай нахождения бессознательных подсказок, которые вы с Джейн делали. Все дело в этом, если это вообще не надувательство. А кроме того, она не угадала некоторых вещей. Вы все что, забыли это?
– У тебя есть вопросы, Дэвид?
– Хорошо, что все это должно доказать?
– Ничего, Дэвид. Будь здесь и бери, что получишь.
Если ты понял, что мы дали Джейн взятку, чтобы она сказала, что Линда все угадала верно, – прекрасно! Если ты понял, что дело тут в бессознательных подсказках – великолепно! Никаких проблем. Ты видишь, мы не слишком умны. Мы делаем профиль личности только потому, что это работает. Что-то происходит. Ты и сам видел, что это можно сделать. После окончания курса каждый будет иметь возможность открыть в себе такие способности, как у Линды. Каждый сможет сыграть роль Линды, и, конечно, все это будет подстроено. Мы просто подкупим всех выпускников.
– Ты хочешь сказать, что после окончания курса мы все попробуем угадать чью-то личность?
– Ты не будешь угадывать, Дэвид. Ты войдешь в свое пространство, и кто-то будет задавать тебе вопросы типа тех, что я задавал Линде. Некоторые люди видят темноту, туман, они видят свой барьер. Другие, вроде тебя, видят личность. Разница невелика. В обоих случаях ты видишь то, что ты видишь…
* * *
– Я хочу, чтобы в первой половине этого дня вы прояснили темы, к которым вы решили прикоснуться в процессе правды. Цель процесса правды не в том, чтобы сделать вас лучше. Цель в том, чтобы дать вам возможность прикоснуться к тому, что вы всегда концептуализировали, и научить вас просто быть со своим переживанием. Я хочу, чтобы вы выбрали какую-то устойчивую, постоянную тему, барьер, как мы это называем. Это может быть эмоция, физическое ощущение, точка зрения, навязчивое действие, от которого вам не удалось избавиться, несмотря на все усилия. Но я не хочу, чтобы вы выбирали тему из своей системы верований. Прикоснитесь к ней. Найдите ее в своем теле, в актуальном переживании. Я не хочу, чтобы какие-нибудь романтические герои брали темой «несправедливость» или «социальное отчуждение», а религиозные жопы– «грех». Я хочу, чтобы у вас была хорошая, солидная, настоящая тема – «боль в правом боку», «тошнота, возникающая при виде мужа», «стук зубов при публичных выступлениях». Да, Кирстен?
– Мне двадцать шесть лет, я думаю, моя тема – это артрит. Несколько лет у меня болят руки и плечи. Дни вроде сегодняшнего я обычно провожу в постели с болезненно распухшими суставами. У моей матери то же самое. Это наследственное. Мне и сейчас больно.
– Ты говоришь – наследственное?
– Да, у моей матери то же самое.
Маленькое тело Кирстен согнуто, голова опущена.
Она насторожена, нервничает.
– Где ты чувствуешь боль, Кирстен?
– В левой руке и плече.
– Где? Где именно?
Она озадачена.
– Ты хочешь сказать, где в левой руке?
– Именно.
– В большом и указательном пальцах. В суставах.
Они распухли.
– Опиши боль, которую ты переживаешь.
– Описать боль?
– Да.
Кирстен колеблется.
– Когда я двигаю пальцами, я чувствую жгучую боль, жжение внутри суставов. Когда я двигаю левым плечом, то болит здесь (она показывает). Это как маленький огонь в центре плеча, между костей.
– Это твое переживание, это ты чувствуешь огонь.
Правильно я понял?
– Да.
– Хорошо, это твоя тема. В процессе правды я попрошу тебя прикоснуться к своему артриту, и ты посмотришь, не ассоциируется ли он с какими-либо образами прошлого. Спасибо…
* * *
– Моя тема – тревога, – говорит Роберт.
Это шестой человек, который встает, чтобы уяснить свой «барьер».
– Это слишком неопределенно, Роберт. Когда ты переживаешь эту тревогу?
Роберт напряженно молчит несколько секунд.
– Все время. Я чувствую тревогу все время.
ГОВНО! – кричит тренер. – Если ты думаешь, что ты переживаешь что-то все время, то это явно концепция.
Я хочу знать специфическое место и время, когда ты, действительно, переживаешь тревогу.
– Хорошо, – говорит Роберт, – когда я выхожу. Я актер, и я в ужасе перед выходом.
– Хорошо, это ближе. Если ты хочешь пронаблюдать и пере-пережить свою тревогу, ты должен прикоснуться к ее элементам. Я хочу знать, какие физические ощущения, чувства, мысли ты переживаешь, когда ждешь выхода.
– Страшное напряжение. Все тело напряжено.
– Это МОГИЛА, Роберт. Когда все тело напряжено это называется трупное окоченение. Ты умер. Прими это к сведению. Прежде всего, где ты ждешь выхода?
– Какого выхода?
– Специфического актуального выхода, когда ты уверен, что ты переживаешь тревогу.
– Ох… хорошо, я сижу в зале, слева, в третьем ряду.
– Хорошо. Ты сидишь прямо?
– Нет. Я наклоняюсь вперед. Коленями упираюсь в переднее кресло.
– Прекрасно. Какие физические ощущения ты переживаешь?
– А… я скриплю зубами… мышцы живота…
– ГОВНО! Ты бы не узнал мышцы живота, если бы я принес их тебе на тарелке. Где ты чувствуешь мышечное напряжение?
– Хорошо, я бы сказал… чуть ниже желудка.
– Еще хуже, – рычит тренер, отворачивается от Роберта и обращается ко всей аудитории: – Слушайте, жопы, не рассказывайте мне про ваши желудки. Никто из вас, если только он не врач, не сможет с точностью до фута показать расположение желудка. Если вы хотите указать на физические ощущения в районе от сосков до гениталий, пользуйтесь пупком. Я думаю, большинство из вас знает, где находится пупок. Продолжай, Роберт.
– Хорошо, я чувствую страшное напряжение выше пупка, вокруг него и вглубь.
– СКОЛЬКО, БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ?! Вглубь – это значит в твоем ебаном позвоночнике.
– Три дюйма…
– Теперь хорошо. Вот твоя тема. Это – напряжение в этой области перед выходом.
* * *
– Заня?
Хрупкая привлекательная блондинка лет тридцати, хорошо одета и тщательно причесана. С первых же ее слов ясно, что она плачет.
– Мне так страшно… я не знаю, что происходит (она всхлипывает), это просто… мне… страшно.
– Чего ты боишься, Заня? – спрашивает тренер.
– Я не знаю. Я не знаю (рыдания)… мне страшно.
– Чего ты боишься? – снова спрашивает тренер, направляясь к ней.
Заня неудержимо рыдает.
– Мне… страшно… я не знаю…
– ГОВНО. ЗАНЯ, ТЫ ЗНАЕШЬ! ЧЕГО ТЫ БОИШЬСЯ? кричит тренер прямо ей в ухо.
– МУЖА! МУЖА! – внезапно выкрикивает Заня через рыдания.
– Хорошо, мужа, – говорит Дон. Он берет у Зани микрофон и держит его у ее лица.
– Закрой глаза, опусти руки и войди в свое пространство… Почему ты боишься своего мужа?
– Я просто (она делает паузу) его боюсь.
– Почему ты его боишься? – повторяет Дон.
– ОН БЬЕТ МЕНЯ! – снова выкрикивает она.
– Хорошо, он тебя бьет. Когда он тебя бьет?
– ВСЕ ВРЕМЯ!
– Когда он тебя бьет? Где он тебя бьет? Место и время?
Заня еще некоторое время рыдает, бормочет что-то невнятное, затем очень ясно говорит:
– Я беременна…
– Ты беременна. Когда? Сейчас? Когда это случилось?
– Восемь лет назад.
– Где он тебя бил? В спальне? В гостиной?
– В гостиной.
– Что ты делаешь?
– Я… свернулась на полу… около дивана… ОН ПИНАЕТ МЕНЯ!
– Прекрасно, – говорит тренер. Он держит микрофон у ее лица и нейтрально смотрит на нее. – Что ты ему говоришь?
– Ничего… я плачу… мне так страшно…
– Что ты чувствуешь? Какие физические ощущения?
– Страх…
– Я знаю, что это страх. Страх – это концепция!
Какие у тебя чувства и физические ощущения?
– Я вся избита. Большой шар боли в груди… все мышцы напряжены…
– Все мышцы не напряжены. Какие мышцы?
– Руки, мышцы живота, челюсти… это так нехорошо!
– Он что-нибудь говорит тебе?
– Нет… он просто пинает меня… он называет меня дешевой сукой… он ругается, он пьян. Он пьян ВСЕ ВРЕ МЯ!
– Что ты ему говоришь?
– НИЧЕГО! Я просто лежу… он пьян…
– Что бы ты хотела ему сказать?
– Это нехорошо… это нехорошо…
– СКАЖИ ЭТО ЕМУ!
– ЭТО НЕХОРОШО! ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА МЕНЯ БИТЬ!
Я НОШУ ТВОЕГО РЕБЕНКА!
– Хорошо. Что еще ты хотела бы ему сказать?
– Я ХОРОШАЯ ЖЕНА!.. Ты не имеешь права меня бить… это НАШ РЕБЕНОК!
– Какая у тебя поза, выражение лица?
– Я свернулась, колени у подбородка… я хочу защитить ребенка. Я плачу.
– Хорошо. Какие отношения или точки зрения?
– Это нехорошо. Это нехорошо. Если бы он только изменился. Если бы только перестал пить.
– Почему он тебя пинает?
– Он пьян… он вне себя…
– Хорошо. Почему он тебя пинает?
– Я не знаю… Я ЛЮБЛЮ ЕГО!
– Это прекрасно. Заня, почему он тебя пинает?
Заня, всхлипывая, несколько секунд стоит с опущенной головой.
– …Я не знаю… он взбесился…
– ЗАНЯ, ПОЧЕМУ ОН ТЕБЯ ПИНАЕТ?
– ОН ПЬЕТ! Я ГОВОРЮ ЕМУ, ЧТО ОН ПЬЯНИЦА!
– Хорошо. Он бьет тебя, ты лежишь. Какие образы из прошлого приходят к тебе?
– Ничего…
– Он бьет тебя. Ты лежишь, свернувшись. Какие образы из прошлого?
– Только… темнота.
– Какой возраст? Не думай! Бери, что придет!
– Шесть. Мне тесть лет…
– Хорошо. Какие образы?
– Темнота. Я не помню.
– Я не хочу, чтобы ты вспоминала. Смотри на образы. Любые. Не думай!
– Только темнота!
– Смотри… ТУДА! Прямо туда! Что ты видишь?
– Я не знаю… ничего.
– СМОТРИ, Заня! Тебе шесть лет… тебя побили… это нехорошо… ты свернулась… колени у подбородка… кричит на тебя…
– Ох!
– ЧТО ТАМ, ЗАНЯ?
– Я… я лежу в постели. Я плачу…
– Продолжай.
Заня начинает так неудержимо рыдать, что не может говорить.
– Что происходит, Заня? Скажи, что ты видишь?
– Я плачу… я свернулась… мой отец отшлепал меня.
– Где он тебя отшлепал? Когда? Что он сказал?
– По заду… в постели… он только что ушел…
– Почему он отшлепал тебя?
– Это НЕХОРОШО! Я ничего не сделала. Мой отец сошел с ума.
– Почему он отшлепал тебя?
– Я не знаю… он всегда меня шлепает… он меня не любит… он меня ненавидит.
– Почему он тебя ненавидит?
– Он просто… Я НЕ МАЛЬЧИК! – выкрикивает Заня и разражается громкими рыданиями.
– Хорошо. Ты в постели, свернулась и плачешь. Что ты хочешь сказать своему отцу, Заня?
– ЭТО НЕХОРОШО! Я не виновата, что я девочка!
ПОЧЕМУ ТЫ НЕ ЛЮБИШЬ МЕНЯ?
– Заня, как ты себя чувствуешь сейчас?
– Мне грустно… так грустно.
– Какие физические ощущения?
– Глаза горят… в горле першит… тяжесть в животе…
– Где тяжесть? Что это такое – «тяжесть»?
– Большой шар… ощущений, тяжелых ощущений, как мяч… от пупка… и до сердца.
– Хорошо. Спасибо, Заня, – тренер подает ей платок. – Смотри, мы только оцарапали поверхность. Хочешь ли ты в процессе правды быть со своим телом, своими эмоциями, чувствами, образами и завершить переживание?
– Да…
– Не пытайся их понять. Не пытайся их объяснить.
Бери, что придет, и пере-переживи. Хорошо?
– Да.
– Хорошо. Сейчас я попрошу тебя открыть глаза, вернуться в зал и сесть. Ты готова вернуться в зал?
– Да.
– Хорошо. Открой глаза. Спасибо, Заня.
Громкие аплодисменты. Дон возвращается на платформу. Заня больше не плачет, садится и вытирает глаза платком. Еще несколько человек, которые тоже плакали, поднимают руки, чтобы им принесли платки. Атмосфера в зале очень тяжелая.
– СЛУШАЙТЕ, РЕБЯТА, – обрушивается тренер, – я хочу, чтобы НИ ОДНА ЖОПА НЕ ДУМАЛА, ЧТО ПОНЯЛА ЗАНЮ. Тут нечего понимать. Я хочу, чтобы вы это поняли. Цель выбора и исследования темы не в том, чтобы ее понять. Ее надо пережить, прикоснуться к ней. Найти препятствие. Я не хочу, чтобы какие-нибудь жопные фрейды думали, что достаточно обнаружить, что ты любишь мать и ненавидишь отца, как все проблемы автоматически исчезнут. Понимание – это приз для дураков. Берите, что придет, и переживите это, полностью переживите.
– Да, Джон, встань, возьми микрофон.
Джон – пожилой человек лет пятидесяти, седой, в очках, один из немногих при галстуке.
– Когда я был мальчиком, – с достоинством говорит он, – это было много лет назад, я перенес необычную социальную травму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32